– Успокойтесь, синьор Спиталери. Вы неправильно меня поняли.
– Все я правильно понял! Вы обращаетесь со мной как с задержанным!
– Да ничего подобного!
– Я требую адвоката!
– Синьор Спиталери, выслушайте меня внимательно, а потом решите сами, звать вам адвоката или нет.
– Слушаю.
– Вот и ладно. Если бы вы мне сообщили, что желаете позвонить, моим долгом было бы предупредить вас, что на территории всех отделений полиции Италии все входящие и исходящие звонки, включая мобильную связь, перехватываются и записываются.
– Что?!
– Ну да. Вот так. Последнее распоряжение из министерства. А то террористов развелось…
Спиталери стал изжелта-бледным, как мертвец:
– Я требую запись!
– Да вы все время чего-то требуете! То адвоката, то запись…
Фацио, подхватывая игру, покатился со смеху:
– Ха-ха-ха! Запись ему!
– Да. И не вижу тут ничего смешного!
– Сейчас объясню, – вмешался Монтальбано. – Здесь у нас никакой записи нет. Все перехваченные звонки идут через спутник прямо в Рим, в комитет по борьбе с мафией и терроризмом. И там уже записываются. Во избежание сокрытия информации, пропусков и опущений. Понимаете?
Спиталери обливался по́том, что твой фонтан.
– И что потом?
– Если, прослушивая запись, там услышат что-то не то, из Рима к нам поступит сигнал, и мы будем разбираться. Но вам-то, простите, что беспокоиться? Вы, как я понимаю, без судимостей, не террорист и не мафиозо…
– Да, конечно, но…
– Но?..
– Видите ли, двадцать дней назад на одной моей стройплощадке в Монтелузе произошел несчастный случай.
Монтальбано взглянул на Фацио, тот сделал знак, что ничего об этом не знает.
– Что за несчастный случай?
– Рабочий… араб…
– Нелегал?
– По-видимому, да… хотя меня уверяли, что…
– …что все в порядке.
– Да. Потому что нужные документы как раз…
– …оформлялись.
– Так, значит, вы все знаете!
– А как же, – сказал Монтальбано.
6
И, натянув хитренькую улыбочку, повторил:
– История-то известная.
– Еще бы не знать! – подхватил Фацио и опять зашелся нехорошим смехом.
Это был несусветный блеф. Оба впервые про это слышали.
– Он упал с лесов… – предположил на свой страх и риск комиссар.
– …четвертого этажа, синьор комиссар, – подтвердил Спиталери, весь уже мокрый, хоть выжимай. – Случилось это, как вы знаете, в субботу. В конце рабочего дня его никто не видел, так что решили, что он уже ушел. А заметили только в понедельник, когда стройка опять заработала.
– И это я тоже знаю, нам сообщил…
– …комиссар Лоцупоне из Монтелузы, который подошел к следствию со всей ответственностью, – закончил фразу Спиталери.
– Верно, Лоцупоне. Кстати, а как звали того араба, я что-то подзабыл.
– Да я и сам не помню.
«Надо бы, – подумал Монтальбано, – поставить большущий памятник вроде римского монумента Неизвестному солдату – всем безвестным гастарбайтерам, убившимся на работе за кусок хлеба».
– Но видите ли, вся эта история с защитным ограждением… – Еще одно рискованное предположение.
– Да было оно, комиссар, было! Клянусь чем хотите! Ваш коллега его своими глазами видел! Просто этот араб пьян был в зюзю – перелез через ограждение и свалился.
– Вы смотрели результаты вскрытия?
– Я? Нет.
– Следов алкоголя в крови не обнаружено. – Еще один блеф. Монтальбано стрелял наугад.
– Только на одежде, – добавил Фацио все с тем же смешком. Он тоже палил вслепую куда попало.
Спиталери промолчал, даже не притворился, что удивлен.
– Вы с кем сейчас говорили? – вернулся комиссар к прежней теме.
– С прорабом.
– И что ему сказали? Строго говоря, вы не обязаны мне отвечать. Но в ваших же интересах…
– Сперва я ему сказал, что наверняка вы меня вызвали по поводу того араба, а потом…
– Достаточно, синьор Спиталери, ни слова больше! – воскликнул с напускным великодушием комиссар. – Мой долг – уважать вашу частную жизнь. И не ради формального следования букве закона, а из глубокого врожденного чувства такта. Если из Рима меня о чем-нибудь известят, я еще раз вызову вас в участок для беседы.
Фацио за спиной у Спиталери беззвучно зааплодировал, восхищаясь актерским мастерством Монтальбано.
– Так, значит, я могу идти?
– Нет.
– Почему?
– Видите ли, я вызвал вас не в связи с гибелью вашего рабочего, а совсем по другому поводу. Не вы ли, случайно, проектировали и строили домик в местечке Пиццо в Марина-ди-Монтереале?
– Дом Анджело Спечале? Да, я.
– Я обязан сообщить вам о выявленном правонарушении. Мы обнаружили самовольно построенный этаж.
Спиталери, не удержавшись, испустил долгий вздох облегчения, а потом расхохотался. Возможно, он ждал обвинения пострашнее.
– Обнаружили? Вы б еще позже спохватились. Это, вы меня извините, чушь собачья! Дорогой мой комиссар, у нас самовольное строительство – чуть ли не долг перед обществом, а то люди пентюхом сочтут. Все так делают! Если теперь Спечале подаст документы на амнистию…
– Это не отменяет того факта, что вы как подрядчик не придерживались параметров, указанных в разрешении на строительство.
– Но, комиссар, еще раз повторяю, это такая ерунда!
– Это правонарушение.
– Правонарушение? Я бы сказал, ошибочка, не больше, – из тех, что в школе красной ручкой правят. Поверьте, не стоит вам предъявлять мне обвинение.
– Вы мне что, угрожаете?
– Я бы в жизни не стал угрожать при свидетелях. Просто, если вы заведете на меня дело, над вами весь город потешаться будет.
Воспрял духом, паскуда. Из-за телефонного звонка чуть не обделался, а тут его прямо смех разбирает.
– Все я правильно понял! Вы обращаетесь со мной как с задержанным!
– Да ничего подобного!
– Я требую адвоката!
– Синьор Спиталери, выслушайте меня внимательно, а потом решите сами, звать вам адвоката или нет.
– Слушаю.
– Вот и ладно. Если бы вы мне сообщили, что желаете позвонить, моим долгом было бы предупредить вас, что на территории всех отделений полиции Италии все входящие и исходящие звонки, включая мобильную связь, перехватываются и записываются.
– Что?!
– Ну да. Вот так. Последнее распоряжение из министерства. А то террористов развелось…
Спиталери стал изжелта-бледным, как мертвец:
– Я требую запись!
– Да вы все время чего-то требуете! То адвоката, то запись…
Фацио, подхватывая игру, покатился со смеху:
– Ха-ха-ха! Запись ему!
– Да. И не вижу тут ничего смешного!
– Сейчас объясню, – вмешался Монтальбано. – Здесь у нас никакой записи нет. Все перехваченные звонки идут через спутник прямо в Рим, в комитет по борьбе с мафией и терроризмом. И там уже записываются. Во избежание сокрытия информации, пропусков и опущений. Понимаете?
Спиталери обливался по́том, что твой фонтан.
– И что потом?
– Если, прослушивая запись, там услышат что-то не то, из Рима к нам поступит сигнал, и мы будем разбираться. Но вам-то, простите, что беспокоиться? Вы, как я понимаю, без судимостей, не террорист и не мафиозо…
– Да, конечно, но…
– Но?..
– Видите ли, двадцать дней назад на одной моей стройплощадке в Монтелузе произошел несчастный случай.
Монтальбано взглянул на Фацио, тот сделал знак, что ничего об этом не знает.
– Что за несчастный случай?
– Рабочий… араб…
– Нелегал?
– По-видимому, да… хотя меня уверяли, что…
– …что все в порядке.
– Да. Потому что нужные документы как раз…
– …оформлялись.
– Так, значит, вы все знаете!
– А как же, – сказал Монтальбано.
6
И, натянув хитренькую улыбочку, повторил:
– История-то известная.
– Еще бы не знать! – подхватил Фацио и опять зашелся нехорошим смехом.
Это был несусветный блеф. Оба впервые про это слышали.
– Он упал с лесов… – предположил на свой страх и риск комиссар.
– …четвертого этажа, синьор комиссар, – подтвердил Спиталери, весь уже мокрый, хоть выжимай. – Случилось это, как вы знаете, в субботу. В конце рабочего дня его никто не видел, так что решили, что он уже ушел. А заметили только в понедельник, когда стройка опять заработала.
– И это я тоже знаю, нам сообщил…
– …комиссар Лоцупоне из Монтелузы, который подошел к следствию со всей ответственностью, – закончил фразу Спиталери.
– Верно, Лоцупоне. Кстати, а как звали того араба, я что-то подзабыл.
– Да я и сам не помню.
«Надо бы, – подумал Монтальбано, – поставить большущий памятник вроде римского монумента Неизвестному солдату – всем безвестным гастарбайтерам, убившимся на работе за кусок хлеба».
– Но видите ли, вся эта история с защитным ограждением… – Еще одно рискованное предположение.
– Да было оно, комиссар, было! Клянусь чем хотите! Ваш коллега его своими глазами видел! Просто этот араб пьян был в зюзю – перелез через ограждение и свалился.
– Вы смотрели результаты вскрытия?
– Я? Нет.
– Следов алкоголя в крови не обнаружено. – Еще один блеф. Монтальбано стрелял наугад.
– Только на одежде, – добавил Фацио все с тем же смешком. Он тоже палил вслепую куда попало.
Спиталери промолчал, даже не притворился, что удивлен.
– Вы с кем сейчас говорили? – вернулся комиссар к прежней теме.
– С прорабом.
– И что ему сказали? Строго говоря, вы не обязаны мне отвечать. Но в ваших же интересах…
– Сперва я ему сказал, что наверняка вы меня вызвали по поводу того араба, а потом…
– Достаточно, синьор Спиталери, ни слова больше! – воскликнул с напускным великодушием комиссар. – Мой долг – уважать вашу частную жизнь. И не ради формального следования букве закона, а из глубокого врожденного чувства такта. Если из Рима меня о чем-нибудь известят, я еще раз вызову вас в участок для беседы.
Фацио за спиной у Спиталери беззвучно зааплодировал, восхищаясь актерским мастерством Монтальбано.
– Так, значит, я могу идти?
– Нет.
– Почему?
– Видите ли, я вызвал вас не в связи с гибелью вашего рабочего, а совсем по другому поводу. Не вы ли, случайно, проектировали и строили домик в местечке Пиццо в Марина-ди-Монтереале?
– Дом Анджело Спечале? Да, я.
– Я обязан сообщить вам о выявленном правонарушении. Мы обнаружили самовольно построенный этаж.
Спиталери, не удержавшись, испустил долгий вздох облегчения, а потом расхохотался. Возможно, он ждал обвинения пострашнее.
– Обнаружили? Вы б еще позже спохватились. Это, вы меня извините, чушь собачья! Дорогой мой комиссар, у нас самовольное строительство – чуть ли не долг перед обществом, а то люди пентюхом сочтут. Все так делают! Если теперь Спечале подаст документы на амнистию…
– Это не отменяет того факта, что вы как подрядчик не придерживались параметров, указанных в разрешении на строительство.
– Но, комиссар, еще раз повторяю, это такая ерунда!
– Это правонарушение.
– Правонарушение? Я бы сказал, ошибочка, не больше, – из тех, что в школе красной ручкой правят. Поверьте, не стоит вам предъявлять мне обвинение.
– Вы мне что, угрожаете?
– Я бы в жизни не стал угрожать при свидетелях. Просто, если вы заведете на меня дело, над вами весь город потешаться будет.
Воспрял духом, паскуда. Из-за телефонного звонка чуть не обделался, а тут его прямо смех разбирает.