– Это вопрос к криминалистам. Как бы там ни было, Аркуа нашел на полу обширные кровяные пятна.
– Шестой…
– Ну нет! Время вышло, и пиво кончилось! Спокойной ночи.
Он встал и вышел. Встал и Монтальбано, но вместо того, чтобы уйти, пошел на кухню и взял еще пива.
Не было никакой охоты покидать террасу в такую чудную ночь. Внезапно его пронзила тоска по Ливии. Еще вчера вечером они сидели на этом самом месте в любви и согласии… И ночь вдруг показалась ему холодной.
В восемь утра Фацио был уже в отделении, а через полчаса подъехал и Монтальбано.
– Комиссар, вы уж меня простите, но что-то мне не верится.
– Во что тебе не верится?
– В то, как обнаружили труп.
– А что тут такого, Фацио? Синьор Каллара случайно увидел сундук, открыл крышку и…
– Комиссар, по-моему, вы нарочно подстроили, чтобы Каллара его обнаружил.
– И зачем мне это делать?
– Потому что вы нашли этот труп накануне, когда вытаскивали мальца. Вы ж ищейка хоть куда! Чтобы вы да не открыли сундук?! Но только сразу ничего не сказали, чтобы не нервировать друзей перед отъездом.
Он все понял правильно. И хоть было не совсем так, в общем и целом Фацио угадал.
– Да думай что хочешь. Ты нашел Спиталери?
– Позвонил, жена дала мне номер мобильного, он поначалу не отвечал, мобильный был выключен, потом через час ответил. Ровно в девять придет.
– Ты справки навел?
– Разумеется, комиссар.
Он достал из кармана бумажку и зачитал вслух:
– Спиталери Микеле, сын Спиталери Бартоломео и Финоккьяро Марии, родился в Вигате шестого ноября тысяча девятьсот шестидесятого года, проживает там же по адресу: улица Линкольн, сорок четыре, женат на…
– Хватит, – перебил Монтальбано. – Я сегодня добрый, так что дал тебе слегка потешить твою страсть к персональным данным, но теперь хорош.
– Спасибо за доброту, – пробурчал Фацио.
– Просто скажи, кто он, этот Спиталери.
– Ну, учитывая, что его сестра вышла замуж за Алессандро Паскуале, и учитывая, что Алессандро – это фамилия – уже восемь лет как мэр Вигаты, получается, что Спиталери – шурин мэра.
– Элементарно, Ватсон.
– И по этой причине, имея к тому же три строительных фирмы и будучи инженером-строителем, он выигрывает девяносто процентов муниципальных тендеров.
– И ему дают их выиграть?
– Ну да, потому что он платит откат и Куффаро, и Синагре – поровну. Ну и зятю, разумеется, отстегивает.
А поскольку Куффаро и Синагра были крупнейшими в этих местах конкурирующими мафиозными кланами, получалось, что у Спиталери крепкая крыша.
– И стало быть, конечная цена каждого тендера вырастает вдвое по сравнению с начальной.
– Но, комиссар, что этому бедняге Спиталери остается? Иначе он будет работать себе в убыток.
– Что еще?
– Да так, говорят, – сказал Фацио уклончиво.
– Что именно?
– Что он большой охотник до малолеток.
– Педофил?
– Уж не знаю, комиссар, как это назвать, но факт тот, что ему нравятся девчонки лет четырнадцати-пятнадцати.
– А шестнадцати уже нет?
– Нет, они для него перестарки.
– Небось часто ездит за границу в секс-туры.
– Это да, но и тут без проблем находит. Были бы деньги. В городе говорят, что как-то раз родители одной девчушки хотели на него заявить, но он от них откупился большими деньжищами. А в другой раз за лишение девственности отвалил целую квартиру.
– И что, находятся такие, кто согласен продать ему дочь?
– А разве у нас не свободный рынок, комиссар? И разве свободный рынок – это не признак демократии, свободы и прогресса?
Монтальбано нехорошо на него покосился.
– Что вы так смотрите?
– То, что ты сейчас сказал, должен был сказать я…
Зазвонил телефон.
– Синьор комиссар, тут синьор Спиталери говорит, что вы…
– Да, пусть проходит.
– Ты сообщил ему причину вызова?
– Вы что, смеетесь? Нет, конечно.
Спиталери, дочерна загорелый, с волосами до плеч и одетый с претензией: тонюсенький, как луковая шелуха, зеленый пиджачок, «Ролекс», желтые мокасины на босу ногу, золотой браслет; в густой поросли, торчащей из расстегнутой рубашки, поблескивал золотой крест, – явственно нервничал. Это было видно хотя бы по тому, как он присел на краешек стула.
Заговорил он первым.
– Я пришел, как вы сказали, но, честно говоря, совершенно не понимаю…
– Сейчас поймете.
И почему этот Спиталери с первого же взгляда вызывал такую мощную неприязнь?
Монтальбано решил традиционно потянуть время.
– Фацио, ты там закончил с Франческини?
Не было никакого Франческини, но Фацио не первый год играл в эти игры.
– Нет еще, комиссар.
– Знаешь, схожу-ка я с тобой, там дел-то на пять минут. – И, вставая, повернулся к Спиталери: – Потерпите немного, я сейчас вернусь.
– Послушайте, комиссар, у меня дела, так что я…
– Понимаю.
Зашли в кабинет Фацио.
– Попроси Катареллу, пусть сварит мне кофе в моей кофеварке. Ты будешь?
– Не-а, комиссар.
Он не спеша, в удовольствие, выпил кофе, потом выкурил на парковке сигарету. Спиталери приехал на черной «феррари», отчего неприязнь Монтальбано стала еще крепче. Ездить по маленькому городку на «феррари» – все равно что держать льва у себя в ванной.
Вернувшись вместе с Фацио в свой кабинет, он застал Спиталери с телефоном у уха.
– …Филиберто. Я тебе перезвоню, – оборвал он разговор, увидев входящих. И положил мобильный в карман.
– Смотрю, вы звонили прямо отсюда, – начал сурово Монтальбано, приступая к импровизации, достойной комедии дель арте.
– А что? Нельзя? – сразу вскинулся Спиталери.
– Надо было мне сказать.
Спиталери побагровел от злости.
– Я ничего вам не обязан говорить! Я, пока не доказано обратное, свободный гражданин! Если вы мне что-то…
– Шестой…
– Ну нет! Время вышло, и пиво кончилось! Спокойной ночи.
Он встал и вышел. Встал и Монтальбано, но вместо того, чтобы уйти, пошел на кухню и взял еще пива.
Не было никакой охоты покидать террасу в такую чудную ночь. Внезапно его пронзила тоска по Ливии. Еще вчера вечером они сидели на этом самом месте в любви и согласии… И ночь вдруг показалась ему холодной.
В восемь утра Фацио был уже в отделении, а через полчаса подъехал и Монтальбано.
– Комиссар, вы уж меня простите, но что-то мне не верится.
– Во что тебе не верится?
– В то, как обнаружили труп.
– А что тут такого, Фацио? Синьор Каллара случайно увидел сундук, открыл крышку и…
– Комиссар, по-моему, вы нарочно подстроили, чтобы Каллара его обнаружил.
– И зачем мне это делать?
– Потому что вы нашли этот труп накануне, когда вытаскивали мальца. Вы ж ищейка хоть куда! Чтобы вы да не открыли сундук?! Но только сразу ничего не сказали, чтобы не нервировать друзей перед отъездом.
Он все понял правильно. И хоть было не совсем так, в общем и целом Фацио угадал.
– Да думай что хочешь. Ты нашел Спиталери?
– Позвонил, жена дала мне номер мобильного, он поначалу не отвечал, мобильный был выключен, потом через час ответил. Ровно в девять придет.
– Ты справки навел?
– Разумеется, комиссар.
Он достал из кармана бумажку и зачитал вслух:
– Спиталери Микеле, сын Спиталери Бартоломео и Финоккьяро Марии, родился в Вигате шестого ноября тысяча девятьсот шестидесятого года, проживает там же по адресу: улица Линкольн, сорок четыре, женат на…
– Хватит, – перебил Монтальбано. – Я сегодня добрый, так что дал тебе слегка потешить твою страсть к персональным данным, но теперь хорош.
– Спасибо за доброту, – пробурчал Фацио.
– Просто скажи, кто он, этот Спиталери.
– Ну, учитывая, что его сестра вышла замуж за Алессандро Паскуале, и учитывая, что Алессандро – это фамилия – уже восемь лет как мэр Вигаты, получается, что Спиталери – шурин мэра.
– Элементарно, Ватсон.
– И по этой причине, имея к тому же три строительных фирмы и будучи инженером-строителем, он выигрывает девяносто процентов муниципальных тендеров.
– И ему дают их выиграть?
– Ну да, потому что он платит откат и Куффаро, и Синагре – поровну. Ну и зятю, разумеется, отстегивает.
А поскольку Куффаро и Синагра были крупнейшими в этих местах конкурирующими мафиозными кланами, получалось, что у Спиталери крепкая крыша.
– И стало быть, конечная цена каждого тендера вырастает вдвое по сравнению с начальной.
– Но, комиссар, что этому бедняге Спиталери остается? Иначе он будет работать себе в убыток.
– Что еще?
– Да так, говорят, – сказал Фацио уклончиво.
– Что именно?
– Что он большой охотник до малолеток.
– Педофил?
– Уж не знаю, комиссар, как это назвать, но факт тот, что ему нравятся девчонки лет четырнадцати-пятнадцати.
– А шестнадцати уже нет?
– Нет, они для него перестарки.
– Небось часто ездит за границу в секс-туры.
– Это да, но и тут без проблем находит. Были бы деньги. В городе говорят, что как-то раз родители одной девчушки хотели на него заявить, но он от них откупился большими деньжищами. А в другой раз за лишение девственности отвалил целую квартиру.
– И что, находятся такие, кто согласен продать ему дочь?
– А разве у нас не свободный рынок, комиссар? И разве свободный рынок – это не признак демократии, свободы и прогресса?
Монтальбано нехорошо на него покосился.
– Что вы так смотрите?
– То, что ты сейчас сказал, должен был сказать я…
Зазвонил телефон.
– Синьор комиссар, тут синьор Спиталери говорит, что вы…
– Да, пусть проходит.
– Ты сообщил ему причину вызова?
– Вы что, смеетесь? Нет, конечно.
Спиталери, дочерна загорелый, с волосами до плеч и одетый с претензией: тонюсенький, как луковая шелуха, зеленый пиджачок, «Ролекс», желтые мокасины на босу ногу, золотой браслет; в густой поросли, торчащей из расстегнутой рубашки, поблескивал золотой крест, – явственно нервничал. Это было видно хотя бы по тому, как он присел на краешек стула.
Заговорил он первым.
– Я пришел, как вы сказали, но, честно говоря, совершенно не понимаю…
– Сейчас поймете.
И почему этот Спиталери с первого же взгляда вызывал такую мощную неприязнь?
Монтальбано решил традиционно потянуть время.
– Фацио, ты там закончил с Франческини?
Не было никакого Франческини, но Фацио не первый год играл в эти игры.
– Нет еще, комиссар.
– Знаешь, схожу-ка я с тобой, там дел-то на пять минут. – И, вставая, повернулся к Спиталери: – Потерпите немного, я сейчас вернусь.
– Послушайте, комиссар, у меня дела, так что я…
– Понимаю.
Зашли в кабинет Фацио.
– Попроси Катареллу, пусть сварит мне кофе в моей кофеварке. Ты будешь?
– Не-а, комиссар.
Он не спеша, в удовольствие, выпил кофе, потом выкурил на парковке сигарету. Спиталери приехал на черной «феррари», отчего неприязнь Монтальбано стала еще крепче. Ездить по маленькому городку на «феррари» – все равно что держать льва у себя в ванной.
Вернувшись вместе с Фацио в свой кабинет, он застал Спиталери с телефоном у уха.
– …Филиберто. Я тебе перезвоню, – оборвал он разговор, увидев входящих. И положил мобильный в карман.
– Смотрю, вы звонили прямо отсюда, – начал сурово Монтальбано, приступая к импровизации, достойной комедии дель арте.
– А что? Нельзя? – сразу вскинулся Спиталери.
– Надо было мне сказать.
Спиталери побагровел от злости.
– Я ничего вам не обязан говорить! Я, пока не доказано обратное, свободный гражданин! Если вы мне что-то…