Рассказав Найману, что именно мне нужно, причем в самое ближайшее время, не стала у него задерживаться, хотя экономка мага, миссис Фитц, все пыталась напоить меня и «двух замечательных джентльменов» чаем с рогаликами. Но мне следовало возвращаться домой, к работе. Возможно, тренировки помогут отвлечься хотя бы ненадолго.

– Поехали в Монтруар, – обрадовала я агентов, когда нам все-таки удалось вырваться из заботливых пухлых ручек экономки.

Сделала несколько шагов по направлению к экипажу и едва не распласталась на тротуаре – меня чуть не сбил с ног пробегавший мимо мальчишка-газетчик, горланивший на всю улицу:

– Свежие новости! Самые свежие новости Инвернейла!

– Осторожней! – рыкнул на него Кэрролл.

– Простите, мисс! – останавливаясь, выпалил мальчишка. И тут же снова сорвался с места, помчался еще быстрее.

– Вы в порядке, ваша светлость? – поддержал меня под руку Одли.

– Все хорошо, – кивнула я, машинально заправив за ухо выбившуюся из прически прядь, и попросила: – Лучше называйте меня просто Лорейн. Пока у меня не начался нервный тик.

Не знаю, поняли ли они, что я имела в виду непривычное и нежеланное для меня обращение, но спорить не стали. Помогли забраться в ландо, а сами устроились напротив.

Вернувшись домой, я первым делом отправилась переодеваться. Сняла платье, открыла сумочку, чтобы достать купюры и убрать ее к остальным ридикюлям. Вместе с деньгами из сумочки выскользнул сложенный вдвое клочок бумаги, на котором корявым почерком было выведено странное послание:

«Леди Ариас, я могу оказать вам посильную помощь в решении вашей проблемы. Советую побывать на новомодном спектакле».

И с красной строки стояло:

«Завтра я найду вас в театре».

Снова вчитавшись в короткое послание, нахмурилась. Кажется, игра продолжается.

Вот только мне совсем непонятны ее правила.



Кристофер

Мать не пыталась с ним связаться. Видимо, ждала, когда он сам явится к ней каяться и объясняться. Но у Кристофера сейчас на это не было времени, да и желания особого не возникало. Семь лет назад Делайла Грейсток отчаянно противилась женитьбе сына на наследнице Ариасов, и когда ему пришлось от нее отказаться, ее светлость была вне себя от радости.

А сейчас она, скорее всего, вне себя от гнева. Рвет и мечет. Для полного счастья не хватало только женской истерики.

С него вполне хватило и женских выходок. Кладовая вместо кабинета, спальня с отсыревшими стенами, пересоленный суп, который с таким трудом удалось в себя протолкнуть. Кристофер задавался вопросом, когда у Лорейн иссякнет фантазия. Скорее всего, терпение он потеряет раньше. Прежде, чем она отступится от своей затеи выжить его из Монтруара.

Но у нее ничего не выйдет.

Теперь она его жена и рано или поздно должна будет с этим смириться. Общественность тоже со временем поутихнет, и ее светлости придется свыкнуться с мыслью, что ее невесткой все-таки стала нелюбимая графиня.

Сейчас вообще нужно думать не об этом. Следовало сосредоточиться на расследовании. Понять, зачем кому-то понадобилось сводить их вместе. Найти ублюдка и наказать. До суда он точно не доживет, прямиком из тюрьмы отправится к хордам. А может, и до тюрьмы не доедет. Его светлость не исключал и такого варианта развития событий.

Он думал об этом, пока ехал в редакцию «Утренних хроник» разбираться с еще одним идиотом. Глас правды! В ближайшее время имевший все шансы лишиться голоса.

Выйдя из экипажа, Кристофер взбежал по ступеням, что вели в серое безликое здание. Толкнув дверь, лавируя между столами, направился прямиком в кабинет главного редактора. На пискнувшую что-то нечленораздельное секретаршу даже не обратил внимания. Как и на то, что в кабинете мистера Кинга проходило совещание.

Стоило ему переступить порог, как все повернули головы в его сторону. Гомон стих, и в образовавшейся тишине шаги Грейстока прозвучали словно набат, возвещающий о приближении катастрофы. Для «Утренних хроник» в целом и хозяина газеты в частности этой катастрофой был герцог. Приблизившись к столу, Кристофер бросил перед Кингом газету, заблаговременно раскрытую на пятой странице, и проговорил ровным голосом:

– Мне нужно видеть автора этой статьи.

– Но… – заикнулся было редактор, вмиг покрываясь испариной.

Остальные журналисты сидели не шевелясь, явно мечтая слиться с окружающим интерьером.

– А вам нужно как можно скорее отозвать весь сегодняшний тираж.

– Но ваша светлость… – попытался возразить мужчина, теперь уже не только потея, но и бледнея.

Кристофер подался вперед, упираясь ладонями в заваленную бумагами столешницу, в то время как хозяин «Хроник» вжался в спинку кресла с таким усердием, как будто надеялся стать с ней единым целым.

– Мистер Кинг, у меня есть связи и возможности, которые вы даже представить себе не можете. Ничего не имею против вашей газетенки, пусть себе и дальше кормит Инвернейл сплетнями. И чтобы вас в будущем не закрыли, а это может случиться очень скоро, если на то будет моя воля, сейчас вы позовете сюда ваш Глас правды.

– Узнаю, на месте ли он… – промокая лоб платком, пропыхтел мистер Кинг.

– В ваших же интересах, чтобы он был на месте.

Редактор кивнул одному из журналистов, и тот выскочил из кабинета, чтобы вскоре вернуться в сопровождении щупленького очкастого мужчины. Волосы мышиного цвета и глаза такие же – серые, совершенно невыразительные. Не то что у Лорейн, в иное время напоминавшие грозовое небо, например, как сегодня, но чаще сверкавшие чистым серебром.

Отогнав от себя совершенно лишнюю сейчас мысль о строптивой жене и ее прекрасных глазах, Кристофер коротко бросил:

– Оставьте нас!


Мистер Кинг нехотя поднялся, но мрачный взгляд главы разведки придал ему ускорение, как и остальным сотрудникам газеты.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – судорожно сглотнув, осторожно поинтересовался журналист.

– Можете. Извинившись перед моей женой в своей завтрашней статье и признав, что солгали.

– Я никогда не лгу! – неожиданно осмелел мужчина. – Я Глас правды и… кх, кх…

У Кристофера перед глазами потемнело от гнева. Сам не понял, как оказался возле журналиста. Не понял, как схватил того за горло и, толкнув к стене, сдавил пальцы вокруг тощей шеи.

– Уже сегодня у меня на столе будет лежать информация о каждом джентльмене, чье имя вы упомянули, – проговорил он жестко. – И если выяснится, что хоть один из них не имел ничего общего с ее светлостью, можете попрощаться со своей печатной машинкой. Она вам больше не понадобится. Ну разве что вы научитесь печатать ногами.

Его светлость разжал пальцы, и Глас правды пополз вниз по стене.

– Вы… вы… – просипел он тихо.

– Я жду.

– Я немного приукрасил правду, – нехотя признал мужчина.

– Немного?

Послышался хриплый, судорожный вздох.

– Точно знаю, леди Ариас была… э-э-э… знакома с мистером Экботом и мистером Купером и еще с тремя джентльменами. А остальные… Я их просто выдумал.

Справившись с желанием еще немного придушить сказочника, Кристофер бросил:

– Жду завтрашнюю статью. Сделай так, чтобы она мне понравилась. Чтобы мне не пришлось делать тебя калекой.

– Я все напишу. Извинюсь! – испуганно пообещал журналист, растирая саднящее горло, и все-таки осел на пол, когда за Грейстоком захлопнулась стеклянная дверь кабинета.

До обеда его светлость осматривал дом часовщика и слушал отчеты экспертов. Потом, наспех поев, отправился в королевский дворец. Его величество опять жаждал его видеть, но, как всегда, пришлось два часа простоять под дверями монаршего кабинета, прежде чем Виктор VI соизволил его принять.

До своего собственного кабинета Грейсток добрался уже ближе к вечеру в совершенно отвратительном расположении духа. Мысли об Экботе, Купере и еще трех джентльменах никак не давали ему покоя.

Пять… Пять любовников за несколько лет! Какого хорда она с ними делала?! Нет, Кристофер, конечно, понимал, чем Лорейн могла заниматься с этими недоджентльменами, но от этого понимания становилось только хуже, он зверел еще больше, чувствуя, что вот-вот сорвется.

Не хотел, но отругал секретаршу, принесшую недостаточно горячий кофе. Ругал, а думал совсем о другом. О том, как же хочется найти каждого и превратить в евнуха. Купер в списке потенциальных евнухов значился первым.

Счета из магазинов настроения не подняли – видимо, Лорейн решила ни в чем себе не отказывать, а отчет Одли и Кэрролла за вчерашний день стал последней каплей.

Мерзавка опять от них сбежала! Сначала затаскала по магазинам, а потом тайком улизнула из примерочной. Они, конечно, сделали вид, что ничего не заметили, но…

А если она моталась к Куперу?!

Желание кастрировать жокея имело все шансы перерасти в навязчивую идею, и, чтобы не поддаться искушению, его светлость поспешил переместиться в Монтруар. Лучше допросит Лорейн и выяснит, куда она вчера тайком сбежала от его людей.

С Шоном ему сейчас опасно видеться. Вернее, Шону опасно видеться с ним.

– Где она?! – рыкнул на дворецкого, с которым столкнулся в коридоре второго этажа.

От неожиданности тот отскочил к лестнице, едва не покатившись по ступеням. В последний момент успел ухватиться за перила и проблеял:

– Ее светлость отдыхает после тренировки.

После тренировки она отдыхает… Или опять куда-нибудь сбежала? Например, навестить любовника в спальне.

Тут Кристофер понял, что контроль над собой он все-таки потерял, и решительно направился в спальню Лорейн.

– Ваша светлость, но ее светлость сейчас отдыхает! Вам нельзя вот так к ней врываться! – донеслось ему в спину.

Но Кристофер уже никого не слышал. Дойдя до конца коридора, толкнул дверь в спальню и едва не зарычал: Лорейн в ней не оказалось. Собирался уже выйти (следовало спуститься вниз, чтобы прибить своих ни на что не годных людей), когда услышал доносящийся из соседней комнаты плеск воды.

Сделав несколько стремительных шагов, дернул на себя дверь, а переступив порог ванной, понял, что погорячился. Лорейн только закончила купаться. Стоя в ванне, тянулась за полотенцем, собираясь в него завернуться. Вот она сняла его с крючка и только сейчас поняла, что в комнате не одна.

Грейсток же понял другое: отвернуться и уйти он уже не сможет. Просто не хватит силы воли.

– Какого хорда! – Лорейн побелела от гнева и швырнула в него полотенце, оставшись перед ним обнаженной.

Он видел, как по ее телу, такому манящему и совершенному, истаивая, скользит пена. Как блестят на коже капли воды и сверкают яростью прекрасные глаза, о которых думал все утро.

Сумасшедшее зрелище. Отозвавшееся в нем сумасшедшим желанием оказаться рядом.