Вот не стану я удовлетворять ее любопытство. Хочет ответа – пусть идет терроризирует Кристофера. В конце концов, чья это мать? Правильно, не моя (хвала Создателю). Вот ему от нее и страдать.

– Все произошло спонтанно и очень неожиданно.

Делайла нахмурилась, отчего морщин у нее на лице заметно прибавилось – наглядное напоминание о настоящем возрасте этой дамы.

– В отличие от вас, леди Ариас, мой сын не склонен к спонтанным поступкам и не страдает легкомыслием.

– А раньше очень даже страдал. Когда бросил меня у алтаря.

Не стоило этого говорить. Ведь поклялась больше никогда не ворошить прошлое! Не думать, не вспоминать, забыть раз и навсегда.

Но это было до того, как прошлое ворвалось в мою жизнь все сметающим на своем пути ураганом, намерившимся превратить ее в руины. Спасибо, не надо. Достаточно и того, что семь лет назад я собирала осколки сердца. Разбивать его снова, рушить свой мир больше не позволю.

– Понимаю. – Герцогиня кивнула, словно действительно что-то там понимала, хотя в ее остекленевшем взгляде не было ни намека на это самое понимание. – Семь лет назад мой сын сделал вам больно. Но я рада… – Она горько усмехнулась. – По крайней мере была рада тогда, что он одумался. Видите ли, о вашем союзе радел мой муж, Джеральд. На тот момент мы очень нуждались в деньгах, а граф Ариас давал за вас хорошее приданое. Очень уж вашим родителям хотелось породниться с нами…

Всегда задавалась вопросом: что чувствует лошадь на аукционе? А теперь, кажется, поняла. Семь лет назад лошадью, выставленной на аукцион, была, оказывается, я. Для Грейстоков и – даже думать об этом больно – для моих родителей.

– К счастью, Кристофер вовремя опомнился. Ему тогда как раз неожиданно предложили должность агента в управлении. Хорошо помню его слова. Он пообещал мне и Джеральду, что сумеет поправить бедственное положение нашей семьи своими силами, не жертвуя собой ради подачек ваших родителей, и расторг этот нелепый союз. И ведь сумел же. Справился самостоятельно. И вот теперь он глава разведки, – не без гордости закончила эта стерва.

Нелепый союз…

Вежливый тон, но сколько яда в каждом слове. Его бы вполне хватило отравить половину Хальдора, а может, и весь белый свет отправить к хордам.

– Если вы так печетесь о своем добром имени, то почему де Морвили? – Я недоуменно посмотрела на герцогиню. – Принцесса крови составила бы его светлости куда более подходящую партию.

Раз уж он себе цены не сложит.

Делайла снисходительно улыбнулась:

– Пусть де Морвили не настолько богаты, как мы, да и влиянием особым в Хальдоре не обладают, но это славный древний род. Старая кровь. А Эдель – чудесная девушка с безукоризненными манерами. Настоящая леди. С которой будет не стыдно показаться в свете.

Старая кровь, Старая кровь… В свое время меня тошнило от этих слов. Для хальдорского общества Ариасы по-прежнему, даже спустя много лет, оставались выскочками, безродными, и в чем-то я даже понимала своих родителей, стремившихся возвыситься за счет Грейстоков.

Но я отказывалась понимать Кристофера, согласившегося жениться на деньгах.

Я поднялась, взглядом велев Энни, в тот момент переступившей порог гостиной, уносить рогалики обратно.

– Что ж, ваша светлость, вам остается только посочувствовать. Вместо девушки с безукоризненными манерами, с которой будет не стыдно показаться в свете, у вас в невестках совершенно невоспитанная особа. С новой кровью. А так как у магов не бывает разводов… – Я издевательски хмыкнула. – И да, впредь прошу обращаться ко мне «леди Грейсток», раз уж мы с вами носим одну фамилию.

Вот теперь ее уже точно перекосило. Оставалось надеяться, что надолго. В идеале навсегда. Делайле очень шло это выражение лица. С ним она была настоящей, истинной Делайлой.

Своими планами по поводу развода я с ней делиться, разумеется, не стала.

Пусть пострадает, гадина.

– Жаль, что вы так и не удосужились ответить на мои вопросы, Лорейн. – Ее светлость тоже поднялась, недовольно поджав тонкие губы.

– Заглядывайте вечером. Когда муж будет дома. Он ответит на все ваши вопросы, – мстительно пообещала я.

Заметила, как у герцогини дернулся правый глаз, и посоветовала ей не принимать все близко к сердцу, ведь это плохо сказывается на ее внешности.

Стоя на ступенях крыльца и провожая экипаж стервы взглядом, я ругалась. Пусть и в мыслях, зато со вкусом, придумывая все новые и новые словосочетания с именем Кристофера.

Из-за приданого, значит, хотел жениться? Денег захотелось? А как необходимость в них отпала, ушли и чувства к невесте.

А ведь как самозабвенно в любви признавался… Мерзавец! Как хотел меня, как желал… Подлец и гад!

Жить он у меня собрался? В свое удовольствие и припеваючи? Решил поиграть в семейную жизнь?

Что ж, я тоже люблю, а главное, умею играть.

Посмотрим, Грейсток, как ты запоешь у меня через пару недель!



Кристофер

– Мне действительно жаль, что все так вышло. Ты этого не заслужила.

Он готовился к разговору с Эдель все утро, проговаривал про себя фразу за фразой – извинялся, сожалел, объяснял все случившееся. А пробившись к ней, несмотря на протесты пожилого барона и угрозы прострелить ему голову, забыл все, что собирался сказать.

«Мне действительно жаль», – единственные слова, прозвучавшие в гостиной за минувшие полчаса.


Эдель на него не смотрела. Стояла, отвернувшись к окну, устремив потухший взгляд на сад или, быть может, на белокаменную беседку, проглядывавшую сквозь листву деревьев. Она обожала проводить в ней время. Особенно вечером.

С ним.

– И это все? – Леди де Морвиль все-таки заставила себя обернуться и даже подняла на него взгляд. Лишь на мгновение, после чего снова его отвела.

– То, что произошло в храме… Я этого не планировал. И уж точно не собирался тебя предавать.

Девушка резко выдохнула, закусила губу, силясь сдержать рвущиеся наружу чувства и слезы, заблестевшие в уголках глаз.

– И тем не менее я чувствую себя преданной. Униженной. Обманутой. Оскорбленной!

– Я разберусь с тем, кто все это затеял. Обещаю.

Всю ночь он как одержимый просматривал старые дела, вспоминал имена всех, кто желал ему зла. Когда-то в далеком прошлом и сейчас, в настоящем. Список врагов впечатлял. Некоторых недоброжелателей уже давно не было в живых (в основном благодаря посильному участию людей Грейстока или самого герцога, если на то была воля его величества). Другие исчезли бесследно в тюрьмах Хальдора. До некоторых было не добраться – они находились под защитой иных государств. Но оставались и те, с кем он мог и обязан был связаться.

Список лежал в нагрудном кармане жилета, ждал своего часа. Эдель значилась на повестке дня первой, после – встреча с часовщиком, имя которого он планировал узнать у бывшей невесты.

– Разберешься, не сомневаюсь, – горько усмехнулась девушка, а потом вдруг спросила: – Скажи, ты ее любишь?

Этот неожиданный вопрос застал герцога врасплох.

Попытка приблизиться к бывшей невесте была тут же пресечена. Леди де Морвиль отшатнулась от него, словно он был земным воплощением хорда, и Кристоферу пришлось остановиться.

– Эдель, между мной и Лорейн ничего не было.

– Но ты ее любил? – повторила она, нервно заламывая руки. – Тогда, семь лет назад, когда вы были помолвлены. Пожалуйста, ответь!

Молчать было глупо, а лжи Эдель не заслужила. Правда же могла ее ранить. Хотя, наверное, сделать ей больнее, чем уже сделал, просто невозможно.

– Да, я испытывал к ней чувства, – бесстрастно ответил Кристофер, стараясь заглушить в себе ураган эмоций, что проносился в душе всякий раз при мысли об Ариас.

И ведь успокоился же, отпустил. Для этого у него было семь долгих лет. И вот она снова стала частью его жизни. Теперь уже неотделимой.

– Испытывал, но почему-то бросил… Скажи, это у тебя хобби такое – бросать невест в день свадьбы?

Кристофер поморщился от досады. Он имел неплохие шансы стать посмешищем для всего Хальдора. Об этом его «хобби» уже успели упомянуть в утренних газетах, а вечером наверняка будут говорить во всех частных клубах и светских салонах. Еще и ставки шутя небось начнут ставить – кто станет следующей жертвой его непостоянства.

Впрочем, следующей жертвы быть не могло – брачная татуировка на ладони напоминала о нерушимости связавших их с Лорейн уз.

– То, что случилось тогда, к тебе никак не относится. Я действительно хотел на тебе жениться и…

– Потому что любил? – Эдель обхватила себя за плечи, словно ей было холодно, хотя солнечные лучи, струившиеся сквозь занавески, наполняли комнату последним летним теплом. – Потому что… любил? – повторила чуть слышно, с трудом произнеся последнее слово.

И снова искренний ответ мог ее ранить, а изворачиваться у Кристофера не было никакого желания.

– Ты бы стала мне хорошей женой, и я бы сделал все, чтобы ты была счастлива.

– Но ты меня не любил… – Девушка опустилась в кресло, плечи ее поникли.

Эдель старалась держаться. Хотела смотреть в глаза тому, кто ее так больно ранил, с высоко поднятой головой. Но не находила в себе сил даже поднять глаз. Сидела, разрываясь между такими противоречивыми желаниями. Одно уже истерзало ей всю душу – Эдель мечтала броситься к Кристоферу, надеясь, что он обнимет ее, скажет, что Ариас для него ничего не значит, что все это фарс, глупая шутка и они прямо сейчас отправятся в храм. Другое было таким же отчаянным, ослепляло, туманило разум – хотелось подскочить к нему, чтобы посильнее ударить.

Ни тот, ни другой порыв был недостоин леди, поэтому Эдель де Морвиль осталась на месте.

– Те часы, что ты мне подарила… Мне нужен адрес ювелирного магазина, в котором ты их купила.

Огорошенная столь внезапной сменой темы разговора (еще минуту назад они говорили о чувствах, и вот он интересуется каким-то магазином!), леди де Морвиль все же подняла на Грейстока взгляд.

– Я заказывала их у частного мастера, мистера Милса. Но если мне не изменяет память, он скончался несколько месяцев назад.

Кристофер мысленно выругался. Он надеялся, что разберется со всем по-быстрому, но кто-то там, наверху, видимо, не спешил облегчать ему жизнь.

– И все же мне будет нужен его адрес.

Эдель потерянно кивнула, как во сне назвала улицу и номер дома. А спустя мгновение вздрогнула, встрепенулась, словно внезапно очнулась.

Прошептала, чувствуя, как в груди замирает сердце:

– И что? Вот так просто и внезапно все изменится? Ты теперь будешь с ней?

– А разве у меня есть выбор? – мрачно усмехнулся Кристофер.

– Только в этом причина? В том, что у тебя нет выбора? Ты колдун, а значит, не сможешь расторгнуть этот… этот ужасный союз! Скажи, в этом все дело?

Это был один из многих вопросов, на которые у герцога пока что не было ответа.