На парадном крыльце меня ждет Деклан, сжимая в руке букет фиолетовых цветов и нервно перекатываясь с пяток на носки. До доведывания он целый год напропалую со мной флиртовал, но теперь, после того как кости сопрягли нас друг с другом, он при каждой нашей встрече выглядит как волнующийся школьник.

Глядя на него, я не могу удержаться от улыбки.

Идя к дому, я смещаю корзинку и прикрываю ее рукой, чтобы он не смог увидеть, что я в ней принесла. Я возвращаюсь после моего очередного похода в костницу за новой порцией зелий для питательного раствора, и хотя среди них нет ничего такого, что скомпрометировало бы меня, я предпочла бы избежать вопросов.

– Привет, – говорю я.

Деклан широко улыбается и протягивает мне букет фиолетовых лилий.

– Они прекрасны. – Я беру цветы и подношу их к лицу. От них исходит нежное благоухание, немного напоминающее аромат меда. – Спасибо.

– Я боялся, что разминулся с тобой, – признается он. – Где же ты пряталась? – Его голос звучит игриво, и это раздражает меня. Наверное, я не была бы такой чувствительной, если бы мне действительно было нечего скрывать.

– Да так, ходила по всяким скучным делам, – небрежно отвечаю я и тут же меняю тему: – Как идет учеба? – Обсуждать наше обучение – это все равно что сыпать песок в банку, полную ракушек. Эта тема упоминалась в каждом разговоре, который мы вели в недели, последовавшие за доведыванием, заполняя паузы и пустоты.

– Как нельзя лучше, – улыбается он. – Я недооценивал суммы, выкладываемые богачами за редкости, которые им не нужны. – Деклан поступил в ученики к коммерсанту, который торгует редкими артефактами, и в последнее время он ездил по деревням, добывая вещи для продажи их коллекционерам. – О присутствующих я, разумеется, не говорю.

Я хмурюсь.

– Мы не богачи.

– Ты не избалована, – пожимает плечами он. – В этом-то все и дело.

Я неопределенно хмыкаю. Еще одна тема, которой я бы предпочла не касаться.

– Что у тебя тут? – Деклан пытается выхватить у меня корзинку, и я тут же отступаю, чтобы он не смог меня достать. В его глазах вспыхивают шаловливые огоньки, и он, снова бросившись ко мне, пытается разжать мои пальцы, сжимающие ручку корзинки.

– Прекрати, – приказываю я.

Но он продолжает.

Я дергаю корзинку на себя и упираюсь ладонью ему в грудь.

– Деклан! Прекрати сейчас же!

Он застывает, и у него вытягивается лицо. Я опускаю руку, прерывисто дыша.

– Прости, – бормочет он. – Я просто дурачился. И вовсе не хотел вести себя беспардонно.

В потасовке цветы упали на землю, и теперь они рассыпаны у наших ног, и мы топчем их. Мы одновременно нагибаемся, чтобы их собрать.

– Я погорячилась, – говорю я в конце концов. Мы сидим на корточках рядом, и я чувствую его дыхание на своей щеке. Я показываю ему содержимое корзинки. – Это просто-напросто кое-какие зелья, которые я купила в костнице для моей матушки.

Он почти не смотрит на мою корзинку.

– Я просто пытаюсь стать частью твоей жизни, – молвит он. – Но получается у меня не очень-то хорошо.

Удрученное выражение его лица будит во мне совесть. Мне ужасно хочется рассказать ему все, позволить ему обнять меня, как он столько раз делал прежде, и уверить, что все будет хорошо. Но я боюсь, что, если скажу ему правду, станет только хуже. Как мне объяснить семя сомнения, которое доведывание посеяло в моей душе? Мне неизвестно, что именно кости показали матушке относительно моего будущего. Является ли Деклан моим суженым в обеих реальностях? А если во второй это не Деклан, то кто?

Беззащитность, которую я вижу в его глазах, окончательно гасит мой гнев. Я касаюсь тыльной стороны его руки.

– Я понимаю. Мне тоже хочется стать частью твоей жизни.

Он сплетает свои пальцы с моими.

– Когда ты в следующий раз пойдешь в костницу, можно мне пойти с тобой?

Я хочу сказать нет, но ведь он мой суженый, так что когда-нибудь мне все равно придется перестать сомневаться в том, что это воля судьбы, и начать вести себя соответственно.

Я делаю глубокий вдох.

– Да, конечно.

Он закладывает цветок мне за ухо.

– Я буду с нетерпением ждать этого дня.





* * *



Мы с Эйми сидим на берегу Шарда, опустив ноги в воду. Это первый по-настоящему теплый день весны и последний день моей свободы, ведь завтра я наконец начну исполнять обязанности домашнего учителя.

С самого детства это наш с Эйми излюбленный обычай для тех дней, когда жарко или тепло, – мы берем с собой корзинку, полную еды, идем на травянистый берег реки и бросаем кусочки хлеба уткам либо пускаем бумажные кораблики и спорим, докуда они доплывут.

Мои шею и плечи ласкают солнечные лучи. Приятно находиться вне дома и не видеть, как матушка не сводит глаз со сломанной кости в стеклянном сосуде, как будто усилием воли может заставить ее срастись.

– Итак, – говорит Эйми, – как развиваются ваши отношения с Декланом?

– Нормально, – нехотя отвечаю я.

– Нормально? Не очень-то романтичный ответ для описания отношений с тем, кто предназначен тебе судьбой.

Мой секрет подобен пузырю, готовому вот-вот лопнуть. Но я не могу, не могу сказать ей, что у меня нет уверенности в том, что Деклан в самом деле предназначен мне судьбой.

Я перебираю пальцами одну из блестящих черных кос Эйми, затем заправляю эту косу ей за ухо.

– Это ты у нас любишь романтику, а не я.

Она улыбается.

– Моим родителям было не по карману заплатить за гадание о суженом, а он, кем бы он ни был, по-видимому, тоже недостаточно богат, чтобы узнать, кто из девушек предназначен ему судьбой. Так что просвети меня – как это бывает?

– Ну, не знаю. Иногда он просто замечательный, а иногда… – И я рассказываю подруге, как Деклан попытался отобрать у меня корзинку несколько дней назад.

Эйми кривит рот.

– Ты должна откровенно поговорить с ним, Сас. Помнишь, что он вытворил, когда мы были детьми и родители попросили его набрать хвороста? Он тогда решил, что будет смешно, если он уляжется на землю рядом с топором и притворится мертвым. Когда его нашла его мать, она завопила так истошно, что сбежался весь город. Она была готова убить его – на сей раз взаправду, – а ведь Деклан в самом деле был уверен, что эта его шутка приведет ее в восторг. Он вечно пытается все обратить в игру и порой переходит все границы.

Эйми права – именно Деклан постоянно подбивает своих приятелей ни с того ни с сего устраивать бег наперегонки, затевает розыгрыши, старается рассмешить всех и вся. Это и есть одна из причин, по которым меня всегда тянуло к нему, – если он и рискует, то только ради веселья. Ему по душе лишь та опасность, которая в итоге оборачивается смехом.

Эйми болтает ногой в воде.

– Не потому ли ты придираешься к нему, что боишься?

У меня по спине бегут мурашки. Эйми слишком уж хорошо понимает, что творится в моей душе.

– Может быть, и так, – пожимаю плечами я. – Разве тебе никогда не случалось усомниться в результатах гадания?

Какое-то время Эйми молчит.

– Что с тобой происходит? Ты мне явно чего-то не договариваешь.

Меня охватывает чувство вины, и я беру ее за руку. Пусть я и не могу рассказать ей всего, но дружба с нею для меня то же самое, что для утопающего спасательный круг.

– Я просто растерялась, – говорю я. – До доведывания я была уверена, что Деклан именно тот человек, который мне нужен, но теперь…

– Теперь, узнав, что он и впрямь твой суженый, ты избегаешь его, проводя все свое время со мной в костнице. – Она устремляет на меня пристальный взгляд. – А он таскается за тобой, словно брошенный щенок. – Эйми стискивает мои пальцы. – Ему, ясное дело, не может нравиться, что ты держишь его на расстоянии. Может, поэтому он и перегнул палку пару дней назад? Может, так он просто пытался тебя раскрепостить? Хотя он, конечно, и должен был остановиться сразу, когда ты сказала ему, чтобы он прекратил свои штучки. Теперь, узнав, что вы предназначены друг другу судьбой, ты должна научиться говорить с ним всякий раз, когда что-то начинает тебя беспокоить. Это единственный способ построить хорошие отношения.

Хотя Эйми и не знает всей правды, ее совет кажется мне дельным.

Я бью ногой по воде, и брызги летят ей на икры.

– Почему ты всегда рассуждаешь так здраво?

Подруга улыбается.

– Потому что я чертовски умна.

– Неужели тебе никогда не случается сомневаться в правоте костей?

Ее голос становится тихим:

– Я никогда не имела достаточного доступа к гаданиям на костях, чтобы искать в них ошибки.

Я напрягаюсь. Нет, родители Эйми не бедняки, но они и не богачи, так что гадания для них – нечастая роскошь.

– Прости, – мотаю головой я. – С моей стороны это было бестактно.

Она пожимает плечами.

– Просто, на мой взгляд, ты не стала бы сомневаться в правоте костей, если бы гадания на них не были для тебя такой рутиной.

Слова Эйми звучат в моем мозгу весь остаток дня. Когда я входила в Кущу, мне хотелось, чтобы моим суженым оказался Деклан. Мне хотелось стать домашним учителем. И вот теперь у меня есть все, чего я желала, однако я не чувствую себя счастливой. Что, если это просто потому, что я боюсь? Потому, что я позволила матушке заронить в мою душу сомнение из-за той сломанной кости? Если она выбрала мне в суженые Деклана, значит, это было одним из моих возможных путей, так почему же я сомневаюсь?