– Появился сигнал! – сказала тётя Ви, засовывая руку в свой карман.

Мы обе молча прочитали сообщения. Жёлтый свет экранов казался очень ярким в зимних сумерках.

Как ты? Я скучаю!:) – сообщение от Зары.



Я тоже по тебе скучаю, но со мной всё в порядке. Есть новости? Пожалуйста, спроси дедушку, как завести старый бульдозер? Всё уже починили. Не заводится. Ответь мне по электронной почте, – ответила я



Что?!



Просто спроси у него XXХ.



Я проверила, не удастся ли войти в гугл, но телефон завис, и я сдалась.

Когда мы добрались до вершины горы, я увидела овец: рогатые и пушистые коричневые шары с неопрятной свалявшейся шерстью под хвостом. Они заблеяли при нашем приближении и сгрудились у ворот, тыкаясь носами в охапки сена. Кажется, собаки их совершенно не беспокоили.

– Это порода соэй. Очаровательные животные и довольно редкие. Но они очень выносливые. Горные овцы.

– Похожи на коз, – заметила я.

– Это точно, но, уверяю тебя, это овцы. А теперь потряси сено и разбросай его вдоль стены, иначе его получат только самые задиристые.

Овцы ринулись к еде, выхватывая пучки сена из охапок, толкаясь и даже вырывая сено друг у друга изо рта. Они оказались довольно милыми.

– Они почти всё съели, – заметила я. – Разве они не едят траву?

– Едят, – ответила тётя Ви, – но в это время года её мало, поэтому мы даём им сено каждый день. С ними ужасно много хлопот, но они хорошо пасутся вместе с лошадьми, и их так мало, что я считаю своим долгом сохранить это стадо. К тому же баранина очень вкусная.

– Я не ем мясо.

– Да, я забыла. Напомни мне сегодня вечером приготовить тебе что-нибудь другое.

Мой телефон снова зазвонил. Я посмотрела на экран.

Дедушка сказал, что надо ударить по топливному насосу молотком?!?!!

– Не волнуйтесь, меня вполне устроят овощи, – ответила я, рассеянно думая о молотках и бульдозерах.

– Это не проблема, – сказала тётя Ви, взяла последнюю охапку сена и разбросала её по полю. – Я что-нибудь придумаю.





Глава 14




Но она ничего не придумала, потому что к ужину подали четыре тарелки с лазаньей. Лазанья была с мясом. Мы ели почти в полной тишине, и я ковырялась в своей тарелке. Я могла есть сыр, и теперь пыталась отделить верхний слой пасты от мяса. У него был мясной вкус, но я всё равно его проглотила. Я ужасно проголодалась.

Сержант Льюис жадно ел лазанью и болтал о всякой ерунде. Вероятно, молчание, особенно со стороны Олли, действовало ему на нервы, и хотя у него был приятный валлийский акцент, бессмысленные местные сплетни нам скоро наскучили.

Тётя Ви вежливо поддерживала беседу.

– Так как давно ваша дочь окончила школу?

Я извлекла из вязкого соуса несколько кусочков моркови. Это было совсем не похоже на еду, которую будут подавать на школьной вечеринке. Может быть, отдать мясо собакам? Одна из них, кажется Меган, лежала перед горелкой, одним глазом поглядывая на стол. Я подцепила кусок мяса вилкой и опустила её к каменному полу. Меган бросилась ко мне и схватила мясо.

– Летом 2013 года. Или это был 2014-й? Дайте подумать…

Олли смотрел на меня с раздражающей ухмылкой на лице.

– На что ты смотришь? – спросила я. Если сложить мясо на левую сторону тарелки, удастся добраться до вполне съедобного сыра.

Меган подошла ко мне и принялась клянчить еду.


– Ты такая капризная, – сказал Олли, приподняв бровь. – Почему ты просто не съешь всё?

– Майя, тебе не вкусно? – спросила тётя Ви и тут же прикрыла рот рукой и схватила мою тарелку. – Боже, мне очень жаль! Я совсем забыла… Я приготовлю тебе лапши или спагетти. Извини, милая!

Олли откинулся на спинку стула и испустил очередной трагический вздох.

– Хочешь сказать, она не ест мясо? – спросил он, ни к кому в особенности не обращаясь. – А рыбу ты тоже не ешь?

– Вообще-то нет. У меня есть принципы относительно употребления в пищу живых существ.

– Серьёзно? Значит, мне не только пришлось уступить тебе свою спальню, но теперь нам придётся есть орехи, потому что принцесса не желает есть миленьких маленьких зверюшек.

– Олли, не будь таким грубым! – перебила тётя Ви, вскакивая из-за стола и с грохотом водружая мокрую сковородку на плиту, так что она тут же зашипела и зафыркала.

Меган поняла, что больше не получит мяса, и направилась к камину.

Я подумала, не стоит ли сказать о бульдозере и дедушкином совете по его починке. Но потом решила, что Олли слишком вредный и лучше промолчать. Мы некоторое время сидели молча, пока я наконец не произнесла:

– Так та комната была твоей спальней? Вот почему там так ужасно воняет.

– Ха! – хмыкнул сержант Льюис.

– Что? – не понял Олли.

– Раздевалка мальчишек. Там пахнет, как в раздевалке у мальчишек. – Я зажала нос пальцами.

Олли открыл рот, чтобы возразить, и я поняла, что он продумывает следующий шаг.

– Теперь там будет вонять ещё хуже, потому что ты приехала. Там будет вонять твоей глупой фальшивой цветочной гадостью. Всей этой дрянью из баночек и бутылочек, сделанных в какой-нибудь фальшивой лаборатории, потому что ты этого достойна.

– Это всё же лучше, чем запах грязного белья, – ответила я, откидываясь на спинку стула и пристально глядя на него. – К тому же я переставила всю мебель. – Я широко улыбнулась. – Теперь там намного лучше.

– Правда? – спросил сержант Льюис, глядя на Олли, который тут же помрачнел и свирепо уставился на меня.

– Всё готово, Майя, – сказала тётя Ви и поставила передо мной тарелку коричневых спагетти с помидорами и тёртым сыром.

– Спасибо, – весело сказала я, набрасываясь на еду и делая вид, что очень счастлива. Олли был мрачнее тучи. Но я решила притвориться, что ничего не замечаю.

Мне казалось, будто я ем гравий, жёсткий и весь покрытый песком. Я не хотела даже думать о вонючем сыре, поэтому просто набивала рот едой.

Сержант Льюис поблагодарил тётю Ви и пошел ставить чайник.

Снова зазвонил телефон, и тётя Ви схватила трубку.

– Алло! – сказала она и потрясла телефон. – Алло! Я вас не слышу, – повторила она и повесила трубку.

– Сколько раз уже звонили? – спросил сержант.

– Три, – ответила тётя Ви, глядя на телефон. – Мне стоило бы об этом помнить, Майя. Твой папа вегетарианец. Но твоя мама ест мясо, по крайней мере, ела, когда мы были детьми.

– Да, они с дедушкой по-прежнему едят колбаски.

Во время нашего разговора Олли преувеличенно громко зевал, всё больше сползая со стула и похлопывая рот рукой.

– Значит, вы выросли в нашем доме? – Я решила продолжать говорить, чтобы позлить его.

– Да, – кивнула тётя Ви. – Из окна нашего магазина сантехники я всё время видела нижнюю часть железнодорожного моста, слышала перезвон колоколов собора в Саутварке, а мой папа чинил в кухне мотоциклы, засовывая блоки цилиндров в духовку и заполняя дымом всю улицу.

Краем глаза я заметила, что Олли поднял голову и уставился на свою маму, но я даже не повернулась в его сторону.

– Он по-прежнему это делает, – продолжала я. – Он любит чинить вещи, а я ему помогаю.

– И что же ты делаешь? – поинтересовался Олли. – Стираешь масло с металлических деталей ватной палочкой? Делаешь цветочные чехлы для мотоциклетных шлемов?

– Нет, вообще-то я полирую клапаны и нагреваю блоки цилиндров. Я разбирала карбюраторы и собирала их заново. Чистила свечи зажигания, заменяла проводку. Однажды сделала зубчатое колесо. Всего не перечислишь, – сказала я и слегка покраснела. Это была почти правда.

– Не сомневаюсь! Это сводило твою бабушку с ума, хотя она сама любила разбирать газонокосилки на балконе и всё время роняла винты на улицу. Это гены, – ответила тётя Ви, глядя на Олли.

– Что это такое? – Сержант Льюис посмотрел в окно кухни.

– Где? – встревожилась тётя Ви.

– На тропе что-то блеснуло. Пойду проверю.