– А неплохо получилось. И кто этот «Миша», за которого вы так настойчиво меня уговаривали?
Я, разглядывая себя в зеркало, руками пригладил волосы и, оставшись доволен результатом, похлопал себя по груди и гордо произнёс:
– Миша, это я! Спасибо Вам за работу маэстро, и запомните этот день и эту причёску! Она если и не принесёт вам миллионы, то известность и признание обеспечит наверняка! Надеюсь, что в благодарность за этот эксклюзив вы впредь будете стричь меня без очереди. И можете меня не благодарить!
Я закончил свой спич под дружный хохот персонала и клиентов ожидающих своей очереди. Парикмахерская находилась в центре города и пользовалась популярностью. Мастер, утерев выступившие слёзы, со смехом предложил посетителям:
– Ну что, господа-товарищи, есть ещё желающие на стрижку «как у Миши»?
К моему удивлению поднялся один из военных ожидающих свою очередь, и смущённо улыбаясь, произнёс:
– А знаете, мне понравилась! Сделайте мне тоже стрижку «как у Миши».
Мы вышли из парикмахерской под весёлые смешки посетителей обсуждающих новый фасон стрижки, только что появившийся на их глазах. Мама была довольна как кошка, только что навернувшая миску сметаны. Разве что не облизывалась.
– Мишенька, ты чудо! И откуда что только в тебе берётся. – Она ласково погладила меня по голове. – А знаешь, с этой причёской ты стал выглядеть старше. И даже вроде бы как строже что ли, или серьёзнее? Даже не знаю, как и сказать, но ты изменился. – Она вздохнула и предложила. – Ну что, поехали за книжками и тетрадями?
Через пару часов со стопкой тетрадок и учебников за начальную школу мы вернулись домой. Моя мама гордо шествовала через двор, здороваясь и перекидываясь словами с соседями, а я с интересом рассматривал то место, где мне предстояло провести ближайшие годы. Что сказать? Двор до изумления напоминал мне тот, в котором я жил всего десять дней назад. Разве что адрес был другой, да гранитная плитка мостившая двор присутствовала на месте и в полном объёме, а не жалкими вкраплениями, как в моём "прошлом-будущем". А вот подворотня была один в один как в том, «моём» времени и меня даже пробила нервная дрожь, когда мы с мамой прошли через неё. Утром, в суматохе поездки в училище, я как-то даже не обратил на арку внимания. А вот сейчас подсознательно ожидал от неё чего-нибудь необычного, но ничего не случилось. И я внезапно испытал чувство облегчения. Всё. Теперь это моё время и здесь мой дом!
Глава 4. Первые знакомства
Каждый знает о том, как должны жить другие, но никто не имеет представления о том, как правильно прожить свою собственную жизнь.
Пауло Коэльо
Да… Вот это я встрял! Думал сейчас быстренько пробегусь по учебникам и можно на экзамены. А вот «фиг вам» называется! Уже самая первая задачка по арифметике в учебнике для четвёртого класса ввела меня в лёгкий ступор. «Какую часть сажени составляет аршин? Из русских мер указать ещё такую меру, которая составляет 1/3 другой, более крупной, меры». Ну? И какую? Если я вообще «сначала не знал, а потом совсем забыл» что такое сажень, сколько в ней аршинов, и что это вообще за единица измерения такая – «русская мера»?
В полном замешательстве я открыл задачник для первого класса. Слава богу, хоть тут всё просто, никаких аршинов и саженей. Хм… Однако, оригинально сейчас поставлено обучение. Даже задачки на вычитание носят политический подтекст. Например: «Октябрьская революция была в 1917 году, а в 1905 году была первая революция. Сколько лет прошло между этими революциями? 17-5» Или другой пример: «На каком году революции умер В. И. Ленин? 24–17». Да уж, строго тут со «значимыми датами календаря», информацию прямо с детства в мозг ребёнка на уровне подсознания забивают.
Мне припомнился случай из моей практики. Однажды после лекции прямо в аудитории первокурсница кокетливо поинтересовалась, сколько мне лет. Лекция уже закончилась, но оставалось несколько свободных минут до перерыва. Вот она видимо и решила набрать себе очков в глазах одногруппников, легонько пофлиртовать с преподом, а заодно и потроллить его. Я невозмутимо ответил, что ещё видел живыми Никиту Сергеевича и Джона Кеннеди. Какое же удивление и недоверие было в её глазах! – Как? Разве Никита Сергеевич умер? Да я же вчера Михалкова по телевизору видела! А Кеннеди… Он, в какой группе играл? – Да уж… так искренне я давно не смеялся. Помню, я тогда обратился к аудитории с вопросом, кто из них понял, о чём я говорю? Из тридцати человек подняли руки только трое. На следующий вопрос, в каком году умер И. В. Сталин, руки подняли все. Но на вопрос, в каком году он родился, опять только три руки. И это на экономическом факультете? Интересно, кто ж тогда кого из нас потроллил? Хм. А ведь когда я учился в школе, нам тоже приходилось заучивать подобные даты наизусть.
Но вернусь к учебнику, в котором нашлась нужная мне информация. Я наконец-то узнал, что «мера» это не только единица измерения веса, но оказывается, в какой-то степени и измерения объёма. В одну меру входит двадцать килограммов картофеля, а в один мешок вмещается три меры. Кстати, и «мешок» тоже оказался «русской» мерой веса и мерой объёма. И «мерами» здесь и сейчас измеряют не только овощи-фрукты и прочие корнеплоды, но и сахар, и зерно и крупы. Ой, как сложно-то!
Но хоть решил вторую задачку и попутно узнал, что сколько стоит. Очень много примеров приводилось из повседневной жизни: «Ваня купил „то-то“ за столько-то копеек, а мама Вани „это“, за столько-то рублей». Задачник был от двадцать четвёртого года, цены для двадцать шестого оставались актуальными, и задачник неожиданно оказался для меня довольно таки познавательным справочником о среднем уровне цен в стране.
На то, чтоб ознакомиться со всеми купленными учебниками за первые четыре года обучения в школе первой ступени (а именно так в то время называлась обычная начальная четырёхлетка), мне потребовалось всего два часа. Ничего сложного я там, в общем-то, не увидел. Но и объём, и качество предоставленных знаний, к моему удивлению мало чем отличался от того, что в своё время в начальной школе изучал я. В чём-то даже и превосходил, особенно в прикладной части.
Даже в арифметике детям требовалось не просто произвести арифметические действия, а «применительно к своему дому». То есть, подсчитать своих курей, кроликов, сколько у них цыплят, крольчат и всё в том же духе. Ну да, в моё время таких заданий уже не было. Откуда бы я, сугубо городской житель, взял бы три крынки молока и крынку сметаны, чтоб измерить, сколько из этих продуктов молочного животноводства у меня получится стаканов и бутылок молока и сливок? Причём, оказывается, стакан и бутылка тоже «русские меры». Вон оно, оказывается, откуда в народе пошла привычка всё на стаканы да бутылки мерять. Со школьной скамьи прививалось!
Основным «камнем преткновения» как и ожидалось, стали пресловутые сажени-аршины, золотники-фунты и футы-стопы. Пришлось запоминать, что к чему относится и «сколько весит в граммах». И нафига такая путаница? Нет, чтоб сразу всё старьё одним указом отменить… Хотя, да. Указом-то отменить можно, и кажется даже, к этому времени уже отменили, вот только на селе, как измеряли всё по старинке, так и дальше будут измерять. Инерцию мышления указом не отменишь, уж это-то мне было известно достаточно хорошо.
Пока я «изучал» учебники, мама мимо меня ходила почти на цыпочках. Лишь бы не помешать сыночке. В её глазах я замечал удивление и затаённую гордость «почти Акадэмиком». Я читал один учебник, потом откладывал его в сторону и брал другой, быстро выискивал нужную мне информацию и вновь возвращался к первому. Вот это мелькание учебников в моих руках и мой сосредоточенный вид придавал ей уверенность, что я не просто «смотрю картинки», а действительно готовлюсь к экзаменам. Наконец я отложил учебники в сторону, со вкусом потянулся и, выйдя из-за стола, сделал несколько привычных для себя разминочных упражнений. Организм молодой, но спина затекает от неудобного стула, это всё-таки не та эргономичная мебель, к которой я привык «в моё» время.
– Мишенька, ты уже проголодался? Давай я положу тебе бигос? Квашеная капустка просто прелесть, как нынче у меня удалась. А копчёные рёбрышки и телячья вырезка в лавке Тарасовны всегда самые вкусные и свежие. Просто пальчики оближешь, так вкусно получилось!
– Как же я тебя люблю, мамочка! – Я на секунду прижался головой к мягкому материнскому боку и вприпрыжку ускакал в ванную мыть руки. Хм, кажется, я всё больше и больше воспринимаю эмоции и моторику аборигена и становлюсь похож на обычного пацана. Не вижу в этом ничего плохого, лишь бы умственно деградировать не начал. Но пока, тьфу-тьфу, признаков не наблюдаю. После обеда мы с мамой пили чай. В этот раз это был настоящий китайский чай, а не его жалкая подделка.
– Сыночка, ты иди во двор погуляй. С ребятами познакомься, может, на море сходите, искупаетесь? Шо тебе дома киснуть, вон ты, какой бледный. Уж десять дней солнышка не видел. А тибе солнце и море сейчас будут полезны для здоровья.
– Я знаю, мама, но не время мне сейчас гулять, работы много!
– Да какая ж у тебя сейчас работа, Мишенька? – Мама в изумлении всплеснула руками. – Книжки читать? Так и завтра почитать можно. Вон сколько их у тебя, разве ж за раз столько осилишь? Долго ещё тебе их читать да учить придётся.
– Не, мамочка, не придётся, всё, что мне надо я уже прочитал. Нет там ничего сложного, всё это я уже знаю. Вся закавыка в подаче материала. Я-то привык к метрической системе, к миллиметрам, граммам, а тут вёрсты, футы, золотники. Вот в этом вся трудность. – Я тяжко вздохнул. – А сейчас надо приниматься за письменность, я уж и не помню, когда ручку последний раз в руках держал. А мне ещё и письменные экзамены сдавать. – Всё-всё прочитал? Да когда ж ты успел? – Круглые мамины глаза смотрели на меня с недоверием. – И шо, всё выучил? А если я щас проверю?
Я засмеялся и протянул маме задачник по арифметике за четвёртый класс. – Проверяй! – Маму больше всего поразило не то, что я смог ответить на все её вопросы, а то, что я решал задачки и примеры в уме. Как и ожидал, наибольшую трудность вызвали задачки со старыми мерами исчисления. Если на обычные задачи я давал ответ даже раньше, чем мама успевала посмотреть ответы в конце задачника, то «архаика» вызывала определённые сложности, но я справился. Мама так расчувствовалась, что даже всплакнула на радостях и вдруг предложила. – Миша, так если ты щас такой грамотный уже, то тебе, наверное, и дальше будет легко учиться? Тогда надо и в музыкальное училище поступать? Давай тебе рояль купим?
Упс! Вот «нафига попу рояль»? – Не! Мамочка, ну зачем же нам рояль? Я совсем не хочу становиться профессиональным музыкантом. Где я, а где музыка? Мы с ней даже на разных улицах живём! И потом, всё равно надо подождать ещё несколько лет. Вдруг у меня голос станет как у мартовского кота? Рояль вещь дорогая, статусная. Куда мы потом его денем? Мы же с тобой не какие-нибудь важные персоны, чтоб у нас в комнате просто стоял и пылился дорогой инструмент? И сразу предупреждаю, скрипку мне покупать тоже не нужно. Я же не настоящий еврейский мальчик. Вот если есть возможность, то лучше купи мне старенький, недорогой аккордеон, а когда я вырасту, то тогда уж куплю себе хороший. Или можно купить гитару, но тоже старенькую и подешевле. А то я скоро вырасту, и мне потребуются другие инструменты.
Так и не убедив маму, но отговорив от немедленной покупки «хорошего рояля для деточки», я приготовил тетрадь, ручку и налил в непроливайку чернил из бутылки. Ну что ж… Поехали!
Блямс! – Бли-и-ин! – Я смотрел на здоровенную кляксу и тихо про себя матерился. Я уж и забыл, насколько неудобны были перьевые ручки, и каких трудов мне стоило научиться писать без помарок. В последнюю четверть ушедшего века чернильные ручки вообще вышли из обихода, уступив своё место шариковым. А затем вся письменность постепенно уступила место более удобной принтерной печати. В моём времени чернильными ручками уже никто не пользовался. Они сохранились лишь как престижный аксессуар подчёркивающий статус владельца. У меня у самого было несколько шикарных подарочных «паркеров» и «вальдманов», но дай бог, если я только пару раз воспользовался одной из них, да и то из интереса, а не по необходимости. А расписаться в зачётке студента вполне можно и «демократичной» шариковой ручкой.
Промокнув кляксу, я вновь приступил к «чистописанию». Вспомнил, как Ольга Николаевна, моя первая учительница, глядя на мои каракули осуждающе качала головой и наставляла меня. – Миша, ну куда ты так торопишься? Пишешь как курица лапой! Не надо никуда спешить, и не надо пытаться писать быстро. Ты мне лучше медленно нарисуй букву. Нарисуй одну, но красивую! – Вот я сейчас и «рисовал». Получалось отвратительно. Палочки выходили дрожащими и кривыми, наклоны под любым углом, но не так как мне бы хотелось. Кружочки походили на сплюснутые овалы или вытянутые бублики, но никак не на аккуратные окружности. Да ещё эти кляксы!
Я никак не мог приноровиться к перьевой ручке. Вот, вроде бы и держу её пальцами, а такое впечатление, что пальцы живут отдельно, а ручка отдельно. Словно она не в моей руке зажата, а существует сама по себе. А ведь когда-то давно, в «прошлой» жизни, у меня был каллиграфический почерк, и я знаю, как надо правильно писать! Лишний раз убеждаюсь, что «знать и уметь» – две большие разницы.
Четыре часа! Четыре грёбаных часа я убил на то, чтоб у меня хоть что-то начало получаться. Дальше уже просто не смог держать ручку в руках. Глаза слезятся от напряжения, пальцы дрожат как у алкоголика с похмелья, а рукам мало того, что с утра досталось от моих экзерсисов за роялем, так и сейчас ещё добавил. Всё! Надо отдохнуть. Иначе завтра просто физически не смогу заниматься чистописанием, а тренироваться в этом нужном мне искусстве, похоже, придётся долго.
Да и пора познакомиться с соседями по двору. Мельком из окна я уже видел некоторых взрослыхи даже несколько детей во дворе приметил. Вот и пойду «наводить мосты». Мне здесь жить. Интересно, какая-нибудь уличная «прописка» в этом времени существует? В моё время новичку-новосёлу бывало, не один раз кровавую юшку во дворе дома из носа пускали, прежде чем он «своим» становился. Так что пора настраиваться на драчку. Без этого, наверное, и сейчас никак. Так что… Трепещите, аборигены, Миша Лапа погулять идёт! Блин, а чего это меня опять так потряхивает-то…?
Сборы на улицу были недолгими. Я обул ботинки, и совсем уж собрался «выйти в свет», когда был остановлен ехидным маминым вопросом. – Ой, вей! Миша, ты на себя в зеркало смотрел с не той стороны? Хочешь, шоб завтра у нас во дворе печально играли Шопена и таки немножечко были похороны? Так мы не совсем к этому готовы. Нам ещё чуточку рано грустить. Не надо так страшно никого пугать, хотя некоторых уже и можно. Но пусть она тоже пока порадуется за жизнь. Сходи в ванную и хорошенько умойся!
Да уж! Таким фейсом хоть кого до инфаркта доведёшь. Чисто фантомас, у того тоже морда синевой отливала, как и у меня сейчас. Чернила размазаны по всему лицу, и когда только успел? Наскоро смыв «боевую раскраску» я наконец-то открыл двери «в большой мир».
* * *
Мы жили на втором этаже и дверь из прихожей, совмещённой с кухней, выходила прямо на широкую галерею, с которой вниз вела такая же широкая чугунная лестница. Когда я в прошлой жизни смотрел фильм «Ликвидация», снятый в Одессе, то думал что это такие балконы, но оказалось, что это не совсем так. Эти дома предназначались не для богатых семей, а для их прислуги, разночинцев и прочих малоимущих горожан. В таких домах во внутренних дворах не было подъездов, и вход в каждую квартиру начинался прямо от уличных дверей. Сразу со двора двери вели в квартиры на первом этаже.
А на второй этаж поднимались по широкой лестнице, и она же продолжалась, но уже галереей вдоль стены дома на уровне второго этажа. А уж с галереи был вход в квартиру. А что? Удобно! У каждой квартиры свой отдельный вход. Правда квартиры в основном были небольшие, одно и двух комнатные с маленькой кухонькой. Наша так вообще была шикарной по местным меркам, в ней имелась даже ванная. Видимо раньше в ней проживал какой-нибудь приказчик или мелкий лавочник. Да, для мамы с её прошлым, это действительно были «не совсем апартаменты».
Я спустился во двор. На скамеечке возле лестницы опершись на клюку, дремал престарелый худощавый дедок. Потёртая пиджачная пара с жилеткой, и ермолка на голове с остатками седых волос и редкой бородёнкой, рисовали образ классического еврейского дедушки «выгуливающего» своих внучат. Внуки в количестве двух штук и примерно моего возраста так же находились в наличии и в настоящий момент усердно пытались засунуть большого рыжего кота в собачью конуру. Хозяин конуры сидел рядом и, свесив лохматую голову набок, с интересом наблюдал за представлением. Засунуть кота не получалось, тот упирался изо всех сил и лап, и сердито шипел на мучителей. Порой шипение переходило в утробное завывание и чувствовалось, что вскоре кот приступит к более активной обороне, и тогда кому-то сильно не поздоровится.
– Эй! Вы чего кошака мучаете?
– Мы не мучаем, мы играем. Рыжик пришёл в гости к Пирату, а в дом заходить не хочет!
– Ну и правильно делает. Какой дурак добровольно полезет в такую жару да к блохам! Вы сами-то туда залазили?
– Тю-у-у. Мы шо, дурни?
– А то нет? Или считаете кошака дурнее вас?
В этот момент кот изловчился и, цапнув лапой одного из мучителей, ловко вывернулся из рук второго и рванул на свободу с чистой совестью.
– Ну вот! – Разочарованно протянул один из пацанов. – А тюльки больше нет, чем теперь его подманивать? Это ты виноват! – И он обвиняюще направил на меня палец. – Ты вообще кто такой и что делаешь в нашем дворе?
– Это Миша. Он к Фире Самуиловне приехал!
По лестнице во двор спустилась худенькая высокая девочка в длинном синем платье в белый горошек и подошла ко мне.
– Привет! Меня Соня зовут. Мы в соседней квартире живём. А это Додик и Арик, они братья, двойняшки, но не близнецы. Ты не думай, они не плохие и не злые, только глупые. Всю тюльку Рыжику скормили, а тот опять их надул и сбежал. Вот Рафик придёт и задаст им!
– А Рафик, это у нас кто? – Я выжидающе посмотрел на девочку.
– Так Рафаэль, старший брат этих шлемазлов. Он целыми днями с друзьями на море пропадает. Рыбу ловит, купается. – Соня завистливо вздохнула. – А братьев с собой не берёт. Они ему только рыбачить мешают и мелкие ещё. За ними глаз да глаз нужен, а ему некогда с ними возиться. Он уже взрослый, скоро четырнадцать лет исполнится.
– А тебя тоже никто на море не берёт! – Один из братьев торжествующе уставил на Соню палец. – Потому што ты девчонка и плакса, и всем всё рассказываешь. Ябеда!
– Неправда! Я не плакса, не ври! А на море сама не хожу, потому что у нас днём одни мальчишки во дворах. А Песса ещё маленькая, а другие девочки уже взрослые, им со старшими мальчиками ходить на море не прилично. И мне одной с нашими мальчиками тоже ходить уже неприлично. Но с девочками я ходила, вот!
– А со мной пойдёшь? А то я на море уж и не помню, когда в последний раз был. Наверное, когда во Владивостоке жил. У нас там тоже море есть, только холодное. И короткой дороги к вашему пляжу я не знаю. Покажешь?
Соня с сомнением оглядела меня с головы до ног. Видимо решая, будет ли ей «прилично» идти со мной на море. Очевидно приняв положительное решение, она тряхнула кудряшками и со вздохом произнесла:
– Ну, хорошо, я покажу тебе дорогу на пляж, только поднимусь маму предупредить и Фире Самуиловне скажу, чтоб не потеряла тебя. Жди! – И она быстро начала подниматься по лестнице.
– А мы? – Дуэтом воскликнули двойняшки. – Почему Соньке с тобой можно, а нам нельзя? – Братья уже обидчиво надулись и собрались устроить небольшой скандал, но я их обломал.
– А кто сказал, что вам со мной нельзя? Если вас отпустят то, пожалуйста, я не возражаю. Но если только вас родные действительно отпустят.
– Ага! Щас… – Пацаны переглянулись и направились к деду. – Деда! Сонька с Мишей на море идут, можно мы с ними пойдём?
– У Сони уже есть мальчик? – Подслеповато щурясь, дедок удивлённо взглянул в мою сторону. – И шо? Бэллочка уже отпускает своё щастье с мальчиком на море одну?
– Так мы же рядом будем!
– Ну, если вы будете рядом, то Бэлла, наверное, может быть спокойна, хоть я, таки нет, скорее наоборот. Но я не Бэлла и у меня не девочки. А кто этот Миша?
– Так к тёте Фире родственник приехал. Ну, тот, который ещё болел долго, а сегодня выздоровел. Вот он Соню и позвал на море. И мы с ними пойдём, ты же нас отпустишь, дедушка?
– С Мишей? Который родственник и один приехал к Фирочке? – Дед прикрыл глаза, и немного помолчав, как бы в раздумье продолжил. – Я совсем чуточку знал за его деда Иосифа в молодости, но мне кажется, что его внук Миша такой же деловой и хваткий. И приехал ещё один, и сам приглашает уже. Не знаю за Бэллу, но я вас с этим Мишей отпущу. Только не вздумайте брать свежие продукты. Там, в ларе остатки вчерашнего ужина и сегодняшнего обеда, вам на свежем воздухе они будут в самый раз. И только попробуйте мне опять потерять корзинку. Всё будете носить в руках, как последние босяки!
– Деда! Это была не корзинка, а шляпка, и мы не потеряли, а нашли!