– Поговорите мне ещё! Допоздна не гуляйте и от Миши с Соней не отходите. Всё, собирайтесь скоренько, а то Миша вас ждать не станет.
Братья бегом ринулись в дом, а я присел на лавочку к Арону Моисеевичу, с которым предварительно поздоровался и познакомился. И минут десять до появления Сони и братьев отвечал на его вопросы, придерживаясь той легенды, что сочинили мне моя мама и Семён Маркович. Наш разговор прервала Соня, королевским жестом вручив мне в руки корзинку и, видя моё недоумение пояснила:
– Тётя Фира простынку, подменку и продукты для тебя положила в мою корзинку. Так что неси ты!
Ну, нифига себе заявочки, нашла себе пажа-носильщика! Нет уж, если бы она сказала это как-нибудь иначе, или корзинка была бы неподъёмная, я бы и сам предложил ей свою помощь, но такие наезды надо тормозить на старте. Во избежание будущих недоразумений и вообще… Так что, поставив корзинку на лавочку и снисходительно взглянув на «королеву» я произнёс:
– Сонечка, если бы мне нужна были простынка, я бы сам сходил и взял. Но трусы отжать от воды, или стряхнуть с себя песок я и руками могу. И если бы я хотел кушать, то поднялся бы домой. Мы не на пикник собрались, так что в следующий раз, если мы куда-нибудь будем с тобой собираться, сначала спроси у меня что стоит брать, а что не надо. Так что иди, разгружайся, только не долго, а то мы тебя долго ждать не станем.
Я и не заметил, что пока мы с Соней бодались взглядами и перепирались, у нас появились заинтересованные зрители. Во-первых, грели уши два брата-акробата, которые уставились на девочку ехидными взглядами и явно наслаждались тем, что наконец-то эту задаваку кто-то поставил на место. Во-вторых, дедок, делающий вид, что опять спит. И в третьих на галерее появилась моя мама и мама Сони. Женщины молча наблюдали за нашим диалогом и делали свои выводы.
– Подумаешь! Да она и не весит ничего, пошли уже. Прямо и попросить помочь уже нельзя!
Соня легко подхватила корзинку и первой вышла со двора. Братья вдвоём уцепили свою корзиночку за ручку и потопали вслед за девочкой. Я замыкал шествие в гордом одиночестве как падишах, следующий за своими носильщиками или скорее как пастух, сопровождающий своих овец.
– А этот малолетний деловар далеко пойдёт. Ишь, как он ловко Соню на место поставил. – И старый Арон вновь со вкусом задремал.
– Молодец, дочка, настоящая еврейская девочка! Ничего, она ещё только учится, но уже сейчас может пригасить конфликт, если ей это надо. А как нужно устраивать правильный скандал, я её ещё научу. И победно взглянув на соседку Фиру, Бэлла величаво вплыла в своё жилище.
А Фира Самуиловна, с удовлетворением оглядев опустевший двор, решила, что таки-да, для первого раза её Миша произвёл на всех нужное впечатление. Осталось решить вопрос со школьными экзаменами и можно приглашать родственников и гостей для знакомства с сыночкой. Фира задумчиво вздохнула. Вскоре придётся немножко потратиться, не так шоб сильно и на большой фестиваль, но на маленький праздник, таки-да. Но это того стоит, хотя и по деньгам стоит тоже! Пора сильно задуматься и уже начинать составлять список гостей. Кого надо позвать обязательно, кого не так што бы и обязательно, и кого не обязательно совсем. Фира ещё раз вздохнула, но уже решительно, и вернулась в комнату.
Глава 5. Вот и «прописался»
Все всегда заканчивается хорошо. Если все закончилось плохо, значит это еще не конец.
Пауло Коэльо
Дежавю! Всего десять дней назад я «гулял» этим же самым маршрутом, беспечно помахивая тросточкой и в пол-уха благосклонно выслушивая местного чичероне, рассказывающего о попадающихся на нашем пути местных достопримечательностях. А теперь почти вприпрыжку я несусь за братьями, стараясь от них отстать. И если бы не Сонечка, которая категорически бежать не хотела, то на пляже Отрады мы бы появились не «чинно-благородно», а как загнанные скаковые лошади, задыхаясь и в пене. Свою стоянку по настоянию Сони мы решили устроить метрах в двадцати от береговой черты.
– Ну, вы же не хотите, чтоб отдыхающие разгуливали по нашим головам и заглядывали к нам в корзиночки?
И как только корзинки опустились на песок, так братья тут же скинули с себя всю одежду, включая трусы, и с радостными воплями кинулись в море.
– Вот так всегда! – возмутилась моя соседка. – Как гулять на пляж, так – Возьмите нас с собой! – А как пришли, так сами купаться, а ты вещи сторожи!
Я осмотрелся вокруг. По сравнению с моим временем пляж выглядит неприютно и пустынно. Вправо, до самых скал метрах в двухстах от нас, не видно ни души. Левее, метрах в шестидесяти отдыхает большая группа молодёжи человек в пятнадцать-двадцать. Кто-то купается, кто-то играет в мяч и карты, оттуда доносятся бренчанье гитары, здравицы, хохот и песни. Видимо они что-то отмечают. По пляжу бродят парочки и порой уединяются в прибрежные заросли деревьев и кустов пообжиматься и потискаться.
Полоса пляжа показалась мне намного уже, чем я видел в своём времени, а деревья и кусты наоборот были выше и гуще. Сам пляж шириной метров в пять от уреза воды захламлён тиной, какой-то гниющей травой, мусором, щепками и выкинутыми на берег обломками деревьев и топляками.
– Соня, а здесь всегда так безлюдно?
– Да ты что, Миша! Это просто сильный шторм был три дня, видишь, всё ещё волнение идёт? Вот народ и перебрался на Ланжерон. Там мельче, и вода быстрее прогревается. Да и пляжи чистят постоянно, там же отдыхающие со всех пансионатов гуляют. Здесь тоже почистят, но чуть позже.
Сонечка с грустью смотрит в сторону моря и я, пожалев соседку предлагаю:
– Соня! Так ты иди, тоже искупнись? А я посторожу, если так уж нужно. Заодно и позагораю, пока солнышко высоко стоит.
– Ой! Правда? Спасибо Миша! Ты только отвернись, пожалуйста, мне платье снять надо. И смотри не подглядывай!
Я усмехнулся, она хоть сама-то поняла, что сейчас сказала? Да и больно мне надо на неё смотреть. Нет там ничего такого, на что посмотреть можно, да и возраст у меня сейчас такой, что девчонки совсем не интересуют. Я расстелил простынку и, раздевшись до трусов, улёгся на живот, подставив спину жаркому солнцу. И сам не заметил, как меня сморило.
– Миша! Ну, ты и сторож. Так тебя самого унесут, а ты и не заметишь! Хоть бы переворачивался с боку набок, сгорел ведь совсем!
Довольная Сонечка уже расчёсывает свои густые волнистые волосы, подставив закатным лучам счастливую мордашку.
– Иди, купайся! Только этих малолетних шлемазлов на берег выгони погреться, вода холодная, а они, бестолочи, этого не понимают. Так и заболеть недолго!
Я подхожу к воде и, подумав секунду, тоже скидываю трусы и вешаю их на сук топляка. Братья мои ровесники, а купаются без трусов, да и нет тут вокруг никого, кого стесняться нужно.
– Эй! Водоплавающие! Ну-ка вылезайте на берег погреться. Не хватало мне ещё за вас звездюлей получать от вашей мамы за вашу простуду!
Выгнав братьев на берег, захожу в воду по пояс и, зажав нос пальцами, с головой погружаюсь в воду. Вынырнув и отфыркиваясь от воды под вопли Арика, что я купаюсь как девчонка, ныряю в набегающую волну. И кто сказал, что вода в море холодная? Это вы ещё в Байкале не купались!
Я родился и вырос на берегу сибирской реки, да и потом всю жизнь прожил или возле моря, или рядом с рекой. Да и зимой бассейн посещать не забывал. Плавать любил и умел с детства. И хоть спортсменом не был, но что такое брасс, кроль или баттерфляй знал не понаслышке. Вот и сейчас я перепробовал все стили, которые знал. Ну, что сказать? Получалось так себе, довольно корявенько, в прошлой жизни у меня выходило намного лучше. Перевернувшись на спину, я раскидываю в сторону руки и плавно раскачиваюсь на лёгкой волне. Лепота!
– Эй! Мишка! Ты где?
Я высовываюсь из воды и гляжу на пляж. Так и есть. Братья видимо потеряли меня и забеспокоились. Помахав им рукой, чтоб привлечь внимание, я лениво плыву в сторону берега, до которого не далее ста метров.
– Мишка! Ты что, совсем с ума сошёл, что так далеко заплываешь? А если ногу судорогой сведёт? Да твоя мама нам все ухи открутит! Знаешь, как она больно уши дерёт?
И Додик машинально трогает своё ухо.
– Давай тоже вылазь, Соня уже кушать зовёт.
– Сейчас, только ещё стометровочку для разогрева проплыву и подойду.
Не понял? А где мои трусы? Я смотрю на топляк, на котором висели мои труселя и вдруг пропали.
– Эй! Мишка, кушать иди!
Возле нашего лагеря стоит Арик и довольно улыбаясь, размахивает моими трусами как флагом. Додик и Соня смотрят в мою сторону и тоже ехидно ухмыляются. Вот же шкода малолетняя! Ну ладно, будет и на моей улице праздник, уж что-нибудь да придумаю, ещё не обрадуетесь!
Проходящая мимо меня парочка приостанавливается, и парень с пьяной непосредственностью восклицает:
– Катюха! Да ты глянь, какая фиговина у пацана растёт!
Девица заинтересованно глядит в мою сторону и пьяненько хихикает:
– Сеня, это у тебя фиговина, а у пацанчика растёт то, что надо!
И рассмеявшись, увлекает своего кавалера дальше. Я ухмыляюсь, оказывается анекдот из моего времени, про слона с фиговиной имеет очень длинную бороду. Подойдя к Арику, я забираю у него трусы и заодно отвешиваю лёгкого подзатыльника.
– Ай! Ты чего дерёшься? Мы что, твои трусы караулить должны были? Я вот Рафику скажу, так он тебе самому знаешь как наваляет!
– Не тобою положено, не тебе и поднимать! Выставил меня дурнем перед чужими людьми, так помалкивай теперь уж.
– Ну, надо же! Хоть бы срам свой прикрыл, бесстыжий, трясёшь тут бейцами, как пропитой босяк с Сахалинчика, да ещё и руки распускаешь! Я больше с тобой вообще никуда не пойду, и гулять не стану!
– Да не больно-то и надо! Подумаешь, Цаца выискалась. А прикрывается пусть тот, кому нет что показать, а мне стыдиться нечего. А вот была бы ты культурной девчонкой, так отвернулась бы, как и полагается приличной девочке, а не пялилась, куда не следует.
Я одеваюсь и всё больше начинаю злиться на себя и на этих малолеток. На ровном месте скандал устроили. Опять мои эмоции вперёд меня выскакивают. Под собственное сердитое сопение я не спеша зашнуровываю ботинки.
– Это я-то Цаца? Это я неприличная девочка? Ах, ты… Это я пялилась? Да ты что ли совсем дурак?
В голосе Сони прорезалась нешуточная обида, и появились слезливые нотки.
– Да я… Ой! Детдомовские идут!
Закончив шнуровку, я отряхиваю штаны от песка и разгибаюсь. Однако засада! Вокруг нас стоит пятеро пацанов в возрасте десяти-одиннадцати лет. Действительно, детдомовские. Одинаковые стрижки в ноль, одинаковые серые штаны и рубахи и одинаковые растоптанные башмаки. А самое главное, одинаковые рыскающие по сторонам взгляды озлобленных волчат.
В другое время я бы и сам предложил им свои продукты. Видно же, что пацаны голодные. Сейчас в детдомах ребятню разносолами не балуют, да никогда и не баловали. Забота в основном на словах, а на деле… Но судя по всему, тут экспроприация разворачивается уже и без моего желания. И надо что-то делать. Очень уж мне не нравится, как ситуация начинает развиваться.
– Оба на! Ты глянь Микола! Мы тут на наш пляж пришли после трудового дня пот пролетарский смыть, а какие-то залётные буржуйчики наше место уже заняли и испохабили! Ты глянь, какие у них харчи смачные, а у нас с самого утра маковой росинки во рту небыло. И где она, эта самая справедливость, за которую наши отцы жизней своих не жалели и кровь проливали?
– А с нами, детьми рабочих, нэпманские детишки по справедливости поделиться не хотят? А шо? Мы много не возьмём, одну корзинку вам, а одну нам, всё по справедливости! Вот только курочку свою нам положить не забудьте, вот не поверю, шо ваши жидовские мамы вам кошерную курочку с собой не положили. Или вы уже сожрали наших куриц?
Вожак малолетних босяков явно наслаждается ситуацией. Говорит с лёгкой ленцой, и как бы даже сочувствующе, вот только я в это сочувствие абсолютно не верю. Ещё в прошлой моей жизни не раз видел как подобная ленца, и сочувствие мгновенно сменялись беспощадной яростью. Внешне безразлично я осматриваю берег, с тоской понимая, что никто к нам на помощь не придёт.
Компания молодёжи уже удаляется и просто нас не видит. Потому-то эта гоп-компания и вылезла на берег, что здесь и сейчас им никто помешать не может. Похоже, если не разрулю, то придётся действовать по «жёсткому» варианту. Ещё в моей «зрелой» молодости в девяностые годы, тренер по боксу натаскивая нашу группу на самозащиту мне говорил:
– Миша, пойми, ты не спортсмен, на ринге тебе не выступать. Выучи пару-тройку связок, и оттачивай их до посинения. Возможно, когда-нибудь они тебе пригодятся. И если успеешь ударить первым, то возможно выиграешь жизнь.
Так оно и было пару раз, вот только в последней стычке удача была не на моей стороне.
Я вскинул руки в примиряющем жесте и произнёс:
– Пацаны, я всё понимаю и кипеша не хочу, забирайте продукты и разойдёмся краями.
– Ха! А пацанчик-то сечёт фишку! Микола, покидай все харчи в корзинку. Думаю, детишек дома их мамы пожалеют и покормят. Эй! Жидёнок, ты паскуда, куда нашу корзинку поволок? Микола, шо за дела? У тебя из-под носа, корзинку с нашими харчами тянут, а ты и мышей не ловишь! Ну-ка, разберись, с чего это жиды такими борзыми стали. Наверное, давно не огребали?
– Мы не отдадим нашу корзинку! Нас дедушка заругает!
Арик мёртвой хваткой уцепился за свою корзинку, с другой стороны в неё вцепился Додик.
– Я тоже не отдам свою корзиночку!
Соня подхватывает и прижимает к груди вторую корзинку, с презрением посмотрев в мою сторону. Вот хрен поймёшь, этих баб, что старых, что малых. Когда не надо так умные, аж чересчур, а вот когда надо, так их мозг напрочь отключается! Она что, не понимает, что я пытаюсь эту хреновую для нас всех сетуёвину разрулить? Нет. Не понимает!