Он послал ее туда, куда она отправлялась по его наводке довольно часто.



– Ах, комиссар! Матерь Божья!

Причитания Катареллы не сулили ничего хорошего.

– Звонил начальник полиции?

– Да-да, они звонили только что.

– Чего хотел?

– Они сказали, что вы должны к ним срочно самолично явиться, к господам начальникам.

И не подумаю! Это исключено. Чтобы опять столкнуться лицом к лицу с Латтесом? Придется как минимум благодарить за цветы и соболезнования.

– Скажи Фацио, чтобы зашел. Ах да, ты что-нибудь нашел про процесс Кимберли?

– Да, комиссар, сейчас распечатаю.

Входя в кабинет, Монтальбано заметил, что один цветок из венка остался лежать на полу. Он наклонился, подобрал его и вышвырнул в окно. Ничто не должно напоминать этот дурацкий сон.

– По вашему приказанию прибыл! – объявил вошедший Фацио.

– Сделай одолжение, позвони начальнику полиции.

– Я?! – удивился Фацио.

– Да. А что? Ты стесняешься? Боишься?

– Нет, но…

– Никаких но. Он срочно хочет меня видеть, а я сейчас не могу. Нужна отмазка.

– И что я ему скажу?

– Скажи, что, когда ехал на работу, я стукнул машину, и ты отвез меня сначала в травмпункт, а потом домой в Маринеллу.

– То есть, если он переспросит, это была авария? Что-то серьезное?

– Поскольку одна отмазка у меня уже была, скажи, что задета вывихнутая нога.

– А как вы вывихнули ногу?

– Так же, как и попал в аварию!

– Ясно.

– Я еду в Маринеллу, если он будет звонить, я дома.

– Ладно, – сказал Фацио, направляясь к выходу.

– Ты куда?

– Позвоню из своего кабинета.

– А отсюда не можешь?

– Нет. Врать лучше в одиночестве.

Фацио вернулся через пять минут.

– Что он сказал?

– Что в последнее время вам не везет. Посоветовал внимательнее относиться к своему здоровью.

– То есть он не поверил?

– По-моему, нет. Комиссар, отправляйтесь-ка в Маринеллу. Он точно вам позвонит.

– Что-то еще сказал?


– Да. Что вы должны вернуться к расследованию, потому что доктор Мадзаморо занят другими делами.

– И ты говоришь мне об этом только сейчас?

– А когда я должен был об этом сказать?

– Немедленно!

Они немного помолчали.

– Что-то не верится, – сказал Монтальбано.

– И мне. Хотя вам не впервой дают расследование, от которого сначала отстранили.

– Все равно, что-то здесь не так. Кстати, забыл тебе сказать. Труп из лодки идентифицирован, его звали Жан-Пьер Давид. Он был под наблюдением у французской полиции.

– В связи с чем?

– Похоже, участвовал в контрабанде алмазов.

Глаза Фацио сузились в щелки.

– Значит, эти с «Бубнового туза»…

– …тоже в замешаны в деле. Головой ручаюсь. Надо только придумать, как их взять. И как можно скорее, не то снимутся с якоря, и пиши пропало. Ах, вот еще!

– Что?

– Ты и Галло, готовьтесь. Сегодня после обеда, около пяти. Возможно, придется арестовать Ауджелло.

Фацио, как рыба, открыл и закрыл рот. Сначала его лицо залила краска, потом оно стало восковым.

– По… чему? – спросил он тихо.

– Потом объясню.

В это время вошел Катарелла с листками в руках.

– Вот, все распечатал.

Монтальбано сунул бумаги в карман.

– Пока!

И уехал в Маринеллу.



И почему телефон звонит всякий раз, когда он открывает дверь? Поскольку на этот раз Монтальбано не ждал звонка Лауры, отвечать он не торопился.

Первым делом открыл дверь на веранду, потом прошел на кухню.

Обедать придется дома, посмотрим, что приготовила Аделина. Открыл духовку.

Настоящее сокровище! Макаронная запеканка и кефаль по-ливорнски.

Снова зазвонил телефон. Это был господин начальник.

– Монтальбано, как вы?

Черт бы тебя побрал! Кто бы сомневался, что Бонетти-Альдериги захочет лично убедиться, что комиссар действительно дома. И он тут как тут! Готов за все ответить.

– Ничего страшного, нога…

– Я не об этом, – резко перебил его начальник.

Нет? Тогда о чем, интересно? Помолчи и послушай, куда он клонит.

– А о вашем психическом здоровье, которое меня беспокоит куда больше.

Что за новости? О психическом здоровье? Да как он смеет!

– Господин начальник полиции, я многое готов терпеть, но моя психика… Как вы можете?!

– Позвольте мне сказать. И отвечайте только на поставленный вопрос.