– Вот та-ак, мои хорошие. Давайте. Веселее, – с довольной улыбкой произнес Михаил.

Воины куреня Газакопы начали скапливаться в отдалении. С каждой секундой их становилось все больше. Они вооружались и подтягивались к месту сбора, чтобы потом навалиться на противника всеми силами. Пушкари в них не стреляли. Массированная конная атака их устраивала целиком и полностью.

– Кажись, их поболее трех сотен будет, – вынес свое заключение Гордей, находившийся сзади и справа от Михаила.

– Больше, твоя правда.

– Получается, успели вернуться басурмане.

– Это вряд ли. Там хватает баб, – наблюдая за противником через оптику, ответил Михаил.

Наконец конная лава тронулась с места и потекла в их сторону. Без понятия, есть ли тут такое определение, но иначе он это назвать не мог.

– Прицел пятнадцать! Стрелами заряжай! – продолжал командовать Григорий, и его команда исправно дублировалась по батареям и расчетам. Полный сюр. Средневековая Русь, а тут такое. Ох, что он еще тут наворотит, если только ему не свернут шею.

Первый залп дали с упреждением. Пока перезаряжались, вновь внесли коррективы в угол возвышения, и следующий залп дали уже по новым данным. Сделали еще один.

– Отставить стрелы! Картечь! Шевелись, братцы! Щитами прикройсь!

Пушки выдвинулись вперед метров на сто так, чтобы конница не оказалась под накрытием половецких лучников. Всадники тоже могут выставить щиты. Только коней это не убережет. А артиллеристам укрыться за большими пехотными прямоугольными щитами никаких проблем.

Так оно, по сути, и вышло. Половцы пустили свои стрелы метров с двухсот. Обычное дело. Массированный обстрел с дальней дистанции по площади. Накрыть у них получилось только артиллеристов. Хитрецы закрутили карусель.

Григорий решил им подыграть и приказал дать залп на такую запредельную для картечи дистанцию. Камни, кто бы сомневался, полетели, не вопрос. Но толку от этого никакого. Только и того, что испугали лошадей, по которым щебень попал уже на излете.

Пока кочевники соображали. Пока разворачивали коней. Пока набирали скорость. Артиллеристы под прикрытием щитов, в которые продолжали молотить стрелы, работали как проклятые. Огнеметчики с ранцевыми огнеметами подожгли факелы у сопел и еще раз проверили накачанное в баллонах давление. Это на случай, если расчеты не успеют перезарядить орудия или залп не остановит лаву.

Пушкари успели. Перекрыли все нормативы, но успели. Залп получился не слитный, а какой-то заполошный. Но от того не менее убойный. Неоспоримое преимущество газогенераторных пушек, отсутствие облаков порохового дыма, застилающих обзор. Поэтому Михаил отчетливо видел, как смешались первые ряды, а следом с незначительной задержкой послышались крики и завывания людей, ржание и рев лошадей. Полные решимости огнеметчики выдвинулись вперед, чтобы отгородить от противника стеной огня своих товарищей и себя, любимых.

Романов уже привстал в стременах, чтобы отдать команду на атаку уже готовым к движению всадникам. Но тут же опустился обратно в седло. Половцы отворачивали и, нахлестывая лошадей, обратились в бегство. Григорий успел еще дать им вслед залп стрелами, и на этом все закончилось.

Не вопрос, кони русичей настигли бы коней кочевников. Для этого у них хватило бы и сил, и скорости. Но Михаил собирался наказать осмелившихся напасть на его людей, а не вырезать всех подряд. Тактика тотального уничтожения ни к чему хорошему не приведет. Тем более что этот курень уже заплатил дорогую цену. И на этом их несчастья еще не закончились.

– Почему ты не отдал приказ на атаку? – поинтересовался приблизившийся Кирилл Комнин.

– Потому что они сейчас запросят переговоры и пощады.

– Их все еще больше.

– Это не имеет значения. Одно дело, когда они сражаются в степи, вдали от своих домов. И совсем другое, когда под ударом их стойбище. Наконец, половцы понятия не имеют, что можно противопоставить моим баллистам и что у меня есть в запасе еще. Они ведь видели воинов, вышедших вперед с факелами.

– Думаешь, они запросят переговоры?

– Уже, – ответил Романов, указывая рукой на приближающихся всадников с вздетой на копье белой овечьей шкурой.





Глава 29

Подходи, не бойся…




– Здравия тебе, отче, – откладывая в сторону топор, поздоровался Михаил.

По лицу отца Нестора пробежала уже привычная тень недовольства. Ничего. Привыкай. Тут земля русская. Тот же митрополит Ефрем уж все просчитал. Вон как вцепился в новые архитектурные решения. А главное, в купола-луковицы. Чувствует и верит в особенную стать русского православия. Не насаждает веру, а прививает ее.

А как без веры. Природа не терпит вакуума. Религия в любом случае должна быть. Даже если это идеология, чем православие по сути и является. Коммунисты отрицали религию, но насаждали веру в светлое коммунистическое будущее. Отобрав у людей одну цель существования, они тут же предоставили другую. Чего не сказать о демократах, разваливших СССР.

– И ты здрав будь, сын мой. Вижу, не успел вернуться, и уже весь в трудах и заботах, – кивая на ладью, которую сейчас спешно переоборудовали, произнес священник.

– Ну так припожалуют гости дорогие, нужно будет встретить.

– Понятно. А скажи-ка, Михаил, отчего ты из похода вернулся с детьми басурманскими? Когда твои купцы из Херсонеса и Тмутаракани везут детей русичей, тут твои устремления понятны. Ты определяешь их в семьи, где их растят как своих детей. И это уже дает свои плоды. Большая часть мастеровых из подростков будут и Пограничное считают своим домом. Но к чему тебе басурмане?

Когда половцы запросили переговоры, Михаил выдвинул условие, что ему должны будут передать две сотни мальчиков возрастом от пяти до десяти лет и две тысячи лошадей. В случае отказа обещал продолжить битву. Как результат, уничтожит полностью стойбище, стадо при нем, а потом доберется и до основного, что пасется в стороне.

И никто ему в том не помешает. Всадники, может, и легки на подъем. Но сдвинуть с места такую махину, как поселение и скот, не так-то просто. А уж уйти от преследования и вовсе нереально. Поэтому, как ни тяжко далось половцам это решение, но старейшины куреня покойного Газакопы вынуждены были согласиться.

Михаил понимал, что его будут преследовать. Мало взять добычу, нужно ее еще и унести. Потому и остановил свой выбор только на лошадях. Ресурс не только дорогой, но и нужный. Хотя степные лошадки ему не больно-то нравились. Но ничего, найдется на них покупатель.


Он не ошибся. Оправившиеся половцы на второй день попытались уничтожить его отряд. Очень похоже на то, что в нападении принимали участие вернувшиеся домой воины. Зря они это. Курень и без того понес серьезные потери, а после этого наскока, пожалуй, и вовсе уйдет на самые задворки. Если вообще не прекратит свое существование, влившись в другие курени.

– Отче, дети это всего лишь глина, из которой можно вылепить все что угодно. Главное, чтобы руки росли из нужного места. Так что станут они русичами.

– А кровь? Что ты станешь делать с нею?

– Петька.

– Да, Михаил Федорович, – отозвался подросток лет пятнадцати.

– Сбегай до строителей, принеси мне полную кружку сухого песка и четверть кружки цемента.

– Слушаюсь.

Паренек обернулся быстро. Не прошло и пяти минут, как он был уже перед Романовым со всем потребным.

– Отче, как считаешь, я смогу поместить цемент и песок в одну кружку?

– Это невозможно.

– Ага. Ладно. Тогда смотри.

Михаил высыпал на доску песок, сверху посыпал цементом. Тщательно перемешал и ссыпал все в одну кружку. Та приняла в себя смесь без труда. Не потребовалось даже утрамбовывать.

– Отче, что ты увидишь, глядя на кружку и если не будешь знать, что я туда примешал цемент?

– Песок. Но как такое возможно. Это…

– Спокойно, отче. Тут никакого колдовства. Просто песчинки цемента, истертого в пыль, занимают свободное место между песчинками песка, которые больше по размеру. Его тут четверть. Но, глядя на смесь, ты видишь только песок. Мы вырастим, воспитаем и растворим в себе этих мальчиков, оженив на наших девицах.

– И где ты найдешь столько невест?

– Уж найду, не беспокойся. На Руси неприкаянных сироток хватает. Да и кто откажет жениху, коли будет знать, что дочь выйдет за мужа с достатком. У нас в Пограничном и сегодня живут сытно. Но то ли еще будет.

– Допустим. Но ты организовал этот интернат, где обучаешь и половецких детей. Они будут общаться с привезенными. И те могут озлобиться.

– Поэтому половецкие дети и будут расти не в Пограничном, а на заставах. Прости, отче, Белашкан вот-вот припожалует, а у нас работы еще непочатый край.

Оно бы и заранее озаботиться. Но нельзя. Все должно было выглядеть так, словно Газакопу никто не провоцировал на нападение. Сам пришел и получил ответный визит. Оно и перед великим князем оправдание.

То, что три года тому назад побили половцев, пожаловавших на Русь, ни о чем не говорит. Кочевники все еще были в силе. Иное дело, что с единством у них наметились кое-какие сложности. Борьба за звание великого хана не утихала ни на минуту. Но за прошедшие годы никому так и не удалось склонить чашу на свою сторону.

Этим решил воспользоваться Всеволод, заслав сватов к Белашкану, дабы оженить своего сына Ростислава на его дочери. Парнишке четырнадцать. На будущий год он уже взойдет в мужеский возраст. У многодетного половца есть дочь возрастом под стать ему. Надо ли говорить, насколько поднимется авторитет хана, если он заключит союз с великим князем киевским.

Между русичами и половцами есть вражда, кто бы спорил. Но нет ненависти. А что до военных походов и добычи, так для этого совсем не обязательно ходить на Русь. А вот киевские князья уже привыкли использовать половецких воинов. При наличии же родственных уз договориться всяко проще.

Только Михаила такой расклад не устраивал совершенно. Эдак его зажмут с обеих сторон так, что только косточки хрустнут. Нужно было расстроить этот союз, но так, чтобы и юшку пустить, показав свою силу, и остаться невинным агнцем. А там, даже если сговорятся о свадьбе, пусть их. Главное, показать, что силой гнуть его себе дороже, а как добром, так и выгода великая.

Хотя это вряд ли. Орда Белашкана у Пограничного точно надорвется. А как он растеряет силу, то и Всеволоду станет неинтересен. Ну какой смысл заключать союз со слабым соседом. Зато новый способ разведки в степи раскрывает совершенно иные перспективы взаимоотношений с кочевниками, привыкшими к своей неуловимости. Ищи ветра в поле – теперь это не про них.

Основательно подготовиться заранее времени не было, вот теперь приходится делать это впопыхах. Впрочем, все предусмотрено и подготовлено, хотя как бы и под другие нужды, но в результате вышло одно к одному. В Пограничное вернулись три ладьи с гребными колесами, которые спешно переоборудовали под артиллерийские.

Корпус над водой обшивался тонким кровельным железом. Производство его наладили еще год назад. Благодаря прогону через несколько прокатных валков получалось дешевле и больше как по объемам, так и по размерам. А еще листы выходили тоньше. Это ведь не проковка. Конечно, ничего общего с прокатными станами его времени. Но все познается в сравнении. При наличии достаточного количества железа это производство должно было приносить значительный доход.

Кроме корпуса этими листами обивались щиты из тонкого штакетника. Стрелу остановит и само дерево, железо не позволит поджечь его зажигательными стрелами. Для орудий предусмотрены порты с откидывающимися как в сторону, так и вверх створками. Благодаря чему значительно расширялся сектор обстрела и увеличивалось максимальное возвышение.

На каждой ладье по четыре орудия и полусотне дружинников. Место под артиллерию экономилось за счет гребных колес и более компактного расположения воинов, работающих с во́ротами. По верхнему срезу обитого железом прикрытия, под углом выставлены прямоугольные щиты воинов. При таком раскладе, чтобы достать находящихся на палубе, нужно пускать стрелы в зенит.

Получались эдакие броненосцы, да еще и с десантом. В предстоящем противостоянии Михаил делал основную ставку именно на эти плавающие батареи. Ну и на то, что Белашкан не сможет не отреагировать незамедлительно, не дожидаясь зимы, которая скует реку льдом. Именно по этой причине Романов поступил столь дерзко и жестко.

Оставалось только, чтобы он не ошибся в своих предположениях. Впрочем, рассчитывать на это глупо. Позиции Бориса в стойбищах орды достаточно сильны, чтобы тот принял правильное решение. Военная демократия. Хан, конечно, имеет большой вес и власть. Но не может не учитывать мнение воинов, которых ведь и подогреть можно, если подобрать нужные слова.

– Михаил Федорович, орда! – вбежав, выкрикнул Андрей.

Романов как раз выдавливал из себя очередную «новинку». Хотя чего это он – в кавычках. Новинка и есть. Пневматические винтовки с предварительной накачкой, это да. А вот о винтовке с газогенератором ему слышать не приходилось. Хотя нет. Правильнее все же ружье. Вот понятия не имеет, как делать нарезы. Все, что приходит на ум, непременно долго, дорого и малоэффективно. Остается гладкий ствол. И без того выходит тот еще агрегат.

Ч-черт! Был бы порох, и он показал бы тут кузькину мать! Знать бы, как добывают селитру! Но ни о чем подобном он здесь не слышал. И даже не то что такого названия, а о веществе с похожими свойствами. А как бы все славно вышло.

– Чего орешь, как будто орда на подходе, – оторвавшись от чертежа, произнес Михаил.

– Так ить на подходе и есть, – едва не задохнувшись от возмущения, выдал паренек, – с шара наблюдатель передал.

– И что, уж к граду подступаются?