Обернулся. Кирилл Комнин в сопровождении двух воинов. Взгляд задумчивый, расчетливый и требовательный. Угу. Облезешь, брат и полноправный представитель императора.

– Любишь кровавые зрелища, – хмыкнул Романов.

– Я солдат и отдаю должное хорошему оружию. Твои баллисты хороши. Император даст достойную плату за этот секрет.

– Никакое оружие, даже самое разрушительное, не спасет империю от гибели. Потому что она сгнила изнутри. Вам нужны реформы. И Комнин достаточно решительный и влиятельный император, чтобы их провести в жизнь. Когда в последний раз вводились серьезные изменения? Лет триста назад? Вот над этим лучше подумайте. Мне это оружие нужно, чтобы выжить, у империи же такой потенциал, что в этом необходимости нет.

– Считаешь себя самым умным?

– Считаю себя правым. Прости, мне нужно заняться делом. Сотников ко мне, – приказал он сопровождавшим его телохранителям.

Гордей кивнул одному из своих бойцов, и тот сорвался выполнять приказ. Обзаводиться еще и отдельными вестовыми Михаил посчитал излишним. Не так уж у него и много людей, чтобы раздувать штат. Да и средств пока недостаточно. Развернуться в полной мере не получается.

Сказывается необходимость думать о безопасности. Одно дело – обеспечивать секретность. И совсем другое – скрытность. Это не одно и то же. Дурачить князя Ростислава, читай Горыню, и хана Белашкана задача непростая, и как результат, недополученная выгода из-за необходимости сдерживать объемы производства.

До сегодняшнего дня это еще было оправдано из-за нехватки квалифицированных кадров. Но сейчас этот вопрос во многом решается благодаря тому, что дети тут взрослеют быстро. За прошедшие четыре года успели подготовить молодых специалистов. Конечно, впереди у них призыв на срочную службу, но, с одной стороны, она не вечная, а с другой – подрастают новые работники.

Вскоре Гаврила, Игорь и Григорий предстали перед Михаилом, который тут же поинтересовался о потерях. Убитых шестеро, раненых полтора десятка. Артиллеристы, как говорится, не успели даже испугаться. Сказался как обстрел половцев, так и разрозненный удар с паромов. Но, учитывая соотношение с побитыми кочевниками, результат радовал, и это, если сказать, скромно.

– Потери среди срочников? – уточнил Михаил.

– Двое легкораненых. Могут даже в строю остаться, – доложил Гаврила.

– Один. И тоже легко, – сообщил Игорь.

Романову все воины дороги. Но призывники волнуют особо. Они будущее Пограничного. А дружинники… Этих нанять не проблема. И как оказалось, опасения Михаила оказались напрасными. Подсылов Борис вычислил как раз из старичков, причем не бывших воинов князя Романа. Казнить не стали, просто сделали двойными агентами и теперь контролировали исходящую от них информацию. Так что волков бояться, в лес не ходить.

– Раненых в город. Готовимся к выдвижению на Угольную, – наблюдая за тем, как к берегу подходит самоходный паром, приказал Михаил.

Сейчас с него сойдут повозки с артиллерийскими припасами, после чего он подцепит паромы дружины и уведет их к Пограничному. Не хватало еще оставлять без присмотра средства переправы. Поэтому этот вопрос был так же отработан на ять.

Переговорив с сотниками, подозвал к себе Бориса. С ним он предпочитал беседовать в уединении. Нередко и в стороне от своих телохранителей. Вот незачем посторонним знать об их делах.

– Докладывай, что выяснил.

– Курень Газакопы. Вон его труп валяется.

– Значит, сработало.

– Не так, как планировали. Но получилось даже лучше.

Это да. Прав Борис. Подзуженный провокатором Газакопа должен был напасть на Угольную. Так как она находится не просто в отдалении, но еще и на другом берегу Славутича, через который русам враз не переправиться. Как следствие, они успеют захватить заставу, разграбить ее и увести полон. К тому же дружина у пограничников небольшая, если выманить их в степь отбивать полон, то можно положить всех.

Только должно было получиться чуть иначе. И как результат, половцы ушли бы сильно потрепанными. А там беда настигла бы и их кибитки. Официальная версия – коварное нападение и вынужденные ответные меры.

Но Газакопа, похоже, решил действовать иначе и взять пограничников в момент высадки. Вообще-то у него и из этого ничего бы не получилось. Залп даже четырех пушек натворил бы дел в плотной массе конницы. Но потери у дружины Михаила были бы куда существеннее.

– Лучше говоришь? А полон?

– Намекал я Игнату, чтобы поостерегся, усилил разъезды. Прямо-то не скажешь. Только этот крестьянский сын, похоже, сам себе на уме, все по-своему сделал. Вот и подловили степняки.

– Ладно. С ним мы еще разберемся. Доподлинно известно, где сейчас стоянка куреня Газакопы?

– Я знаю расположение всех стоянок.

И неудивительно. Картографическая экспедиция находится под его рукой. Все разъезды в степи непременно делают ему доклад о дозорной службе. Имеется и десяток дальней разведки. В распоряжении этих разборный змей, который запускается с помощью легкой повозки, на которой, собственно, и транспортируется.

Одной из основных составляющих безопасности половецких куреней является именно кочевье и отсутствие каких-либо привязок. Если с зимними стоянками все более или менее начинает упорядочиваться благодаря заготовке кормов, то летом ищи ветра в поле. Эту задачу сильно облегчает разведка с высоты птичьего полета.

– Вот и ладно. Значит, сейчас отгоним этот отряд и собираем большой поход. Тем более что положили половцев гораздо больше, чем собирались.

– Только в стане их все одно не меньше трех сотен воинов плюс женщины, которые умеют обращаться с луком лучше, чем наши пограничницы с арбалетами. Да и этих сколько-то вырвется. Ты уверен, Михаил Федорович?

– И к чему мы тогда все это затевали?

– Ну-у, пока еще не поздно остановиться на достигнутом. Оно уже изрядно получается. Один из сильных куреней Белашкана теперь серьезно ослаблен. Мы свою силу показали.

– Только совсем не факт, что сам хан припожалует к нам в гости. Газакопа без ведома Белашкана пошел в набег на друга орды и получил отлуп. Виновники наказаны, мир восстановлен, хан рассудил разногласия с союзником, а мы продолжай платить долю за защиту, которой по факту нет. Не нападал сам, и слава богу. А как не потрепали бы их три года назад в переяславских землях, так, глядишь, и еще кто-нибудь заявился бы к нам под стены. При таких союзниках и врагов не надо. Но время мы отыграли. Теперь пришла пора показать всем, что к нам ходить себе дороже. И великому князю киевскому не в последнюю очередь.

– Все же решил окончательно прислониться к нему, – дернув уголком губ, произнес Борис.

– А все время держаться наособицу не получится. В результате сомнут не те, так эти. А так покажем, что имеем зубы и что как подданные можем принести куда больше пользы.


Пока возились на берегу, из города прибыл гонец, сообщивший, что половцы ушли от Угольной, бросив полон. Похоже, что все же не всех достали на берегу. Кто-то сумел-таки уйти. А может, заранее озаботились наблюдателями. Не суть важно. Все равно изменить ничего уже не получится.

А вот то, что полон резать не стали, это хорошо. Хотя и ничего удивительного. Здесь подобное в принципе не практикуется. К чему убивать пленных, даже если их приходится бросать. Как таковой ненависти между ними ведь нет. Да и вражды, по сути, тоже. Одно дело, когда в плену оказываются воины. И совсем другое – мужичье.

– Значит так, господа сотники. Переправляемся в город. На сборы времени до рассвета. А там выступаем в большой поход на стойбище куреня Газакопы.

– Не маловато нас для этого? – усомнился Игорь.

– Нормально. Тут главное – внезапность, быстрота и натиск. Не думаю, что ушедшие две сотни сразу кинутся в стойбище. Скорее всего, захотят взять где-нибудь добычу. Наверняка кошевой, что командует ими, решит приподнять свой авторитет, чтобы встать во главе куреня. А для этого нужен успех. И искать его после такого разгрома он будет точно не здесь. Так что управимся. А то, что нас все одно получается меньше, так двенадцать орудий серьезно качнут чашу весов в нашу сторону.

– То есть заберем все пушки? – уточнил Гаврила.

– Ну, для чего-то мы делали их на конной тяге. Не для того же, чтобы они ржавели на городских стенах. За дело, господа сотники.

Подготовка похода прошла без сучка без задоринки. И с рассветом дружина вышла за городские ворота, уводя с собой всю артиллерию и большое количество припасов. Конечно, наличие пушек серьезно замедляло их продвижение. Но дневной переход все одно получался изрядным. Не менее шестидесяти километров…

– А ведь нас тут не ждут, – произнес Гаврила, осматривая стойбище в подзорную трубу.

– Это точно, – согласился с ним Романов, также изучая противника через оптику.

До места они добрались за два дневных перехода. Устроили ночевку в нескольких километрах отсюда. С предрассветной дымкой выдвинулись на эту позицию, на обратном скате невысокого холма. Предварительно позаботились о дальних патрулях охранения. Так что оставались только ближние посты. Но они не помеха.

Лагерь был устроен табором. Кибитки выставлены в круг, образуя эдакий внешний периметр, внутренний составляли еще два круга юрт, каждый меньше предыдущего. В центре шатер куренного. На подходах к стойбищу пасется скот. Не весь, а только тот, что требует постоянного ухода и дает продукты первой необходимости. Потому как выдоить хотя бы всех кобылиц не под силу даже всему куреню без исключения. Ну и кроме обеспечения пищей, они еще выполняют сторожевую и оборонительную роль.

Стойбище выглядело мирно. Хотя народу и хватает. Устроились достаточно компактно. Так проще обороняться на случай нападения. Но это смотря от кого. Если речь о всадниках, пускающих стрелы, подобный подход вполне оправдан. Шкуры не больно-то и горят, и зажигательные стрелы тут больших бед не наделают. Если, конечно, это не емкости с горючей смесью. Да и то сомнительно. Вот использование огнемета совсем другое дело.

Кстати, имеются на вооружении артиллеристов, по одному на расчет. Десятилитровая емкость с насосом и поворотной трубой, длина которой увеличивается до двух метров с помощью насадки. При отсутствии резиновых шлангов конструкция получилась неповоротливой. Но и такая куда оборотистей того громоздкого недоразумения, что пользуют ромеи. Ну и эффективность из-за экономного расхода куда выше. Правда, дальность все же оставляла желать лучшего. Десять-пятнадцать метров, не больше.

– Итак, господа сотники, тянуть время не будем. Того и гляди нас обнаружат. Григорий, за твоими пушкарями первое слово. Приступай.

– Слушаюсь.

Комнин наблюдал за происходящим, будучи чуть в стороне, не вмешиваясь в процесс. Кто бы ему позволил, он тут всего лишь гость. Но подмечать все происходящее Михаил ему не мешает. Пусть смотрит. Не исключено, может статься и так, что он разберется в устройстве пушек и даже сумеет воссоздать их в Царьграде. Но это не имеет значения.

Во-первых, у него на это уйдет достаточно много времени. Во-вторых, ромеи не представляют угрозы для Михаила и Руси в частности. В-третьих, они умеют хранить секреты. В-четвертых, пушки реально дорогое удовольствие, которое мало кто может себе позволить. В-пятых, оружие капризное, требующее умелого ухода и обслуживания. В-шестых, из-за сложности конструкции не столь высокая надежность, как хотелось бы, а потому нужна и ремонтная база. И еще много чего.

Так что пусть смотрит и воссоздает. Те же корабельные и переносные сифоны, огнеметы. Сколько их оказалось в руках врагов империи в качестве трофеев. И что толку? Пользовали их до первой поломки, что случалось скорее рано, чем поздно.

– Батареям выдвинуться на боевой рубеж! – зычным голосом подал команду Григорий.

У артиллеристов оно так. Нет голоса, командовать не получится. Пусть пушки стреляют не порохом, а потому и не рявкают так сильно. Но и хлопки получаются вполне ощутимые. Так что сильный голос, чтобы докричаться до пушкарей, совсем не помешает.

Командиры батарей продублировали команду, и расчеты навалились на лафеты, выкатывая орудия на взгорок. Можно и с закрытой позиции лупануть, благо такая стрельба отрабатывалась. Но психологический эффект никто не отменял. А звук стрельбы по открытому пространству распространяется куда лучше. И потом, смысла в стрельбе с закрытых позиций попросту нет.

На исходную выдвинулись быстро. Григорий уже успел прикинуть дистанцию и отдал приказ на установку углов возвышения. Поэтому с наводкой возились недолго. Не прошло и минуты с момента получения приказа, как посыпались доклады от командиров расчетов, десятников и полусотников, командовавших батареями.

Кстати, артиллеристы практически поголовно молодняк. Причем даже не достигшие восемнадцатилетнего возраста. Потому как две батареи по факту из гарнизона крепости. Ну нет у Романова в достатке людских ресурсов. А в артиллерию абы кого не поставишь. Там даже коноводы в случае нужды могут заменить обслугу, а то и не с тупым взглядом занять и место наводчика.

– Пали! – скомандовал Григорий.

Вторя ему, продублировали команду командиры батарей. И тут же над степью пронеслась многоголосица басовитых хлопков, вслед за которыми послышался отдаляющийся шелестящий свист умчавшихся к цели стрел. Около четырех секунд, и до стойбища донесется звук залпа. Еще секунд пятнадцать, и на головы пока еще ничего не подозревающих половцев обрушится град из шестисот шестидесяти стрел.

Пушкари как заведенные суетятся вокруг пушек, выполняя команды командиров, с тем чтобы еще до того, как первая волна достигнет стойбища, вдогонку ей ушла вторая.

Окинув взглядом работу артиллеристов и удовлетворенно кивнув, Михаил вскинул к глазу подзорную трубу. Приближение вполне приличное. Панорама… Ну не стоит о грустном. То, что имеется, уже прорыв для этого времени.

Вон Комнин нарадоваться не может. Кстати, ни разу не подарок Михаила. Еще чего не хватало. Тот ее сам прикупил в Царьграде. И как она там оказалась, гадать не приходится. Работа князя Олега. От него, кстати, отделаться не получится. Договорится Михаил с Алексеем или нет, не важно, торговать все одно придется через Святославича. Этот проныра и гад сумел подмять под себя всю добычу и оборот нефти в Крыму. А она Романову нужна. И взять ее пока неоткуда. Если только у турок. Но тут уж втридорога. А если узнают, кто он, так и вовсе кишки наружу выпустят.

Наконец стрелы достигли стойбища. Мужчины, женщины, старики, дети… Даже когда бьешь прицельно, нельзя ничего гарантировать. А уж при обстреле по площадям так и подавно. Поэтому Михаил старался не думать о том, отчего валятся женские и детские фигурки. Причем пострадавших не так чтобы и мало. Любопытство сгубило кошку. Вот и этим было интересно, что происходит на холме.

Вторая волна стрел накрыла уже мечущихся людей. На этот раз пострадавших оказалось как бы еще и не больше. Или это только показалось?

Еще один залп, и половцы наконец сообразили, что есть граница, за которую стрелы не добивают. Поэтому они отбежали в дальний конец стойбища. Иные пытались укрыться в юртах. Сомнительно, чтобы все стрелы проникали внутрь. У них деревянный каркас из довольно частых реек. Стрела все же не пуля.

– Прекратить огонь! – вновь подал команду Григорий.

– Прекратить огонь! – вторя ему, скомандовали полусотники.

– Передки на батареи! – новая команда.

– Передки на батарею! – опять дублируют непосредственные командиры.

Батареи на рысях выдвинулись вперед метров на триста и вновь развернули орудия для стрельбы. Теперь уже под накрытием был весь лагерь. И спасение можно было найти только за его пределами. Когда же это произошло, орудия запустили в полет зажигательные снаряды. Они оказались эффективны далеко не только на море. Здесь огню также было где разгуляться. Это ведь не горящая промасленная пакля.

Степняки не считают зазорным отступить, перегруппироваться, заманить противника в ловушку и контратаковать. Короткие наскоки с жалящими ударами и стремительное отступление это их тактика. Но это в чистом поле. Когда под ударом не оказываются их дома, которые сейчас предаются разорению. За первыми двенадцатью зажигательными снарядами полетела еще одна дюжина. Над стойбищем начал подниматься густой бурый дым пожарищ.