Наконец команда начала спасаться, бросаясь за борт, чтобы вплавь добраться до берега. Вполне возможно, если избавиться от всего лишнего. Правда, грести придется долго, но шансов уцелеть куда больше, чем оставаясь на объятом пламенем судне.

Плохой из Досифея капитан. Тот по традиции должен покидать корабль последним. Хотя, скорее всего, такая традиция еще не зародилась. На корме спустили большую лодку, в которую сошли офицеры и с десяток моряков.

– Егор, правь на ту лодку.

– Понял, – отозвался кормщик.

Сопротивляться ромеи не стали. Понимали всю бесполезность такого шага. Но и Михаил не стал миндальничать. Отдал приказ, и пограничники в момент расстреляли всех, находящихся в лодке. Кроме Досифея, которого подняли на борт.

– Как вы посмели напасть на корабль империи! – тут же возмутился тот, едва оказался на борту ладьи.

– Почему ты погнался за нами? Только не ври, что просто проплывал мимо. Ответишь честно, и я тебя не убью, – покачав головой, в свою очередь поинтересовался Михаил.

– Ты нарушил волю императора.

– Он пообещал награду за мою голову?

– Н-нет.

– Ясно. Значит, решил выслужиться. А как ты узнал меня? Ты ведь был достаточно далеко.

– Паруса на твоих кораблях. Я такие больше нигде не видел.

– Вот, значит, как, – хмыкнув, произнес Михаил.

Сказано это было так, что не оставалось никаких сомнений – Досифея не отпустят.

– За меня дадут большой выкуп. Ты же знаешь, наш род богат и влиятелен, – поспешил заверить аристократ.

– А зачем мне оставлять за спиной еще одного обозленного врага, – пожав плечами, произнес Михаил.

– Неужели ты думаешь, что мой род спустит тебе это?

– Твой род и ты лично не простите мне вот это твое поражение, вне зависимости от того, отпущу я тебя или нет. Так что, если кто-то из рода Мелиссин и будет стоять над моим трупом, это будешь не ты.

– Ты обещал оставить меня в живых.

– Господи, Досифей, ты же ромей. Вы помните о своих обещаниях только до той поры, пока это вам выгодно. И ты сейчас хочешь подцепить меня на такую дешевку.

– У тебя нет чести, – вскинув подбородок, гордо заявил аристократ.

– Возможно, – вновь пожал плечами парень.

Приставил нож к горлу того, кто еще недавно хотел забрать его жизнь, и совершенно равнодушно полоснул по нему. После чего коротким толчком отправил его за борт.

– Ставьте паруса и на весла. Нужно догонять наших, – приказал Михаил.

Сам же с расчетом пушки полез в трюм за печью и березовыми полешками. Нужно восполнить в баллонах запас газа. А то мало ли что еще стрясется. Путь-то неблизкий.





Глава 23

И снова кадровый вопрос




– Здравствуй, уважаемый Геласий, – окликнул Михаил проходящего мимо мужчину.

Вид у того был недовольный и задумчивый. Да оно и понятно. Кому понравится, когда тебя отвлекают от любимого дела, да еще и тычут при этом носом, поучая, как именно надлежит поступать, что делать можно, а чего нельзя ни под каким предлогом.

Нет, претензии вовсе не к Романову. По-хорошему, они уже больше года не виделись. По отношению к нему скорее удивление, ибо не часто вас на улице окликают те, кого в пределах Царьграда не должно быть по определению. Конечно, на всех углах не выкликали изменника-кентарха Михаила. Но разговоры ходили. А Комнин не больно-то жалует тех, кто воспротивился его воле. И с восшествием на престол он стал только жестче.

Весь негатив был обращен в сторону священников. Только что ему устроил разнос епископ. Мол, что это учудил главный лекарь больницы при церкви Святого Фомы. Человеческое тело создано по образу и подобию Господа. К телам усопших нужно относиться с должной мерой почтения и благочестия. Он же вздумал их расчленять, вываливать наружу внутренности и копаться в них.

Не то чтобы анатомические исследования были под строжайшим запретом, но подобные деяния не одобрялись. Потому и не мог епископ оставить это без внимания, лично наложив на лекаря епитимью. Причем это уже не в первый раз. Церковь, некогда способствовавшая развитию медицины, вот уже несколько веков вставляет ей палки в колеса.

В Константинополе больничное дело поставлено так, как нигде в мире. Это факт. Но верно так же и то, что уже на протяжении четырех веков медицина не развивается. Она замерла на месте, используя накопленный опыт. Отсутствие же прогресса неизменно ведет к регрессу. Качество подготовки лекарей медленно, но неуклонно падает. И в немалой степени этому способствует неодобрение церковью вскрытия тел.

– Михаил? – и не подумал скрывать своего удивления лекарь. – Не ожидал увидеть тебя в Константинополе. Ходят разговоры, что тобой недоволен лично император.


– Императорская милость дело такое. То ты обласкан, то тобой недовольны, а там, глядишь, и вновь все наладилось.

– Хочешь сказать, что снова в фаворе?

– Пока нет. Но все в руках божьих. Предлагаю выпить по стаканчику вина. В этой таверне подают весьма недурное. И прекрасно готовят запеченного ягненка.

– Зная тебя, могу предположить, что ты хочешь со мной поговорить о чем-то важном.

– Именно.

– Что же, давай поговорим. Тем более что я не откажусь от обеда.

Заведение вполне обычное для Царьграда. Разве только тут куда чище. Десяток массивных столов со столь же неподъемными лавками. Результат накопленного опыта. Оно и куда прочнее получается, и не всякий сможет использовать эдакую тяжесть в драке. Пол не земляной, а мощенный камнем, причем хорошо выметенный. Что говорило о высоком статусе заведения. А коли так, то и кухня с винами тут соответствуют. Как, впрочем, и высокие цены. Но последнее Михаила не больно-то и расстраивало. Вот никакого желания соседствовать с бродягами и забулдыгами.

– Итак, о чем ты хотел поговорить? – когда Михаил сделал заказ, поинтересовался лекарь.

Здесь, конечно, не ресторан из будущего и вполне возможно заказать уже готовое блюдо, которое подадут тотчас. Но только в холодном виде. Баранину же, даже молодую, есть нужно горячей. Иначе замучаешься бороться с жиром, вязнущим на зубах, нёбе и вообще везде, куда ни коснется. А пока ожидали заказ, перед ними поставили миску с сыром, кружки и кувшин столового вина. Сервис!

– Я знаю, Геласий, что ты обладаешь не только пытливым умом, но и стремишься к новому, жаждешь знаний, а главное, открытий.

– Какое тебе дело до моих устремлений, – довольно резко бросил лекарь.

Причем это не вопрос, а именно отповедь. Мол, не лезь туда, куда собака свой нос не сует. Михаил был готов к подобному, потому что, пока его ребятки проходили практику в больнице, успел познакомиться с особенностями характера Геласия. Как и убедиться в том, что он не просто хороший врач, но еще и прекрасный наставник, и тщеславный новатор, которого всячески зажимают.

– Извини. Я не хотел ни обижать тебя, ни вызывать твоего неудовольствия. Не нужно так на меня смотреть. Ты сам сказал, что я впал в немилость императора, и находиться в столице для меня небезопасно. Думаешь, что я настолько глуп, чтобы заявиться сюда лишь затем, чтобы задеть твое самолюбие?

– Хм. Извини. Продолжай.

– Так вот, ты человек, который оглядывается на прошлое, живет настоящим и все время смотрит в будущее. Ты стремишься к новому и неизведанному. Но тебе всячески мешают. Вот и сегодня ты был у епископа, потому что вчера ночью вскрыл труп умершего больного. Подозреваю, что в лучшем случае тебе попеняли на недопустимость подобного, но как результат все равно наложили епитимью.

– И?

– Я предлагаю тебе уехать на Русь. Зимой там, конечно, холодно и снег лежит толстым покрывалом. Тамошние города не такие, как здесь. Дома строятся из бревен, улицы не мощенные камнем и нет канализации. Зато я могу тебе обещать, что ты будешь заниматься своим делом и тебе никто не будет в том препятствовать. Ясное дело, специально умертвлять людей, чтобы ты мог их препарировать, я не стану, но обещаю, что каждый умерший в моем городе будет проходить через тебя. Что из походов мы будем непременно доставлять павших врагов. У тебя будет своя больница, где будешь распоряжаться только ты и все, что только потребуется для работы. Будут ученики и полный штат работников. Если пожелаешь, можешь взять с собой тех, с кем привык работать. Они могут поехать вместе с семьями. Каждый из них получит свой дом с подворьем, а пожелают, так и живность. Жалованье вдвое против того, что ты получаешь здесь.

– Как много всего ты обещаешь, – хмыкнул лекарь.

– Только то, что смогу точно дать. Но я готов шагнуть еще дальше, если в том будет потребность. Потому что считаю лекарство одним из важнейших направлений. Ибо богатство любого государства в людях, а сбережение подданных способствует росту их числа.

– Государства?

– Нет. Я не собираюсь становиться правителем. Но намерен честно служить своей стране. А еще несу ответственность за жителей моего города.

– Города?

– Да. Правда, жителей в нем пока еще меньше тысячи. Но это только начало. Если учесть то, что заложен он был лишь год назад, то успехи налицо.

– Всего лишь год, и ты уже возвел город? – с сомнением покачал головой лекарь.

– Геласий, а разве тебе мальчишки не рассказывали о нашем поселении, которое мы поставили всего лишь за год.

– Глиняные дома, – фыркнул тот.

Как видно, он все же интересовался бытом своих учеников. И это хорошо. Потому что в этом случае слова Михаила не висят в воздухе, а имеют под собой основу. Пусть пока и хлипкую.

– Дома, поставленные из сырца, не значит плохие. В той же Таврии такие здания стоят уже сотни лет. Из дерева строить еще быстрее, и сохраняются они ничуть не меньше. Впрочем, через год-другой я собираюсь начать строить из камня. Но если это я могу отодвинуть на некоторую перспективу, то больница нам нужна уже сейчас.

– А разве у русов нет церквей и священников? Сомневаюсь, что они станут молча смотреть на мои труды.

– Отец Нестор просвещенный священнослужитель и понимает важность лекарства. Так что он, наоборот, станет тебя всячески поддерживать и поощрять.

– Как-то сомнительно.

– Просто поверь. И потом, для начала ты можешь отправиться сам, без семьи. Я выплачу тебе вперед годовое жалованье, а там, если не понравится, ты сможешь вернуться. Город стоит на Славутиче, по которому ходят, в том числе, и ромейские купцы. Так что это не проблема.

– Если ты меня отпустишь, – хмыкнул Геласий.

– Мне и так хватает проблем, чтобы еще и тебя неволить. В любом случае у тебя есть месяц, чтобы подумать. По истечении этого срока придет человек от меня. И если согласишься, проводит к условленному месту. Мне и впрямь не стоит лишний раз появляться в Константинополе.

– А годовое жалованье?

– Получишь от него же.

– Хорошо, я подумаю.