— Согласна. — Хамфрис заподозрил, что, судя по тону королевы, молодой человек дерзнул обидеть ее собаку или даже лошадь.

— Как вам известно, результаты его деятельности в первые месяцы на этом посту можно назвать… неудовлетворительными. В тюрьмах стали чаще пытать заключенных — при попустительстве властей. Кое-кто из политиков пропал без вести: вероятнее всего, был убит. Ходят слухи — правда, неподтвержденные — что он регулярно отдает приказы доставить жертву к нему домой, дабы он лично нанес coup de grace[47]. Активно выступает за войну в регионе. Когда я стал начальником разведки, то решил прекратить обмен разведданными с его ведомством. Я подозреваю, что ему ничего не стоит раскрыть наши источники. Разумеется, он был в ярости.

— Понимаю.

— Я думал, его дядя успел вам пожаловаться.

— Нет.

— Что само по себе интересно, мэм. Значит, тает либо влияние молодого человека, либо самого короля. А далее принц, видимо, взял дело в свои руки. Раз уж мы отказались делиться с ним необходимыми сведениями, он решил раздобыть их самостоятельно. В ходе расследования мы выяснили, что в течение нескольких месяцев он пытался получить от нашей разведки данные по целому ряду вопросов. В том числе касательно “Пояса и пути”.

— Как? — спросила королева.

— Что — как, мэм?

— Как именно он пытался получить данные?

— А-а-а. Выяснилось, что у него был информант в МИДе.

— Значит, все-таки “крот”, — спокойно заметила королева.

— Да, мэм, и мы…

— Но не в моем замке.

— Мэм, я как раз хотел…

— Извините. Пожалуйста, продолжайте.

Хамфрис написал возле пустующей рамки имя “Фазаль” и подчеркнул его.

— С помощью сведений, полученных от этого информанта, агент внедрилась в группу сотрудников разведки, которые собрались в замке. Поначалу она стеснялась и помалкивала, но на первых порах все робели. — Хамфрис задумался. — Если помните, мэм, в тот вечер вы могли видеть ее в гостиной у управляющего… — Он осекся, сообразив, что королева наверняка об этом забыла.

— Пожалуй, — мягко ответила королева. — Еще кофе?

— Я… э-э-э… — Хамфрис почувствовал, что у него пересохло во рту. Кофе остыл, но слуга молча подал ему горячий. Хамфрис одним глотком осушил чашку и смутился.

— Где я бишь?

— В гостиной управляющего, — напомнила королева. — Со шпионкой.

Хамфрис благодарно улыбнулся. Она внимательнее, чем кажется. И это прекрасно, учитывая обстоятельства.

— Да, конечно. Сперва предполагалось, что тем все и кончится. Гости должны были в тот же вечер разъехаться по домам, однако ведущий аналитик, который летел из Джибути, не сумел попасть на совещание: рейс отложили из-за грозы. Об этой-то грозе я и упомянул в самом начале, мэм. Той, что как бабочка… впрочем, неважно. Главное, что рейс из Дубая задержали на несколько часов, совещание перенесли и управляющий предложил гостям заночевать в замке, чего поначалу не планировалось.

— Да, он мне говорил.

— Великодушное решение. Он и не подозревал, во что это выльется. Гости, в том числе и самозваная доктор Стайлз, общались, пили, болтали. Говорят, к этому моменту она уже освоилась и вовсю шутила. Она всем понравилась. Если вдуматься, мэм, для этого нужна немалая сила духа.

— Неужели? — холодно парировала королева.

— Разумеется, ее деятельность заслуживает порицания, — Хамфрис пошел на попятный, — но порой невольно восхищаешься даже врагом. Стойкость перед лицом суровых испытаний…

— Вряд ли мое гостеприимство можно назвать “суровым испытанием”, мистер Хамфрис.

— Нет-нет, конечно нет. — Он отпил глоток кофе. — В общем, в первом часу ночи гости разошлись по комнатам. Их расселили в разных концах мансарды. Стайлз, точнее, шпионке, отвели комнату над покоями постояльцев.

Из широких окон Дубовой столовой, выходящих в квадрат двора, Хамфрису были видны эти покои — ряды готических окон в зубчатых каменных стенах, башенки, приземистые сторожевые башни. Ему нетрудно было себе представить, как разнервничалась неподготовленная молодая женщина, оказавшись взаперти в самом древнем обитаемом замке в мире, в окружении полиции и вооруженных гвардейцев. И пусть королева уверена, что отвага тут ни при чем, но Хамфрис считает иначе. Ему случалось видеть молодых женщин в подобных ситуациях, пусть и в других местах, и эти женщины служили отчизне, невзирая на трудности. Трудно переоценить их подвиг.

— Примерно в половине первого экономка встретила ее в коридоре: шпионка приняла ванну и направлялась к себе. Она была в полотенце, вторым обернула голову. Она сидела на корточках в коридоре и что-то искала. Экономка спросила, в чем дело, и шпионка ответила, что потеряла контактную линзу. Сперва эта информация не вызвала у нас интереса, но потом мы поняли, что это важно. Потому что, мэм, как мы выяснили позднее, у шпионки глаза были карие, а у Рейчел Стайлз голубые. А значит, без цветных контактных линз ее назавтра раскрыли бы в два счета.

Экономка предложила помочь ей искать, но она отказалась. А потом совершенно случайно — собственно, мэм, вся эта печальная история одна большая случайность — из своей комнаты вышел Максим Бродский: его разместили по соседству. Да, мы наконец дошли до мистера Бродского. Я к этому и клонил, ха-ха. — Он взял ручку и постучал по рамке с надписью “Бродский”.

— Он шел по своим делам. Но увидел эту девицу с полотенцем на голове, как она ползает по полу и что-то ищет, наклонился и предложил помочь. Эта ошибка, мэм, и стала его приговором.

Хамфрис выдержал эффектную, поистине пинтеровскую[48] паузу. Казалось, сейчас объявят победителя телешоу “Лучший пекарь Великобритании”. Слушатели затаили дыхание.

Мистер Сингх прервал затянувшееся молчание:

— И тут мистера Хамфриса осенило, мэм. Настоящее озарение. До сих пор ума не приложу, как он догадался.

— Спасибо, Рави. — Хамфрис иронично тряхнул головой. — Я нипочем не справился бы без вас и ваших сотрудников. И сотрудниц, конечно же. Это заслуга всей команды.


— Но вы догадались свести воедино три абсолютно разных нити расследования. И это гениально.

Хамфрису хватило такта покраснеть. Он потупился, снял с колена невидимую пушинку, взял ручку и провел черту между пустой рамкой и фамилией “Стайлз”.

— Гениальность тут ни при чем, — возразил он, — чистое везение. К тому же, повторюсь, это заслуга всей команды. И…

— И что? — перебила королева. — В чем заключается гениальность?

Хамфрис постеснялся поднять на нее глаза и обнаружил, что рассказывает историю то ли Уиллоу, то ли Холли — в общем, одной из корги, свернувшихся калачиком на диване подле Ее величества.

— Мистер Сингх упомянул о трех нитях расследования. Шесть дней назад, когда мы уже занялись делом Стайлз, нам прислали онлайн анонимное сообщение о возможном шпионе. Информант оказался прав: мы быстро вычислили систему переводов на офшорный банковский счет. Но самое примечательное, что этот человек и на родине, и за рубежом общался с личностями, которых мы уже взяли на прицел. Все эти люди работают на принца Фазаля. Начальник группы дал отмашку руководителю подразделения компьютерной разведки, и он немедленно положил мне на стол требуемые документы. Кажется, мы как раз с вами беседовали, комиссар?

— Да, мы обсуждали герцога Эдинбургского…

— Неважно. Главное, что в деле Стайлз нам следовало искать того — точнее, ту, — кто выдает себя за специалистку по китайской экономике. И мы напали на след некой Аниты Муди, которая родилась в Гонконге, училась в Англии, бегло говорила на кантонском и мандаринском наречиях, да и внешне была похожа… Она-то нам и нужна, подумал я. Но дело было не только в этом. Вскоре после того, как вы ушли, комиссар, я принялся изучать досье Муди, думая о Стайлз, и вдруг все понял. А решила все одна простая деталь. Не информация о ее счетах, связях и местах, где она бывала, а название ее школы.

Хамфрис поднял глаза: стоящая в углу помощница зашлась кашлем. Наверное, пила воду и поперхнулась. Она смущенно подняла руку: дескать, не обращайте внимания, продолжайте.

— Муди училась в Эллингеме. Название показалось мне знакомым, и я вспомнил, что видел его в полицейских отчетах: Максим Бродский тоже учился в Эллингеме. Тут-то меня и осенило. Вот она, наша гостья. Вместо Стайлз в замке была Муди. А Бродский узнал ее, когда наклонился помочь. Муди была без парика, вдобавок у нее выпала линза, то есть один глаз был карий — ее натурального цвета. Наверняка Бродский сразу смекнул, кто перед ним.

Я проверил, в каком году Муди и Бродский закончили Эллингем, и выяснилось, что она училась на класс старше. А тех, кто на год старше, обычно запоминают — да вы и сами это знаете. Впрочем, вряд ли, мэм, вы же наверняка получили домашнее образование, но, поверьте на слово, обычно старших помнят хорошо. Более того, выяснилось, что они вместе занимались музыкой. Он аккомпанировал ей на концертах. То есть она просто не могла ему сказать: вы ошиблись, это не я. Причем Бродский знал ее как Аниту, а в замок она приехала как Рейчел. Он знал, что она певица, здесь же она представилась аналитиком из Сити. Это недоразумение требовалось срочно уладить, иначе утром он, чего доброго, рассказал бы кому-нибудь, что встретил однокашницу.

Хамфрис примолк. В столовой повисло молчание. Начальник МИ-5 сообразил, что говорит слишком быстро и, пожалуй, чересчур пылко, но он помнил свое озарение так ясно, словно пережил его только что. Он часто прокручивал в голове ту сцену и всякий раз вздрагивал от… вряд ли это можно назвать удовольствием (при таких-то обстоятельствах) — скорее удовлетворением.

— Боже милостивый, — наконец проговорила королева. — У вас отлично развито чутье.

— Да, мэм, — с откровенной гордостью согласился Хамфрис.

Она улыбнулась, и он вдруг подумал, что для дамы ее лет она исключительно хороша собой.

Хамфрис застенчиво потупился, чтобы не видеть ее сапфировых глаз, нацарапал “Муди” в последней незаполненной рамке схемы и провел линию между ней и рамкой с надписью “Бродский” в верхнем углу: получился треугольник.

— Вот так. Иностранное влияние на британские частные школы. Одна нечаянная встреча и… пожалуйста.

Королева не сводила с него пристального взгляда.

— Вы уверены, что это она его убила?

— Абсолютно уверен, мэм. Как только мы выяснили, кто она, сразу же проверили, совпадает ли ее ДНК с той, которую обнаружили в комнате Бродского. Совпала не только ДНК, но и отпечатки пальцев. Но, пожалуй, лучше пусть об этом расскажет комиссар.

— Как угодно, — неохотно откликнулся тот.

— Смелее, Рави, — подбодрил его Хамфрис, откинулся на спинку дивана, положил ногу на ногу и подумал: не слишком ли неучтиво будет забрать схему с собой?

Комиссар обратился к королеве.

— Мисс Муди не сразу взялась за дело. Иначе и быть не могло. В отсутствие мистера Бродского она, вероятно, хорошенько все продумала. Потому что, видите ли… — Он замялся, не зная, как деликатнее выразиться, но потом вспомнил, что вообще-то на шашни Бродского с архитекторшей намекнула ему королева. — У него была назначена тайная встреча. С одной из ваших гостий. — Он взглянул на Ее величество: непохоже, что ей понадобится нюхательная соль. И все равно докладывать Елизавете II о подобных вещах ему было неловко.

— Мистер Бродский спустился в апартаменты к этой… даме и… все прошло хорошо. — Он почувствовал, что краснеет. — Потом он вышел во двор покурить. — Сингх кашлянул. Рассказ давался ему нелегко. — Когда он вернулся к себе, мисс Муди под выдуманным предлогом явилась к нему в комнату. В конце концов, они же знакомы со школы. Возможно, она рассчитывала его соблазнить, но вряд ли он… Ему, наверное, уже… в общем, он устал. И, очевидно, где-то под утро она его убила. Учитывая, что у него были сломаны шейные позвонки, скорее всего, она задушила его руками, а потом уже повязала ему на шею поясок. Он не ждал от нее ничего дурного, и ей наверняка не составило труда застать его врасплох. Она была невысокая, но сильная. Скорее всего, имела соответствующую подготовку. Вдобавок ею двигало отчаяние.

— Это ужасно, — сказала королева, и Сингх вдруг почувствовал себя так, словно рассказывает о страшной смерти молодого музыканта неравнодушной слушательнице, а не докладывает государыне о расследовании, и вспомнил те давние дни, когда дежурил в полиции.

— Да, мэм, — тихо проговорил он и заметил, что она прижала ногу к лежащей на полу собаке. Ему вдруг захотелось взять королеву за руку, но он, разумеется, не осмелился, и желание это прошло так же быстро, как появилось.

— Нужно было что-то делать с телом. Утром наверняка возникли бы вопросы. Она решила инсценировать несчастный случай. Больше всего она испугалась, что начнется расследование, да еще и гласное, и моментально выяснится, что настоящей Рейчел Стайлз в замке не было. Значит, необходимо сделать так, чтобы это оказалось трудно проверить. Но каким образом?

Вопрос был риторический, Сингх собирался дать на него ответ, но королева его опередила.

— Впутать в это дело меня, — мрачно сказала она. — Обставить все настолько омерзительно, что, если станет известно о случившемся, пострадает моя репутация.

Она была совершенно права, и Сингх изумился, как быстро она догадалась — так, словно уже знала.

— Именно, мэм, — кивнул он. — Мисс Муди инсценировала несчастный случай. Сняла с мистера Бродского одежду, надела на него халат, который выдают гостям замка. Обвязала его шею пояском, затянула узел, затолкала убитого в шкаф, второй конец пояска привязала к ручке. Но неправильно завязала узел…

— Мне известно про второй узел, — напомнила королева.

— Да, мэм. Разумеется. Поначалу нас сбило с толку, что на теле, между шеей и поясом, обнаружили волосок, который, как мы выяснили, принадлежал доктору Стайлз. Должен признать, из-за этого следствие на какое-то время зашло в тупик. Видимо, волосок упал с платья доктора Стайлз, в котором была мисс Муди.

— Так она была в чужом платье?

— Почти наверняка, мэм. Нам удалось выяснить, что она приехала в замок с чемоданчиком доктора Стайлз.

— Правда?

Сингх немного удивился. Странно, что королева заинтересовалась не чем-нибудь, а именно чемоданчиком. Да еще так искренне.