— Надеюсь, они больше не намерены брать моих слуг под стражу?

— Насколько мне известно, нет.

— Тогда выберите удобное время. А сейчас мне пора, иначе опоздаю на церемонию и не увижу лошадей.

Она спустилась в Хоум-парк и прекрасно провела время. Повсюду, от клуба пони до сборища чемпионов, ее окружали заядлые лошадники — готовые выйти на арену, в безупречно чистых бриджах и блестящих сапогах, и улыбающиеся, заляпанные грязью после выступления. Родители, которым она много лет назад вешала на грудь ленты, привезли на шоу своих детей, и те, в первых твидовых пиджачках, держались в седле неловко, точно персонажи Телвелла[45]. С другой стороны, были здесь и многие звезды, которым вскоре предстоит побороться за олимпийское золото в Рио. Раз уж не получится туда попасть, хорошо, что можно полюбоваться ими погожим днем в саду на фоне величественного замка. А потом началось музыкальное шествие дворцовой кавалерии: как тут удержаться от восторга?

Но все дневные мероприятия меркли по сравнению с вечерней процессией. Некогда в ней участвовали Анна и Эдвард. Они всегда рассказывали ей, как это будет — словно это можно предугадать, — и все равно каждый раз, каждый раз великолепие этого зрелища заставало ее врасплох. Не то что жуткие торжества по случаю ее юбилея (Филип чуть не отдал богу душу после того речного парада).

На замковую арену они с Филипом прибыли в сумерках в шотландской парадной карете со стеклянной крышей. На трибунах собрались шесть тысяч зрителей, еще пять тысяч выстроились вдоль Длинной аллеи и на гигантских экранах наблюдали за происходящим. Ее же саму больше всего интересовали лошади.

Требовалось незаурядное мастерство хореографа, чтобы организовать процессию из девятисот лошадей, причем так, чтобы между их выступлениями не возникало заминки. Дуги Сквайре[46] превзошел сам себя. Разумеется, была тут и королевская кавалерия Омана, несколько недель репетировавшая в Виндзоре, и азербайджанские танцоры, и уникальный заклинатель лошадей, который творил с этими животными настоящие чудеса, и Ширли Бэсси, и Кэтрин Дженкинс, и мисс Миноуг, элегантные, в блестках и стразах, наполнявшие звуком арену. Но больше всего ее растрогало, что Дуги посвятил шоу ее любви к лошадям, причем процессия брала за душу. Хорошо еще, она не из слезливых, иначе сейчас непременно расплакалась бы. Особенно когда на арену вышли Анна с Эдвардом и маленькой Луизой на пони: королева когда-то была такою же и держалась так же невозмутимо.

На обратном пути Филип спросил:

— Этот идиот Хамфрис не звонил? Как продвигается охота на ведьм?

— Звонил недавно.

— Ты вправила ему мозги?

— В некотором смысле.

— Хорошо. Надеюсь, он раскаивается.

Мысли королевы были заняты лошадьми, но она сделала над собой усилие и переключилась на расследование.

— Пока не знаю. Завтра скажу.

— Если он тебя чем-то расстроит, скажи мне. В газетах пишут, у меня есть такие знакомцы, что я запросто сотру его с лица земли.

— Думаю, он как раз относится к таким знакомцам, — мягко возразила королева.

— Чушь. — Филип посмотрел на залитый светом замок.

Она рассмеялась.



На этот раз Гэвин Хамфрис подготовился как следует. Он все спланировал. Он был во всеоружии. Он добился выдающихся результатов. На этот раз он не допустит позорного провала.

Однако он опасался, что королева его не поймет. Видимо, кое-где придется замедлиться и объяснить поподробнее. Он попросил Рави Сингха дать ему знак, если Хамфрис увлечется и не заметит, что королева не успевает за ходом его рассуждений. Дело-то непростое. Масса переплетающихся нитей. Наверное, лучше даже набросать для нее схему. Обычно Хамфрис пользуется для этого ноутбуком с сенсорным экраном, но в Виндзорском замке такое новшество будет выглядеть неуместно. Бумага. Просто и понятно — вот вам еще два “п”.

Он приказал секретарю раздобыть и положить ему в портфель обычной писчей бумаги и на служебном “ягуаре” отбыл в Виндзор.

В понедельник, в половине одиннадцатого утра, королевский конюший проводил их с начальником Лондонской полиции в Дубовую столовую; хозяйка поздоровалась с ними и села на привычное место у окна. Королева казалась жизнерадостной и отдохнувшей; она была в серовато-лиловом костюме и жемчугах. У ног ее дремали две собаки, третья прыгнула на диван и устроилась рядом с ней. В одном углу маячила помощница, девица на шпильках; в другом застыл по стойке смирно конюший в крахмальном мундире с золотым позументом.

Ее величество держалась на удивление бодро, учитывая, что накануне допоздна слушала Ширли Бэсси и наблюдала за выступлениями лошадей. Хамфрис не присутствовал на торжестве, но жена смотрела трансляцию. Члены королевской семьи казались довольными, и лошадей было великое множество. Хамфрис лишь изредка поглядывал на экран: репетировал сегодняшний доклад.

И вот он здесь, и королева предлагает им с комиссаром чай или кофе. Хамфрис попросил кофе со сливками без сахара, они вежливо обсудили процессию, но вскоре Ее величество спросила, как и следовало ожидать:

— Итак, скажите мне, мистер Хамфрис, кто убил мистера Бродского? Нам уже это известно?

Начальник МИ-5 выпрямился, чуть расставил колени — но не широко, как невежи в транспорте, а так, как его учили на занятиях по общению с журналистами.

— Да, мэм, нам уже это известно, — торжественно объявил он, но кто именно убийца, не сказал: до этого он еще дойдет. — Должен признаться, тут не обошлось без вмешательства темных сил.

— Вы уже говорили, — кивнула она. — Путинских сил.

— Не совсем, — ответил он. — Сперва мы сочли убийство Бродского дерзким жестом. А оказалось, все совершенно наоборот: его убили, чтобы сбить нас со следа. И долгое время мы искали не там, где надо.

— Бог мой. Неужели?

Он серьезно кивнул.

— Какая досада.

На мгновение Хамфрис вспомнил, как в десять лет объяснял дедушке, что разобрал его золотые охотничьи карманные часы, потому что хотел посмотреть, как они устроены, и нечаянно сломал, да так, что не починить. Но сейчас-то он все исправил! И ему пятьдесят четыре. Он отогнал воспоминание и продолжил рассказ.

— Мы бы долго еще не сорвали покров с этих темных сил, — сказал он, — если бы на Аравийском полуострове не разразилась гроза и молодая женщина не уронила контактную линзу. — Он отрепетировал эту часть и сейчас любовался собой. — Вышло примерно как в теории хаоса, мэм. Бабочка взмахнула крыльями… — Кой черт его дернул импровизировать? Где бишь бабочка взмахнула крыльями? А в другом месте началась гроза. Но в нашем случае гроза и бабочка — одно и то же. — На, э-э-э, Амазонке, — нашелся Хамфрис. И в результате три трупа. — Он взял театральную паузу.

— Три! Боже мой.


Королева явно удивилась.

— Должен оговориться: нам удалось выяснить это благодаря одному-единственному человеку, — великодушно добавил Хамфрис. — Без него нам вряд ли удалось бы связать все нити.

— Да?

— Это сэр Питер Венн. Некая гостья замка оказалась не той, за кого себя выдавала. Мы искали преступника, а нашли преступницу. Cherchez la femme, мэм.

Королева чуть наклонила голову набок.

— A… La femme. Да. Ясно.

— Всегда полезно мыслить широко. Благодаря сэру Питеру мы занялись совершенно другой группой подозреваемых, которые тоже были на том ночном приеме.

— Приеме с ночевкой, — вставил комиссар.

— Что?

— Не ночной прием, а прием с ночевкой.

Еще не хватало, чтобы Сингх его поправлял. Хамфрис глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и продолжал:

— Они приехали на совещание, которое должно было состояться накануне, за день до того, как Бродского нашли мертвым. Совещание по вопросам “Пояса и пути”. Это китайская программа…

— Я знаю, что такое “Пояс и путь”, — перебила Ее величество.

— О… А… Хорошо. В общем, встречу организовали МИ-6 и Министерство иностранных дел, управляющий замком все устроил. Возможно, вы недоумеваете, какое отношение это имеет к вашему званому вечеру, но я сейчас все объясню. Все три случая связаны друг с другом.

Слава богу, он захватил писчую бумагу. Хамфрис достал из портфеля несколько листов, разложил горизонтально на журнальном столике. На верхнем листе написал посередине “Бродский”, заключил в рамку, в правом нижнем углу нарисовал другую рамку, обвел кружком.

Мистер Сингх не удержался:

— То, что нам удалось отыскать связь с убийством мистера Бродского, иначе как чудом не назовешь, мэм. До сих пор поражаюсь, как мистер Хамфрис догадался. Для этого необходим недюжинный ум…

— Спасибо, Рави. Я дойду и до этого, мэм. Совещание проводили, чтобы обменяться секретными сведениями о планах китайцев и выстроить линию поведения в соответствии с рекомендациями лучших специалистов. На встрече присутствовала и молодая дама по имени Рейчел Стайлз. По крайней мере, должна была присутствовать. — Он вписал в пустующую рамку фамилию “Стайлз”. — Она специалистка по китайской экономике. В данном случае, мэм, речь шла о Китае. Не о России.

— Кто бы мог подумать, — спокойно произнесла королева. — Удивительно.

— Правда? — Внизу страницы Хамфрис написал “Пояс и путь”. Схема, разумеется, упрощенная, но наверняка окажется полезной. Он представил, как в один прекрасный день повесит ее у себя дома, в рамку над письменным столом, и будет рассказывать гостям, как докладывал Ее величеству о расследовании убийства Бродского.

— На совещании собрались специалисты из разных сфер. Разумеется, все прошли тщательную проверку, но, поскольку собравшиеся прежде знакомы не были, то оказалось, что и Рейчел Стайлз никто никогда не видел. Доктору Стайлз было под тридцать, густые темные волосы, голубые глаза — как и женщине, которая прибыла в замок. Выглядела она точь-в-точь как на фотографии в документах, которые подавала для проверки. И лишь после того, как сэр Питер вывел ее на чистую воду, мы тоже заметили кое-какие отличия — впрочем, незначительные.

Он примолк, чтобы убедиться, что королева успевает за ходом его мысли. Она внимательно слушала.

— К несчастью, когда обман раскрылся, доктор Стайлз была уже мертва. Однако, когда мы распечатали ее фотографию в нормальном размере и показали другим участникам совещания, они в один голос заявили: нет, это не та Рейчел Стайлз, которая была в замке. Возник вопрос: тогда кто же?

— Надеюсь, вы это выяснили. — Королева приподняла бровь.

— Дойдем и до этого. — Хамфрис наклонился, нарисовал третью рамку в левом нижнем углу схемы. Хотел было поставить внутри вопросительный знак, но решил, что тогда возникнет путаница. И оставил рамку как есть — многозначительно-пустой. Потом повернул схему к Ее величеству, задумчиво постучал по бумаге.

— Пока что назовем ее агентом экстремистского государства.

— Да? И какого именно? — голос королевы звенел колокольчиком.

Хамфрис и об этом собирался рассказать чуть позже, но Ее величество ждала ответа, и он уступил.

— Возможно, мэм, вас это удивит.

— Значит, не России?

— В общем, нет.

— И не Китая?

— И не Китая. Это государство было нашим союзником, можете себе представить?

Он назвал страну.

— Правда? — Королева нахмурилась, подалась вперед. — И зачем им за нами шпионить?

— С этим государством возникли неприятности — и похоже, из-за меня. — По лицу помощницы мелькнула тень улыбки. А может, Хамфрису померещилось. Королева смотрела на него с пристальным любопытством. — В прошлом году, как вам наверняка докладывали, король Заид сделал одного из своих племянников главой полиции и разведки. По нашему мнению, он решил проверить, обладает ли мальчик — точнее, молодой человек — задатками лидера. Наверняка вы близко знакомы с принцем Фазалем.

— Очень близко, — кивнула королева.

— Насколько я знаю, он бывал в Виндзоре и Сандрингеме, когда учился в частной школе и в Сандхерсте. — Королева нахмурилась. Хамфрису рассказывали, что она относилась к молодому человеку как к члену семьи. — В Королевской военной академии отметили, что он не обладает задатками лидера, — продолжал он. — Меткий стрелок, чрезвычайно вынослив, но постоянно сбегал в Лондон, играл в казино, ввязывался в драки. Кажется, через два семестра его отчислили. Наше начальство приписало его поведение молодости и гормонам. Однако мы вряд ли выбрали бы его главой полиции или разведки.