Китай и Россия.
Связаны ли они? Геополитически, как сказал бы сэр Саймон, безусловно. Быть может, Максим Бродский был российским шпионом? Что если Перовский велел ему выведать секреты китайцев? А Рейчел Стайлз ему помогала? И поэтому их обоих нет в живых?
Боже правый, она становится подозрительной, как начальник управления МИ-5. Сама мысль об этом абсурдна. И все же она то и дело мысленно возвращалась к встрече в Нормандской башне. Что-то тут не так. Тогда она, хоть и заметила, не придала этому значения, теперь же поняла, что нужно доверять интуиции. Знать бы еще, что именно было не так.
Она принялась вспоминать, как выглядели мужчины. Один необычайно высокий. У другого какое-то индийское имя. Третий тараторил о формулах расчета коэффициента долговой нагрузки, а потом умолк, словно надеялся получить от нее вразумительный ответ. Она же улыбнулась и сказала: “Как интересно”. А что еще оставалось?
Если она хочет до пятницы найти убийцу, нужно действовать быстро.
В понедельник утром Рози явилась на работу в бриджах и старом твидовом пиджаке поверх футболки с длинным рукавом. Обычно помощница личного секретаря королевы одевалась иначе, но сегодня ей предстояло встретиться с боссом у черного входа в Королевские конюшни и отправиться кататься верхом.
Королева уже ждала; Ее величество была в стеганой куртке и привычном шелковом платке, завязанном под подбородком. Рози не помнила, чтобы босс хоть раз надела шлем. Можно подумать, королевы не падают с лошадей. Хотя, если честно, лоснящаяся черная фелл-пони выглядела тишайшим из созданий и вместе с королевским конюхом терпеливо дожидалась ее в безукоризненно чистом дворе рядом с гнедым жеребцом с короткими мускулистыми ногами и шелковистой смоляной гривой, которой он игриво тряхнул, заметив Рози.
— А, здравствуйте! — Босс с улыбкой указала ей на жеребца. — Для вас мы приготовили Темпла. Он некрупный, смирный — разумеется, если чувствует руку всадника.
Рози присела в реверансе, что в сапогах для верховой езды оказалось не так-то просто.
— Благодарю вас, Ваше величество.
Королева была в приподнятом настроении. Она сразу же перешла к делу.
— Я читала ваше досье. Насколько я понимаю, вы учились ездить верхом в Гайд-парке. Как и я. Идемте.
Они сели на коней. Их сопровождали двое конюхов: один на черном пони, похожем на ту, на которой ехала королева, другой на крепком сером виндзорском. День выдался пасмурный, по небу неслись облака, собирался дождь. Королева взглянула на небо.
— Я смотрела прогноз на Би-би-си. У нас есть около часа.
Они направились на восток, по газону, меж деревьев, к просторам Хоум-парка, где Темпл перешел на шаг, Рози продемонстрировала ему силу, расслабилась под мерный ритм и поняла, как сильно скучала по прогулкам верхом.
— Мы с вами росли по соседству, — заметила королева, имея в виду дом своих родителей в Мейфэре.
— Да, мэм.
— Но учились ездить вы в центре Лондона. Должно быть, приходилось нелегко?
Королева из вежливости выразилась уклончиво, но Рози отлично ее поняла. Ей действительно приходилось нелегко. Дети из районов муниципальной застройки не учатся ездить верхом. Да, она действительно выросла неподалеку от Гайд-парка, но одно дело — жить в доме в Холланд-парке или Мейфэре, и совсем другое — в трехкомнатной квартире в Ноттинг-Хилле, отец работает в метро, каждый день сталкивается с агрессией пассажиров, мать акушерка, вдобавок на добровольных началах помогает соседям, поскольку государственные службы по ее профилю почему-то все время сокращают.
Где уж тут найти время и деньги на уроки верховой езды.
Пожалуй, кроме Гайд-парка, у них есть еще кое-что общее: обе — старшие дочери, и родители возлагали на них большие надежды.
— Я нашла способ, мэм.
— Да? Какой?
— Я работала на конюшне.
Днем и ночью, с раннего утра, по выходным — когда разрешали конюхи, и все для того, чтобы ей позволили покататься. Часто ей удавалось урвать часок перед школой и пару часов после уроков, а в промежутке еще и сделать домашнее задание; в отличницах она не ходила, но в целом успевала по всем предметам: таково было мамино условие. “Будешь плохо учиться — попрощаешься со своими пони". — “Конями, мам"". — “Какая разница"".
— Вы занимались с определенной целью?
— Да, мэм. Для службы в армии.
Рози все делала с определенной целью. После школы и работы на конюшне учиться в университете была пара пустяков; она записалась в слушатели на факультет подготовки офицеров и все равно окончила университет с отличием. Лучшей наездницей в мире она не стала, да уже и не станет, однако бесстрашно участвовала в конноспортивных состязаниях. Дайте ей хорошую лошадь, позвольте немного потренироваться, и она сделает что угодно — хоть полетит, хоть поплывет.
Стреляла Рози тоже неплохо, на соревнованиях по стрельбе в лагере Бисли входила в сотню лучших. В этих сферах Рози чувствовала себя чужой, однако всегда побеждала парней. Нет ничего приятнее, чем заткнуть за пояс мальчишку из знатной семьи, который мнит себя чемпионом. Вдобавок она умело притворялась, будто ей плевать, выиграла она или проиграла, и оттого победа становилась еще приятнее. И вот она здесь, с хорошим дипломом, командировками в Афганистан и стремительной карьерой в банке для мажоров, работает на королеву.
Обычно Рози не думала об этом, жила настоящим, но сегодняшняя прогулка напомнила ей те ранние утра в Гайд-парке. Тогда она и представить не могла, что однажды окажется здесь.
— Как вам Темпл? — поинтересовалась королева.
— По-моему, он недоволен, — рассмеялась Рози. — Я чувствую, как ему хочется припустить.
— Не позволяйте ему.
— Он очень высокого мнения о себе, не так ли?
Королева улыбнулась.
— И снова угадали. Еще бы, такой конь. Да, Темпл, ты красавец и сам это знаешь.
Они трусили по дорожке под пение птиц, которое порой перекрывал оглушительный рев самолетов. Рози ни разу не видела, чтобы королева была настолько в своей стихии. Ей казалось, будто она, девочка из бедного квартала, переступила черту и каким-то образом стала одной из них: такая же всадница, член ближнего круга. Быть может, эта прогулка — награда за то задание, которое она выполнила в Лондоне? Королева никогда не скажет, а Рози не спросит, однако по ощущениям так и есть.
Они беседовали о поездке Рози в Лагос, о том, как разросся город, в котором уже проживает двадцать миллионов человек. Королева и так об этом знала: она следила за жизнью городов всех стран Содружества. А вот для Рози в первый ее визит это стало неожиданностью. Тогда-то она поняла, что недооценивала Нигерию: думала, что эта солнечная страна отчаянно пытается стать Англией. Но все оказалось иначе: Нигерия шла своим путем, да так уверенно, что куда там этому островку.
— Первыми в Лондон перебрались родители ваших родителей?
Так и было. Рози с гордостью рассказала о деде по отцу, который приехал в шестидесятые и устроился в морг мойщиком трупов. Больше его никуда не брали. Но он всегда активно помогал своей общине. Все в Пекхэме знали Сэмюэла Ошоди. Если кому-то что-то было нужно, он обязательно придумывал, как этого добиться, — и добивался.
— Он был кавалером ордена Британской империи, — добавила Рози. — Я была еще маленькая, когда ему вручили орден, но помню, что он отправился во дворец, а потом мы все вместе праздновали. В тот день его представили вам… — Рози улыбнулась, примолкла. Дед тогда сказал, что Ее величество “крохотная, но ослепительная — даже кожа у нее сияет”. Эта фраза стала их семейным преданием. Это был комплимент, но Рози сомневалась, что королеве он понравится.
Королева бросила на Рози исключительно странный взгляд. Неужто она в задумчивости произнесла эти слова вслух? Не может такого быть. Однако же королева смотрела на нее так, словно Рози задала ей трудный вопрос. Или его задал кто-то другой, а Рози тут вовсе не было…
Королева наконец вспомнила то, что постоянно ускользало из памяти.
Когда Рози рассказывала о дедушке, перед глазами Ее величества встала яркая, точно в цветном фильме, картинка — живая настолько, что поразительно, как она ухитрилась об этом забыть.
— Давайте вернемся. — Королева решила прервать прогулку. — Похоже, сейчас будет дождь.
Она оказалась права. Сизые тучи сменились огромными столбами цвета черного жемчуга. Похолодало. Прогноз погоды на Би-би-си не в первый раз оказался неоправданно оптимистичным. Всадницы развернули коней и рысью припустили к замку.
Королева думала о том, с каким умиленным лицом Рози говорила о дедушкиных заслугах. Именно так обычно и рассказывают о наградах. Как же она не догадалась об этом раньше, еще в прошлую среду, на инвеституре, но эта церемония давно стала рутинной, хоть и приятной. И лишь детские воспоминания Рози напомнили ей о том, что она почти забыла.
Награды — дело особое, памятное и личное. Некоторые чудаки от них отказываются, те же, кто принимает, дорожат и гордятся ими. День награждения и заслуги, за которые вручают орден, помнят не только награжденные, но и члены их семей. Ей не раз доводилось беседовать с женами, вдовами, сыновьями, мужьями о наградах, полученных за подвиги на войне и заслуги перед обществом. Поначалу люди стесняются, но сразу оживляются, едва речь заходит о медалях. Один вопрос — и они пускаются в откровенности. Порой со слезами вспоминают погибших товарищей, сослуживцев — или родственников, если медаль памятная. Но никто никогда не оставался равнодушным.
Рейчел Стайлз была в смокинге поверх коктейльного платья. На отвороте висел серебряный крестик в лавровом венке. Она была не единственная, кто в тот вечер надел награды. Сэр Питер за свою блистательную карьеру заслужил семь орденов; еще у двоих гостей были медали. Но королеву заинтересовала именно доктор Стайлз, поскольку на ее груди красовался Елизаветинский крест, который вручали родственникам военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей, и родственникам тех, кто пал от рук террористов. Лет десять назад она лично его учредила, чтобы почтить принесенную ими жертву.
— За кого он? — спросила она.
Девушка явно испугалась.
— За отца, — выдавила она, словно сомневалась в ответе.
— И где это было? — уточнила королева.
Девушка смутилась.
— Э-э-э… В Букингемском дворце…
Заметив, что девушка дрожит — должно быть, перенервничала, — королева оставила расспросы и даже упрекнула себя за неясность формулировки. Разумеется, она имела в виду не то, где вручали медаль: ясно же, что раз его родственникам дали такую медаль, значит, он уже мертв. Но разве это не очевидно? Она хотела узнать, в каком бою он погиб, во время какой военной кампании.
Впрочем, тема деликатная, но она привыкла, что родственники охотно вспоминают об умершем. Наверное, потому что он олицетворяет то дело, за которое сложил голову. А может, потому что она выказывала искреннее участие, не раз общалась с людьми, оказавшимися в такой ситуации, да и самой случалось терять близких и любимых и на войне, и из-за терактов.
Королева ждала, что ей вкратце расскажут бесспорно трагическую историю, которая стоит за медалью, а не отделаются парой слов о том, где ее вручили. Да и Букингемский дворец — ответ неожиданный. Обычно Елизаветинский крест торжественно вручают лорды-наместники графств. Ей лично доводилось вручать его считанное количество раз, и, как правило, не во дворце. Может, поэтому слова доктора Стайлз так ее удивили.
Тогда королева сказала себе, что ситуация непростая, и вскоре позабыла обо всем. Девушка стеснялась, волновалась: это объясняло странный ответ. Да и разговор она поддерживала с трудом. И когда на следующий день Келвин Ло упорно глазел на собственные кроссовки, королева вспомнила об этой девушке. Та стояла тут же, за его спиной, и выглядела неважно.
В тот первый вечер, вскоре после краткой беседы, королева направилась из Нормандской башни в государственные апартаменты и полностью сосредоточилась на вечере a la russe с Чарльзом. И больше не вспоминала о случившемся.
Но Рейчел Стайлз не волновалась. Она испугалась. И ошиблась с ответом — при том что такое событие отпечатывается в душе навсегда. Крест ей не принадлежал. И девушка не знала, кому и за что его дают. Она надела чужой пиджак.
Может, она и не Рейчел Стайлз вовсе?
В этот миг в небе над парком грянул гром, и на землю упали первые тяжелые капли дождя. Эмма, фелл-пони, тряхнула головой и продолжала мерно трусить вперед, Темпл же поднял морду, точно услышал выстрел, и неожиданно ринулся прочь, унося на спине Рози.
— За ними! — велела королева конюху на Грее.
Темпл галопом мчался к деревьям. Если Рози не пригнется, чего доброго, зацепится за ветку и упадет. Дождь лил как из ведра. Проклиная прогнозы Би-би-си, королева во весь опор припустила за Рози.
Глава 17
Час спустя они уже были в королевской гостиной. Рози так давно не ездила верхом, что теперь у нее ныли ноги, но удовольствие от катания стоило того. Она до сих пор сияла при воспоминании о прогулке — особенно о заключительной ее части, когда они неслись неистовым галопом по Хоум-парку, пока Темпл не внял ее командам и не пошел рысью, как на шоу в Олимпии. Конь ей очень понравился. Он был хитрый, но она раскусила его подходцы. Королева разрешила ей в свободное время кататься на Темпле. Рози от радости не чуяла под собой земли.
Королева, в кашемире и жемчугах, с безупречной прической, словно провела полдня в салоне красоты, пила черный чай с медом. Ливень прошел так же быстро, как налетел, но они все равно вымокли до нитки. Она сразу же отправилась к себе — переодеться и высушить волосы. Не хватало еще простудиться на этой неделе.
Она рассказала Рози о казусе с Елизаветинским крестом.
— То есть вы полагаете, она взяла чужой смокинг? — уточнила Рози.
— Вполне возможно. — Или чужое имя, хотела добавить королева, но не решилась произнести это вслух. — Будьте добры, проверьте, вручали ли членам семьи Стайлз такую награду. И достаньте мне фотографию Рейчел.
Связаны ли они? Геополитически, как сказал бы сэр Саймон, безусловно. Быть может, Максим Бродский был российским шпионом? Что если Перовский велел ему выведать секреты китайцев? А Рейчел Стайлз ему помогала? И поэтому их обоих нет в живых?
Боже правый, она становится подозрительной, как начальник управления МИ-5. Сама мысль об этом абсурдна. И все же она то и дело мысленно возвращалась к встрече в Нормандской башне. Что-то тут не так. Тогда она, хоть и заметила, не придала этому значения, теперь же поняла, что нужно доверять интуиции. Знать бы еще, что именно было не так.
Она принялась вспоминать, как выглядели мужчины. Один необычайно высокий. У другого какое-то индийское имя. Третий тараторил о формулах расчета коэффициента долговой нагрузки, а потом умолк, словно надеялся получить от нее вразумительный ответ. Она же улыбнулась и сказала: “Как интересно”. А что еще оставалось?
Если она хочет до пятницы найти убийцу, нужно действовать быстро.
В понедельник утром Рози явилась на работу в бриджах и старом твидовом пиджаке поверх футболки с длинным рукавом. Обычно помощница личного секретаря королевы одевалась иначе, но сегодня ей предстояло встретиться с боссом у черного входа в Королевские конюшни и отправиться кататься верхом.
Королева уже ждала; Ее величество была в стеганой куртке и привычном шелковом платке, завязанном под подбородком. Рози не помнила, чтобы босс хоть раз надела шлем. Можно подумать, королевы не падают с лошадей. Хотя, если честно, лоснящаяся черная фелл-пони выглядела тишайшим из созданий и вместе с королевским конюхом терпеливо дожидалась ее в безукоризненно чистом дворе рядом с гнедым жеребцом с короткими мускулистыми ногами и шелковистой смоляной гривой, которой он игриво тряхнул, заметив Рози.
— А, здравствуйте! — Босс с улыбкой указала ей на жеребца. — Для вас мы приготовили Темпла. Он некрупный, смирный — разумеется, если чувствует руку всадника.
Рози присела в реверансе, что в сапогах для верховой езды оказалось не так-то просто.
— Благодарю вас, Ваше величество.
Королева была в приподнятом настроении. Она сразу же перешла к делу.
— Я читала ваше досье. Насколько я понимаю, вы учились ездить верхом в Гайд-парке. Как и я. Идемте.
Они сели на коней. Их сопровождали двое конюхов: один на черном пони, похожем на ту, на которой ехала королева, другой на крепком сером виндзорском. День выдался пасмурный, по небу неслись облака, собирался дождь. Королева взглянула на небо.
— Я смотрела прогноз на Би-би-си. У нас есть около часа.
Они направились на восток, по газону, меж деревьев, к просторам Хоум-парка, где Темпл перешел на шаг, Рози продемонстрировала ему силу, расслабилась под мерный ритм и поняла, как сильно скучала по прогулкам верхом.
— Мы с вами росли по соседству, — заметила королева, имея в виду дом своих родителей в Мейфэре.
— Да, мэм.
— Но учились ездить вы в центре Лондона. Должно быть, приходилось нелегко?
Королева из вежливости выразилась уклончиво, но Рози отлично ее поняла. Ей действительно приходилось нелегко. Дети из районов муниципальной застройки не учатся ездить верхом. Да, она действительно выросла неподалеку от Гайд-парка, но одно дело — жить в доме в Холланд-парке или Мейфэре, и совсем другое — в трехкомнатной квартире в Ноттинг-Хилле, отец работает в метро, каждый день сталкивается с агрессией пассажиров, мать акушерка, вдобавок на добровольных началах помогает соседям, поскольку государственные службы по ее профилю почему-то все время сокращают.
Где уж тут найти время и деньги на уроки верховой езды.
Пожалуй, кроме Гайд-парка, у них есть еще кое-что общее: обе — старшие дочери, и родители возлагали на них большие надежды.
— Я нашла способ, мэм.
— Да? Какой?
— Я работала на конюшне.
Днем и ночью, с раннего утра, по выходным — когда разрешали конюхи, и все для того, чтобы ей позволили покататься. Часто ей удавалось урвать часок перед школой и пару часов после уроков, а в промежутке еще и сделать домашнее задание; в отличницах она не ходила, но в целом успевала по всем предметам: таково было мамино условие. “Будешь плохо учиться — попрощаешься со своими пони". — “Конями, мам"". — “Какая разница"".
— Вы занимались с определенной целью?
— Да, мэм. Для службы в армии.
Рози все делала с определенной целью. После школы и работы на конюшне учиться в университете была пара пустяков; она записалась в слушатели на факультет подготовки офицеров и все равно окончила университет с отличием. Лучшей наездницей в мире она не стала, да уже и не станет, однако бесстрашно участвовала в конноспортивных состязаниях. Дайте ей хорошую лошадь, позвольте немного потренироваться, и она сделает что угодно — хоть полетит, хоть поплывет.
Стреляла Рози тоже неплохо, на соревнованиях по стрельбе в лагере Бисли входила в сотню лучших. В этих сферах Рози чувствовала себя чужой, однако всегда побеждала парней. Нет ничего приятнее, чем заткнуть за пояс мальчишку из знатной семьи, который мнит себя чемпионом. Вдобавок она умело притворялась, будто ей плевать, выиграла она или проиграла, и оттого победа становилась еще приятнее. И вот она здесь, с хорошим дипломом, командировками в Афганистан и стремительной карьерой в банке для мажоров, работает на королеву.
Обычно Рози не думала об этом, жила настоящим, но сегодняшняя прогулка напомнила ей те ранние утра в Гайд-парке. Тогда она и представить не могла, что однажды окажется здесь.
— Как вам Темпл? — поинтересовалась королева.
— По-моему, он недоволен, — рассмеялась Рози. — Я чувствую, как ему хочется припустить.
— Не позволяйте ему.
— Он очень высокого мнения о себе, не так ли?
Королева улыбнулась.
— И снова угадали. Еще бы, такой конь. Да, Темпл, ты красавец и сам это знаешь.
Они трусили по дорожке под пение птиц, которое порой перекрывал оглушительный рев самолетов. Рози ни разу не видела, чтобы королева была настолько в своей стихии. Ей казалось, будто она, девочка из бедного квартала, переступила черту и каким-то образом стала одной из них: такая же всадница, член ближнего круга. Быть может, эта прогулка — награда за то задание, которое она выполнила в Лондоне? Королева никогда не скажет, а Рози не спросит, однако по ощущениям так и есть.
Они беседовали о поездке Рози в Лагос, о том, как разросся город, в котором уже проживает двадцать миллионов человек. Королева и так об этом знала: она следила за жизнью городов всех стран Содружества. А вот для Рози в первый ее визит это стало неожиданностью. Тогда-то она поняла, что недооценивала Нигерию: думала, что эта солнечная страна отчаянно пытается стать Англией. Но все оказалось иначе: Нигерия шла своим путем, да так уверенно, что куда там этому островку.
— Первыми в Лондон перебрались родители ваших родителей?
Так и было. Рози с гордостью рассказала о деде по отцу, который приехал в шестидесятые и устроился в морг мойщиком трупов. Больше его никуда не брали. Но он всегда активно помогал своей общине. Все в Пекхэме знали Сэмюэла Ошоди. Если кому-то что-то было нужно, он обязательно придумывал, как этого добиться, — и добивался.
— Он был кавалером ордена Британской империи, — добавила Рози. — Я была еще маленькая, когда ему вручили орден, но помню, что он отправился во дворец, а потом мы все вместе праздновали. В тот день его представили вам… — Рози улыбнулась, примолкла. Дед тогда сказал, что Ее величество “крохотная, но ослепительная — даже кожа у нее сияет”. Эта фраза стала их семейным преданием. Это был комплимент, но Рози сомневалась, что королеве он понравится.
Королева бросила на Рози исключительно странный взгляд. Неужто она в задумчивости произнесла эти слова вслух? Не может такого быть. Однако же королева смотрела на нее так, словно Рози задала ей трудный вопрос. Или его задал кто-то другой, а Рози тут вовсе не было…
Королева наконец вспомнила то, что постоянно ускользало из памяти.
Когда Рози рассказывала о дедушке, перед глазами Ее величества встала яркая, точно в цветном фильме, картинка — живая настолько, что поразительно, как она ухитрилась об этом забыть.
— Давайте вернемся. — Королева решила прервать прогулку. — Похоже, сейчас будет дождь.
Она оказалась права. Сизые тучи сменились огромными столбами цвета черного жемчуга. Похолодало. Прогноз погоды на Би-би-си не в первый раз оказался неоправданно оптимистичным. Всадницы развернули коней и рысью припустили к замку.
Королева думала о том, с каким умиленным лицом Рози говорила о дедушкиных заслугах. Именно так обычно и рассказывают о наградах. Как же она не догадалась об этом раньше, еще в прошлую среду, на инвеституре, но эта церемония давно стала рутинной, хоть и приятной. И лишь детские воспоминания Рози напомнили ей о том, что она почти забыла.
Награды — дело особое, памятное и личное. Некоторые чудаки от них отказываются, те же, кто принимает, дорожат и гордятся ими. День награждения и заслуги, за которые вручают орден, помнят не только награжденные, но и члены их семей. Ей не раз доводилось беседовать с женами, вдовами, сыновьями, мужьями о наградах, полученных за подвиги на войне и заслуги перед обществом. Поначалу люди стесняются, но сразу оживляются, едва речь заходит о медалях. Один вопрос — и они пускаются в откровенности. Порой со слезами вспоминают погибших товарищей, сослуживцев — или родственников, если медаль памятная. Но никто никогда не оставался равнодушным.
Рейчел Стайлз была в смокинге поверх коктейльного платья. На отвороте висел серебряный крестик в лавровом венке. Она была не единственная, кто в тот вечер надел награды. Сэр Питер за свою блистательную карьеру заслужил семь орденов; еще у двоих гостей были медали. Но королеву заинтересовала именно доктор Стайлз, поскольку на ее груди красовался Елизаветинский крест, который вручали родственникам военнослужащих, погибших при исполнении обязанностей, и родственникам тех, кто пал от рук террористов. Лет десять назад она лично его учредила, чтобы почтить принесенную ими жертву.
— За кого он? — спросила она.
Девушка явно испугалась.
— За отца, — выдавила она, словно сомневалась в ответе.
— И где это было? — уточнила королева.
Девушка смутилась.
— Э-э-э… В Букингемском дворце…
Заметив, что девушка дрожит — должно быть, перенервничала, — королева оставила расспросы и даже упрекнула себя за неясность формулировки. Разумеется, она имела в виду не то, где вручали медаль: ясно же, что раз его родственникам дали такую медаль, значит, он уже мертв. Но разве это не очевидно? Она хотела узнать, в каком бою он погиб, во время какой военной кампании.
Впрочем, тема деликатная, но она привыкла, что родственники охотно вспоминают об умершем. Наверное, потому что он олицетворяет то дело, за которое сложил голову. А может, потому что она выказывала искреннее участие, не раз общалась с людьми, оказавшимися в такой ситуации, да и самой случалось терять близких и любимых и на войне, и из-за терактов.
Королева ждала, что ей вкратце расскажут бесспорно трагическую историю, которая стоит за медалью, а не отделаются парой слов о том, где ее вручили. Да и Букингемский дворец — ответ неожиданный. Обычно Елизаветинский крест торжественно вручают лорды-наместники графств. Ей лично доводилось вручать его считанное количество раз, и, как правило, не во дворце. Может, поэтому слова доктора Стайлз так ее удивили.
Тогда королева сказала себе, что ситуация непростая, и вскоре позабыла обо всем. Девушка стеснялась, волновалась: это объясняло странный ответ. Да и разговор она поддерживала с трудом. И когда на следующий день Келвин Ло упорно глазел на собственные кроссовки, королева вспомнила об этой девушке. Та стояла тут же, за его спиной, и выглядела неважно.
В тот первый вечер, вскоре после краткой беседы, королева направилась из Нормандской башни в государственные апартаменты и полностью сосредоточилась на вечере a la russe с Чарльзом. И больше не вспоминала о случившемся.
Но Рейчел Стайлз не волновалась. Она испугалась. И ошиблась с ответом — при том что такое событие отпечатывается в душе навсегда. Крест ей не принадлежал. И девушка не знала, кому и за что его дают. Она надела чужой пиджак.
Может, она и не Рейчел Стайлз вовсе?
В этот миг в небе над парком грянул гром, и на землю упали первые тяжелые капли дождя. Эмма, фелл-пони, тряхнула головой и продолжала мерно трусить вперед, Темпл же поднял морду, точно услышал выстрел, и неожиданно ринулся прочь, унося на спине Рози.
— За ними! — велела королева конюху на Грее.
Темпл галопом мчался к деревьям. Если Рози не пригнется, чего доброго, зацепится за ветку и упадет. Дождь лил как из ведра. Проклиная прогнозы Би-би-си, королева во весь опор припустила за Рози.
Глава 17
Час спустя они уже были в королевской гостиной. Рози так давно не ездила верхом, что теперь у нее ныли ноги, но удовольствие от катания стоило того. Она до сих пор сияла при воспоминании о прогулке — особенно о заключительной ее части, когда они неслись неистовым галопом по Хоум-парку, пока Темпл не внял ее командам и не пошел рысью, как на шоу в Олимпии. Конь ей очень понравился. Он был хитрый, но она раскусила его подходцы. Королева разрешила ей в свободное время кататься на Темпле. Рози от радости не чуяла под собой земли.
Королева, в кашемире и жемчугах, с безупречной прической, словно провела полдня в салоне красоты, пила черный чай с медом. Ливень прошел так же быстро, как налетел, но они все равно вымокли до нитки. Она сразу же отправилась к себе — переодеться и высушить волосы. Не хватало еще простудиться на этой неделе.
Она рассказала Рози о казусе с Елизаветинским крестом.
— То есть вы полагаете, она взяла чужой смокинг? — уточнила Рози.
— Вполне возможно. — Или чужое имя, хотела добавить королева, но не решилась произнести это вслух. — Будьте добры, проверьте, вручали ли членам семьи Стайлз такую награду. И достаньте мне фотографию Рейчел.