– Густав будет счастлив, – согласился брат.
– Ты серьезно? – вырвалось у капитана. Обычно Густаву не было дела до его любовных похождений. Неужели и для него Вильма стала особенной?
Хотя чего удивительного! Она словно родилась для севера: смелая, искренняя, улыбчивая. Она не унывала, даже когда было сложно! А как Вильма направила гарпун на крикуна! Хагард поймал себя на мысли, что улыбается воспоминаниям, и решительно встряхнулся. Густав прав: нельзя ждать у моря погоды, надо действовать! Удача сама в сети не приплывет.
Больше не медля, Хагард развернулся в сторону рыночной площади. Вильма должна была отправиться туда, забрать корзины из-под выпечки. А значит, он успеет ее догнать. Должен успеть!
Наверное, он угрожающе выглядел со стороны, торопливо проталкиваясь сквозь плотную толпу, потому что жители, едва взглянув на него, спешили убраться с дороги. Хагард сам не знал, почему так отчаянно спешил, но внутреннее чутье говорило, что время идет на секунды.
И все же он нашел Вильму раньше, чем рассчитывал. Она стояла неподалеку от рыночной площади, уютно устроившись в объятиях мага и не замечая ничего вокруг. Капюшон упал с головы, и кудрявые пряди рассыпались по плечам, отливая золотом на солнце. Ньюберт бережно обнимал ее, но, почувствовав направленный взгляд, поднял голову и посмотрел на капитана.
Взгляд противника без насмешки, констатируя свершившееся, говорил о том, что Хагард безнадежно опоздал.
И, Северный побери, он был прав! Сегодня капитан проиграл дважды.
Настоящее время. Иствер
Пока Вильма относила в булочную корзины, Хенли зашел за близнецами: те ждали, нетерпеливо переминаясь у порога. Они выглядели взрослее обычного: в ярких традиционных и почти новых шубках, украшенных пушистым мехом и защитными рунами. На руки дети натянули красные рукавицы, а теплые сапожки, обычно серые от грязи, были вычищены. Такие наряды не надевали каждый день, только по праздникам.
– Слушаться во всем дядю, одним никуда не убегать! – напутствовал их отец, и близнецы послушно кивали.
Они бы сейчас на что угодно согласились, лишь бы отпустил поскорее!
На площади стало еще многолюднее. На импровизированной сцене играл маленький оркестр: пять скрипок, контрабас и свирель. Мори, едва заслышав мелодию, схватила брата за руку и потащила танцевать: плясать девочка любила, и Олли был ее бессменным партнером. Притопывая ногой в такт залихватской мелодии, Вильма поняла, что не прочь к ним присоединиться.
– Потанцуем? – Не дожидаясь согласия, Хенли подхватил ее под руку и увлек к костру.
Танцующих было немало – и пожилых, уже поседевших, и совсем зеленой молодежи, – но никто особо не заботился о правильности движений: танцевали кто во что горазд, веселясь от души. Вильма тоже не постеснялась, и лихо отплясала сначала рудль, крутясь в веселом хороводе, а затем и парный польс. Холодно не было: костер и танец помогали согреться.
В один момент она оказалась тесно прижатой к охваченному азартом магу: глаза у него горели, а широкая улыбка не сходила с губ. Кто первым потянулся к другому под бодрую мелодию, Вильма не запомнила, но этот поцелуй отличался от первого. Он был наполнен запахом костра и яркого безрассудного веселья.
– Ты сегодня особенно красивая, госпожа Снегирь, – проговорил ей на ухо Хенли, и от горячего дыхания сердце забилось вдвое быстрее.
– Только сегодня? – упершись ладонями в его грудь, спросила Вильма с притворным возмущением.
– Всегда.
Надо заметить, он умел убеждать поцелуями! Ведьму не смутило даже улюлюканье местных жителей, заметивших их пылкие объятия. В конце концов, все давно решили, что они пара, так почему бы не сделать слухи реальностью?
Вильму пьянило бесшабашное веселье Зимоворота! Необходимость присматривать за близнецами оставалась единственным, что удерживало голову на плечах. Впрочем, близнецы прекрасно обходились и без контроля, проводя время со своими сверстниками. У Мори оказалось неожиданно много поклонников, несмотря на совсем юный возраст. Олли же оберегал сестру, как сердитый медведь, никому не позволяя пригласить ее на танец.
– Он боится, что Мори обидят. Не специально, ненароком, – проследив за ее взглядом, объяснил Хенли. – Скоро придется поговорить с ним на эту тему. Еще лет пять, и у Мори появятся настоящие ухажеры. Не будет же он гонять их до старости!
– Может, и будет, – фыркнула Вильма, живо представив эту картину: постаревший Олли со шваброй, которой лихо управлялся на палубе, отгоняет от Мори женихов.
Однако ситуация изменилась. Похоже, одному из мальчишек – Геку, сыну местного краснодеревщика, не понравилось упрямство Олли, и между ними вспыхнула ссора. Мори попыталась вмешаться, но ее уже никто не слушал. На толчок в грудь еще можно было закрыть глаза, но, когда мальчишка с размаха заехал Олли в нос, а тот в отместку повалил его на землю и начал колотить, пришлось вмешаться.
Мальчишек растащили в стороны одновременно. Хенли схватил под мышки Олли, а мастер Орфин удерживал своего сына.
– Из-за чего сыр-бор? – строго спросил маг.
– Он первым начал. – Олли шмыгнул носом, вытирая капающую кровь.
– Гек? – посмотрел Хенли на его противника.
– А чего он прилип к Мори? Поговорить с ней толком нельзя, не то что потанцевать! Держит ее при себе, как собачонку. Небось для того и ослепил, чтоб она не сбежала!
– Что ты сказал?! – Олли зарычал и попытался вырваться, но маг держал крепко.
– Что слышал, – огрызнулся мальчишка.
– Гек, – предостерегающе произнес Орфин, но сына уже было не остановить.
– Все это знают! Мори несколько дней просидела в полной темноте, а ты без подготовки вытащил ее на солнце, на снег! У тебя мозгов не хватило, что так делать нельзя?! Из-за тебя она теперь не видит! Поэтому хватит притворяться любящим братиком! Это ты виноват, что она ослепла!
Последние слова он прокричал ему прямо в лицо, но Олли больше не вырывался. Казалось, его оглушила правда, так же, как и Вильму с Мори. Вокруг стало тихо.
– Нет, это ложь, – твердо произнес Олли, первым нарушив удушающую тишину. – Это – ложь. Ложь! Дядя, скажи ему!..
Он осекся. Хенли молчал, и в голубых глазах плескалось столько сожаления, что Олли все понял. Обмяк в его руках, а затем с неожиданной силой вырвался и кинулся прочь.
– Олли, постой! Олли! – отчаянно закричала Мори, бросаясь следом, но поскользнулась и растянулась на снегу.
Так хорошо начавшийся праздник оказался безнадежно испорчен.
Старый пирс был не самым приятным местом. Здесь практически не было фонарей, зато виднелся затонувший у берегов Иствера корабль, каким-то чудом еще не разрушенный волнами. Острые мачты устремлялись вверх, как зубцы короны. А еще старый пирс очень любили рыболикие, и местные старались обходить это место стороной: твари в любой момент могли выползти из-за остова.
Несколько хибар на берегу раньше использовали под лодочные сараи. Лучше худая крыша над головой, чем вовсе без нее. Под одной из таких крыш и расположился Олли, бросая перед собой ледышки и наблюдая, как они разбиваются в мелкую крошку.
– Не надо меня утешать, – услышав шаги, выцедил он.
– И не собираюсь. – Вильма встала рядом. Не убежал, и на том спасибо. Она боялась, что Олли не захочет никого видеть, поэтому и попросила Хенли и Мори подождать в отдалении. – Между прочим, ты испортил мне свидание.
– Что?
Он явно не ожидал такого начала разговора.
– Знаешь, как сложно с твоим дядей? Он ужасный упрямец. Постоянно говорит мне, что делать и куда идти, – продолжила жаловаться Вильма, поправляя утащенный у Хенли шарф. Вернее, он сам отдал его, чтобы она не мерзла. – Недавно я хотела выйти за ворота, так он поднял крик, что нельзя, там лес и волки!
– Это ты нас сравниваешь? – с подозрением уточнил мальчишка, шмыгнув носом.
– Вот еще! До Хенли ты не дорос. – Вильма наклонилась, подобрала ледышку и тоже кинула, наблюдая, как та проскакала лягушкой по замерзшему берегу. – Но если его забота кажется чрезмерной, я пытаюсь посмотреть на ситуацию с другой стороны. А что я почувствовала бы, уйди он в лес в одиночку, без охотников? Наверное, тоже испугалась бы до лысого гоблина!
– Ты дяде ничего плохого не сделала. А Мори, должно быть, меня ненавидит. – Олли закрыл лицо руками.
– Она волнуется, – мягко возразила Вильма.
– Это не так!
– Может, спросишь у нее самой?
Олли обернулся. Девочка уже спускалась к ним, торопливо скользя по заснеженной горке. Ее губы дрожали, и она прикусила нижнюю, но сдержать всхлипы не получалось.
– Мори…
Они рванулись друг к другу одновременно. У домика девочка поскользнулась и упала бы, не подхвати ее Олли, но вместо благодарности она с силой ударила его в грудь.
– Дурак! Зачем ты убежал? А если бы здесь были рыболикие?! – Она все-таки расплакалась, по-детски громко, не скрывая обиды.
Олли растерялся и позволил себя колотить, не делая попыток отвернуться.
– Мори, ну ты чего? Не плачь, пожалуйста! – Утешить сестру не получалось. – Прости. Прости! Из-за меня ты ничего не видишь! – Он крепко обнял Мори, уткнувшись носом в ее плечо.
Сестра схватила его за грудки и встряхнула.
– Из-за тебя? Ты с ума сошел? Ты меня спас! Правда ничего не помнишь? – В ее голосе звучали боль и отчаяние. – Ты вытащил меня из той пещеры. Если бы не ты, я умерла бы от отравления! Не вини себя!
Олли расплакался вместе с ней, вспоминая страшные дни, которые им пришлось пережить.
В ту зиму близнецы похоронили мать. Дети на севере взрослеют быстро, и Олли и Мори понимали, что мама больше не вернется. Но так хотелось увидеть ее хотя бы разок! Местные легенды говорили, что весной мама будет смотреть на них с бушующих волн, и ребята охотно в это верили. А пока лед крепко сковал море.
– Хватит, иди домой, замерзнешь, – пытался отец увести Мори в дом, но дочка, обычно добрая и ласковая, капризничала.
– Папа, я просто жду, когда лед треснет и я смогу увидеть маму. Позволь мне остаться, – просила она, вцепившись в деревянные перила.
Рыбак разрешал, не в силах наблюдать, как искажается болью лицо, так похожее на лицо его умершей жены. Затем приходил Олли, и близнецы ждали вместе.
Однажды Мори проснулась от громкого звука – пошли льды, и, обрадованная, девочка выскочила из дома. Как жаль, что Олли ушел на рыбалку с отцом, они могли бы отправиться к побережью вместе! Но льда все еще было много. «Возможно, на вершине горы можно рассмотреть море лучше?» – промелькнула в голове мысль, и, наспех одевшись, девочка помчалась туда. Увы, даже стоя на горе, она не сумела разглядеть среди темных вод и льдин маминого лица.
«В другой раз я обязательно увижу маму», – пообещала себе Мори и уже собралась спускаться, когда услышала хлопанье крыльев. С запада к горе приближалась стая крикунов. О том, насколько они опасны, девочка знала, как и о том, что от крылатой нечисти не сбежать: слишком быстры пернатые твари. Мори надеялась, что, если прижмется к скале, они ее не заметят, и до боли вжалась в обледенелый камень. Надежда растворилась, стоило крикунам подлететь ближе. Несколько тварей повертели головами, скосили на нее желтые глаза и развернулись, стремительно приближаясь.
Единственным местом, где можно было спрятаться, оставалась узкая расселина, и Мори проскользнула в нее, обдирая ладони в кровь. Камень был сырой и холодный, темнота пугала, но крики тварей раздавались все ближе. Затем стихли. Теперь только мерный стук капель где-то в глубине нарушал тишину.
Проход в пещеру заслонила голова крикуна, и Мори вскрикнула – тварь заметила ее и попыталась дотянуться. Пролезть внутрь нечисти мешали крылья, но девочка все равно попятилась – и оступилась, с криком полетев вниз.
Очнулась она на дне каменного колодца. Попробовала выбраться, но ладони скользили по гладким стенам, и сил, чтобы подняться, не хватало. Особенно обидно было, что высота не казалась запредельной! В самом колодце вода доходила до щиколоток, по стенам рос мох и грибы. Испарения с поверхности мха раздражали глаза, и чем больше Мори терла их, пытаясь избавиться от жжения, тем глубже проникала отрава.
Девочка потеряла счет времени и попыткам докричаться хоть до кого-нибудь. От голода и холода путались мысли. Гриб, который она надкусила, на вкус оказался отвратительным, а к страху прибавились видения. Иногда ей чудилось, будто рядом мама. Мама обнимала ее и говорила, что Мори должна быть сильной, что нельзя сдаваться. И девочка снова пыталась забраться по скользким стенам, снова падала, кричала и отчаянно надеялась, что ее спасут.
Наверное, между близнецами действительно была особенная связь. А может, Мори оберегали северные духи. Иначе не объяснить, как Олли спустя несколько дней все же вышел к скале, где потерялась сестра. Из-за чужой ошибки – соседка, вышедшая стирать белье, обозналась! – охотники искали девочку совсем в другой стороне! Олли же увидел потерянную рукавичку у подножия скалы, нашел оставшуюся на снегу кровь из рассеченной ладони.
Мальчик и сам чуть не стал жертвой каменного мешка, но голос Мори удержал его от падения. Ему удалось вытащить сестру, зацепившись ремнем за уступ и свесившись вниз. За эти дни она стала совсем хрупкой, превратилась в тень себя! Мори бредила и утверждала, что мама не умерла и рядом с ними.
– Ты серьезно? – вырвалось у капитана. Обычно Густаву не было дела до его любовных похождений. Неужели и для него Вильма стала особенной?
Хотя чего удивительного! Она словно родилась для севера: смелая, искренняя, улыбчивая. Она не унывала, даже когда было сложно! А как Вильма направила гарпун на крикуна! Хагард поймал себя на мысли, что улыбается воспоминаниям, и решительно встряхнулся. Густав прав: нельзя ждать у моря погоды, надо действовать! Удача сама в сети не приплывет.
Больше не медля, Хагард развернулся в сторону рыночной площади. Вильма должна была отправиться туда, забрать корзины из-под выпечки. А значит, он успеет ее догнать. Должен успеть!
Наверное, он угрожающе выглядел со стороны, торопливо проталкиваясь сквозь плотную толпу, потому что жители, едва взглянув на него, спешили убраться с дороги. Хагард сам не знал, почему так отчаянно спешил, но внутреннее чутье говорило, что время идет на секунды.
И все же он нашел Вильму раньше, чем рассчитывал. Она стояла неподалеку от рыночной площади, уютно устроившись в объятиях мага и не замечая ничего вокруг. Капюшон упал с головы, и кудрявые пряди рассыпались по плечам, отливая золотом на солнце. Ньюберт бережно обнимал ее, но, почувствовав направленный взгляд, поднял голову и посмотрел на капитана.
Взгляд противника без насмешки, констатируя свершившееся, говорил о том, что Хагард безнадежно опоздал.
И, Северный побери, он был прав! Сегодня капитан проиграл дважды.
Настоящее время. Иствер
Пока Вильма относила в булочную корзины, Хенли зашел за близнецами: те ждали, нетерпеливо переминаясь у порога. Они выглядели взрослее обычного: в ярких традиционных и почти новых шубках, украшенных пушистым мехом и защитными рунами. На руки дети натянули красные рукавицы, а теплые сапожки, обычно серые от грязи, были вычищены. Такие наряды не надевали каждый день, только по праздникам.
– Слушаться во всем дядю, одним никуда не убегать! – напутствовал их отец, и близнецы послушно кивали.
Они бы сейчас на что угодно согласились, лишь бы отпустил поскорее!
На площади стало еще многолюднее. На импровизированной сцене играл маленький оркестр: пять скрипок, контрабас и свирель. Мори, едва заслышав мелодию, схватила брата за руку и потащила танцевать: плясать девочка любила, и Олли был ее бессменным партнером. Притопывая ногой в такт залихватской мелодии, Вильма поняла, что не прочь к ним присоединиться.
– Потанцуем? – Не дожидаясь согласия, Хенли подхватил ее под руку и увлек к костру.
Танцующих было немало – и пожилых, уже поседевших, и совсем зеленой молодежи, – но никто особо не заботился о правильности движений: танцевали кто во что горазд, веселясь от души. Вильма тоже не постеснялась, и лихо отплясала сначала рудль, крутясь в веселом хороводе, а затем и парный польс. Холодно не было: костер и танец помогали согреться.
В один момент она оказалась тесно прижатой к охваченному азартом магу: глаза у него горели, а широкая улыбка не сходила с губ. Кто первым потянулся к другому под бодрую мелодию, Вильма не запомнила, но этот поцелуй отличался от первого. Он был наполнен запахом костра и яркого безрассудного веселья.
– Ты сегодня особенно красивая, госпожа Снегирь, – проговорил ей на ухо Хенли, и от горячего дыхания сердце забилось вдвое быстрее.
– Только сегодня? – упершись ладонями в его грудь, спросила Вильма с притворным возмущением.
– Всегда.
Надо заметить, он умел убеждать поцелуями! Ведьму не смутило даже улюлюканье местных жителей, заметивших их пылкие объятия. В конце концов, все давно решили, что они пара, так почему бы не сделать слухи реальностью?
Вильму пьянило бесшабашное веселье Зимоворота! Необходимость присматривать за близнецами оставалась единственным, что удерживало голову на плечах. Впрочем, близнецы прекрасно обходились и без контроля, проводя время со своими сверстниками. У Мори оказалось неожиданно много поклонников, несмотря на совсем юный возраст. Олли же оберегал сестру, как сердитый медведь, никому не позволяя пригласить ее на танец.
– Он боится, что Мори обидят. Не специально, ненароком, – проследив за ее взглядом, объяснил Хенли. – Скоро придется поговорить с ним на эту тему. Еще лет пять, и у Мори появятся настоящие ухажеры. Не будет же он гонять их до старости!
– Может, и будет, – фыркнула Вильма, живо представив эту картину: постаревший Олли со шваброй, которой лихо управлялся на палубе, отгоняет от Мори женихов.
Однако ситуация изменилась. Похоже, одному из мальчишек – Геку, сыну местного краснодеревщика, не понравилось упрямство Олли, и между ними вспыхнула ссора. Мори попыталась вмешаться, но ее уже никто не слушал. На толчок в грудь еще можно было закрыть глаза, но, когда мальчишка с размаха заехал Олли в нос, а тот в отместку повалил его на землю и начал колотить, пришлось вмешаться.
Мальчишек растащили в стороны одновременно. Хенли схватил под мышки Олли, а мастер Орфин удерживал своего сына.
– Из-за чего сыр-бор? – строго спросил маг.
– Он первым начал. – Олли шмыгнул носом, вытирая капающую кровь.
– Гек? – посмотрел Хенли на его противника.
– А чего он прилип к Мори? Поговорить с ней толком нельзя, не то что потанцевать! Держит ее при себе, как собачонку. Небось для того и ослепил, чтоб она не сбежала!
– Что ты сказал?! – Олли зарычал и попытался вырваться, но маг держал крепко.
– Что слышал, – огрызнулся мальчишка.
– Гек, – предостерегающе произнес Орфин, но сына уже было не остановить.
– Все это знают! Мори несколько дней просидела в полной темноте, а ты без подготовки вытащил ее на солнце, на снег! У тебя мозгов не хватило, что так делать нельзя?! Из-за тебя она теперь не видит! Поэтому хватит притворяться любящим братиком! Это ты виноват, что она ослепла!
Последние слова он прокричал ему прямо в лицо, но Олли больше не вырывался. Казалось, его оглушила правда, так же, как и Вильму с Мори. Вокруг стало тихо.
– Нет, это ложь, – твердо произнес Олли, первым нарушив удушающую тишину. – Это – ложь. Ложь! Дядя, скажи ему!..
Он осекся. Хенли молчал, и в голубых глазах плескалось столько сожаления, что Олли все понял. Обмяк в его руках, а затем с неожиданной силой вырвался и кинулся прочь.
– Олли, постой! Олли! – отчаянно закричала Мори, бросаясь следом, но поскользнулась и растянулась на снегу.
Так хорошо начавшийся праздник оказался безнадежно испорчен.
Старый пирс был не самым приятным местом. Здесь практически не было фонарей, зато виднелся затонувший у берегов Иствера корабль, каким-то чудом еще не разрушенный волнами. Острые мачты устремлялись вверх, как зубцы короны. А еще старый пирс очень любили рыболикие, и местные старались обходить это место стороной: твари в любой момент могли выползти из-за остова.
Несколько хибар на берегу раньше использовали под лодочные сараи. Лучше худая крыша над головой, чем вовсе без нее. Под одной из таких крыш и расположился Олли, бросая перед собой ледышки и наблюдая, как они разбиваются в мелкую крошку.
– Не надо меня утешать, – услышав шаги, выцедил он.
– И не собираюсь. – Вильма встала рядом. Не убежал, и на том спасибо. Она боялась, что Олли не захочет никого видеть, поэтому и попросила Хенли и Мори подождать в отдалении. – Между прочим, ты испортил мне свидание.
– Что?
Он явно не ожидал такого начала разговора.
– Знаешь, как сложно с твоим дядей? Он ужасный упрямец. Постоянно говорит мне, что делать и куда идти, – продолжила жаловаться Вильма, поправляя утащенный у Хенли шарф. Вернее, он сам отдал его, чтобы она не мерзла. – Недавно я хотела выйти за ворота, так он поднял крик, что нельзя, там лес и волки!
– Это ты нас сравниваешь? – с подозрением уточнил мальчишка, шмыгнув носом.
– Вот еще! До Хенли ты не дорос. – Вильма наклонилась, подобрала ледышку и тоже кинула, наблюдая, как та проскакала лягушкой по замерзшему берегу. – Но если его забота кажется чрезмерной, я пытаюсь посмотреть на ситуацию с другой стороны. А что я почувствовала бы, уйди он в лес в одиночку, без охотников? Наверное, тоже испугалась бы до лысого гоблина!
– Ты дяде ничего плохого не сделала. А Мори, должно быть, меня ненавидит. – Олли закрыл лицо руками.
– Она волнуется, – мягко возразила Вильма.
– Это не так!
– Может, спросишь у нее самой?
Олли обернулся. Девочка уже спускалась к ним, торопливо скользя по заснеженной горке. Ее губы дрожали, и она прикусила нижнюю, но сдержать всхлипы не получалось.
– Мори…
Они рванулись друг к другу одновременно. У домика девочка поскользнулась и упала бы, не подхвати ее Олли, но вместо благодарности она с силой ударила его в грудь.
– Дурак! Зачем ты убежал? А если бы здесь были рыболикие?! – Она все-таки расплакалась, по-детски громко, не скрывая обиды.
Олли растерялся и позволил себя колотить, не делая попыток отвернуться.
– Мори, ну ты чего? Не плачь, пожалуйста! – Утешить сестру не получалось. – Прости. Прости! Из-за меня ты ничего не видишь! – Он крепко обнял Мори, уткнувшись носом в ее плечо.
Сестра схватила его за грудки и встряхнула.
– Из-за тебя? Ты с ума сошел? Ты меня спас! Правда ничего не помнишь? – В ее голосе звучали боль и отчаяние. – Ты вытащил меня из той пещеры. Если бы не ты, я умерла бы от отравления! Не вини себя!
Олли расплакался вместе с ней, вспоминая страшные дни, которые им пришлось пережить.
В ту зиму близнецы похоронили мать. Дети на севере взрослеют быстро, и Олли и Мори понимали, что мама больше не вернется. Но так хотелось увидеть ее хотя бы разок! Местные легенды говорили, что весной мама будет смотреть на них с бушующих волн, и ребята охотно в это верили. А пока лед крепко сковал море.
– Хватит, иди домой, замерзнешь, – пытался отец увести Мори в дом, но дочка, обычно добрая и ласковая, капризничала.
– Папа, я просто жду, когда лед треснет и я смогу увидеть маму. Позволь мне остаться, – просила она, вцепившись в деревянные перила.
Рыбак разрешал, не в силах наблюдать, как искажается болью лицо, так похожее на лицо его умершей жены. Затем приходил Олли, и близнецы ждали вместе.
Однажды Мори проснулась от громкого звука – пошли льды, и, обрадованная, девочка выскочила из дома. Как жаль, что Олли ушел на рыбалку с отцом, они могли бы отправиться к побережью вместе! Но льда все еще было много. «Возможно, на вершине горы можно рассмотреть море лучше?» – промелькнула в голове мысль, и, наспех одевшись, девочка помчалась туда. Увы, даже стоя на горе, она не сумела разглядеть среди темных вод и льдин маминого лица.
«В другой раз я обязательно увижу маму», – пообещала себе Мори и уже собралась спускаться, когда услышала хлопанье крыльев. С запада к горе приближалась стая крикунов. О том, насколько они опасны, девочка знала, как и о том, что от крылатой нечисти не сбежать: слишком быстры пернатые твари. Мори надеялась, что, если прижмется к скале, они ее не заметят, и до боли вжалась в обледенелый камень. Надежда растворилась, стоило крикунам подлететь ближе. Несколько тварей повертели головами, скосили на нее желтые глаза и развернулись, стремительно приближаясь.
Единственным местом, где можно было спрятаться, оставалась узкая расселина, и Мори проскользнула в нее, обдирая ладони в кровь. Камень был сырой и холодный, темнота пугала, но крики тварей раздавались все ближе. Затем стихли. Теперь только мерный стук капель где-то в глубине нарушал тишину.
Проход в пещеру заслонила голова крикуна, и Мори вскрикнула – тварь заметила ее и попыталась дотянуться. Пролезть внутрь нечисти мешали крылья, но девочка все равно попятилась – и оступилась, с криком полетев вниз.
Очнулась она на дне каменного колодца. Попробовала выбраться, но ладони скользили по гладким стенам, и сил, чтобы подняться, не хватало. Особенно обидно было, что высота не казалась запредельной! В самом колодце вода доходила до щиколоток, по стенам рос мох и грибы. Испарения с поверхности мха раздражали глаза, и чем больше Мори терла их, пытаясь избавиться от жжения, тем глубже проникала отрава.
Девочка потеряла счет времени и попыткам докричаться хоть до кого-нибудь. От голода и холода путались мысли. Гриб, который она надкусила, на вкус оказался отвратительным, а к страху прибавились видения. Иногда ей чудилось, будто рядом мама. Мама обнимала ее и говорила, что Мори должна быть сильной, что нельзя сдаваться. И девочка снова пыталась забраться по скользким стенам, снова падала, кричала и отчаянно надеялась, что ее спасут.
Наверное, между близнецами действительно была особенная связь. А может, Мори оберегали северные духи. Иначе не объяснить, как Олли спустя несколько дней все же вышел к скале, где потерялась сестра. Из-за чужой ошибки – соседка, вышедшая стирать белье, обозналась! – охотники искали девочку совсем в другой стороне! Олли же увидел потерянную рукавичку у подножия скалы, нашел оставшуюся на снегу кровь из рассеченной ладони.
Мальчик и сам чуть не стал жертвой каменного мешка, но голос Мори удержал его от падения. Ему удалось вытащить сестру, зацепившись ремнем за уступ и свесившись вниз. За эти дни она стала совсем хрупкой, превратилась в тень себя! Мори бредила и утверждала, что мама не умерла и рядом с ними.