В тот момент мальчик мог думать только о том, как поскорее вывести сестру из затхлого сырого подземелья на чистый воздух. Он не догадывался, насколько сильно отрава подточила зрение девочки и насколько губительным окажется яркий солнечный свет, многократно усиленный отблеском на снегу!

Снежная слепота, обычно длящаяся пару часов, у Мори так и не прошла.

Оставлять едва утихших близнецов без присмотра было чревато повторным срывом, и Хенли пригласил их к себе. Отпоил детей безалкогольным, но горячим глегом, а Вильма угостила мясным пирогом собственного приготовления. Треск огня в очаге, шутки, которыми обменивались взрослые, и вкусная сытная еда помогли расслабиться, и вскоре близнецы бурно обсуждали игрища и танцы, обходя тему случившейся драки. Семга громко мурлыкал, ластился к гостям и забирался на колени, терпеливо позволяя себя тормошить, чем вносил свою лепту в создание мирной атмосферы. Он отлично понимал, когда людям требуется утешение.

Наевшись и окончательно успокоившись, из кухни все переместились в гостиную. Предложение отправиться домой дети восприняли без энтузиазма – праздник все-таки, хотелось встречать его подольше, и Хенли достал дальдозу – настольную игру, которую любили мореплаватели. Напоминающие шхуны игровые дощечки были искусно вырезаны из ольхи и не имели клейма мастера. Вильма заподозрила, что маг в свое время сделал их сам. Жаль, что он перестал мастерить поделки из дерева, выходило у него здорово!

Суть игры сводилась к уничтожению фишек противника. Рубились азартно, сначала каждый сам за себя, затем двое на двое.

– Госпожа Сенгир, а чего вы тут фонарь оставили? Прямо на почетном месте! – полюбопытствовал Олли, наклонившись к каминной полке, пока Хенли бросал кости.

Ведьма обернулась и прикусила губу от досады – артефакт они так и не убрали, и он стоял рядом с деревянными фигурками, привлекая внимание.

– Осторожнее! – вскрикнула она, когда Олли приподнял фонарь за ручку, чтобы убрать. – Я его из Маскарта привезла. Дорог как память, – добавила она во избежание недоразумений.

– Может, зажжешь? – неожиданно предложил Хенли.

Вильма поймала его взгляд и осторожно кивнула. Зажечь фонарь другим они еще не предлагали.

Мальчишка провозился с кресалом несколько минут, но впустую.

– Это шутка такая? Он не зажигается. – Олли с досадой поставил фонарь обратно на полку и плюхнулся в кресло, поджав губы и сложив руки на груди.

– Мори, а ты не хочешь попробовать? – окликнула Вильма девочку. Раз уж начали, стоило довести эксперимент до конца.

– А есть разница? – удивилась Мори, но просьбу выполнила. Фонарь вспыхнул, стоило ударить искре, и мятный аромат в считаные минуты заполнил комнату.

Вильма и Хенли заинтересованно переглянулись, а Олли даже подскочил со своего места.

– Артефакт? Что ж вы сразу не сказали! А для чего он служит? Он правда госпоже Сенгир принадлежит? Разве его не надо сдать в гильдию? – затарахтел мальчишка.

Хенли поднял руку, призывая его к тишине.

– Зажжешь – отвечу, – предложил он сделку.

– Так нечестно! – Олли возмутился, но на фонарь посмотрел с жадностью. А затем перевел взгляд на Хенли. – Дядя, признайтесь, он ведь не работает. Просто вы помогли Мори его зажечь.

– Ничего подобного! Она сама справилась, – развел руками Хенли. – Хотел бы я знать как, – добавил он вполголоса.

– Не верю, – упрямо возразил Олли.

– Ну, хочешь, я из комнаты выйду, а Мори еще раз зажжет?

– Нет, я за вами и так прослежу, – сощурился мальчишка, не отрывая взгляда от мага. – Мори, давай еще раз!

Но и в этот, и в последующие разы Мори смогла зажечь фонарь, а Олли – нет. В итоге он сунул фонарь в руки Вильме.

– А вы, госпожа Сенгир, сможете?

– Запросто, – хмыкнула Вильма, и фонарь ярко загорелся под раздосадованный вздох Олли.

– И все-таки это обман, – проворчал мальчишка, но настаивать на дальнейших экспериментах или рассказе о фонаре не стал. Тем более дядя тоже спасовал и от чести зажечь фонарь отказался.



Домой близнецы вернулись под вечер. До полуночи еще оставалось несколько часов, но город продолжал празднество. С площади раздавались крики шумных гуляк, трещали костры, в небо поднимались клубы серого дыма. Но близнецам было не до гулянок. Дети чуть не засыпали на ходу. Рыбак пропустил в дом пошатывающегося от усталости Олли и подхватил на руки клюющую носом дочь.

– Ньюберт, ты хоть предупреждай, если так поздно гулять собираетесь, – недовольно заметил он.

– Прости, заигрались, – повинился Хенли, и дверь захлопнулась перед его носом.

Маг хмыкнул – выдерживать недовольство рыбака ему было не впервой.

– Ну, как тебе Зимоворот? – со спокойной улыбкой повернулся он к Вильме. – Очень устала?

– А что, хочешь вернуться на площадь и потанцевать? – с лукавством уточнила она.

– Думаю, я могу найти занятие интереснее. – Хенли наклонился и продолжил обещание ласковым тягучим поцелуем.

Сумасшедшего азарта, как во время танца, Вильма не испытала, зато от сладости поцелуев задрожали коленки. Надо же, а она думала, так только в книжках бывает!

– Будем целоваться на улице? – спросила ведьма в перерыве между поцелуями, задыхаясь и не желая останавливаться.

– Лучше дома.


Он сжал ее так крепко, что вызвал невольный вздох, и Вильма не стала спорить. Дома так дома.

На вышедшего встречать Семгу свалился шарф, и кот мигом сбежал в гостиную, пока увлекшаяся парочка на него не наступила.

Лестница. Длинный, казавшийся бесконечным коридор. Прикосновение холодной простыни к разгоряченной коже – дом успел выстудиться, а им было не до камина! Они почти не разговаривали, словно боялись, что любое неосторожное слово спугнет момент. И только когда сбегать стало поздно, а мир сузился до прозрачно-голубых глаз, Вильма спросила то, о чем никогда раньше не спрашивала ни одного мужчину. Любит ли он ее. И Хенли ответил.



Вильму разбудила непривычная тяжесть на груди. Поначалу она решила, что к ней подлез Семга – кот любил подкатиться под бок, когда замерзал, но вместо питомца нащупала чужую руку: рядом, раскинувшись во всей красе, спал Хенли. Холодно не было, близость мужчины согревала лучше всякой печки. За окном брезжил рассвет, и ведьма могла разглядеть широкие плечи мага и мужественный профиль.

Но, гоблин побери, какая колючая у него борода! Целовать Хенли было то щекотно, то колко! Интересно, а как он выглядит без нее? Намного моложе? Мягче? Пропала бы его северная суровость?

Хенли открыл глаза и сонно улыбнулся.

– У меня что-то на лице?

– Пытаюсь представить тебя без бороды. – Вильма протянула руку и коснулась его щеки. Хм, а если гладить подушечками пальцев, то совсем неколко.

– И что, получается?

Она покачала головой.

– Нет.

– Если хочешь, я могу сбрить. – Он задумчиво почесал подбородок.

– Не стоит. Так как-то привычнее. – Желание поцеловать мага стало непреодолимым. Собственно, почему нет? Стесняться после проведенной вместе ночи – глупо.

В этот раз они никуда не спешили, и пробуждение затянулось.

– У меня сегодня выходной. А у тебя? – спустя какое-то время задумчиво произнесла Вильма, уютно устроившись у него на груди. Хенли то перебирал ее волосы, то гладил плечи и спину, и вставать не хотелось.

– У мага на севере выходных не бывает. Я обещал Рейдару, что заскочу к охотникам до обеда, – признался он. Еще ни одного года не прошло, чтобы на Зимоворот все жители вернулись домой вовремя – и ладно, если кто-то запил и заблудился у соседа, а не в лесу. Маг поцеловал ее в макушку, висок. – Будешь просыпаться или подремлешь? Я могу сам приготовить завтрак.

– Нет уж, ты один раз приготовил, – напомнила Вильма и выбралась из его объятий.

Разбросанную одежду пришлось собирать по всему дому.

– Ты порвал мне воротник, – с печалью констатировала она, разглядывая в зеркало свое отражение. Воротник был нужен, хоть она и не сомневалась, что Маришка все равно догадается о прошедшей ночи. Не по отметинам на шее, так по счастливой улыбке, в которую растягивались губы.

– Я куплю тебе другое платье.

– Просто зашей это. Оно мне нравится, – буркнула Вильма. Становиться любовницей ради подарков она не собиралась. Да и платье было теплым и удобным.

Она не ожидала, что Хенли примет ее слова за чистую монету, но он на самом деле нашел нитку с иголкой и взялся за воротник, пока Вильма в его же рубахе возилась с омлетом. Пряные травы, добавленные в него, напомнили о вчерашнем разговоре.

– Сколько ни думаю, одного не могу понять: чем все-таки отравилась Мори? Не припомню, чтобы среди мхов были ядовитые, – вернулась к происшествию Вильма.

– На континенте их нет. Но пещера соединяется с кладбищем рыболиких, а хоронят они, не закапывая, оставляя тело в воде. Разложение, трупный яд, все прочие прелести. Вот мох и впитал их.

– Отведешь меня туда?

– Отведу, – согласился Хенли. – Но зачем? Это не лучшее место для прогулки.

– Зато там можно наскрести этот мох в банку. Разве не знаешь? В больших дозах яд, в малых – лекарство. И не говори мне, что вы все испробовали – ведьмовских снадобий там точно не было!

Вчерашний рассказ только укрепил желание помочь Мори. Возможно, на душе у близнецов и стало спокойнее, но ведьма отчаянно хотела, чтобы к Мори вернулось зрение.

– Пожалуй, я загляну к Маришке, а после навещу близнецов, – решила она, когда они покончили с завтраком и маг засобирался в город. Он подождал ее: до центральной площади им было по пути, и ведьма торопливо закончила сборы.

Город после Зимоворота замер в тишине, застыл на морозе. Кострища чернели головешками углей, большинство жителей отсыпались, рынок был пуст. Лишь несколько знакомых охотников стояли на крыльце какого-то дома и курили трубки. Вильму они признали и поздоровались, затем окликнули мага – им как раз не хватало человека для поиска пропавшего забулдыги.

– Не гуляй допоздна, – напомнил ей Хенли, прежде чем присоединился к поисковой группе.

Вильма пообещала, что вернется вовремя.

Первым делом она добралась до булочной. Думала поболтать с Маришкой по душам, раз уж посетителей немного, но не успела зайти, как хозяйка выглянула из жилой части дома и прогнала ее отдыхать. В честь праздника она решила и себе устроить выходной. На вешалке Вильма заметила знакомую шубу бургомистра и настаивать не стала. Похоже, отношения у пары налаживались.

– Эй-эй, осторожнее! – подхватил ее кто-то из местных жителей, когда ведьма потеряла равновесие перед длинной лестницей в доки. Вильма с благодарностью кивнула, выровнялась и спустилась к рыбацкой части города.

Дом близнецов мало отличался от десятка окружающих его строений: вся улица состояла из таких домишек с облупившимися стенами, насквозь пропахших морем и рыбой. У некоторых во двориках были развешаны сети – на морозе они быстро превращались в непроходимый решетчатый забор.

Вильма постучалась, но никто не ответил. Зато от легкого нажатия дверь отворилась, и женщина заглянула внутрь.