— Нет. Абигейль не маг, и никакой магии на ней не было. Артефакты ничего не показывали, и защита кабинета ее пропускала как секретаря, — подтвердил Франц.

— То-то и оно, — хмыкнул домовик, — это если в тело чужую душу подселить, значит двоедушником сделать. Но там одна душа спит, другая бдит, не наш случай, но тоже не угадаешь, что не тот уже человек!

— А с возрастом-то что? — Видимо, Франца тема все же волновала, и побаивался он, что опять постареет его Ари.

— Ну, это-то совсем просто, — отмахнулся домовой. — Берегинюшка-то наша ведь магичка, потому и туда, и обратно прошла как есть. Туда шла молодая, жизнь прожила и вернулась оттуда старая. Только мир-то ее помнил тут, она же дитя его, но вернуть молодость сразу не мог, поскольку ее инсекзарца нашла и зельями травила, магию пила из нее. Не попадись хозяйка этой твари, то и помолодела бы быстро, и память бы вернулась сама собой. Так-то вот!

Дед, наложив себе блинков, принялся складывать треугольнички и макать их в зеленоватое варенье, стоящее к нему поближе. Он причмокивал и довольно жмурился, смакуя маслянистые, сдобренные сладким кругляши, и смачно хлюпал, запивая чаем.

Мужчины молчали и думали о своем, но уже налопавшийся от души Подкопайло тоже не удержался от вопросов:

— Дедушко Панас, а как же тогда хозяйка наша в тот мир ушла? Тоже, может, ее кто пихнул али сама провалилась? И бабу-то ту, шо секретарка, взад-то, значится, возворачивать будем?

Облизав промасленные пальцы, домовик лениво скосил глаза на торопыгу огородника и, зевнув, заявил:

— Хозяйка вспомнит, так скажет. А бабу-то посмотрим, ежели прореху после таких магических всплесков не затянуло, то надоть будет глянуть. Вдруг Вассалатия дозваться получится. Там, глядишь, и эту вашу с собой прихватит, ежели не брезгливая да не дура совсем.

— Это что значит? — удивился сэн Хейль.

— Так полевик ведь, знамо, не просто так милостью своей оделяет, так не можно. Ежели она не побрезгует ручки замарать да нос его сопливый утрет по просьбушке первой, то и возвернут ее, голубушку, как и не пропадала. А теперь, молодежь, спать пора! Давно ужо за полночь, а вставать с горловопиками надо, шоб денек не упустить!

К изумлению всех окружающих и восхищению Лукерьи, в уголке у окна стала выплывать из стены всамделишная беленая русская печь с лежанкой.

— Оставлю, оставлю потом, — махнул ей Панас, взбираясь наверх, — а пока вон скамью двигай к боку, тоже хорошо будет.

Так и заснула Лушка, когда все разошлись, счастливая, у теплого печного бока в уже точно своем доме, на скамье под пестрым лоскутным одеялом, выданным старейшим домовым этого мира.





Глава 29. Очень много дел!




Утро — это такая пора, когда просыпаешься со списком дел в голове, но сладкие минуты перед тем, как встать, хочется растянуть на подольше.

Это утро в доме семьи сэн Хейль не стало исключением, начавшись с традиционного завтрака всех временных и постоянных обитателей в бывшей буфетной комнате.

— Пожалуй, все же надо попытаться спасти Абигейль, — рассуждал хозяин дома, отхлебывая крепкий кофе с корицей и ванилью. Ему хотелось хоть как-то поддержать бедолагу Мозерса, который совсем упал духом, коря себя за все преступления, которые совершил, будучи марионеткой инсекзарцы.

Дворецкий уже несколько раз попросил прощения у Лукерьи за отданный в помрачении ботинок и даже не сделал замечания огороднику, который, явившись из сада, полез за стол, не сняв шляпу и не вымыв руки. Впрочем, того подзатыльником направил в нужную сторону дедуля домовой, а на слова Франца Панас солидно покивал.

— Так чего ж не спасти, коли собрались. Вот трапезу-то окончим и наведаемся в то место. Как, говоришь, называется деревенька?

— Забытушки, — ответил на вопрос маг и насторожился, заметив, что его жена, до этого слушавшая веселое щебетание дочери про сад, клуб и всякие планы, вдруг застыла, уставившись глазами в одну точку.

— Ари? Ари, что с тобой?! Тебе нехорошо? Опять слабость? — Чуть не расплескав кофе, взволнованный Франц вскочил, готовый ринуться за целителями.

— Сядь! Не кипишуй! — неожиданно сурово рявкнул дед Панас. — Видишь, память на место становится. Сначала картинами казать все будет, вперемешку. А опосля вместе сложится, тогда все и узнаем. А пока лишняя суета только помеха! Надоть ее с собой взять. И вспомнит, и подмогнет до Вассалатия докликаться. Все ж берегиня, хоть и пока во всю силу не вошедшая.

Тут уже встревожилась Лукерья.

— А стоит ли? Ведь и пропала она там, а потом как узница жила в той грязной хибаре, опоенная и одураченная. Зачем ей снова туда возвращаться?

— Сразу видно — молода еще, — хмыкнул домовик. — Память, она штука такая. Ежели сейчас с неприятным-то не разобраться, так потом и подавно от всего этого не избавишься. А ежели там еще и дом, так не мне тебе объяснять, что тудой хозяин нужен. Нечего шишимор плодить.

Арина при слове «дом» словно сбросила с себя оцепенение и вдруг заинтересовалась:

— А кстати, чей это дом-то был, где я, как глупая курица, сидела и этой гадине непонятные зелья варила? Хозяева-то должны быть?

Тут уже и Франц задумался.

— Это и правда надо прояснить. Может, не всех из ордена поймали? Маги-фанатики и без инсекзарских печатей весьма опасны, потому как на предательство мира шли добровольно!

Можно было долго рассуждать об опасности и составе спасательной экспедиции. Мозерс рвался искупить вину, Панас хотел встретиться с Вассалатием и настаивал на присутствии Арины, Франц не желал отправлять жену, тем более в Забытушки, без охраны в своем лице, Элия категорически отказывалась отпускать обоих родителей «в то страшное место», а вот Лушка туда точно возвращаться не желала, не говоря уж о Подкопайло, который заявил:

— У меня тут тепереча работы не продохнуть, садик-то мой, значится, надо наладить по-хорошему, да есчо и показать тут всем, хто полезет, шо место занято! Не успеешь оглянуться — и набегут дармоеды к моим шарзелечкам, скажут, значится, шо первые нашли. Тута я останусь и стеречь буду, недосуг мне.

Стащив с тарелки полпирога с капустой, он сунул его в шляпу, нахлобучил все это на голову и, обернувшись колючим ушастиком, гордо утопал по коридору к террасе.

Начать спор, кто и куда поедет или останется, заново не успели. В дверь зазвонили, и Мозерс, вспомнив о своих непосредственных обязанностях, чопорно извинившись, встал из-за стола и отправился открывать.


Господину сэн Рэну с сыном никто не удивился, но вот ввалившиеся за ним кузены Полоцкие и смешной человечек с моноклем в глазу и шляпе-котелке были для собравшихся неожиданностью.

— Мы тут как раз собирались к господину сэн Рэну узнать про наше дельце, — несколько нервно теребя цепочку от карманных часов на жилете, начал Яцек, — а тут к Стешеку в трактир господин Фелькман зашел. И представляете, он тоже к господину сэн Рэну с бумагами об аренде направлялся.

— В общем, мы тут глянули одним глазком, — пробубнил второй кузен, пожимая плечами и косясь на незнакомого старичка, пристально разглядывавшего ввалившуюся компанию, — так дело у всех одно выходит. Вот и пошли все вместе.

Надо заметить, что Поль моментально по-свойски устроился рядом с Элькой, шепотом интересуясь у нее, не пропустил ли он чего интересного, а его отец, поприветствовав хозяев, был тоже приглашен к столу.

Троица у двери сейчас выглядела в роли посетителей-просителей, за спинами которых, как охр за преступниками, внушительно замер дворецкий.

Мужчина в котелке сверкнул стеклышком монокля и, сняв котелок с кучерявой шевелюры, в которой озерцом блестела солидная плешь, решил дополнить заявление кузенов Полоцких:

— Эти молодые люди весьма оригинально строят свою теорию на предположениях. Аренда и бумаги — это еще не дело, и «совместно» не всегда значит то, на что все надеются.

Он шагнул вперед, протягивая хозяину дома тоненькую папочку.

— Смею заверить, моя контора «Фелькман и Ко» — весьма приличное заведение с репутацией! А что эти господа чуть подсмотрели в бумаги, так вы еще их и не подписали. Клиентов, особенно на недвижимость, надо искать везде, на случай отказа, дабы избежать неудобства потерять свой процент за сделку.

— Скользкий тип, — буркнул дед Панас, хлюпнув чаем, а Фелькман расплылся в улыбке.

— Таки это комплимент для любого профессионала посреднической деятельности! И смею заверить, уважаемый, ваш коллега Офнурий может смело дать мне как работодателю самые лестные рекомендации!

Домовой фыркнул в блюдце.

— От ведь выжига, а не домовой! Вместо приличного дома в каку-то контору пошел.

— Лучшую в городе! Поэтому надо сегодня закончить с бумагами, или мне, при всем уважении, придется найти других клиентов. Я слышал, ваш кузен, — обернулся он к Полоцким, — собирается расширять кондитерскую?

Хозяин дома на это усмехнулся, но, аккуратно промокнув рот салфеткой, встал из-за стола.

— Предлагаю всем пройти в мой кабинет, господа, — обратился он к делегации у двери и сэн Рэну.

Панас же просто с хлопком исчез со стула, видимо тоже решив присутствовать, но ноги не топтать.

— А как же Абигейль? — Арина знала о молодежном клубе и с радостью бы во всем поучаствовала, но желание все вспомнить и беспокойство за малознакомую, невинно пострадавшую женщину не давало ей покоя.

— А если мы с Элей и моим папой займемся клубом, а вы съездите? — предложил Поль. — Этот поверенный и Полоцкие с моим отцом вполне разберутся, а мы все посмотрим и запомним.

— И Лушенька с нами поедет! — Элии не очень хотелось отпускать родителей, да если откровенно, то и вовсе было боязно, но рядом с парнем девочка храбрилась и утешала себя мыслью, что с дедушкой Панасом они точно не потеряются.

Как-то незаметно разговор перетек на земные рецепты и молодежные развлечения. Арина вспоминала про все, что читала и видела своими глазами.

Велосипед, кстати, она парню изобразила гораздо лучше домовой и принцип движения за счет цепи, шестерен и вращения педалей смогла объяснить более понятно. Еще вспомнила и о безопасности, про которую Лушка рассказать запамятовала. Знания Поля дополнились понятием тормозов и советом озаботиться шлемом.

Так что, когда вернулись мужчины, Арина сообщила всем, что интересы семьи сэн Хейль будут представлять Элия и Лукерья.

— Нам с мужем надо срочно закончить неотложные дела! Правда, дедушка Панас? — обратилась она к домовому и улыбнулась Францу. — Милый, если все бумаги оформлены, то пусть Мозерс подгонит экипаж. А молодежь со своим клубом сама разберется. Карл, вы ведь, полагаю, им поможете? Мы присоединимся к вам позже.

Так совсем неожиданно еще до полудня особняк опустел, только в саду по тропинке, фыркая себе под нос, деловито сновал зеленый ушастый ежик. На его пути исчезал мусор, уничтожались сорняки, а цветы и кустики становились зеленее и ярче.

При свете дня Забытушки выглядели обычной деревенькой. На лугу за околицей пасся скот, в полях вовсю шла уборка хлеба. Лачужку на самой окраине опознать удалось легко, все остальные дома, даже небольшие, выглядели как с картинки.

— Простите, уважаемый, — остановив экипаж, обратился Франц к куда-то спешащему сельчанину, — вы не знаете, чей вон тот старый домик? Кто хозяин?

Мужик привычным жестом в раздумьях поскреб затылок, но, увидев выглянувшую в окошечко транспорта Арину, охнул и ткнул в нее пальцем.

— Так вона же, ваше магичество, хозяйка-то. Сколько-то годков назад купила ту избу у старой Коргачихи, да запропала потом. И Коргачиха тоже пропала, хотя ту и не жаль. Мерзкая была тетка, детей пугала до дрожи. А бабы сказывали, что тень у нее была кривая и страшная. Только и видели ее в полдень да по вечеру, в другое время и носа из избы не казала.

Арина опять застыла с остекленевшим взглядом и отмерла, только когда муж с Мозерсом стали решать, как лучше уничтожить ветхое строение без ущерба для деревни.

— Вы что, с ума сошли?! — Все же прожитая на Земле жизнь сказалась на мадам сэн Хейль весьма сильно. — Это же недвижимость! Можно сказать, готовая дача на природе. Тут и лес, и речка недалеко. Вот наймем хорошего домового, чтобы присматривал, подновим и будем выбираться из города хоть иногда.

— Вот энто по-хозяйски! — согласился с ней дед Панас. — Только почистить бы домик надобно, там все магией инсекзарцы мерзкой загажено. Вот счас покликаем Зелявия, потом наших соберем и очистим от гадости иномирной.

Оставив экипаж около избы на заросшей колее дороги, они пешком пошли по тропинке к лесу. При свете идти было не страшно, но Ари все равно крепко вцепилась в руку мужа, борясь с паникой от наплывающих воспоминаний.

Вот она в селе и расспрашивает местных, не видали ли они в округе чего странного. Вот старушка предлагает остаться у нее ночевать и обещает наутро поведать все, что знает. Вот она помогает бабке собирать травы, и та рассказывает про место заветное, где иногда появляются травки неведомые, полезные. Вспомнила она и как избу купила, и как к показанному месту бегала в надежде увидеть чудо. Увидела!

— Я вспомнила! — Дернув мужа за руку, Арина остановилась. На замершую парочку чуть не налетел шедший позади Мозерс, а домовик, словно не заметив их остановки, скрылся за кустами. — Трава там появилась, цветок. И я старухе прибежала рассказать, а она попросила меня сорвать. Говорила, что за цветочком, может, и дух-хранитель какой вернется. Ну я и сорвала, для эксперимента, только оказалась на болоте посреди чужого леса. Повезло, что за клюквой сельчане ходили, вот и нашли меня. Поселили у тетки Софьи, милиция тогда еще родню искала, да не нашла. Документы мне сделали, да Софья-то меня у себя так и оставила. Видать, старуха та, Коргачиха, инсекзарцей и была. Хотела, может, мой облик принять, да не смогла, видимо. Надеюсь, вместо меня ей в лапы никто не достался.

— Не достался, — проскрипело совсем рядом, и заросший мхом пенек стал старичком в длинной рубахе, из-под которой торчали худые голые коленки. В бородище прибавилось мха и ягод, а на самом конце на застрявшем сучке диковинной брошью сидела янтарная глянцевая улитка.

— Ну, Зелявий! — Вылезший из кустов дед Панас сердито сощурился. — Мы же ж не так пришли, а по делу. Чего глаза отводишь?