— Он не из этого мира! — наконец тихонько высказала она сформировавшуюся мысль. Мужчины, рассуждавшие, как можно вычислить гада, которого ищут уже сотню лет и безуспешно, переглянулись.

— Ась? — Огородник приподнял кустистые бровки. — А пошто он к нам тады пришел и магию захапать решил? Людей вона перебаламутил. Попросил бы по-доброму, раз попал и вернуться не смог, мы бы сообча подмогнули.

— Вот именно! — Лукерья, вскочив, заметалась вспугнутой птицей. — Магия ему нужна для портала! Только не хочет он вернуться, а своих сюда приведет! Захватчиков! Власть над низшими, над этим миром!

— Мне надо немедленно связаться с руководством! — кузнечиком подскочил маг.

— А они, эти ваши, без насекомышевой печати? А то, мабуть, у кого стоит печатка на ж... э-э-э… седалище, значится, под портками, а никто и не в курсах! — ощетинился огородник. — Так опять меня в сучок законопатят, а Лукерью...

«Башмак!!! — сиреной завыло в голове у домовой. — Надо к дому привязаться, а у меня все еще привязка на башмак!»

— Хозяин ласковый, будь добр да милостив, — запричитала она в торопливой панике, — позволь в дому твоем хранителем быть, оберегать и помогать, хозяйству пользу приносить.

Вконец замороченный новой версией старого дела, агрессивной недоверчивостью огородника к тому, чтобы посвятить в эти обстоятельства руководство, и в панике причитающей домовой, хозяин особняка только рукой махнул.

— Да, конечно, будь, хозяйствуй, храни.

Только домовая, побледнев, впала в еще большую панику. Домик, милый и ласковый, казалось, плакал вместе с ней, но соединиться и привязаться не мог. Что-то мешало на пути исконной и вековечной связи дом — хранитель.

— Не могу, не пускает. — По круглому личику домовой скатилась, искрясь, прозрачная слезинка. Капелька отчаяния домового, но бездомного духа капнула на ковер и, как живая, вспыхнула зеленым огнем. Змейкой заскользила к дверям, оставляя светящуюся тонкую ниточку, за которой побежали все.

Недавно покинутая кухня встретила их укоризненными пятнышками немытых тарелок на белой скатерти, хлебными крошками и огромным неровным светящимся пятном на месте бывшей стертой пентаграммы, куда, как магнитом притянутая, влетела слезинка.

Упавший на табурет хозяин дома вцепился в собственные волосы и застонал, качаясь из стороны в сторону:

— Все-таки он здесь! Это не ошибка!

Мужчина в отчаянии смотрел на ничего не понимающих духов-хранителей.

— Алтарь ордена где-то в фундаменте дома. Подвалов там нет, я точно знаю. Значит, он каким-то образом, пропав из резиденции ордена, влился в фундамент этого дома.

— Спрятался? — предположила домовая. — Домик я сразу почуяла, что не обычный. Будто живой. Может, мы достать сможем и духов-хранителей освободить?

— Ага! — Подкопайло, казалось, готов был кинуться на всех с кулаками. — Один своим непонятным кому с печатями али без них говорить бежит не проверимши, а вторая, ничего не знаючи, щас всех выпускать почнет! А потом нас гадина та древняя переловит опять по одиночке, и усе? Совсем ополоумели! Ладно, та баба, но ты-то маг! Ты о дитенке своем подумал?

— Подумал! — Голос сэн Хейля звучал глухо и зло. — В дом никого постороннего не пускать! Попытаемся сами разобраться. Тварь эта наверняка сюда попасть захочет.

— Не попадет! — Лукерья вмиг перекинулась в кошку с горящими глазами и шипя понеслась по дому, задрав хвост трубой.

— Это она счас везде пробежит, там даже малой щелки для мошки не будет, чтоб без ведома домовой проникнуть, — пояснил Подкопайло. — Я там в саду тоже пошуршу, никто не пройдет, а всех подозрительных мы пометим!

Он вытянул шею, прислушиваясь, и, напрягшись, обернулся к сэн Хейлю.

— Господин маг, а дочка-то ваша с парнем тем соседским какого-то старика в дом ведут. Похоже, больного. Подозрительно это! Может, это гадина та коварная и есть. Детишек разжалобила и тепереча крадется, чтоб в дом попасть?

Вернувшаяся полосатая кошка, устало прислонившись у косяка двери, чихнула и, обернувшись маленькой женщиной, покачала головой.

— Дом его пропустит, этот человек отсюда. Старый мужчина, который долго здесь жил.

— Мозерс! — Франц сэн Хейль, встав, поспешил к входной двери, не зная, что сказать неизвестно куда пропавшему и внезапно вернувшемуся дворецкому.

Огородник недовольно фыркнувшим ежиком убрался в сад, решив скрывать, сколько возможно, свое присутствие, а Лушка, убрав со стола, поставила чайник. Кипяточек всегда пригодится и здоровым, и больным.

Это действительно оказался Леви Мозерс. Изможденный и нервничающий дворецкий, увидев на пороге хозяина дома, едва не упал, так ноги подкосились.

Очнувшись на постоялом дворе, он не мог понять, как там оказался, а сообразив, что отсутствовал не один день, потребовал немедленно подать ему какой-нибудь транспорт, чтобы вернуться.

Правда, уже недалеко от дома, где его высадили из ездушки, увидев вприпрыжку бегущую от соседей Эльку в сопровождении молодого господина сэн Рэна, он чуть успокоился, что с малышкой все в порядке. Зато Элия, вывалившая на него за пару минут ворох новостей, чуть не заставила его старое сердце остановиться. Милая приветливая Журетта с пышными формами оказалась расчетливой воровкой с подельницами, девочка чуть не погибла от голода в пустом доме, а сейчас вернулся хозяин и интересуется, почему его, Леви Мозерса, нет на службе.

Все остальное, про какую-то Лушку, молодежный клуб, лисипеды и прочее, дворецкий пропустил мимо ушей, прижимая сухую сморщенную ладонь к зачастившему сердцу. Соседский парнишка с конопушками на лице шикнул на болтающую без остановки девочку и подставил старику плечо. Медленно они пошли к крыльцу сквозь заросшую неизвестно откуда взявшимися лианами калитку. Примолкшая Элька семенила следом, выглядывая в кустах Подкопайло. Хотела передать спасибо от мамы Поля.

На крыльцо вышел мрачный хозяин дома и, подскочив, подставил старику второе плечо.

— Простите, господин сэн Хейль. Я... не знаю, как так и вышло, я... простите...

— Тихо, тихо, Леви. Разберемся. Не волнуйся, со всем разберемся, — аккуратно заводя ослабшего дворецкого в дом и ведя его в его комнату, успокаивал хозяин.





Глава 17. Добра или худа ждать, и откуда?





Войдя в дом, Элия по привычке отправилась на кухню поделиться новостями, но, к ее удивлению, домовушка, встретив девочку на пороге, в помещение не пустила.

— Домик наш оживает, жильцов прибавилось, да и ремонт тут затеять решили, — завела речь Лукерья, сунув в руки не успевшей и рта раскрыть Эльки чайник с кипятком и повесив ей на локоть пару чистых полотенец. — Надо бы уже в столовой, наверное, трапезничать, а то даже гостей сюда водим, как будто одна комната в доме. Непорядок!

Сама домовая, подхватив тяжелый, собранный наспех поднос с травяным отваром, бульончиком, тарелкой с хлебом и пирожками, помогая себе магией, поспешила увести девочку от кухни. Они заторопились по коридору к комнатам прислуги, которые находились на первом этаже сбоку, ближе к черному ходу, вместе с хозяйственными помещениями.

— Вот тут Подкопайло мне травок принес заварить, специальный сбор, укрепляющий. Дворецкому вашему сейчас в самый раз бы попить. Видать, худо ему пришлось, еле шел, болезный. Да и покушать горяченького ему бы не помешало. А мы потом столовую посмотрим. Есть ведь у вас в доме столовая?

Озадаченная Элька, послушно держа за ручку и специальное донышко горячий чайник, шла рядом с домовой, на ходу пытаясь ответить на вопрос.

— Столовых у нас две, малая и парадная для торжественных приемов, а еще есть буфетная. Только их вроде давно не открывали. Папа, когда дома был, в кабинете перекусывал, а мне с Леви Мозерсом и учителями накрывали в классной комнате, заодно обучая этикету и сервировке. Остальные, наверное, на кухне ели. — Девочка поморщилась, вспомнив, как застала такие посиделки и чем все это закончилось.

Миновав главный коридор и не дойдя до выхода на террасу, дамы, открыв неприметную дверь, свернули в полумрак небольшого прохода. По обе его стороны располагались двери, а в конце виднелась самая массивная — дверь черного хода с небольшим, забранным фигурной решеткой окошечком, дававшим слабое освещение. В этом полумраке глаза домовой засветились, как у кошки.

— А свет-то здесь как включается? — поинтересовалась она у Эльки.

Отвечая на ее вопрос, девочка просто сделала несколько шагов вперед, и под потолком, несколько раз мигнув, стали загораться маленькие магические светильники. Правда, кругленькие шарики светили не очень ярко, да и зажглись, освещая только полметра впереди.

— Они потом дальше тоже зажгутся, а за нами погаснут, — объяснила Элька, поудобнее перехватывая тяжеленький чайник и прижимая к боку норовящие соскользнуть с худенького локотка полотенца. — Я маленькая раньше любила тут бегать туда-сюда. Махала руками, играя в магичку, управляющую светильниками, воображая, что это звезды. А на самом деле тут просто стоит артефакт, который включает свет, когда надо. Проще заряжать один артефакт, чем постоянно подзаряжать много пусть и маленьких светильников.

«На Земле электричество экономят, тут магию, — усмехнулась про себя Лукерья. — А вот с механизмами, видимо, здесь не очень. Магия тут всегда была, ее двигателем прогресса и сделали изначально, а у нас, пока до электричества додумались, чего только не наизобретали! Видать, потому и нет здесь велосипедов».

Они уже подошли к двери в комнату дворецкого, старенькой и слегка потертой, с отполированной ладонями бронзовой ручкой. Лушка, балансируя подносом в одной руке, потянула ее на себя и, покосившись через плечо на Эльку, все же решила прояснить для себя еще один вопрос.

— А чем буфетная отличается от просто столовой?

— Там вроде шкафы были с посудой, такие, со стеклянными дверцами, — попыталась вспомнить девочка, — но стол там тоже есть.

Войдя вслед за домовой в комнату, она с облегчением поставила на комод у стены чайник и сунула полотенца в руки оказавшемуся рядом Полю.

На стук двери оглянулся отец, склонившийся над кроватью, куда уложили дворецкого.

— Элия? Не думаю, что тебе здесь стоит находиться! Погуляйте пока с Полем в саду. Мне надо позаботиться о Мозерсе. Мадам Лукерья, вы мне поможете?

— Ну папа! — Эльке даже стало немного обидно. Конечно, жаль доброго Леви. Видно, что ему очень плохо, но отец опять разговаривает с ней как с ребенком! А она, может, тоже хочет помочь, а еще рассказать о том, что сказал господин сэн Рэн! Он даже помещение под их дело нашел и почти все бумаги подготовил.

— Элия, я освобожусь, как смогу. А пока не капризничай и покажи Полю сад.

Мисс сэн Хейль только хмыкнула про себя, надувшись. Да рыжий сосед в их саду лучше ориентируется, чем она. Что ему там показывать, тем более тут наконец можно узнать, где пропадал господин Мозерс!

— Вот что, ребятки, — строго посмотрела на любопытных до чужих тайн неслухов домовушка. — Тут ваша помощь не требуется, а вот вечерний чай к серьезному разговору организовать надо будет. Кухня у меня сейчас специальной магией перед ремонтом чистится, и туда ходить не стоит! — Она погрозила пальцем оживившемуся конопатому толстячку-соседу. — Испортите все, а у меня на это много сил ушло. Поэтому сходите-ка в столовую и буфетную да разберитесь, где трапезничать будем. Ну и порядок хоть какой-то там навести не мешало бы, раз помещения не открывались давно.

Бледный, словно высохший седой мужчина, пластом лежащий на кровати, дернулся, пытаясь встать.

— Там вроде убирали раз в неделю, серебро столовое чистили, чехлы защитные на мебели недавно должны были поменять на новые, а старые выстирать.

— Вы лежите, уважаемый. — Домовая аккуратно поднесла к губам Мозерса кружку с отваром. — Вот выпейте. Сама травки заваривала, должно чуток полегчать.

Напоив дворецкого, Лушка взяла полотенце, чтобы вытереть у него со лба испарину, выступившую от резкого движения, и еле слышно шепнула Полю:

— Серебро столовое заодно посчитайте!

Серьезно кивнув, паренек подхватил под руку не особо довольную таким раскладом Элию, которую все-таки мучило любопытство, и, что-то начав рассказывать про планы на «лисипед», вывел из комнаты.

Хозяин дома опять склонился над старым слугой, надев свои магические очки и даже понажимав на них кнопки, а домовая, обтерев лицо Леви Мозерса, взяла миску с бульоном.

— Вот, попробуйте немного поесть. Вам надо набраться сил. Вы, видимо, последние потратили на возвращение домой! Поглядеть — так словно все эти дни себя голодом и жаждой морили. — Крошечная женщина в розово-лиловом фартучке с оборками начала с ложечки кормить больного бульоном.

Дворецкий с трудом жадно проглатывал предложенное и между ложками пытался объясниться:

— На постоялом дворе, где я очнулся, сказали, что я за эти дни ничего не заказывал. Ни еды, ни воды. Ночевал в снятой комнате, ходил куда-то, и никто не придавал этому значения, пока я не потерял сознание посреди обеденного зала на глазах у постояльцев. А я, представьте себе, ничего не помню! Очнулся от беспамятства — и сразу, как смог, попросил доставить меня сюда.

Маг, наблюдая, как домовушка кормит мужчину, еще что-то подкрутил в своих окулярах и медленно, подбирая слова, осведомился:

— А зачем ты вдруг вообще из дома уехал? Да еще за город? И наверное, стоило хотя бы меня предупредить? — Он всматривался в лицо слуги, анализируя его ауру и потоки магической энергии дома, крутящиеся вокруг больного.

— Так ведь не собирался я никуда уезжать! — отведя руку Лукерьи с очередной порцией бульона и приподнявшись на локтях, стукнул себя в грудь дворецкий. Закашлявшись и снова упав на подушки, он торопливо заговорил: — Пальто я в чистку сдать вышел. Лето, конечно, но свежо по вечерам, а у меня суставы крутит. Мало ли зачем сбегать понадобится. Да еще и Журетта, будь она неладна, просила к бакалейщику зайти договориться. Список дала, чтобы потом с посыльным заказ прислали. А вон оно что вышло-то... — Дрожащая рука слуги нервно скомкала край одеяла.

— Ох, лышеньки! Зачем так волноваться и нервничать?! — Домовая поправила подушку. — Господин сэн Хейль во всем разберется, а вам бульончик надо доесть, да и поспать не мешает!

— Ох, душенька, — неожиданно для всех сипло хохотнул Мозерс. — Иногда стоит, наверное, поболеть, чтобы тебе на старости лет такая красотка подушку поправляла. Только вот я еще на постоялом дворе належался, да и не нравится мне все это! Неспроста меня из дома-то выманили в отсутствие хозяина. Хорошо хоть, беды не случилось.