* * *


Петербург тянул. Радиорубка снова отметила отдаленную морзянку, но «царское село» помалкивало. Пока.

Сменилась вахта. Шкворчал, заваривал, разнося запахи камбуз. Позвякивала на качке посуда в столовой.

За «окном» шел дождь, молотя каплями по стеклам иллюминаторов, смешивая небесные брызги с морскими, долетавшими из-под форштевня.

Курить на открытом всем ветрам воздухе – только носом хлюпать. Пошли в специально отведенное под курилку место.

– Адмирал еще не появлялся, – промежду прочим заметил Шпаковский.

Капитан не сразу отозвался – набивал курительную трубку. А раскурив, только промычал что-то нечленораздельное, попыхивая.

– И пусть спит, – вел дальше помощник, – знаешь… сколько на мою память возили начальства, и из правительства, и туристов, но что наместник, что когда Романов приезжал, все время какое-то неуютное ощущение. Словно к тебе в дом приехали незваные родственники… даже не так, приехала теща! И не выгонишь, и не расслабишься – в одних трусах по кухне не походишь.

И опять не дождавшись комментариев, продолжил изливать:

– Давеча кто-то из «киповцев» припоминал из прочитанного мемуарного про Николашу. Это такой тип оказывается – вчера мог кивать, улыбаться посетителю-просителю, а на завтра в отставку уволить. Тут только радуйся, что не Сталин – отставкой бы не отделались. Я это касательно нашей ситуации. Когда Романов у нас в гостях был, вполне себе по-умному беседы разговаривал. В здравомыслии, в логике… внимал, соглашался. Известное дело, что «идти в казну» нам так и так «грозило». С чего только вся эта преждевременная возня была – статский, наместник, жандармы, прочее? Кто там ему – Романову на уши подсел, чего напел про нас? Че молчишь?

– Надоело об этом думать. Давай лучше о чем-нибудь отвлеченном, но умном.

– Умном? – Злился. С недосыпу? На погоду? От неясностей? – Хорошо! Ум уму рознь. Мужской, бабский… Ум вообще человека опирается на три столпа: …память, что является накопленным опытом, логику, как инструмент рассуждений, и интуицию – природное чутье, чертовски необходимое, когда пасуют память и логика.

Андрей Анатольевич лишь бровь вздернул – «к чему это Валерич вдруг?»

– Мозг мужчины ориентирован на логику, – сыпалось из помощника, – женщина, будучи более приземленной, полагается на интуицию. А меж ними зримая и незримая борьба инь и янь. И что интересно, зачастую баба выигрывает в спорах. Потому что, пока мужик построит логическую цепочку (типа: скажу, что пошел туда, дабы встретиться с тем… и так далее), она мгновенно интуитивно видит ситуацию и… уже ожидает своего благоверного со сковородкой в руке.

Шпаковский вроде как закончил и неожиданно рассмеялся. Но невесело, чуть ли не зло, закашлявшись.

– Ты чего? – не понял капитан.

– Представил императрицу Аликс со сковородкой. Уж не она ли там мозг ему правит? Тянет на себя одеяло?

– «Англичанка гадит» – ты к этому ведешь? Веришь?

Не ответил. Потому что и верил, и не верил, тут так вообще вопрос не в вере, а в фактах, информированности. Стоял, смолил сигаретку.

А через час пришел вызов и соединение с штабом в Царскосельском.

Все, что там нарешали (уж наверняка коллективно) и к каким выводам пришли, озвучивал Авелан.

На месте диалог вел Алексеев.

Директиву, подлежащую ответственнейшему исполнению, получал он же.

Участие в деле «Ямала» предусматривалось априорно, что было ясно из задачи, ставленной Алексееву.

Однако капитан судна, господин Чертов, исключительно деликатно и дипломатически оказывался вне прямого распорядительства из Петербурга.

Федор Карлович, видимо, зачитывал по бумаге, понятно, что императорского рескрипта. Сухо, военно-канцелярским языком:

«В связи с тем, что Великобритания, получив через шпионов или иными способами некие прерогативные факты о секретном судне “Ямал”, а также по косвенным данным, имея подозрения на его истинное происхождение, сколь решилась на вызывающую беспрецедентность, повлекшую за сим несчастья в виде военной атаки на русские корабли, и потопление “Рюрика”, следует устранить причину настойчивого иностранного интереса. Сиречь уничтожить ледокол в свидетельстве противной заинтересованной стороны или сторон.

Посему генерал-адъютанту Его Императорского Величества наместнику на Дальнем Востоке адмиралу Алексееву Евгению Ивановичу надлежит неотложно провести операцию по имитации потопления секретного судна “Ямал”.

Для чего обязывается императивно выкупить одно из американских судов, имеющее необходимое водоизмещение, стоящее в Авачинской бухте у Петропавловска-Камчатского, доставившее ранее уголь для эскадры адмирала Рожественского.

Возвести строительным лесом надстройки и формы подобные ледокольному судну “Ямал”, окрасить в соответствующий цвет, дабы издалека судно походило на вышеупомянутый “Ямал”.

Далее, имеющимися силами и при необходимом содействии настоящего судна “Ямал”, организовать демонстративный подрыв и утопление имитационного судна, соблюдя при этом все условия предосторожности и конфиденциальности».

– Вот тебе раз! – оторопело пробормотал Шпаковский, «висевший» за спиной капитана.

Было там еще в зачитке Авелана «в дальнейшие военные контакты с британскими кораблями не вступать во избежание провокаций расширения конфликта», но начбезопасности, едва дослушав, подсел на уши капитану: – Трындец, Анатолич! С одной стороны, вроде логично – утоп ледокол, и дело с концами. Какие вопросы к России и лично к царю. Надолго ли? Вскоре опять «протечет» в верхах, углядят нас у стенки на Коле. И полезут шпиены. А имитация… это ж действительно целая операция. Представить! С помощью радара, а по уму и разведки с беспилотника вывести корыто на вид англам. Подорвав, экипаж как – на быстроходных катерах с «Ямала» скрытно эвакуировать? А море совсем не спокойное. Когда этот шторм уляжется? Или, скажем, взорвать его можно и дистанционно. Но ведь халтура налицо! Причина взрыва – котлы? И ни одного выжившего, если англичане поспешат к месту, вылавливать улики? И вообще, кто у них там, в Петербурге такой хитропродуманный с этой имитацией?

– Да кто… есть кому! – догадался капитан. – Гладков в том числе. Или ты думаешь, что кто-то из окружения царя, или он сам так свободно оперирует возможностями радара, беспилотника или нашими «зодиаками?» Мне другое не нравится. Нам давно уж пора валить отсюда. Там и самолет Леваневского дожидается, и вообще слишком тесно тут стало от того же английского внимания. А нас опять в дело тянут.

– А я бы…


– Что «а ты бы?»

– «Кресси» нельзя оставлять. У него был бой с русским крейсером. Английские матросы, в конце концов, проговорятся. Будет скандал, разбирательство и «шито-крыто» не получится. А сцену утопления «красного корабля» можно и перед «Дрейком» разыграть.

– Ты, наверное, в детстве в войнушку не наигрался! И службы в подплаве тебе, видимо, мало в итоге оказалось. Не навоевался? Ну-ну – не навоевался!

Чертов рассерженно запнулся, увидев, что адмирал слушает, прислушивается, хочет что-то сказать, но деликатно не перебивает. Прочистив горло для паузы, спросил:

– Так что, ваше высокопревосходительство Евгений Иванович? Будем планировать?

– Неправ государь, – выговорил наместник, протирая платочком вспотевший лоб. И тут же поправился: – Видимо, неправильно ему советуют. А ваш помощник верно мыслит. Нельзя оставлять в свидетелях экипаж английского крейсера. Так же как нельзя оставлять «Рюрик» неотомщенным.





* * *


Шторм гулял два дня, добрав в пике до семи баллов.

Два дня назад, после получения распоряжений из Петербурга, не особо долго проводя согласования, наместник отбыл с «Леной» в Петропавловск.

При пересадке с борта на борт адмирала чуть не угробили. Забирала его шлюпка со вспомогательного крейсера, и уже при подъеме на талях качкой ее основательно ударило о борт. Все сумели удержаться, даже раненный в руку Трусов, а вот именно самый главный пассажир умудрился выпасть. И чем бы оно там закончилось (могло и вовсе фатально), если бы предварительно на «Ямале» не настояли всем надеть спасательные жилеты.

В воду тут же полетели «концы», и «оранжевый поплавок», мертвой хваткой вцепившись в одну из спасательных пуповин, был извлечен на палубу.

Радиостанцию на вспомогаче оставили прежнюю – «укэвэшку» малой дальности, но «соколовцы» обрадовали инициативой, установив на один из беспилотников ретранслятор связи. По их расчетам радиогоризонт «расходился» пропорционально потолку БПЛА и дальность коммуникации должна увеличиться чуть ли не в три-четыре раза, ограничиваясь только мощностью передатчиков.

Однако из-за погоды проверок и проб пока не проводили, остерегаясь потерять «птичку». По этой же причине не стали смотреть, что там с чужаком-крейсером, отследив его на радаре примерно до входа в бухту Бечевинская (оказывается, английские моряки про тутошние берега и воды кое-что знавали, коль так адресно укрылись от шторма).

«Лену», тяжело переваливая на волнах, понесло под парами в Петропавловск. Алексеев спешил претворять план по дезинформации противника.

Из посторонних на «Ямале» остались лишь раненые в лазарете.

– У них там хоть красной краски столько отыщется? – собственно, и не требуя ответа, задался Шпаковский, глядя вслед пароходу, теряющемуся в сплошных дождевых полосах.

Помолчав немного, добрав в своих домыслах аргументов, вынес незатейливый пессимистичный вердикт:

– А жидковато у них с неоглаской получится, весь Петропавловск будет знать. Там и иностранцы какие-то вроде еще стоят. Хм! Если только выкупленный угольщик на переоборудование не увести в отдельную бухту.

– Наверняка так и сделают. Есть там закуток – за полуостровом Крашенинникова, аккурат там, где потом Вилючинск возвели, – штурман, как всегда, блистал географическими познаниями, – но один пес этот театр с потоплением на виду у англосвидетелей – едва ли на месяцы. А потом начнут «копать» на Мурмане, приди мы туда. Вот к этому времени надо, кстати, и нам масть сменить – из красного в шаровый.

– Наконец-то. А я сразу говорил…

– Поводов для опасений не предвиделось. А вообще, если они у себя при дворе (или где там еще в столицах «сквозит?») меры не примут по выявлению утечки, толку от этого спектакля – ноль!

– Это да.

На мостик шумно заявились двое – старший механик АППУ и электрик. Те самые энтузиасты, не разлей вода «РЯВщики».

– Вадим Валерьевич, – провокационно улыбаясь, обратились к начальнику безопасности, – мы знаем, вы же записи ведете! И как Трусов наместнику отчет давал по бою «Рюрика». Дайте послушать! Интересно ж…

– Ничего там особо захватывающего. Да и печально слушать о проигранном бое, – спустил серьезным тоном Шпаковский, – просматривается другое – довольно любопытная тенденция, скажу, метафизического характера. Вам когда на вахту… с вахты?

– После четвертой.

– Вот после и приходите с флэхой – скину. Ваше мнение по фактам будет особо любопытно. Слишком много совпадений, даже на мой непрофессиональный в исторической базе взгляд.

– Э-э-э-е!

Любители исторических морских баталий спорить и настаивать не стали.

Ушли, разочарованные отсрочкой.

– Метафизика… это ты о чем?

– Да вот – факты, фактики! Склонна матушка-история, сука упрямая, к инертности. Словно сопротивляется на попытки изменения событий, людских судеб, кораблей… и как бы не государств и империй. Про последний бой «Рюрика» в той, нашей истории, я поменьше знаю, чем эти двое, – Шпаковский кивнул вслед ушедшим, – но как главное, характер попаданий примерно тот же: в румпельное отделение… отсюда заклинивший руль, сбитый ход, вымолоченная артиллерия. Короче… то же самое сволочное стечение обстоятельств, и что вообще поразительно, если очевидцы не врут – практически в той же последовательности! Единственное, кингстоны им уже не было нужды открывать.





«Рюрик». Оглядка