– Да.
– Ну, хоть одной проблемой меньше. Только ради Бога, не выбивайся из бюджета. Малика судороги бьют за каждый лишний цент.
Давным-давно, ещё до эвакуации с Елены, Ченнинг прочитал книгу Хесуса Муньоса «Пять весёлых лет в баре Хилли». И у него появилась мечта. Неопределённая, не сформулированная, и потому – настоящая. Позже у Тома Ханта он прочитал выражение «быть частью общности, позволяющей оставаться частностью». И это было максимальное приближение к тому, чтобы из абстракции мечта Ченнинга превратилась в нечто, напоминающее цель. Быть частью большой силы, но оставаться самим собой, вот что это значило. Поэтому он поступил на факультет музыкального масс-медиа университета Бета-Массачусетс. Конечно, в глубине души он мечтал стоять на сцене с гитарой, быть рок-звездой… но тот медведь, который ещё в детстве оттоптался на его ушах, а так же странная, патологическая несостыковка с любым музыкальным инструментом делали это невозможным. Но и Алекс Тетерски не играл на музыкальных инструментах и не пел. Он всего лишь купил бар, который стал центром «общности, позволяющей оставаться частностью».
Увы, в жизни все не так радужно. Закончив университет, он оказался на «СФР», где частность считалась чем-то вроде отклонения.
И вот, сам Томми, герой панк-ревайвл из того самого бара «Хилли» летел к ним на астероид. Собственной персоной. А Ченнинг, много лет мечтавший об этой встрече, шёл по увешанному пошлыми зеркалами в стиле ар-деко коридору и был не совсем уверен, что, будучи тем, кем стал, имеет право на встречу с одним из героев той книги. Короче говоря, он так и не открыл второй бар «Хилли» и не стал вторым Алексом Тетерски.
9. Томми
Пассажирский лайнер «Бюрократ» был огромный, как одна из этих лун Бахрейна, названия которых Томми никак не мог запомнить. И такой же круглый. Натуральная «Звезда смерти», только без пушек и с милыми стюардессами вместо имперских штурмовиков. Томми выкупил трёхместную каюту, потчуя свою и без того раздутую социофобию. Можно было взять люкс, но там постоянно трутся либо сами папарацци, либо их мелкие дроны, в надежде на жаренные кадры из мира селебрити. А Томми не горел желанием привлекать к себе внимание. Он хотел завалиться в каюту с книжкой и добить, наконец, «Убить пересмешника» Харпер Ли, роман, который всем нравился, и кайфа от которого Томми никак не мог понять. На хрен папарацци, подумал Томми, пока женоподобный стюард на стойке просвечивал его рюкзак.
– Багаж? – Хлопая искусственно удлинёнными ресницами поинтересовался стюард, равнодушно просмотрев посадочные данные с консоли Томми. Ему было лет 25, и он понятия не имел, кто такой Томми.
– Нет, только ручная кладь.
– Благодарим Вас за выбор нашей компании. Проходите, пожалуйста.
На хрен ваши благодарности, подумал Томми.
«А может, дело в другом? – назойливо сверлил висок внутренний засранец, который отличался от старика только тем, что физически не способен был постареть. – Может все эти байки про социофобию – всего лишь отмазка, а на самом деле ты просто вышел из той обоймы, которая способна поставлять жареные кадры папарацци? Ведь даже если тебя застукают зарывшимся мордой между стройных ног стюардессы, это будет выглядеть скорее жалко, нежели развратно».
На хрен тебя, думал Томми. Понял? На хрен тебя.
Он нацепил на нос это новое изобретение – монокль «Макинтош». Стены коридора тотчас расцветились приветственными слоганами, рекламой и навигационными стрелками, указывающими путь к его каюте. Томми поправил рюкзак и двинулся по стрелкам.
Этот корабль способен был перевезти треть густонаселенной планеты за раз. Неужели такие «Титаники» окупаются? Томми махнул ладонью перед стеной, вызывая окно «О компании». Судя по тому, что в корпоративном флоте «Уивер Логистик» насчитывалось девять кораблей того же типа, что и «Бюрократ», они вполне себя окупали. Какой же прорве людей не сидится на месте, покачал головой Томми. Впрочем, сам-то он чем лучше? Сорвался хрен знает зачем, хрен знает куда…
Стрелки вывели его к лифту. «Мистер Эрлингтон, ваше этаж – 6», – тут же высветилась надпись на стене. И, видимо исходя из того, что все пассажиры «Бюрократа» – исключительные дегенераты, кнопка «6» на панели тоже была подсвечена. Эрлингтон… давненько он не вспоминал свою фамилию. Со времён славных деньков на Иво он был просто Томми. Так что, на хрен мистера Эрлингтона!
Лифт был выполнен в приторном стиле ар-деко, – последний писк моды. Тусклая бронза и прозрачный цветной пластик под церковный витраж. Все вместе складывалось в картину, изображающую обнаженную деву в облаке мелких шестерёнок. Вообще-то, клево, не ширпотреб, не дешёвка. Правда, шестерёнки находились в постоянном движении, и скоро у Томми начало рябить в глазах. К тому же, в лифте играл гэтсби-боп, от которого у Томми вибрировали пломбы в зубах. Музыка для идиотов, коими бесспорно является две трети человечества, раз уж это стало популярным.
А вот каюта оказалась отличной. Никаких излишеств, просто четыре стены, обхватывающие скромный пятачок 2,5 на 3 метра. На одной стене – две откидные койки, на второй – одна, на третьей – откидной столик и прямоугольник иллюминатора, сейчас закрытый внешней огнеупорной пластиной. Томи жестом убавил яркость стен, снял монокль и, бросив рюкзак на одну из коек, растянулся на другой. Ноги ныли, голова гудела, сердце неравномерно колотило в ребра. Вот она, старость, подумал Томми, но тут же упрямо добавил: на хрен старость. Впрочем, кому он врал? В каюте, кроме него, никого больше не было.
Томми даже задремал на какое-то время, но его почти сразу разбудили.
– Внимание, – нежно проворковал голос с потолка, – до старта остаётся одна минута. Если вы хотите слышать обратный отсчёт…
– На хрен обратный отсчёт, – сказал Томми.
– Счастливого пути, – ответил потолок.
Томми повозился на койке, устраиваясь удобнее. Компенсация тяги снимет часть стартового давления, но не полностью. Койка едва заметно завибрировала, меняя рельеф под положение Томми. Сейчас бы закурить, но датчики дыма тут же поднимут тревогу, ещё старт отложат чего доброго.
Томми закрыл глаза и усмехнулся. Он бросил курить 15 лет назад.
10. Нина, Давид, Дезертир
Дезертиры разносили бар «Под Барабаном». Методично, неспешна, целеустремлённо. Обломки крыши и двух стен были аккуратно сложены штабелями на тротуаре. А стальные кулаки и подошвы продолжали взламывать строительный пластик.
– Заметь, – прошептал Давид, – все обломки ровно такого размера, чтобы поместились в утилизатор.
– Как думаешь, зачем они это делают?
Давид и Нина прятались за странной угловатой скульптурой на площади перед баром. Только что выглянувшее солнце перекрасило весь мир так и не состоявшейся искусственной планеты в апельсиновые тона. Ржавые торсы грузчиков плавали в апельсиновом море света, превращая некогда популярный бар на бойком месте в груду готового к утилизации мусора.
– Может быть, это какие-то остаточные алгоритмы? – задумчиво пробормотал Давид. – Быть полезными людям до конца, что-то вроде этого. Увидели, что мы демонтируем Иво и решили, что обязаны помочь?
– Бедненькие, – прошептала Нина, – может, подарить им носок?
– Что подарить? – не понял Давид.
– Носок. Помнишь: «Хозяин подарил Тоби носок! Тоби может быть свободен!»
– Нет. Это из какого-то фильма?
– Забей.
Большинство Дезертиров были в плохом состоянии. Коррозия изъела их корпуса, у некоторых в броне зияли дыры с кулак, у каждого второго отсутствовали руки или ноги. В апельсиновом свете Синдзюку стояла столбом строительно-ржавая пыль.
– Надо предупредить пацанов из охраны, – прошептал Давид. – Вдруг этим оловянным солдатикам не понравится то, что мы уничтожаем их дом, и они решат защищать его. Я бы не хотел сойтись с ними в рукопашном махаче.
– Почему-то я так не думаю, – покачала головой Нина.
– Я не думал, что Купера изберут на второй срок, но меня никто не спрашивал, – Давид торопливо активировал на консоли контакт службы безопасности. – Привет, парни. Вам кое-что следует увидеть.
Нина и сама толков не знала, что ею движет. Но она медленно, держа руки на виду, вышла из-за скульптуры.
– Ты куда?! – рявкнул громким шёпотом Давид.
– Они пятьдесят лет жили бок о бок с людьми, – прошептала Нина, – и не было ни одного столкновения.
– Эти люди не рушили их корабль!
– Еще как рушили. Тут кучу всего демонтировали. А потом решили заживо похоронить под слоем грунта.
Нина подняла руки над головой и двинулась к бару. Дезертиры никак не отреагировали на её появление. Давид чертыхнулся и в несколько быстрых шагов догнал её.
– Если нас распылят на атомы, я тебе этого никогда не прощу, – проворчал он сквозь зубы.
Они подошли на расстояние в несколько шагов и остановились.
– Эй, – неуверенно сказал Давид, – мы пришли с миром. Эм… Джентльмены?
Дезертиры не реагировали. Они размеренно лупили пол бара и мостовую вокруг него своими стальными подошвами. За исключением нескольких киборгов, у которых не было ног. Эти лупили кулаками.
– По-моему, они нас не слышат… – сказала Нина.
– Они вас слышат, – ответил ей голос, в котором скрипучего металла было чуть больше, чем нормальных человеческих обертонов, – но большинство просто не имеет физической возможности ответить.
Из бара, приволакивая одну ногу, вышел высокий киборг с почти стершимся номером на груди.
– Речевые ассемблеры были интегрированы в человеческую плоть, а она давно истлела, – сказал Дезертир.
– Здравствуйте, – сказала Нина, – извините, если помешали…
– О, нет, вы нам не помешали, миссис Яковлева, хотя и доставили небольшие проблемы, отключив систему вентиляции на седьмом уровне. Мы планировали задействовать её для вывоза мусора.
– Вы знаете моё имя?
Дезертир сделал странное движение, по видимому, аналог пожатия плечами. Но его корпус то ли не был на это рассчитан изначально, то ли проржавел слишком сильно.
– Давайте прогуляемся, – предложил киборг. – Здесь шумно. Для вас…
Нина неуверенно посмотрела на Давида. Давид сглотнул и молча пошёл за ковыляющим киборгом.
Дезертир был выше двух метров ростом, его корпус имел прямоугольное сечение в груди, но к пояснице плавно переходил в конус. Торс был покрыт небольшими пластинами размером с зажигалку «Зиппо» – видимо, контейнеры для динамической защиты, так же, разумеется, уже истлевшей. Ноги напоминали пародию на анатомическую иллюстрацию, где вместо мышц использованы ржавые трубы самого разного сечения. Несколько труб на левой ноге раскрошились от ветхости, время от времени там что-то беззвучно искрило.
Интересно, подумала Нина, если в работе киборга была задействована часть мозга человека, получал ли он контузию при срабатывании динамической защиты?
Дезертир доковылял до лавок на другой стороне площади и жестом предложил Нине и Давиду присесть. Отсюда открывался потрясающий вид на площадь и край платформы, которая словно обрывалась в рассвет. И странно, но неожиданно красиво, лишенная естественной симметрии, плыла в этом золотом мареве скульптура. «Край мира, – подумала Нина, – в самом прямом смысле слова».
– Сам я, с вашего разрешения, останусь стоять, – сказал киборг. – Мой корпус плохо годится для… хм… сгибания.
– Так, откуда вы знаете Нину? – спросил Давид, усаживаясь. Он явно старался вести себя увереннее, чем был.
– Мы знаем не только миссис Яковлеву, мистер Бор. Как только вы высадились на Иводзиме, мы подключились к вашей базе данных.
Давид удивленно посмотрел на Нину.
– Фаерволл даже не пискнул, – сказал он едва слышно.
– Разумеется, – скрежещуще кивнул киборг, – ведь мы, фактически, материализованный боевой вирус. Нас создали так, чтобы проникать незамеченными через системы информационной блокады.
– Ну, хоть одной проблемой меньше. Только ради Бога, не выбивайся из бюджета. Малика судороги бьют за каждый лишний цент.
Давным-давно, ещё до эвакуации с Елены, Ченнинг прочитал книгу Хесуса Муньоса «Пять весёлых лет в баре Хилли». И у него появилась мечта. Неопределённая, не сформулированная, и потому – настоящая. Позже у Тома Ханта он прочитал выражение «быть частью общности, позволяющей оставаться частностью». И это было максимальное приближение к тому, чтобы из абстракции мечта Ченнинга превратилась в нечто, напоминающее цель. Быть частью большой силы, но оставаться самим собой, вот что это значило. Поэтому он поступил на факультет музыкального масс-медиа университета Бета-Массачусетс. Конечно, в глубине души он мечтал стоять на сцене с гитарой, быть рок-звездой… но тот медведь, который ещё в детстве оттоптался на его ушах, а так же странная, патологическая несостыковка с любым музыкальным инструментом делали это невозможным. Но и Алекс Тетерски не играл на музыкальных инструментах и не пел. Он всего лишь купил бар, который стал центром «общности, позволяющей оставаться частностью».
Увы, в жизни все не так радужно. Закончив университет, он оказался на «СФР», где частность считалась чем-то вроде отклонения.
И вот, сам Томми, герой панк-ревайвл из того самого бара «Хилли» летел к ним на астероид. Собственной персоной. А Ченнинг, много лет мечтавший об этой встрече, шёл по увешанному пошлыми зеркалами в стиле ар-деко коридору и был не совсем уверен, что, будучи тем, кем стал, имеет право на встречу с одним из героев той книги. Короче говоря, он так и не открыл второй бар «Хилли» и не стал вторым Алексом Тетерски.
9. Томми
Пассажирский лайнер «Бюрократ» был огромный, как одна из этих лун Бахрейна, названия которых Томми никак не мог запомнить. И такой же круглый. Натуральная «Звезда смерти», только без пушек и с милыми стюардессами вместо имперских штурмовиков. Томми выкупил трёхместную каюту, потчуя свою и без того раздутую социофобию. Можно было взять люкс, но там постоянно трутся либо сами папарацци, либо их мелкие дроны, в надежде на жаренные кадры из мира селебрити. А Томми не горел желанием привлекать к себе внимание. Он хотел завалиться в каюту с книжкой и добить, наконец, «Убить пересмешника» Харпер Ли, роман, который всем нравился, и кайфа от которого Томми никак не мог понять. На хрен папарацци, подумал Томми, пока женоподобный стюард на стойке просвечивал его рюкзак.
– Багаж? – Хлопая искусственно удлинёнными ресницами поинтересовался стюард, равнодушно просмотрев посадочные данные с консоли Томми. Ему было лет 25, и он понятия не имел, кто такой Томми.
– Нет, только ручная кладь.
– Благодарим Вас за выбор нашей компании. Проходите, пожалуйста.
На хрен ваши благодарности, подумал Томми.
«А может, дело в другом? – назойливо сверлил висок внутренний засранец, который отличался от старика только тем, что физически не способен был постареть. – Может все эти байки про социофобию – всего лишь отмазка, а на самом деле ты просто вышел из той обоймы, которая способна поставлять жареные кадры папарацци? Ведь даже если тебя застукают зарывшимся мордой между стройных ног стюардессы, это будет выглядеть скорее жалко, нежели развратно».
На хрен тебя, думал Томми. Понял? На хрен тебя.
Он нацепил на нос это новое изобретение – монокль «Макинтош». Стены коридора тотчас расцветились приветственными слоганами, рекламой и навигационными стрелками, указывающими путь к его каюте. Томми поправил рюкзак и двинулся по стрелкам.
Этот корабль способен был перевезти треть густонаселенной планеты за раз. Неужели такие «Титаники» окупаются? Томми махнул ладонью перед стеной, вызывая окно «О компании». Судя по тому, что в корпоративном флоте «Уивер Логистик» насчитывалось девять кораблей того же типа, что и «Бюрократ», они вполне себя окупали. Какой же прорве людей не сидится на месте, покачал головой Томми. Впрочем, сам-то он чем лучше? Сорвался хрен знает зачем, хрен знает куда…
Стрелки вывели его к лифту. «Мистер Эрлингтон, ваше этаж – 6», – тут же высветилась надпись на стене. И, видимо исходя из того, что все пассажиры «Бюрократа» – исключительные дегенераты, кнопка «6» на панели тоже была подсвечена. Эрлингтон… давненько он не вспоминал свою фамилию. Со времён славных деньков на Иво он был просто Томми. Так что, на хрен мистера Эрлингтона!
Лифт был выполнен в приторном стиле ар-деко, – последний писк моды. Тусклая бронза и прозрачный цветной пластик под церковный витраж. Все вместе складывалось в картину, изображающую обнаженную деву в облаке мелких шестерёнок. Вообще-то, клево, не ширпотреб, не дешёвка. Правда, шестерёнки находились в постоянном движении, и скоро у Томми начало рябить в глазах. К тому же, в лифте играл гэтсби-боп, от которого у Томми вибрировали пломбы в зубах. Музыка для идиотов, коими бесспорно является две трети человечества, раз уж это стало популярным.
А вот каюта оказалась отличной. Никаких излишеств, просто четыре стены, обхватывающие скромный пятачок 2,5 на 3 метра. На одной стене – две откидные койки, на второй – одна, на третьей – откидной столик и прямоугольник иллюминатора, сейчас закрытый внешней огнеупорной пластиной. Томи жестом убавил яркость стен, снял монокль и, бросив рюкзак на одну из коек, растянулся на другой. Ноги ныли, голова гудела, сердце неравномерно колотило в ребра. Вот она, старость, подумал Томми, но тут же упрямо добавил: на хрен старость. Впрочем, кому он врал? В каюте, кроме него, никого больше не было.
Томми даже задремал на какое-то время, но его почти сразу разбудили.
– Внимание, – нежно проворковал голос с потолка, – до старта остаётся одна минута. Если вы хотите слышать обратный отсчёт…
– На хрен обратный отсчёт, – сказал Томми.
– Счастливого пути, – ответил потолок.
Томми повозился на койке, устраиваясь удобнее. Компенсация тяги снимет часть стартового давления, но не полностью. Койка едва заметно завибрировала, меняя рельеф под положение Томми. Сейчас бы закурить, но датчики дыма тут же поднимут тревогу, ещё старт отложат чего доброго.
Томми закрыл глаза и усмехнулся. Он бросил курить 15 лет назад.
10. Нина, Давид, Дезертир
Дезертиры разносили бар «Под Барабаном». Методично, неспешна, целеустремлённо. Обломки крыши и двух стен были аккуратно сложены штабелями на тротуаре. А стальные кулаки и подошвы продолжали взламывать строительный пластик.
– Заметь, – прошептал Давид, – все обломки ровно такого размера, чтобы поместились в утилизатор.
– Как думаешь, зачем они это делают?
Давид и Нина прятались за странной угловатой скульптурой на площади перед баром. Только что выглянувшее солнце перекрасило весь мир так и не состоявшейся искусственной планеты в апельсиновые тона. Ржавые торсы грузчиков плавали в апельсиновом море света, превращая некогда популярный бар на бойком месте в груду готового к утилизации мусора.
– Может быть, это какие-то остаточные алгоритмы? – задумчиво пробормотал Давид. – Быть полезными людям до конца, что-то вроде этого. Увидели, что мы демонтируем Иво и решили, что обязаны помочь?
– Бедненькие, – прошептала Нина, – может, подарить им носок?
– Что подарить? – не понял Давид.
– Носок. Помнишь: «Хозяин подарил Тоби носок! Тоби может быть свободен!»
– Нет. Это из какого-то фильма?
– Забей.
Большинство Дезертиров были в плохом состоянии. Коррозия изъела их корпуса, у некоторых в броне зияли дыры с кулак, у каждого второго отсутствовали руки или ноги. В апельсиновом свете Синдзюку стояла столбом строительно-ржавая пыль.
– Надо предупредить пацанов из охраны, – прошептал Давид. – Вдруг этим оловянным солдатикам не понравится то, что мы уничтожаем их дом, и они решат защищать его. Я бы не хотел сойтись с ними в рукопашном махаче.
– Почему-то я так не думаю, – покачала головой Нина.
– Я не думал, что Купера изберут на второй срок, но меня никто не спрашивал, – Давид торопливо активировал на консоли контакт службы безопасности. – Привет, парни. Вам кое-что следует увидеть.
Нина и сама толков не знала, что ею движет. Но она медленно, держа руки на виду, вышла из-за скульптуры.
– Ты куда?! – рявкнул громким шёпотом Давид.
– Они пятьдесят лет жили бок о бок с людьми, – прошептала Нина, – и не было ни одного столкновения.
– Эти люди не рушили их корабль!
– Еще как рушили. Тут кучу всего демонтировали. А потом решили заживо похоронить под слоем грунта.
Нина подняла руки над головой и двинулась к бару. Дезертиры никак не отреагировали на её появление. Давид чертыхнулся и в несколько быстрых шагов догнал её.
– Если нас распылят на атомы, я тебе этого никогда не прощу, – проворчал он сквозь зубы.
Они подошли на расстояние в несколько шагов и остановились.
– Эй, – неуверенно сказал Давид, – мы пришли с миром. Эм… Джентльмены?
Дезертиры не реагировали. Они размеренно лупили пол бара и мостовую вокруг него своими стальными подошвами. За исключением нескольких киборгов, у которых не было ног. Эти лупили кулаками.
– По-моему, они нас не слышат… – сказала Нина.
– Они вас слышат, – ответил ей голос, в котором скрипучего металла было чуть больше, чем нормальных человеческих обертонов, – но большинство просто не имеет физической возможности ответить.
Из бара, приволакивая одну ногу, вышел высокий киборг с почти стершимся номером на груди.
– Речевые ассемблеры были интегрированы в человеческую плоть, а она давно истлела, – сказал Дезертир.
– Здравствуйте, – сказала Нина, – извините, если помешали…
– О, нет, вы нам не помешали, миссис Яковлева, хотя и доставили небольшие проблемы, отключив систему вентиляции на седьмом уровне. Мы планировали задействовать её для вывоза мусора.
– Вы знаете моё имя?
Дезертир сделал странное движение, по видимому, аналог пожатия плечами. Но его корпус то ли не был на это рассчитан изначально, то ли проржавел слишком сильно.
– Давайте прогуляемся, – предложил киборг. – Здесь шумно. Для вас…
Нина неуверенно посмотрела на Давида. Давид сглотнул и молча пошёл за ковыляющим киборгом.
Дезертир был выше двух метров ростом, его корпус имел прямоугольное сечение в груди, но к пояснице плавно переходил в конус. Торс был покрыт небольшими пластинами размером с зажигалку «Зиппо» – видимо, контейнеры для динамической защиты, так же, разумеется, уже истлевшей. Ноги напоминали пародию на анатомическую иллюстрацию, где вместо мышц использованы ржавые трубы самого разного сечения. Несколько труб на левой ноге раскрошились от ветхости, время от времени там что-то беззвучно искрило.
Интересно, подумала Нина, если в работе киборга была задействована часть мозга человека, получал ли он контузию при срабатывании динамической защиты?
Дезертир доковылял до лавок на другой стороне площади и жестом предложил Нине и Давиду присесть. Отсюда открывался потрясающий вид на площадь и край платформы, которая словно обрывалась в рассвет. И странно, но неожиданно красиво, лишенная естественной симметрии, плыла в этом золотом мареве скульптура. «Край мира, – подумала Нина, – в самом прямом смысле слова».
– Сам я, с вашего разрешения, останусь стоять, – сказал киборг. – Мой корпус плохо годится для… хм… сгибания.
– Так, откуда вы знаете Нину? – спросил Давид, усаживаясь. Он явно старался вести себя увереннее, чем был.
– Мы знаем не только миссис Яковлеву, мистер Бор. Как только вы высадились на Иводзиме, мы подключились к вашей базе данных.
Давид удивленно посмотрел на Нину.
– Фаерволл даже не пискнул, – сказал он едва слышно.
– Разумеется, – скрежещуще кивнул киборг, – ведь мы, фактически, материализованный боевой вирус. Нас создали так, чтобы проникать незамеченными через системы информационной блокады.