Если бы я верил в Бога, то подумал бы, что человек изначально склонен ко злу. Грехопадение, козни дьявола и всякое такое.
Но Бог и космические пришельцы как-то слабо совместимы, мне кажется.
Люди и без дьявола умеют быть мерзкими. Просто нам удобно перекладывать на других свои грязные мыслишки и делишки.
Я вдруг представил, как отреагировала бы Дарина, услышь она мою мысль о Милане. Да она бы отшатнулась с омерзением, не сомневаюсь!
Так что же, Измененные лучше, чем мы?
Да. Наверное, лучше.
Может быть, потому, что связаны Гнездом. Если Слуги – это эгоизм в абсолюте, безразличие к чужим мыслям и чувствам, то Измененные – их полная противоположность. Нет, они не коллективный разум, не скованные единой волей разумные насекомые, но они чувствуют друг друга. И я это ощутил, когда был призван.
Только бы Милана осталась жива!
Я не пытался засечь время, да и не знал, способен ли на это скафандр. Может быть, он и кофе мне мог сварить, да только как это понять, инструкция не прилагалась.
Но мне кажется, что прошло около часа, прежде чем пространство перед глазами неуловимо изменилось. Словно мигнул кадр на экране: вот я в очередной раз взмываю вверх, передо мной плоская унылая равнина; в следующий миг на ней появляется неуклюжая посадочная ступень «Орла», а за ней – вырастает из грунта темный купол чужого корабля.
Я вернулся в зону маскировки Инсека.
Каждый следующий прыжок я делал все короче и короче, и то ли успел научиться такому передвижению, то ли мне просто повезло, но я даже ни разу не упал, остановившись метрах в пятидесяти от «Орла».
Привалившись спиной к трубчатой опоре, сидела Милана.
Выглядела она так, словно устала и присела отдохнуть. И задремала. Ну да, конечно…
Больше никого рядом не было.
Но красный огонек на карте горел.
– Убери карту, – велел я скафандру. – И включи связь!
Огонек погас. Наверное, это значило, что и связь возобновилась?
Я стоял и смотрел на девушку. Стекло ее шлема было равномерно-темным, непроницаемым.
Потом сказал:
– Не будем притворяться. Милана жива?
Из-за ступени вышла Ника. Как я ее не видел раньше?
У Слуг есть какая-то маскировка?
А почему бы и нет? У монстров, нападавших на Гнездо, была.
– Хорошо прыгаешь, – сказала Ника. – Да, она жива, только неподвижна.
Как же это жутко выглядело! Молодая, красивая девушка, стоящая в безвоздушном пространстве на ледяных камнях. Летнее платьице… и тонкая пленка воздуха вокруг.
А почему я ее слышу?
И, кстати, как она слышит меня?
– Это хорошо, что ты меня слышишь, – сказал я. – Алекс не мог.
– Я подключилась к ее скафандру, – ответила Ника, кивнув на неподвижную Милану. – Сильная технология, но любая технология уязвима… Алекс мертв?
– Да, я его убил.
– Тогда я была совершенно права, сохранив ей жизнь, – сказала Ника с ноткой гордости. – Алекс был склонен недооценивать людей.
Она медленно пошла мне навстречу.
– Приближаться не надо, – сказал я. Встряхнул рукой – комок металла на эфесе вытянулся, вновь превращаясь в шпагу.
– Разобрался, – понимающе кивнула Ника. – Ясно. Максим, никакой взаимной симпатии мы не испытываем, притворяться не стану. Ты бы с удовольствием уничтожил меня. А я – вас обоих. Но у нас патовая ситуация. Учти, твою девушку я могу убить в любую секунду. Это – твоя уязвимость.
Я молчал.
– Моя уязвимость, – продолжала Ника, – твои возможности. Очевидно, Призыв дал тебе больше, чем мы думали. Я решила оставить девушку живой, пока не станет ясно, убил ли тебя Алекс. И это было правильным решением. Теперь у нас есть предмет для торга.
– Да ну? – удивился я.
– Как ни странно, наши интересы могут и совпадать, – Ника улыбнулась. – Немного времени у нас еще есть. Десять минут для разговора, хорошо? И примешь решение.
– Что с Миланой? – спросил я.
Ника снова улыбнулась. И в тот же миг Милана дернулась, попыталась подняться на ноги. Ее отнесло от опоры «Орла», она упала на четвереньки, неловко поднялась, взмахнула руками, удерживая равновесие.
– Да всё с ней в порядке, – сказала Ника. – Я контролирую ее скафандр, понимаешь? Он и не давал ей двигаться. Можешь подойти.
Стараясь не приближаться к Слуге, я сделал несколько шагов к Милане. Я уже видел, что она жива, видел ее лицо за посветлевшим стеклом шлема. Я даже успел кивнуть ей и поймать ответный взгляд, беспомощный и яростный – Милана вновь застыла, теперь стоя, а стекло шлема вновь стало непроницаемо-черным.
– Поговорим? – спросила Ника.
– Давай, – согласился я.
Нике я не верил ни на грош. И во взаимные интересы не верил тем более.
Но выбора у меня не было.
Странный это был разговор – в самой знаменитой точке бывшей Луны, рядом с кораблем Инсека и посадочной ступенью «Орла».
Мы с Миланой, в своих опереточных скафандрах, и девушка Ника, стоящая в вакууме в тоненьком летнем платье.
– Чтобы внести ясность, – сказала Ника. – Вы мне не нравитесь не по личным мотивам. То, что вы мутили с Инсеком и Прежними, защищая Гнездо, меня не касается. Мы в той заварушке не участвовали.
– Тогда откуда ненависть? – спросил я.
Ника тихо рассмеялась.
– И впрямь, откуда? За что можно ненавидеть ухоженного мальчика-мажора, у которого всё в жизни схвачено? За что можно ненавидеть смазливую и умную телку, отбоя не знающую от парней?
Я смотрел на нее, ничего не понимая.
Она что, завидует?
Кому? Мне, Милане? Деньгам, внешности, уму?
Она и сама симпатичная, что уж притворяться, взгляды притягивает…
– Ты тоже красивая, – сказал я. Пытаясь не подольститься, а понять. – И по Луне чуть ли не босиком ходишь…
Ника снова рассмеялась.
– О да. Теперь – да… Не важно, Максим. Повторю – ничего личного, а значит, мы можем договориться.
– Вы служите Прежним.
– Ну так и ты договорился с Иваном, верно?
Я пожал плечами.
– Слушай внимательно, – Ника подошла на несколько шагов. Как же дико это выглядело! У нее даже платье при движении развевалось. – Да, Прежние создают нас как своих подручных. Дают большую силу, ловкость, долголетие. Но мы ничего не решаем. Свободу у нас забирают, мы не можем причинить зла Прежним!
– И эмоции, – добавил я.
Ника покачала головой:
– Эмоции у нас на месте. Ты имеешь в виду эмпатию? Обычно ее сами отдают. Те, кто поумнее. Дураки оставляют себе сопереживание людям, но они долго не живут.
Я нахмурился:
– Не понимаю. Зачем?
– Я родилась в одна тысяча девятьсот сорок третьем году. Слугой стала в шестьдесят четвертом. О ком мне переживать? О матери? Она была тупым быдлом, работала на стройке, там и померла. О подругах? Они меня презирали. Я была глупой. Неразвитой. Наивной. С такими не дружат! О парнях? Я была некрасивой. Даже трахали лишь по пьяни! Когда выпал шанс стать лучше, мне, как и всем, предложили выбор – сохранить чувства к людям или избавиться от них. Я долго смеялась! Какие чувства, к кому?
У меня даже похолодело всё внутри. Я вдруг понял, как это бывает – у Прежних и их Слуг.
Им ведь не нужны красивые или умные. Таких, наверное, они использовали иначе. А вот глупые, уродливые, затравленные, живущие без любви, без дружбы, в беспросветной череде нелюбимой работы, без перспектив, с одной лишь глухой, безнадежной завистью ко всем, кто красив и любим, кто умен и талантлив… О, какие из них должны получаться замечательные Слуги! Недалеко, в общем-то, ушедшие от людей, но жадно схватившиеся за обретенную красоту, ум, силу, молодость. Ненавидящие и презирающие людей. Преданные своим благодетелям…
– Почему тогда вы пошли против Прежних? – спросил я.
Ника нахмурилась.