13




Анабель не знала, что ей делать, но была уверена: если сейчас она что-то не предпринять, то все станет плохо. Очень плохо.

Она сидела в комнате, листая книгу, когда зашел раздраженный Линдон Кросби. С удивлением Анабель подняла на него голову.

– Что случилось?

– Звонил твой брат. Винсент хотел, чтобы я опять поехал с ним в этот чертов дом!

– Зачем?

– Смотреть сны, видимо. Он не хочет брать Фэй или Офелию. Но я туда больше ни ногой. До сих пор помню этих призраков…

– Ты ему так и сказал?

– Конечно. Не сунется же он один.

Анабель захлопнула книгу. В отличие от Линдона, она куда лучше знала своего брата и не сомневалась, что он уже на пути к Дому.

– Поехали, – сказала Анабель.

– Куда?

– В Дом, конечно!

И теперь она стояла перед Винсентом и не знала, что делать. Тот спал на кровати второго этажа и казался совершенно спокойным. Поэтому Анабель не знала, то ли пытаться его разбудить, то ли лучше пока не трогать. Она решила дождаться Линдона, который ставил машину внизу.

Но оказалось, у нее нет столько времени. Тело Винсента на пыльной кровати выгнулось дугой, он захрипел, как будто ему не хватало воздуха. Анабель не стала терять время и начала трясти брата за плечи, пытаясь разбудить. Но Винсент не просыпался.

Девушка начала впадать я тихую панику, но в этот момент рядом оказался Линдон. Не церемонясь, он хорошенько хлопнул Винсента по щеке. Тот сразу открыл глаза и закашлялся.

– Ох, – только и смог сказать Винсент.

– Поблагодаришь потом, – мрачно сказал Линдон. – До последнего не думал, что ты сюда полезешь.

Винсент успел сесть на кровати, но только покачал головой. Ответить что-то внятное он пока не мог.

Анабель вздохнула:

– Надеюсь, оно стоило того.

– О да, – выдохнул, наконец, Винсент. – О да.

Ее пальцы все чаще смыкаются на моих руках, на моей шее. Она не хочет причинить вреда. Она хочет предупредить. Она жаждет возмездия, но не понимает, что я не могу его дать. Я ничего не могу, даже убежать. Ведь куда мне бежать?

И я перебираю вырезки из газет, где рассказывают о чьей-то жизни. О настоящей реальной жизни, где нет давящих обоев в цветочек или равномерно тикающих часов. Где нет решеток на стеклах, а тебе не вкалывают в вены пустоту.

Я перебираю картинки чужих жизней и представляю себя рядом с ними. Я воображаю, как было бы здорово оказаться там – или хотя бы иметь такую возможность.

Она нашептывает мне, что пора сбежать. Пора приблизиться к этой жизни. Но я боюсь, я так боюсь… Его. Он не даст мне уйти. Я принадлежу только ему.

Однажды я не выдержу и попытаюсь. И однажды он убьет меня за это.

Я бы не боялась смерти… но знаю, что тогда не будет никакой надежды на то, что одиночество закончится. Когда мы заточены внутри могил, покрывающих чьи-то преступления, мы не можем уйти или сбежать.

Мы можем только быть одинокими.

Большую часть дороги до дома Стивенсона Фредерик и Винсент проделали молча. Не потому что им нечего сказать, а потому что они и без слов знали все, что может быть сказано.

Фредерик полагал, что вновь заявиться в дом Стивенсона, как минимум, не разумно. Тем более, теперь, когда уже сгущались медовые сумерки. Но он понимал и доводы Винсента: никакая полиция не поедет искать трупы, о которых поведали призраки. Ко всему прочему, полиция обыскала дом Стивенсона.

– Они искали не там, – уверенно заявил Винсент.

И Фредерик не сомневался, что теперь тот знает, где именно искать. Хотя скорее всего, не уверен, что именно. Один труп или два? И они могут только сами проверить утверждения духов – а потом уже вызывать полицию.

– Я бы не доверял злобным призракам, – проворчал Фредерик.

– Она не злая, – покачал головой Винсент. – Она одинокая.


– Ты же вообще не веришь в призраков.

– Да. Возможно, никакого призрака Лиллиан и нет. Возможно, это все в моей голове.

– Звучит безумно.

– Ой, ладно тебе, веди машину. Если там ничего нет, можешь считать меня психом и сдать Стивенсону.

– Этого я точно не сделаю. А то же он после тебя за меня возьмется.

Фредерик предпочел бы заявиться к Стивенсону при свете солнца, но весь день они с братом благополучно проспали – и на этот раз им не снилось снов. Ни видений, ничего. Видимо, призраки тоже не сомневались, что они поедут и найдут то, что нужно.

К дому Стивенсона близнецы подъехали уже в темноте. Поэтому сразу увидели, что он стоит темным. Оставив машину чуть дальше, они подошли к дверям.

– Мне все равно не нравится эта идея, – сказал Фредерик.

Но Винсент уже вскрывал дверь.

– Только свет не зажигай, – предупредил он.

– Ты что, сдурел? Я не сунусь туда без света.

– Хочешь, чтобы приехавший Стивенсон сразу понял, что внутри кто-то есть?

– И что он сделает, полицию вызовет? Вот и отлично.

Фредерик испытывал почти животный ужас от одной только мысли, что придется бродить по дому из снов в кромешном мраке. И он знал, что Винсент боится точно также. Поэтому свет они действительно включили. После чего Винсент уверенно направился к неприметной двери за лестницей.

– Задний двор? – спросил Фредерик. – Серьезно?

– Еще слово и сам копать будешь.

Пробормотав что-то невразумительное, Фредерик все-таки последовал за Винсентом. Как и прочие дворы, этот оказался маленьким, мрачным и темным.

– И что, – спросил Фредерик, – ты полагаешь, он спрятал трупы здесь?

– Нет, я полагаю, он их здесь закопал.

Он, не сомневаясь, указал на цветник, и даже Фредерик был вынужден признать, что если б он прятал трупы, то именно здесь. В доме нашлась лопата, а света из раскрытых дверей вполне хватало, чтобы приняться за дело.

В какой-то миг Фредерику показалось, что он видит краем глаза белесый силуэт. Он выпрямился и огляделся, но вокруг росли только перепутанные кусты, и больше – никого и ничего. Но в этот момент Винсент удовлетворенно сказал:

– Нашел.

Некоторое время близнецы молча смотрели на грязные тряпки, пока Винсент, наконец, не открыл их. После он сразу отвернулся, ругаясь сквозь зубы, но Фредерик не мог заставить себя отвести глаза. И как зачарованный смотрел на череп в остатках темных волос, и на второй труп, который явно давно начал гнить, но пока представлял собой кости, облепленные вязкой расслаивающейся плотью.

Даже не посмотрев еще раз на разрытую могилу, Винсент направился к дому.

– Мне надо чего-нибудь выпить. Иначе мой завтрак окажется тут же, рядышком.

Бросив последний взгляд на трупы, Фредерик отряхнул землю с джинс и направился за братом, догоняя. Но едва они вошли в гостиную, то застыли на месте.

Перед близнецами стоял Эдуард Стивенсон. Совершенно спокойный и хладнокровный – возможно, потому что в руках у него поблескивал пистолет. Сейчас направленный на Винсента.

– Не представляю, как вы отыскали мой маленький секрет, – сказал Стивенсон.

Винсент пожал плечами:

– Призраки рассказали.

– Возможно, вам точно не стоило прерывать лечение, мистер Уэйнфилд.

– Жена тебе изменяла, ведь так? И ты убил ее и не рожденного ребенка. Не твоего ребенка.

– Это было случайностью.

– Ну да, – не унимался Винсент. – До того момента, пока ты не отогнал ее машину к реке и не представил все самоубийством. А Лиллиан? Ее ты тоже не планировал убивать?

– Конечно, нет. Я ее любил. Она была покладистой и мягкой. Мечтала о чем-то, но никогда бы не решилась действовать… пока однажды не попыталась сбежать. И не заявила, что знает о том, что хранится на заднем дворе. Похоже, любопытство – семейная черта Уэйнфилдов.

– А теперь что? – спросил Фредерик. – Ты и нас убьешь? Могила не так глубока, еще пара трупов не поместится.

– Нет уж, мне надо, чтобы вас нашли. Так что, думаю, вы тут совершите двойное самоубийство. А я, так и быть, найду вас и вашу записку.

– Самоубийство в твоем доме? Какие мы, однако, извращенцы.