Фредерик покачал головой.
– Почему?
– Потому что Винсент сказал, что я должен доверять ему – и он знает, что делает.
– И что с того?
– Я ему доверяю.
Фэй закатила глаза.
– Ваша вера друг в друга иногда просто раздражает!
Она резко вышла из кухни, даже не попробовав кофе. А Фредерик, наконец, уселся на стул и обхватил обеими руками чашку. Он даже не заметил, что сегодня не стал тщательно выбирать сироп для кофе, а сделал обычный капучино.
Он знал то, чего никак не могла понять Фэй – Винсент оставил записку не просто так. И она значила именно то, что тот хотел сказать: подожди. И Фредерик был готов ждать, хотя ему совсем не нравилась идея. Или точнее, он совершенно не понимал, в чем она состоит. Но знал Винсент – и этого достаточно.
Он уставился на чашку, заметив, что маленький кусочек керамики откололся. Потерев его пальцем, Фредерик убедился, что действительно, откололся. Никуда не годится. Придется выкинуть чашку и найти какую получше.
На кухню вошла Офелия, и на ее лице читалось не скрываемое удивление.
– Что с Фэй? Давно ее такой не видела.
– Винсент поехал в Хартвуд Хилл.
– Зачем?
– Хочет разобраться со Стивенсоном.
– Один?
– Видимо, у него не было выбора.
Однажды в детстве Винсент сорвался с дерева. Упал очень неудачно, ударившись спиной. Он несколько дней не приходил в себя, а врачи вообще не были уверены, что он будет ходить. Но когда он очнулся, то первым делом потребовал брата. А вторым спросил у него, когда они снова пойдут к этому дереву. И едва Винсента выписали из больницы, оба близнеца вновь направились к дереву и на этот раз – покорили его.
– Он не останавливается на полпути, – сказал Фредерик. – Даже если это опасно.
– И ты так спокоен?
– Я верю, что он знает, что делает.
– Он также думал, когда в первый раз попал в Хартвуд Хилл.
– Нет. Тогда не думал.
Разговоры начинали утомлять Фредерика. Он просто не знал, как объяснить девушкам то, что он и так знал, ощущал и чувствовал каждым волоском на теле: Винсент имел ввиду именно то, что он написал. И ему ничего не угрожает – по крайней мере, не более, чем всегда в его жизни.
Я знаю, что делаю.
Когда раздался звонок в дверь, Фредерик даже не удивился. Офелия посмотрела на него:
– Ты ждешь гостей?
– Подозревал, что планы Винсента обязательно затрагивают других людей. Пойдем в гостиную. Фэй проводит туда пришедшего.
Правда, гостью он видел впервые в жизни. Невысокая, симпатичная, со стянутыми в узел волосами и аккуратной, тщательно подобранной одеждой. Она ощущала себя смущенной, украдкой озиралась и мялась на пороге.
– Присаживайтесь, – кивнул Фредерик на диван. – Кофе, чай?
– Нет, благодарю. Меня зовут Мари. Я работаю в Хартвуд Хилле.
Теперь Фредерик понял, кто перед ним – Винсент рассказывал о Мари. Ему даже казалось, что он видел ее мельком в клинике… но возможно, он выдавал желаемое за действительное.
Мари смущалась все сильнее. Она присела только на краешек дивана, и Фредерик подумал, что ей нужен не чай, а бренди, если она продолжит так нервничать.
– Думаю, не уместно спрашивать, как ваши дела, Мари. И даже догадываюсь, что привело вас сюда. Поэтому сразу к делу.
Фредерик запоздало подумал, что подобными разговорами только еще больше смутит гостью.
– Мари, это ведь Винсент попросил приехать?
– Да. Он сказал, мне лучше подождать здесь. А заодно рассказать вам.
– Отлично. Начинайте.
– Мистер Уэйнфилд… Винсент попросил меня рассказать полиции о том, что доктор Стивенсон злоупотребляет своим положением.
– Отлично. Что еще?
– Он поехал в Хартвуд Хилл.
– Это я знаю.
– И вызвал туда полицию.
– Насколько я знаю Винсента, – предположил Фредерик, – полиция приедет после того, как он поговорит со Стивенсоном.
– Да. Он планировал именно так.
– Зачем?
– Чтобы Стивенсон ничего не заподозрил. Чтобы полиция проверила все.
– И они многое найдут?
Мари прикусила губу. Она явно знала многое о Хартвуд Хилле – весьма недальновидно с точки зрения доктора Стивенсона брать на работу медсестер, которые разбираются в том, что он делает.
– Вы же работали на него, – Фредерик не удержался, чтобы не поддеть, – как же так пошли против босса?
– Я давала клятву! Это всего лишь работа! А там люди… я не хочу им вредить. Не могу им вредить! Я… я думаю, Стивенсон намеренно держал многих пациентов в Хартвуд Хилле дольше, чем требуется. Чтобы богатые родственники оплачивали их пребывание.
То, с каким жаром Мари произнесла свою речь, заставило Фредерика удивиться. Он и не думал, что эта скромная женщина в душе такой непреклонный врач. Что ж, она далеко пойдет… если полиции удастся доказать все, что она говорит, и вину Стивенсона. Иначе он сделает ее жизнь и карьеру невыносимыми.
– Вряд ли он стал бы работать столько лет, будь он небрежен, – заметил Фредерик.
– Не знаю. Я замечала странности, но не придавала им значения – пока не появился Винсент. Такое ощущение, будто доктор Стивенсон не хотел ждать.
– Потерял хватку? Или слишком уж хотел свести моего брата в могилу.
В этот момент Фредерик с холодным безразличием подумал, что в целом, ему все равно, найдет что полиция или нет. Если Стивенсона отпустят, Фредерик сам до него доберется – и так просто доктор не уйдет.
– Но зачем Винсент поехал сам? – спросил Фредерик. – Никогда не поверю, что лишь для отвлечения внимания. Он хочет что-то выяснить.
– Да, о Лиллиан. Он кое-что узнал и просил передать это вам. Выяснил с помощью… гм, какого-то Винни.
Фредерик кивнул:
– Я знаю Винни. Он может узнать о ком угодно что угодно. И что же он выяснил о Лиллиан?
– Только то, что она исчезла около года назад и сейчас признана мертвой.
– Ну, доктор и нам пытался доказать, что она мертва. Что же Винни выяснил о Стивенсоне?
Мари пожала плечами, как будто говоря: не многое. Она явно почувствовала себя увереннее, а Фредерик внезапно понял, что она не понимает, насколько важно то, что она сообщит.
– Ничего особенного, – сказала Мари. – Но доктор Стивенсон официально женился на Лиллиан Уэйнфилд.
Меньше всего на свете Винсенту хотелось возвращаться в Хартвуд Хилл. Поэтому он не позволил себе остановиться и задуматься. Оставив машину недалеко от кованых ворот, он вошел на территорию клиники и спокойно проследовал по холодным безликим коридорам все с теми же ярко сияющими лампами. Впрочем, кабинет главного врача находился не особенно далеко.
Винсент был искренне удивлен, когда секретарша не сказала «доктор Стивенсон ждет вас». Он-то был уверен, что тот ожидает, как в плохих детективных фильмах.
– Рад вашему благоразумию, мистер Уэйнфилд.
В голове Винсента сразу встала картина полицейской машины, останавливающейся у поросших мхом каменных стен. Вряд ли все будет настолько киношно, тем более, с ними должен разговаривать адвокат, чтобы они начали проверку. Но Уэйнфилды не зря платили адвокатам, те отлично знали свое дело.
– Присаживайтесь, мистер Уэйнфилд.
– Благодарю, доктор Стивенсон. Но лучше пошлем к черту расшаркивания и перейдем к делу. Ты хотел, чтобы я приехал.
– Вовсе нет. Я хотел, чтобы ты остался.
Продолжая улыбаться также приветливо и располагающе, как и всегда, Стивенсон обошел стол и пододвинул по направлению к Винсенту какую-то бумагу. Тот даже не стал подходить ближе, чтобы посмотреть.
– Я надеюсь, твое благоразумие будет простираться дальше, и ты добровольно признаешь, что тебе нужна помощь. Которую мы готовы оказать в стенах Хартвуд Хилла.
– Почему?
– Потому что Винсент сказал, что я должен доверять ему – и он знает, что делает.
– И что с того?
– Я ему доверяю.
Фэй закатила глаза.
– Ваша вера друг в друга иногда просто раздражает!
Она резко вышла из кухни, даже не попробовав кофе. А Фредерик, наконец, уселся на стул и обхватил обеими руками чашку. Он даже не заметил, что сегодня не стал тщательно выбирать сироп для кофе, а сделал обычный капучино.
Он знал то, чего никак не могла понять Фэй – Винсент оставил записку не просто так. И она значила именно то, что тот хотел сказать: подожди. И Фредерик был готов ждать, хотя ему совсем не нравилась идея. Или точнее, он совершенно не понимал, в чем она состоит. Но знал Винсент – и этого достаточно.
Он уставился на чашку, заметив, что маленький кусочек керамики откололся. Потерев его пальцем, Фредерик убедился, что действительно, откололся. Никуда не годится. Придется выкинуть чашку и найти какую получше.
На кухню вошла Офелия, и на ее лице читалось не скрываемое удивление.
– Что с Фэй? Давно ее такой не видела.
– Винсент поехал в Хартвуд Хилл.
– Зачем?
– Хочет разобраться со Стивенсоном.
– Один?
– Видимо, у него не было выбора.
Однажды в детстве Винсент сорвался с дерева. Упал очень неудачно, ударившись спиной. Он несколько дней не приходил в себя, а врачи вообще не были уверены, что он будет ходить. Но когда он очнулся, то первым делом потребовал брата. А вторым спросил у него, когда они снова пойдут к этому дереву. И едва Винсента выписали из больницы, оба близнеца вновь направились к дереву и на этот раз – покорили его.
– Он не останавливается на полпути, – сказал Фредерик. – Даже если это опасно.
– И ты так спокоен?
– Я верю, что он знает, что делает.
– Он также думал, когда в первый раз попал в Хартвуд Хилл.
– Нет. Тогда не думал.
Разговоры начинали утомлять Фредерика. Он просто не знал, как объяснить девушкам то, что он и так знал, ощущал и чувствовал каждым волоском на теле: Винсент имел ввиду именно то, что он написал. И ему ничего не угрожает – по крайней мере, не более, чем всегда в его жизни.
Я знаю, что делаю.
Когда раздался звонок в дверь, Фредерик даже не удивился. Офелия посмотрела на него:
– Ты ждешь гостей?
– Подозревал, что планы Винсента обязательно затрагивают других людей. Пойдем в гостиную. Фэй проводит туда пришедшего.
Правда, гостью он видел впервые в жизни. Невысокая, симпатичная, со стянутыми в узел волосами и аккуратной, тщательно подобранной одеждой. Она ощущала себя смущенной, украдкой озиралась и мялась на пороге.
– Присаживайтесь, – кивнул Фредерик на диван. – Кофе, чай?
– Нет, благодарю. Меня зовут Мари. Я работаю в Хартвуд Хилле.
Теперь Фредерик понял, кто перед ним – Винсент рассказывал о Мари. Ему даже казалось, что он видел ее мельком в клинике… но возможно, он выдавал желаемое за действительное.
Мари смущалась все сильнее. Она присела только на краешек дивана, и Фредерик подумал, что ей нужен не чай, а бренди, если она продолжит так нервничать.
– Думаю, не уместно спрашивать, как ваши дела, Мари. И даже догадываюсь, что привело вас сюда. Поэтому сразу к делу.
Фредерик запоздало подумал, что подобными разговорами только еще больше смутит гостью.
– Мари, это ведь Винсент попросил приехать?
– Да. Он сказал, мне лучше подождать здесь. А заодно рассказать вам.
– Отлично. Начинайте.
– Мистер Уэйнфилд… Винсент попросил меня рассказать полиции о том, что доктор Стивенсон злоупотребляет своим положением.
– Отлично. Что еще?
– Он поехал в Хартвуд Хилл.
– Это я знаю.
– И вызвал туда полицию.
– Насколько я знаю Винсента, – предположил Фредерик, – полиция приедет после того, как он поговорит со Стивенсоном.
– Да. Он планировал именно так.
– Зачем?
– Чтобы Стивенсон ничего не заподозрил. Чтобы полиция проверила все.
– И они многое найдут?
Мари прикусила губу. Она явно знала многое о Хартвуд Хилле – весьма недальновидно с точки зрения доктора Стивенсона брать на работу медсестер, которые разбираются в том, что он делает.
– Вы же работали на него, – Фредерик не удержался, чтобы не поддеть, – как же так пошли против босса?
– Я давала клятву! Это всего лишь работа! А там люди… я не хочу им вредить. Не могу им вредить! Я… я думаю, Стивенсон намеренно держал многих пациентов в Хартвуд Хилле дольше, чем требуется. Чтобы богатые родственники оплачивали их пребывание.
То, с каким жаром Мари произнесла свою речь, заставило Фредерика удивиться. Он и не думал, что эта скромная женщина в душе такой непреклонный врач. Что ж, она далеко пойдет… если полиции удастся доказать все, что она говорит, и вину Стивенсона. Иначе он сделает ее жизнь и карьеру невыносимыми.
– Вряд ли он стал бы работать столько лет, будь он небрежен, – заметил Фредерик.
– Не знаю. Я замечала странности, но не придавала им значения – пока не появился Винсент. Такое ощущение, будто доктор Стивенсон не хотел ждать.
– Потерял хватку? Или слишком уж хотел свести моего брата в могилу.
В этот момент Фредерик с холодным безразличием подумал, что в целом, ему все равно, найдет что полиция или нет. Если Стивенсона отпустят, Фредерик сам до него доберется – и так просто доктор не уйдет.
– Но зачем Винсент поехал сам? – спросил Фредерик. – Никогда не поверю, что лишь для отвлечения внимания. Он хочет что-то выяснить.
– Да, о Лиллиан. Он кое-что узнал и просил передать это вам. Выяснил с помощью… гм, какого-то Винни.
Фредерик кивнул:
– Я знаю Винни. Он может узнать о ком угодно что угодно. И что же он выяснил о Лиллиан?
– Только то, что она исчезла около года назад и сейчас признана мертвой.
– Ну, доктор и нам пытался доказать, что она мертва. Что же Винни выяснил о Стивенсоне?
Мари пожала плечами, как будто говоря: не многое. Она явно почувствовала себя увереннее, а Фредерик внезапно понял, что она не понимает, насколько важно то, что она сообщит.
– Ничего особенного, – сказала Мари. – Но доктор Стивенсон официально женился на Лиллиан Уэйнфилд.
Меньше всего на свете Винсенту хотелось возвращаться в Хартвуд Хилл. Поэтому он не позволил себе остановиться и задуматься. Оставив машину недалеко от кованых ворот, он вошел на территорию клиники и спокойно проследовал по холодным безликим коридорам все с теми же ярко сияющими лампами. Впрочем, кабинет главного врача находился не особенно далеко.
Винсент был искренне удивлен, когда секретарша не сказала «доктор Стивенсон ждет вас». Он-то был уверен, что тот ожидает, как в плохих детективных фильмах.
– Рад вашему благоразумию, мистер Уэйнфилд.
В голове Винсента сразу встала картина полицейской машины, останавливающейся у поросших мхом каменных стен. Вряд ли все будет настолько киношно, тем более, с ними должен разговаривать адвокат, чтобы они начали проверку. Но Уэйнфилды не зря платили адвокатам, те отлично знали свое дело.
– Присаживайтесь, мистер Уэйнфилд.
– Благодарю, доктор Стивенсон. Но лучше пошлем к черту расшаркивания и перейдем к делу. Ты хотел, чтобы я приехал.
– Вовсе нет. Я хотел, чтобы ты остался.
Продолжая улыбаться также приветливо и располагающе, как и всегда, Стивенсон обошел стол и пододвинул по направлению к Винсенту какую-то бумагу. Тот даже не стал подходить ближе, чтобы посмотреть.
– Я надеюсь, твое благоразумие будет простираться дальше, и ты добровольно признаешь, что тебе нужна помощь. Которую мы готовы оказать в стенах Хартвуд Хилла.