Хардкор… Красивое слово.

Мальчик усмехнулся:

– Забавно, конечно. Впрочем, я и сам, помнится… А Дану такая хрюшка-повторюшка.

Я улыбнулась:

– Я правильно поняла, что, по вашим правилам, бедная Дану даже по лбу тебе дать не может за «хрюшку»? Можешь безнаказанно обзывать сестрицу – ответа не последует?

Улыбку Карла как рукой сняло. Он резко помрачнел.

– Карл, ты чего? – испугалась я.

Песочная поземка усилилась, остро покалывая ноги. Луна уже была довольно высоко, и проклятый город призраком вздымался над серебристыми барханами.

Хранитель прокашлялся:

– Ты права. Дану не ответит мне. Она у Зверя.

– Что?!

Мальчик продел большие пальцы за лямки комбинезона:

– Все идет… Достаточно плохо, Тинави. Пока я жил у вас, Зверь успел найти кое-кого из хранителей. Селесту и Дану, в частности. Они в плену. Мы с Авеной не сразу это поняли – думали, девчонки просто где-то далеко, не докричишься, но… – Он прикусил губу.

– Так что же, вас только трое против Зверя? Ты, Авена и Рэндом?

– Двое, – поправил Карл и пояснил: – Я понятия не имею, где носит Рэндома. Запаха не чувствую, как ни принюхиваюсь. Хотя с Рэндома станется раздробить себя на десять тысяч маленьких Рэнди и разбежаться по всем мирам одновременно, так, что мы его просто не можем засечь. Он всегда был джокером и самодуром… Нет, Рэндом нам не помощник. Как и Теннет. Он в тюрьме, кстати?

– В тюрьме, – подтвердила я.

Карл задумчиво кивнул и повернулся в сторону стеклянных башен. Их грустная, обреченная красота странно щемила сердце. Вроде бы тебе и плохо, но при этом так хорошо, что кажется – истина только здесь, и нигде больше.

– Это хорошо, что Теннет у вас. – Карл тяжело вздохнул.

– Почему это?

– Каковы бы ни были его грехи, мне легче оставить вас с ним, чем совсем одних, – витиевато пояснил мальчик. – Я закрываю Лайонассу.

Я напряглась:

– То есть?

Карл бросил быстрый взгляд на мирно спящего Лиссая и вдруг крепко обнял меня: совсем, ну совсем по-детски, будто не под двенадцать, а под пять лет косит.

– Не будет у вас больше Междумирья, Тинави. Или Святилища – как вы его называли. Не будет – для вас – других миров. Вообще. Я должен удалить все выходы и входы к вам. Помнишь, я говорил, что мой фонарик – это как бы ключ? Пришло время взорвать дверь и оставить вас за надежной, крепкой стеной.

– Но почему?!

– Зверь слишком силен. Зверь… Это как мы вшестером. Были бы. Все честно – вселенная любит гармонию: один государь Хаоса равен шести хранителям. И при нынешних потерях ситуация складывается плачевная. У нас со Зверем не блицкриг – у нас затяжная война. И, как я сказал, у меня уже был любимый город, который я потерял по недосмотру. Я не готов потерять теперь всю Лайонассу.

– Но… Не понимаю. Ты что, не сможешь приходить сюда? И другие хранители тоже?

– По Междумирью? Не сможем. Но ты не бойся, ведь мы и раньше особо не заглядывали – после того, как покинули срединников. Пообещали друг другу дать вам свободу воли. Как я понимаю, не все удержались от соблазна. – Он снова скользнул взглядом по узору на моем подбородке. – Но это мелочи. Глобально вы всегда были сами по себе. Так что не волнуйся.

Я скрестила руки на груди:

– Ну здрасти! Нет уж! Давай лучше мы тебе поможем со Зверем.

Он рассмеялся и с нежностью улыбнулся:

– Очень героически. Лайонасса – это его цель вообще-то. Не стоит выносить в авангард.

– Почему?

– Потому что Лайонасса – это самое первое бытие, созданное Отцом. Именно тут появились мы – хранители и драконы, квинтэссенция унни и бромы. Все начинается нами – и заканчивается на нас. Зверь хочет уничтожить драконов, спящих на севере, – тогда материя исчезнет, вселенная обратится в унни. Потом он впитает унни – и нашего измерения не станет. Только небытие, столь милое ему. Без драконов план не сработает – поди уничтожь все миры по очереди – слишком долго!

Я присела на песок, спиной опершись на едва скрипнувшие сани с Лиссаем. Карл сел рядом. Пейзаж был столь тих, что казалось, мы на какой-то другой, безжизненной планете.

– А мы маньяка, то есть Теннета, как раз в таких мотивах подозревали, – крякнула я.

– Ну, Теннет бы миры не рушил. А Зверю только того и надо. Я идиот. Я выпустил настоящую тьму.


Его голос был полон боли. Я обняла его.

– Карл, я очень хочу помочь тебе. Как это сделать, скажи?

Он улыбнулся и покачал головой.

– Никак. А что касается неснимаемого проклятья…Держи письмо. Дай его Сайнору.

Карл прищелкнул пальцами, и в его руке, полыхнув золотом, появился старинный свиток с восковой печатью. Очень увесистый, длинный. Хранитель протянул его мне.

– А что в письме?

– Если кратко, суть в том, что если он еще раз хоть пальцем тронет мою протеже – явлюсь ему лично, мгновенно, и ему это явление не понравится.

– Но ведь это… Неправда, раз ты уходишь?

– Неправда.

Он поджал колени и положил на них подбородок, грустно глядя вдаль, – старый добрый Карл…

Мы помолчали. Я убрала письмо.

– Карл, если бы я знала, что все хранители такие, как ты… Я бы всегда верила в богов. Правда. С детства.

Он улыбнулся:

– Если б я знал, что люди – такие, как вы с Дахху, – я бы не искал отца. Мне ведь просто было одиноко, понимаешь? Просто одиноко. Вот я и позвал его. А нарвался на Зверя. Прежде чем искать неведомое, хорошенько изучи тех, кто рядом. Возможно, счастье – в них.

Он снова посмотрел на стеклянный город, потом на свои ладони.

– Но не позволяй им себя распять. Они так быстро все забывают.

– Что?

– Неважно.

– Карл… А что такое блицкриг?

Он рассмеялся.

– Ну вот вам и новое словечко! Надо же, я думал, оно у вас тоже уже есть, наравне с оригами, Хэллоуином и прочими… Знаешь, слова очень легко пробегают из мира в мир, я всегда думал – они делают это как-то самостоятельно, у них своя магия, но теперь подозреваю – братья и сестры все-таки разнесли… Блицкриг – это скоротечная война. И у нас со Зверем явно не она.

– То есть потребуется пара лет, да? А потом ты «откроешь» нас и сможешь вернуться?

– …Пара тысячелетий.

Я почувствовала странный холод в руках и ногах.

Карл еще раз обнял меня.

Хрупкий мальчик в красном комбинезоне и с глазами, так похожими на мои.

– Главное – береги тех, кого любишь. И доверяй вселенной. Любовь и доверие – это плюс сто к любой истории.

– Но я…

Мудра начала очень медленно таять, захватываемая темнотой сверху вниз, будто с неба опускали черный лист бумаги.

– Карл!!!

Мальчик прижал палец к губам.

– Пожалуйста, не уходи. – Слезы заполнили мои глаза. – Ну пожалуйста.

Подросток поднялся. Его лик вдруг зарябил, как озерная вода, в которую бросили камень, – и мгновение спустя Карл превратился в высокого рыцаря в серебряных доспехах, с бордовым плащом на плечах, подбитым горностаем, с двуручным мечом в ножнах за спиной. Я отшатнулась. Какой… канонический.

Рыцарь улыбнулся, каштановые волосы волнами рассыпались по плечам:

– Мы все однажды уйдем, Тинави. Это не так страшно, как кажется. История остается, понимаешь? Хорошая история всегда остается.

И он исчез.

Я вдруг захлебнулась слезами.

Я даже не знала, что во мне может быть столько слез.