Под крыльями дракона находился алхимический сосуд, куда капали продолговатые и изогнутые капли его крови. Достигнув поверхности сосуда, они плавали в море из ртути и серебра.
– Я хочу, чтобы вы взяли мою кровь и поместили ее в раствор aqua fortis, серебра и ртути, – сказала я.
Мэри мельком взглянула на изображение дракона, затем повернулась ко мне.
– Ведь что такое кровь, как не соединение огня с водой, соединение противоположностей и алхимическая свадьба?
– Хорошо, Диана, – согласилась заинтригованная Мэри, но никаких вопросов задавать не стала.
Я уверенно щелкнула пальцами над шрамом на внутренней поверхности руки. Сейчас мне не требовался нож. Кожа разошлась (я знала, что так и будет), и оттуда полилась кровь, поскольку мне это было нужно. Подбежала Джоан с чашкой, куда и собрали красную жидкость. Серебристо-черные глаза огнедышащего дракона на стене внимательно следили за каждой каплей.
– «В начале всего – отсутствие и желание, в начале всего – кровь и страх», – прошептала я.
– «В начале всего – открытие ведьм», – ответило время, и первозданное эхо воспламенило голубые и янтарные нити, которые замерцали на каменных стенах лаборатории.
Глава 24
– Он и дальше будет продолжать в том же духе? – спросила я.
Разговор происходил в доме Сюзанны. Я стояла посреди комнаты, задрав голову к потолку.
– Это она. Твой огнедышащий дракон, Диана, оказался женского пола, – напомнила мне Кэтрин, которая тоже с изумлением и тревогой смотрела наверх.
– Он. Она. Оно. Словом, это существо.
Я пыталась соткать заклинание, когда дракониха каким-то образом выпорхнула из моей груди. Это было не впервые. Теперь она приклеилась к потолку, исторгая струи дыма и возбужденно клацая зубами.
– Я не могу позволить ему… ей летать по комнате всякий раз, когда она пожелает крылышки размять.
Я представила, как дракониха выпархивает из меня где-нибудь на лекции в Йельском университете. Последствия были бы столь непредсказуемы, что я тут же подавила эту мысль.
– То, что твоя дракониха вырывается на свободу, – всего лишь признак куда более серьезной беды, – сказала Благочестивая Олсоп.
Она протянула мне пучок разноцветных ниток, связанных в верхней части. Нижние концы болтались свободно, словно ленточки на майском дереве. Всего их было девять: красная, белая, черная, серебряная, золотая, зеленая, коричневая, голубая и желтая.
– Ты прядильщица и должна учиться управлять своей силой.
– Поверь, Благочестивая Олсоп, это я и сама понимаю. Вот только не знаю, как такой набор ниток для вышивания мне поможет, – упрямо заявила я.
Дракониха что-то пискнула в знак согласия, сделавшись более осязаемой. Это длилось недолго. Вскоре она опять превратилась в туманный силуэт.
– А что вообще ты знаешь о состоянии прядильщицы? – резко спросила старуха.
– Очень немного, – ответила я.
– Сначала пусть Диана выпьет вот это. – Сюзанна поднесла мне дымящуюся чашку, и в воздухе запахло ромашкой и мятой; дракониха с интересом вытаращила глаза. – Это успокоительный сбор. Возможно, и Дианину зверюгу успокоит.
– Дракониха меня не особо заботит, – сказала Кэтрин, видимо желая меня успокоить. – Такую тварь заставить повиноваться всегда трудно. Это все равно что пытаться обуздать демона, когда он собрался учинить пакость.
«Легко тебе говорить», – подумала я. Не Кэтрин, а мне придется уговаривать дракониху вернуться внутрь меня.
– Какие растения вошли в этот отвар? – спросила я, отхлебывая чай Сюзанны.
После чая Марты я с некоторым подозрением относилась к травяным сборам. Но стоило мне задать вопрос, как от стенок чашки потянулись стебли мяты. Появились цветки ромашки, пахнущие соломой. Вслед за ними я увидела волнистые цветочки дягиля и еще какие-то жесткие, глянцевитые листья неизвестного мне растения.
– Видите? – обрадовалась Кэтрин, указывая на чашку. – Как я и говорила. Когда Диана задает вопрос, богиня тут же ей отвечает.
Сюзанна с тревогой поглядывала на свою чашку. Еще бы: от стеблей и листьев та начала скрипеть.
– Думаю, ты права, Кэтрин. Но если Диана намерена ткать, а не ломать вещи, ей придется научиться задавать более уместные вопросы.
Благочестивая Олсоп и Кэтрин сумели узнать тайную особенность моей магической силы: она весьма некстати была связана с моим любопытством. Теперь некоторые, прежде необъяснимые события обрели смысл. Скажем, мой белый стол с разноцветными кусочками пазла, приходящими мне на помощь, когда я сталкивалась с какой-то проблемой. Мне вспомнилось масло, вылетевшее из холодильника Сары, когда я захотела узнать, не закончилось ли в доме масло. Даже странное появление «Ашмола-782» в Бодлианской библиотеке получило объяснение. Заполняя бланк заявки, я испытывала любопытство: что может оказаться в старинном манускрипте? Не далее как сегодня мои заурядные мысли, кто написал одно из заклинаний в гримуаре Сюзанны, привели к тому, что чернила на странице ожили, вылились струйкой на стол и образовали подобие фотографии, показав лицо ее умершей бабушки.
Я пообещала Сюзанне вернуть заклинание на место, как только научусь это делать.
Как оказалось, практикум по магии не так уж сильно отличался от семинарских занятий по истории. В обоих случаях главным было не отыскание правильных ответов, а умение наиболее правильно и точно сформулировать вопрос.
– Расскажи нам о том, как ты вызываешь воду, и про лук со стрелой, которые появляются всякий раз, когда кому-нибудь из твоих близких грозит беда, – предложила Сюзанна. – Возможно, это даст нам наметку, чтобы двигаться дальше.
Я пересказала события ночи, когда Мэтью уехал, оставив меня в Сет-Туре, и я устроила потоп в башне замка. Затем я вспомнила утро, теткин сад и водяные жилы под землей. Далее я перечислила все случаи появления лука, включая и те, где он появлялся без стрелы, а также когда я не вкладывала стрелу и не натягивала тетиву. Выслушав мой обстоятельный рассказ, Кэтрин удовлетворенно вздохнула:
– Теперь я вижу, в чем ее сложность. Диана полностью вовлекается в свою магию, только когда кого-нибудь защищает или когда оказывается лицом к лицу со своими страхами. Она постоянно ломает голову над загадками прошлого или витает в будущем. А ведьме для успешного магического действа нужно мыслями целиком находиться в том месте и времени, где она находится телом.
Огнедышащая дракониха опять согласно захлопала крыльями, наполняя комнату струями теплого воздуха.
– Мэтью всегда думал, что между моими эмоциями, потребностями и магией существует взаимосвязь, – призналась я ведьмам.
– Порой мне сдается: уж не ведьмак ли наполовину этот варг? – с серьезным лицом произнесла Кэтрин.
Остальные засмеялись. Трудно было представить себе что-то более смехотворное, чем капелька ведьминой крови, доставшейся Мэтью от Изабо де Клермон.
– Давайте-ка на время забудем про дракониху и вернемся к маскирующим заклинаниям Дианы, – предложила Благочестивая Олсоп.
Моя магия сопровождалась выбросом большого количества энергии. Маскировать ее избыток я пока не умела. По мнению ведьм, этому я должна была обязательно научиться.
– Как твои успехи? – спросила старуха.
– Я ощущала вокруг себя струйки дыма, – сказала я, понимая, что хвастаться особо нечем.
– Тебе нужно сосредоточиться на своих узлах.
Благочестивая Олсоп выразительно посмотрела на пучок ниток, отдыхавший у меня на коленях. Каждый цвет можно было отыскать в нитях, связывающих миры. Управляя нитями, сплетая их в пучки, связывая в узлы, ведьма управляла мирами. Это называлось симпатической магией или магией подобия. Но вначале мне требовалось знать, какими нитями пользоваться. Я взяла пучок за общий верхний узел. Благочестивая Олсоп научила меня слегка дуть на нити, одновременно сосредоточиваясь на намерениях. Такая практика должна была отделить нити, наиболее подходящие для заклинания, которое я собиралась соткать.
Я дунула на пучок. Нити засверкали, затрепетали и закачались. Желтая и коричневая нити выпутались из пучка и упали мне на колени. Вскоре туда же добавились красная, голубая, серебряная и белая. Шесть нитей означали шесть различных узлов, где каждый последующий был сложнее предыдущего.
Мое умение вязать магические узлы по-прежнему оставляло желать лучшего, но эта сторона ткачества непонятным образом успокаивала меня. Когда я упражнялась на обычных нитках, сплетая из них хитроумные узоры, результат отдаленно напоминал древние кельтские узоры, составленные из узлов. Узлы подчинялись иерархическому порядку. Первый и второй были одинарным и двойным скользящими узлами. Сара иногда их применяла, когда делала любовное или иное соединяющее заклинание. Но более сложные узлы были по силам только прядильщицам. Такие узлы насчитывали целых девять отдельных пересечений и заканчивались двумя свободными концами пучка. В каждом нити магическим образом сплавлялись, придавая прочность всей фигуре.
Я набрала побольше воздуха в легкие и заново сосредоточилась на своих намерениях. Маскировка была разновидностью защиты. Ей соответствовал пурпурный цвет. Но в пучке старухи не было пурпурной нити.
И сейчас же голубая и красная нити приподнялись над моими коленями и сплелись так тесно, что стали похожими на пятнистые пурпурные свечи. Такие свечи моя мама всегда ставила на подоконники в ночи новолуния.
– Первый узел завязала – заклинания начало, – произнесла я, завязывая пурпурную нить в простой скользящий узел.
Дракониха тихо заверещала, пытаясь повторить мои слова.
Я взглянула на нее и снова поразилась ее потрясающей способности менять облик. Выдыхая, она почти скрывалась за дымовой завесой. Вдох придавал резкости ее очертаниям. Сейчас дракониха являла собой полное равновесие между материей и духом, не будучи ни тем ни другим. Достигну ли я когда-нибудь такого же равновесия?
– Вот уж и второй сплетаю – заклинание правдой наделяю.
На той же пурпурной нити я завязала двойной узел. Мне хотелось научиться по своему желанию становиться если не невидимой, то окружать себя, подобно драконихе, серой завесой. Прятаться в тень. Между пальцами заструилась желтая нить. Третий узел фактически был первым узлом прядильщицы, который я должна завязать. Он имел всего три перекрестья, но мне дался не без труда.
– Начинаю третий с ходу, чтобы заклинанию дать свободу.
Я свернула нить, придав ей форму трилистника, затем соединила ее концы. Они магическим образом сплавились, образовав неразрываемый узел прядильщицы.
Облегченно вздохнув, я положила трилистник на колени. Изо рта вырвался серый туман, и был он тоньше дыма. Туман окутал меня серым покрывалом. Я снова вздохнула – теперь уже от удивления, – выпустив из себя еще одно облако странного прозрачного тумана. Взглянув наверх, я не увидела дракониху. Куда она подевалась? А в моих пальцах появилась коричневая нить.
– Четвертым узлом умножаю силу в нем.
Четвертый узел по форме напоминал крендель. Мне нравились его плавные изгибы и переплетения.
– Замечательно, Диана! – похвалила меня Благочестивая Олсоп.
Я достигла критической точки. Здесь все мои прежние заклинания начинали идти наперекосяк.
– Не позволяй мыслям уводить тебя прочь. Сосредоточься на том, что делаешь. Теперь прикажи драконихе остаться с тобой. Если она не станет возражать, то будет скрывать тебя от любопытных глаз.
Надежда на помощь моей огнедышащей подруги казалась мне чрезмерной, и все же из белой нити я сделала ведьмину пятиконечную звезду.
– Узел пятый – что колос спелый. Заклинание созрело.
Дракониха опустилась вниз и крыльями прижалась к моей груди.
«Ты останешься со мной?» – мысленно спросила я.
Дракониха окутала меня тонким серым коконом. Черное платье несколько потускнело, приобретя цвет древесного угля. Потускнело и кольцо Изабо. Огонь внутри бриллианта напоминал нить неяркой лампочки. Даже серебряная нить у меня на коленях казалось серой. Я улыбнулась молчаливому ответу драконихи.
– Узлом шестым заклинание завершим, – сказала я.
Мой шестой узел получился не настолько симметричным, как надлежало бы, но и его концы прочно соединились.
– Ты настоящая прядильщица, дитя мое, – удовлетворенно выдохнула Благочестивая Олсоп.
– Я хочу, чтобы вы взяли мою кровь и поместили ее в раствор aqua fortis, серебра и ртути, – сказала я.
Мэри мельком взглянула на изображение дракона, затем повернулась ко мне.
– Ведь что такое кровь, как не соединение огня с водой, соединение противоположностей и алхимическая свадьба?
– Хорошо, Диана, – согласилась заинтригованная Мэри, но никаких вопросов задавать не стала.
Я уверенно щелкнула пальцами над шрамом на внутренней поверхности руки. Сейчас мне не требовался нож. Кожа разошлась (я знала, что так и будет), и оттуда полилась кровь, поскольку мне это было нужно. Подбежала Джоан с чашкой, куда и собрали красную жидкость. Серебристо-черные глаза огнедышащего дракона на стене внимательно следили за каждой каплей.
– «В начале всего – отсутствие и желание, в начале всего – кровь и страх», – прошептала я.
– «В начале всего – открытие ведьм», – ответило время, и первозданное эхо воспламенило голубые и янтарные нити, которые замерцали на каменных стенах лаборатории.
Глава 24
– Он и дальше будет продолжать в том же духе? – спросила я.
Разговор происходил в доме Сюзанны. Я стояла посреди комнаты, задрав голову к потолку.
– Это она. Твой огнедышащий дракон, Диана, оказался женского пола, – напомнила мне Кэтрин, которая тоже с изумлением и тревогой смотрела наверх.
– Он. Она. Оно. Словом, это существо.
Я пыталась соткать заклинание, когда дракониха каким-то образом выпорхнула из моей груди. Это было не впервые. Теперь она приклеилась к потолку, исторгая струи дыма и возбужденно клацая зубами.
– Я не могу позволить ему… ей летать по комнате всякий раз, когда она пожелает крылышки размять.
Я представила, как дракониха выпархивает из меня где-нибудь на лекции в Йельском университете. Последствия были бы столь непредсказуемы, что я тут же подавила эту мысль.
– То, что твоя дракониха вырывается на свободу, – всего лишь признак куда более серьезной беды, – сказала Благочестивая Олсоп.
Она протянула мне пучок разноцветных ниток, связанных в верхней части. Нижние концы болтались свободно, словно ленточки на майском дереве. Всего их было девять: красная, белая, черная, серебряная, золотая, зеленая, коричневая, голубая и желтая.
– Ты прядильщица и должна учиться управлять своей силой.
– Поверь, Благочестивая Олсоп, это я и сама понимаю. Вот только не знаю, как такой набор ниток для вышивания мне поможет, – упрямо заявила я.
Дракониха что-то пискнула в знак согласия, сделавшись более осязаемой. Это длилось недолго. Вскоре она опять превратилась в туманный силуэт.
– А что вообще ты знаешь о состоянии прядильщицы? – резко спросила старуха.
– Очень немного, – ответила я.
– Сначала пусть Диана выпьет вот это. – Сюзанна поднесла мне дымящуюся чашку, и в воздухе запахло ромашкой и мятой; дракониха с интересом вытаращила глаза. – Это успокоительный сбор. Возможно, и Дианину зверюгу успокоит.
– Дракониха меня не особо заботит, – сказала Кэтрин, видимо желая меня успокоить. – Такую тварь заставить повиноваться всегда трудно. Это все равно что пытаться обуздать демона, когда он собрался учинить пакость.
«Легко тебе говорить», – подумала я. Не Кэтрин, а мне придется уговаривать дракониху вернуться внутрь меня.
– Какие растения вошли в этот отвар? – спросила я, отхлебывая чай Сюзанны.
После чая Марты я с некоторым подозрением относилась к травяным сборам. Но стоило мне задать вопрос, как от стенок чашки потянулись стебли мяты. Появились цветки ромашки, пахнущие соломой. Вслед за ними я увидела волнистые цветочки дягиля и еще какие-то жесткие, глянцевитые листья неизвестного мне растения.
– Видите? – обрадовалась Кэтрин, указывая на чашку. – Как я и говорила. Когда Диана задает вопрос, богиня тут же ей отвечает.
Сюзанна с тревогой поглядывала на свою чашку. Еще бы: от стеблей и листьев та начала скрипеть.
– Думаю, ты права, Кэтрин. Но если Диана намерена ткать, а не ломать вещи, ей придется научиться задавать более уместные вопросы.
Благочестивая Олсоп и Кэтрин сумели узнать тайную особенность моей магической силы: она весьма некстати была связана с моим любопытством. Теперь некоторые, прежде необъяснимые события обрели смысл. Скажем, мой белый стол с разноцветными кусочками пазла, приходящими мне на помощь, когда я сталкивалась с какой-то проблемой. Мне вспомнилось масло, вылетевшее из холодильника Сары, когда я захотела узнать, не закончилось ли в доме масло. Даже странное появление «Ашмола-782» в Бодлианской библиотеке получило объяснение. Заполняя бланк заявки, я испытывала любопытство: что может оказаться в старинном манускрипте? Не далее как сегодня мои заурядные мысли, кто написал одно из заклинаний в гримуаре Сюзанны, привели к тому, что чернила на странице ожили, вылились струйкой на стол и образовали подобие фотографии, показав лицо ее умершей бабушки.
Я пообещала Сюзанне вернуть заклинание на место, как только научусь это делать.
Как оказалось, практикум по магии не так уж сильно отличался от семинарских занятий по истории. В обоих случаях главным было не отыскание правильных ответов, а умение наиболее правильно и точно сформулировать вопрос.
– Расскажи нам о том, как ты вызываешь воду, и про лук со стрелой, которые появляются всякий раз, когда кому-нибудь из твоих близких грозит беда, – предложила Сюзанна. – Возможно, это даст нам наметку, чтобы двигаться дальше.
Я пересказала события ночи, когда Мэтью уехал, оставив меня в Сет-Туре, и я устроила потоп в башне замка. Затем я вспомнила утро, теткин сад и водяные жилы под землей. Далее я перечислила все случаи появления лука, включая и те, где он появлялся без стрелы, а также когда я не вкладывала стрелу и не натягивала тетиву. Выслушав мой обстоятельный рассказ, Кэтрин удовлетворенно вздохнула:
– Теперь я вижу, в чем ее сложность. Диана полностью вовлекается в свою магию, только когда кого-нибудь защищает или когда оказывается лицом к лицу со своими страхами. Она постоянно ломает голову над загадками прошлого или витает в будущем. А ведьме для успешного магического действа нужно мыслями целиком находиться в том месте и времени, где она находится телом.
Огнедышащая дракониха опять согласно захлопала крыльями, наполняя комнату струями теплого воздуха.
– Мэтью всегда думал, что между моими эмоциями, потребностями и магией существует взаимосвязь, – призналась я ведьмам.
– Порой мне сдается: уж не ведьмак ли наполовину этот варг? – с серьезным лицом произнесла Кэтрин.
Остальные засмеялись. Трудно было представить себе что-то более смехотворное, чем капелька ведьминой крови, доставшейся Мэтью от Изабо де Клермон.
– Давайте-ка на время забудем про дракониху и вернемся к маскирующим заклинаниям Дианы, – предложила Благочестивая Олсоп.
Моя магия сопровождалась выбросом большого количества энергии. Маскировать ее избыток я пока не умела. По мнению ведьм, этому я должна была обязательно научиться.
– Как твои успехи? – спросила старуха.
– Я ощущала вокруг себя струйки дыма, – сказала я, понимая, что хвастаться особо нечем.
– Тебе нужно сосредоточиться на своих узлах.
Благочестивая Олсоп выразительно посмотрела на пучок ниток, отдыхавший у меня на коленях. Каждый цвет можно было отыскать в нитях, связывающих миры. Управляя нитями, сплетая их в пучки, связывая в узлы, ведьма управляла мирами. Это называлось симпатической магией или магией подобия. Но вначале мне требовалось знать, какими нитями пользоваться. Я взяла пучок за общий верхний узел. Благочестивая Олсоп научила меня слегка дуть на нити, одновременно сосредоточиваясь на намерениях. Такая практика должна была отделить нити, наиболее подходящие для заклинания, которое я собиралась соткать.
Я дунула на пучок. Нити засверкали, затрепетали и закачались. Желтая и коричневая нити выпутались из пучка и упали мне на колени. Вскоре туда же добавились красная, голубая, серебряная и белая. Шесть нитей означали шесть различных узлов, где каждый последующий был сложнее предыдущего.
Мое умение вязать магические узлы по-прежнему оставляло желать лучшего, но эта сторона ткачества непонятным образом успокаивала меня. Когда я упражнялась на обычных нитках, сплетая из них хитроумные узоры, результат отдаленно напоминал древние кельтские узоры, составленные из узлов. Узлы подчинялись иерархическому порядку. Первый и второй были одинарным и двойным скользящими узлами. Сара иногда их применяла, когда делала любовное или иное соединяющее заклинание. Но более сложные узлы были по силам только прядильщицам. Такие узлы насчитывали целых девять отдельных пересечений и заканчивались двумя свободными концами пучка. В каждом нити магическим образом сплавлялись, придавая прочность всей фигуре.
Я набрала побольше воздуха в легкие и заново сосредоточилась на своих намерениях. Маскировка была разновидностью защиты. Ей соответствовал пурпурный цвет. Но в пучке старухи не было пурпурной нити.
И сейчас же голубая и красная нити приподнялись над моими коленями и сплелись так тесно, что стали похожими на пятнистые пурпурные свечи. Такие свечи моя мама всегда ставила на подоконники в ночи новолуния.
– Первый узел завязала – заклинания начало, – произнесла я, завязывая пурпурную нить в простой скользящий узел.
Дракониха тихо заверещала, пытаясь повторить мои слова.
Я взглянула на нее и снова поразилась ее потрясающей способности менять облик. Выдыхая, она почти скрывалась за дымовой завесой. Вдох придавал резкости ее очертаниям. Сейчас дракониха являла собой полное равновесие между материей и духом, не будучи ни тем ни другим. Достигну ли я когда-нибудь такого же равновесия?
– Вот уж и второй сплетаю – заклинание правдой наделяю.
На той же пурпурной нити я завязала двойной узел. Мне хотелось научиться по своему желанию становиться если не невидимой, то окружать себя, подобно драконихе, серой завесой. Прятаться в тень. Между пальцами заструилась желтая нить. Третий узел фактически был первым узлом прядильщицы, который я должна завязать. Он имел всего три перекрестья, но мне дался не без труда.
– Начинаю третий с ходу, чтобы заклинанию дать свободу.
Я свернула нить, придав ей форму трилистника, затем соединила ее концы. Они магическим образом сплавились, образовав неразрываемый узел прядильщицы.
Облегченно вздохнув, я положила трилистник на колени. Изо рта вырвался серый туман, и был он тоньше дыма. Туман окутал меня серым покрывалом. Я снова вздохнула – теперь уже от удивления, – выпустив из себя еще одно облако странного прозрачного тумана. Взглянув наверх, я не увидела дракониху. Куда она подевалась? А в моих пальцах появилась коричневая нить.
– Четвертым узлом умножаю силу в нем.
Четвертый узел по форме напоминал крендель. Мне нравились его плавные изгибы и переплетения.
– Замечательно, Диана! – похвалила меня Благочестивая Олсоп.
Я достигла критической точки. Здесь все мои прежние заклинания начинали идти наперекосяк.
– Не позволяй мыслям уводить тебя прочь. Сосредоточься на том, что делаешь. Теперь прикажи драконихе остаться с тобой. Если она не станет возражать, то будет скрывать тебя от любопытных глаз.
Надежда на помощь моей огнедышащей подруги казалась мне чрезмерной, и все же из белой нити я сделала ведьмину пятиконечную звезду.
– Узел пятый – что колос спелый. Заклинание созрело.
Дракониха опустилась вниз и крыльями прижалась к моей груди.
«Ты останешься со мной?» – мысленно спросила я.
Дракониха окутала меня тонким серым коконом. Черное платье несколько потускнело, приобретя цвет древесного угля. Потускнело и кольцо Изабо. Огонь внутри бриллианта напоминал нить неяркой лампочки. Даже серебряная нить у меня на коленях казалось серой. Я улыбнулась молчаливому ответу драконихи.
– Узлом шестым заклинание завершим, – сказала я.
Мой шестой узел получился не настолько симметричным, как надлежало бы, но и его концы прочно соединились.
– Ты настоящая прядильщица, дитя мое, – удовлетворенно выдохнула Благочестивая Олсоп.