Я почувствовала, как покалывает кожу на затылке, и вцепилась руками в ткань форменных шорт. Меньше всего я сейчас нуждалась в жалости кучки незнакомцев. В следующую секунду острый укол вины смыл чувство недовольства и страха. Мне вообще не следовало открывать рот. Уж лучше бы я солгала или пропустила вопрос. Что бы они там ни думали о Термонде, какие бы ужасы себе ни представляли, жалость в их глазах ранила куда сильнее. Ирония происходящего добила меня окончательно. Они ведь не знали, что вместо несчастной мышки подобрали настоящего монстра.

– Значит, шестнадцать, – ответила я, когда Лиам назвал год. Все-таки Сэм оказалась права.

Одна мысль не давала мне покоя.

– Неужели они все еще строят лагеря и похищают детей?

– Уже не так активно, как раньше, – ответил Лиам. – Самый болезненный удар пришелся на последнее поколение – ровесников Зу. Потом рождаемость резко упала. Люди были слишком запуганы, чтобы рожать. Это произошло еще до того, как президент выпустил запрет на продолжение рода. В основном в лагеря отправляют детей нашего возраста. Так что вариантов всего два: либо спрятаться, либо убежать.

Я кивнула, пытаясь переварить услышанное.

– А правда, – начал Толстяк, – что в Термонде…

– Думаю, на сегодня достаточно, – оборвал Лиам. Отодвинув руку Толстяка, он вновь открыл дверь. – Она ответила на твои вопросы, мы на ее, а теперь пора ехать дальше, пока дорога свободна.

Зу забралась в машину первой, я, не глядя, последовала за ней. На пассажирском сиденье можно было удобно вытянуться, скрывшись от очередных нежданных вопросов.

Толстяк устроился рядом с водителем, бросив на меня еще один, последний взгляд. Губы его плотно сжались и побелели. Наконец он уткнулся в лежащую на коленях книгу, сделав вид, что меня вообще не существует.

Черная Бетти заурчала, и я почувствовала, как вибрирует двигатель. Похоже, говорить хотелось только ей.



Дождь продолжал лить, погружая в сумрак все вокруг. Стекла запотели, и минуту я ничего не могла разглядеть. Фары освещали пустоту.

Толстяк включил радио, и диктор затрещал об американском газовом кризисе и его последствиях на Аляске. Мерное бормотание великолепно убаюкивало.

– Эй, Зеленая, – позвал Лиам. – У тебя есть фамилия?

Мне захотелось солгать, назваться чужим именем, и все же я передумала. Втянуть ребят в неприятности мне не грозило: любые мои слова они очень скоро забудут.

– Нет, – ответила я. – Только порядковый номер да имя, унаследованное от бабушки. Остальное не важно.

Лиам повернулся обратно к дороге. Пальцы на руле выбивали дробь.

– Жаль.

Я откинулась на спинку кресла и закрыла лицо руками. Сон пришел мгновенно: так голубое небо очищается от грозовых облаков. Засыпая, я слышала шум дождя и тихую песню из динамиков. Кажется, Лиам подпевал.





Глава десятая




Меня разбудил Толстяк. Хлопнул по плечу, словно боясь чем-то заразиться. Даже не встряхнул, однако этого оказалось достаточно. Я лежала на узком кресле, свернувшись калачиком, но от хлопка дернулась так, что ударилась головой о стекло и рухнула на пол. В промежуток между передним и задним сиденьями. А потом еще некоторое время не могла вспомнить, кто я такая и как здесь оказалась.

Толстяк насмешливо приподнял одну бровь. При виде его лица я все вспомнила. Память вернулась, застряв комком в горле.

Черт, черт, черт, – думала я, убирая с лица темные пряди. Закрыла глаза на минутку – и сколько в итоге проспала? Судя по лицу Толстяка, долго.

– Тебе не кажется, что пора просыпаться? – фыркнул он, скрестив руки на груди. В фургоне стало значительно теплее, но лишь спустя некоторое время я заметила, что заднее окно завешено куском голубой ткани.

Реальность больно ужалила в сердце. Я отдалась на милость незнакомцев, позволила Толстяку коснуться моего плеча. Не знаю, кому из нас повезло больше – Толстяку, оставшемуся в здравом уме и твердой памяти, или все же мне? По крайней мере, несчастья не произошло. Как я могла быть такой глупой? Выясни они, кто я есть на самом деле, сразу бы выставили на улицу, и что тогда? С кем бы я сейчас разговаривала?

– Где мы? – спросила я, залезая обратно на сиденье. – Где все?

Толстяк присел на одно из центральных кресел и уткнулся в книгу, затем перевел взгляд на мутно-зеленое марево за окном. Я посмотрела туда же, но ничего не разглядела.

– Недалеко от чудесного города Кингвуда, в Западной Вирджинии. Ли и Сузуми пытаются что-то разузнать, – ответил он.

Я подалась вперед, чтобы посмотреть, о чем книга. Долгие годы чтение было для меня под запретом. Но Толстяк не читал. Едва моя макушка показалась из-за плеча, как он резко захлопнул книгу, одарив меня уничтожающим взглядом. Несмотря на малюсенькие очки и «набор юной леди» под передним сиденьем, Толстяк выглядел на редкость грозно. Словно и впрямь умел убивать силой мысли.

– Долго я проспала?

– Весь день, – ответил Толстяк. – Командующий решил, что пора приступать к делу. Он в прекрасном погонятельном настроении. И нуждается в твоей помощи, Зеленая.

Следующие слова я подбирала очень аккуратно, стараясь игнорировать его самодовольное выражение лица. Если ему так легче – пожалуйста. Толстяк наверняка учился дольше меня, прочел кучу книг и хорошо знал математику, а значит, мог приносить пользу. Но какой бы непроходимой тупицей я себя ни чувствовала, одного прикосновения было достаточно, чтобы прочесть мозг Толстяка от корки до корки.

– Лиам синий, верно? – начала я. – А вы с Зу? Тоже?


– Нет. – Мальчик нахмурился, сомневаясь, стоит ли выдавать информацию. – Сузуми желтая.

Я резко выпрямилась.

– В вашем лагере были желтые?

Толстяк что-то проворчал.

– Нет, Зеленая, я тебе вру! Конечно, у нас были желтые.

На самом деле это было весьма странно. Если желтых вывезли из Термонда, то почему в других лагерях этого не сделали?

– А… – Я не могла подобрать нужные слова. Когда Сузуми втащила меня в минивэн, я подумала, что она просто стесняется и немного побаивается незнакомых людей. Но ведь малышка и потом не обмолвилась ни единым словом. Ни со мной, ни с Толстяком, ни даже с Лиамом. – Что они сделали… с желтыми? С Сузуми?

Эффект был такой, как если бы я сунула оголенный провод в полную ванну воды.

Толстяк резко повернулся ко мне и скрестил руки на груди. Его взгляд мог обращать в камень.

– Это, – с расстановкой произнес он, – абсолютно не твоего ума дело.

Я испуганно выставила ладони.

– Преследуя Сузуми, ты разве думала о последствиях? – продолжал он. – Твои друзья из зеленого внедорожника легко могли ее сцапать, но разве тебя это волновало?

– Люди в зеленом внедорожнике… – начала я и не закончила, потому что дверь начала медленно отъезжать в сторону. Толстяк глухо ойкнул и метнулся на переднее пассажирское сиденье. Глаза его испуганно расширились. В дверях показалось удивленное лицо Зу.

– Никогда так не делай! – выдохнул он, обхватив себя руками. – Хотя бы одно маленькое предупреждение, ладно?

Зу бросила на меня вопросительный взгляд – я пожала плечами. Спустя мгновение она, кажется, вспомнила, зачем пришла, и поманила нас к выходу. Ярко-желтая резиновая перчатка вспыхнула в темноте.

Толстяк раздраженно вздохнул.

– Я говорил ему, что мы теряем время. «Вирджиния», твердили они, не «Западная Вирджиния». – Он повернулся ко мне. – Кстати, – добавил он, – внедорожник был коричневым. Это по поводу твоей фотографической памяти.

Я уже собралась возмутиться, но Толстяк окинул меня насмешливым взглядом и вышел, закрыв за собой дверь.



Я выпрыгнула следом и направилась к Зу. Под ногами чавкала грязь с вкраплениями унылой пожелтевшей травы. Впервые появился шанс как следует оглядеться.

Деревянный указатель с надписью «Ист-Ривер кемпинг» покосился настолько, что создавалось ощущение, будто кто-то врезался в него на большой скорости. Никакой реки поблизости не было, как собственно, и площадки для кемпинга. Только парковка и старый трейлер.

Чем дальше мы уходили от минивэна, тем сильнее я нервничала. Дождь кончился, но кожа на ощупь оставалась холодной и липкой. Вокруг, куда ни глянь, тянулись выжженные остовы домов и машин. У нескольких внушительных трейлеров отсутствовали стенные панели. Кухни и гостиные внутри выглядели как жилые. Хотя при ближайшем рас смотрении оказывались слегка подтоплены, завалены листвой или разорены лесными зверями. Мы словно попали на огромное техногенное кладбище.

Большинство дверей в автофургонах были деформированы или даже вырваны с корнем, шины спущены, однако повсюду еще присутствовали признаки жизни. На стенах висели фотографии счастливых семей, дедушкины часы продолжали отсчитывать время, чайник находился там, где ему и положено, – на плите. А маленький свинг-сет[8] в дальнем конце площадки выглядел как новый.

Зу и я обошли вокруг лежащего на боку трейлера, оставляя в грязи четкие следы. Бросив короткий взгляд на ржавый остов, я быстро отвернулась и крепче сжала желтую перчатку. Зу вопросительно посмотрела на меня, но я лишь покачала головой.

– Жутковато.

Вскоре опять пошел дождь. Струи с грохотом барабанили по стеклу и металлическим панелям. Прямо перед нами на дорогу вывалилась дверь, и я с трудом успела отскочить в сторону. Зу беспечно перемахнула через нее и пошла дальше, к Лиаму и Толстяку, которые о чем-то ожесточенно спорили впереди.

Лиама я узнала далеко не сразу. Сегодня на нем была голубая толстовка с капюшоном и легкая кожаная куртка. Капюшон Лиам натянул на голову, а под ним я разглядела нечто напоминающее шапку с логотипом команды «Редскинс». Интересно было бы узнать, где он все это раскопал, особенно очки-авиаторы на пол-лица.

– …не является, – произнес Толстяк. – Я тебе говорил!

– Они говорили про восточную часть страны, – настаивал Лиам. – А значит, это могла быть и Западная Вирджиния…

– Или нас просто надули, – закончил Толстяк и, услышав наше приближение, резко обернулся. При виде меня лицо его помрачнело.

– Доброе утро, солнышко! – воскликнул Лиам. – Хорошо спала?

Зу скакала вприпрыжку, но мне каждый шаг давался все тяжелее и тяжелее. Сложив руки на груди, я попыталась собраться с мыслями.

– Что это за место?

На этот раз вздохнул Лиам.

– Ну, мы хотели добраться до Ист-Ривер.

– То есть в Вирджинию, – уточнила я, разглядывая собственные туфли. – На полуостров, где Ист-Ривер впадает в Чесапикский залив.

– Спасибо, Кэп. – Толстяк покачал головой. – Мы говорим об Ист-Ривер мифического Беглеца.