– Значит, кто его укокошил? Правильно – ты. Как ты думаешь, Аверская, кого посадят в тюрьму, когда менты увидят это безобразие? Молчишь? Вот, скажем, что ты вчера вечером делала?
– Читала. Читала я, Громов! Одна, без свидетелей. С дивана не падала, дверьми не хлопала, никакого характерного шума не производила, поэтому соседи тоже в свидетели не пойдут. И спала я одна-одинешенька. Но я его не убивала, и ты это знаешь, поэтому завязывай меня тюрьмой пугать. Давай лучше шевели мозгами, как мне помочь.
Громов еще раз посмотрел на скрюченный труп, сплюнул себе под ноги, вытащил сигарету из пачки и закурил, глубоко затягиваясь.
– Вот только без паники, Аверская, и без неврозов! Значит так, давай дробить задачу на части. Сначала решим, что будем делать с трупом. Тебе нужны разборки с ментами, если ты его не убивала? – дымя, как паровоз, спросил он.
– Нет, не нужны. Я потом до конца дней своих буду девушкой, у которой то ли труп в машине нашли, то ли она кого-то пришила. Я тебя, Громов, позвала, потому как ты мне сможешь помочь от него избавиться, – призналась я. – Если ты не забыл, то я сегодня опять выхожу замуж, более того, намерена-таки выйти! Давай выбросим его из машины – и дело с концом!
– Дорогая, я помню про твою свадьбу, но тут попахивает роком. Не дай Бог тебе собраться за Костика в третий раз – не миновать ядерной войны!
– Что значит в третий? – возмутилась я. – Сегодня только второй!
– Так и я ж о чем, нет предела для совершенства.
– Громов! Хватит болтать, вытаскивай его оттуда.
Тут Громов прочитал мне целую лекцию по криминалистике, на тему, почему нельзя труп Жаткина бросить в соседних кустиках.
– Менты будут искать объяснение, почему он здесь валяется, хотя убит не здесь. Они спросят себя: «Кто и почему его выбросил именно в этом месте?» Выяснят, чьи гаражи по соседству и выйдут на тебя. Узнают, что он тебя с работы попер и обрадуются. Проверят багажник и найдут в нем кровь Жаткина. И все – пишите письма!
– Громов, я его из города в багажнике вывозить не буду. Тот, кто мне его в багажник сунул, рассчитывал именно на это. Все знают, я езжу ужасно, все время правила нарушаю и меня менты чуть ли не каждый день останавливают. Представляешь, что бы было, если бы меня сегодня остановили?
– Спокойно, без паники! Теория твоя шаткая. И о том, кто подсунул шефа в багажник, мы подумаем позже. А сейчас скажи, где он живет, точнее жил?
– Точного адреса я не знаю, – нахмурилась я, – но это возле Золоторевой рощи, в новом жилищном комплексе. Я как-то подвозила Леночку в налоговую, и она мне показала дом, в котором шеф проживает, то есть, я хотела сказать проживал.
– Ага, ясненько, давай в машину, – скомандовал Громов. – Предлагаю доставить его ближе к дому, где труп будет более логично смотреться.
Я быстро заперла гараж и села в машину. От присутствия самоуверенного Громова мне стало легче, а он примостился рядом, как ни в чем не бывало. У меня же было такое чувство, что везу в машине бомбу замедленного действия и вот-вот мы взлетим на воздух. Мне ужасно не хотелось кататься с трупом Жаткина в багажнике, но Громов прав, надо его отвезти куда-нибудь подальше. И тогда: я не я, и хата не моя! Общаться с родной милицией и доказывать, что ты не верблюд, не было ни малейшего желания. Вдруг они не захотят морочить себе голову, разыскивая ловкача, который устроил все это представление, а возьмут тепленького верблюда и сделают его козлом отпущения? В моем случае козой отмщения за неправедное увольнение, ведь гораздо проще свалить все на меня. И свалят, как пить дать. От таких мыслей заныло сердце и засосало под ложечкой.
– Значит так, спокойно едем. Не нервничаем. Если по улице Пирогова, через Морской проулок, то будем в роще через пять минут, – инструктировал меня Громов. – Туда можно заехать очень хитрым способом, через частный сектор. Сейчас довольно рано, только восьмой час, выбросим его на берегу пруда, там есть такой спуск, и старые лодки на берегу валяются.
– А если нас заметят?
– Что ты предлагаешь?
– Не знаю.
– Тогда и не дергайся. Поехали.
В рощу мы проехали действительно очень странными путями. Но до пруда не доехали. Толька наша машина нырнула в густую поросль деревьев и кустарника, Громов велел остановиться.
– Смотри, прекрасное место. Открывай багажник.
Труп вылезать не хотел, он прижился моем багажнике. Но Громов, парень спортивного телосложения, поднатужился и справился. Я в ужасе озиралась, ожидая в любой момент появления милиции с собаками или свидетелей с фотоаппаратами. Я была Громову не помощник, словно в ступоре наблюдала, как верный друг тащит в кусты моего врага. Неужели это все со мной происходит наяву, весь этот детектив с элементами ужасника? Не может быть, я сплю и вижу страшный сон. Громов ругнулся, продираясь сквозь кусты и я задрожала от страха. Это все взаправду.
К моей вящей радости, нынче утром никому не взбрело в голову прогуляться по этой аллее: ни собачникам с питомцами, ни любителям бега трусцой. Место было действительно уединенным и укромным, люди забредали сюда редко. Дальше через ров шло поле, на котором торчали две коробки недостроя, задуманные как многоэтажки. Строительная фирма облажалась, свечки дали крен, едва дойдя до четвертого этажа. Строительство заглохло, и теперь мертвые дома превратились в памятники человеческой халатности, в народе этот мемориал не пользуется популярностью. Так что здесь вполне можно устроить братскую могилу для бесхозных трупов. При этой мысли я торопливо перекрестилась – не дай Бог, еще раз пройти через подобный ужас! А для Жаткина сойдут и кустики, попробуй его дотащить до тех руин! Наконец, Громов припрятал в густой пене зелени моего бывшего шефа и вышел, отдуваясь, никем не замеченный. В полном молчании мы погрузились в машину, и я едва сдерживалась, чтобы не дать по газам. И только выбравшись на проспект, перевела дух.
– Снизь скорость, ему нас уже не догнать! – посоветовал Громов, дымя вонючей сигаретой.
– Громов, как ты думаешь, кто его грохнул? А главное, почему его подсунули мне? – не отрывая глаз от дороги, спросила я.
– Не умеешь ты, Аверская, вопросы правильно формулировать, – посетовал Громов, – лучше спроси, кто тебя так ненавидит.
– Нет понятно, что тот, кто подсунул мне труп, тем самым выразил не самые добрые чувства по отношению к моей персоне. Но честно сказать, я не думаю, что у нас с Жаткиным могут быть общие враги.
– Я бы сказал так, что убийца прежде всего является врагом Жаткина, а тебя использовал для подствавы, если бы не одно «но».
– В смысле?
– В том смысле, дорогая, что этот тип с тобой очень близко общается, если сумел сделать дубликаты ключей и от гаража, и от машины. Соответственно, выглядит он внешне, как твой друг, но по сути своей он тебе злейший враг. Ведь этот тип мог грохнуть Жаткина, и бросить его где угодно, но взял и припрятал его у тебя. Вывод – он и тебя ненавидит.
– Логично, но страшно, – запечалилась я.
– Аверская, ты не дрейфь, лучше подумай, кого это ты так сильно достала? Как у тебя обстоят дела с врагами?
– До сегодняшнего дня я думала, что их вообще нет.
– Как видишь, ошибалась. Плохо, значит, придется подозревать всех поголовно. Кстати, меня можешь вычеркнуть из списка подозреваемых: я с Тузиком вчера пиво пил, потом мы в Интернете сидели и сплетни про свое руководство распускали. Засиделись до трех, после чего спать завалились.
– Громов, ты идиот. Я бы даже в бреду на тебя не подумала, – отмахнулась я.
А он пожал плечами и в окно уставился. Нет, ему и Ритке я доверяла абсолютно и полностью, так что он мог не пялиться с равнодушным видом в окно, ожидая от меня заверений в дружбе. И, конечно, ко всему этому не имел отношения Костик. Он вообще мало к чему имел отношение в этой жизни. Кроме науки и вуза, его интересовала еще я, но это скорее отклонения от его обычной жизненной нормы.
Я рассеянно посмотрела на часы: восемь двадцать. Как летит время! Я давно должна быть у портнихи. Но стресс, с ним что прикажете делать?
– Высади меня здесь, я дворами доберусь до дома, а то там Тузиков взаперти изнемогает, – попросил Громов.
– Не забудь о моей свадьбе, – буркнула я ему вслед.
– Ага, о тебе вообще забыть невозможно, потому что ты невозможная женщина! – непонятно ответил он.
Хлопнув на прощание дверцей, Громов энергично зашагал к проему между пятиэтажками. Сейчас он помчится в свой телецентр, где будет крутиться, как белка в колесе, весь день, помыкая своим единственным помощником – несчастным Тузиком. Громов трудился на телевидении давно, хотя и не имел специального образования. Учась в питерском летном училище, он подрабатывал монтажером на одной киностудии северной столицы. Переехав в наш город, он поставил крест на своей специальности и решил зарабатывать себе на жизнь тем, что в Питере являлось лишь хобби и приработком. Вскоре Андрей Громов прославился среди местных телевизионщиков как классный монтажер и оператор. Его приглашали на съемки семейных торжеств и официальных мероприятий, он делал отличные имиджевые и игровые ролики, изготавливал оригинальные заставки для авторских программ, которые плодились, как грибы. Официально он работал в телецентре «Имидж-Мастер», и одновременно шабашил по-черному. Парень строил собственный дом. Он страстно мечтал обзавестись любящей женой, детишками, хотел стабильности и размеренности. И хотя подружки менялись у него раз в сезон, он не оставлял своей заветной мечты и старательно вил семейное гнездышко.
Остановившись на светофоре, я решила включить музыку, чтобы хоть как-то себя расшевелить. Настроение было не просто плохим, а ужасным. Это же нужно быть конченым циником и мерзавцем, чтобы так испортить девушке свадебный день! С другой стороны, может, преступник был не в курсе, что у меня сегодня свадьба? «Хит-FM» порадовал арией из «Собора Парижской Богоматери», неопознанный канал нудил рекламой, «Радио Рокс» выплеснул в эфир спортивные новости, «Радио Шансон», словно в насмешку, исполнило шлягер Анжелики Варум «Ля-ля-фа». И мне подумалось, действительно, ну что тут остается делать, надо как-то дальше жить. А для этого придется вычислить убийцу Жаткина и моего личного недоброжелателя. Почему-то у меня возникло такое гаденькое чувство, что на этом история не закончится.
Я лихо заехала во двор дома, где проживала моя портниха, приткнула «девятку» возле скособоченного облезлого гриба. Поднимаясь в скрипучем лифте, я перебирала в памяти людей, которые имели доступ к ключам от машины и гаража. Если отбросить маму, Громова, Ритку и Костю, то остаются сотрудники «Автопробега»: ведь до последнего времени я являлась членом их коллектива, а значит, кто угодно мог залезть ко мне в сумку, вытащить ключи и сделать слепки. Э, нет, так не подойдет, ключи от гаража и от машины я держу в разных связках. Выгоняя машину из гаража, я закрываю замки, а ключи всегда бросаю в бардачок, чтобы нигде не забыть. Таким образом, мои бывшие сослуживцы не могли сделать слепки с ключей от гаража, если только не проникли для этого в машину. А я что-то не припоминаю, чтобы кому-то давала автомобиль в прокат или кто-то зачем-то лазил туда с моего согласия. Но даже незаметно ко мне в машину посторонним людям было попасть сложно. Боже, у меня сейчас голова лопнет от подобных мыслей!
Лифт звякнул – я вышла и стала трезвонить в дверь, обитую светлым дерматином.
– Да что ж с тобой такое! – всплеснула руками Вера. – Так замуж невтерпеж?
– Привет, Верочка, я просто ужасно опаздываю. Отдавай мой наряд, и я побежала! – затарахтела я.
– Вижу, вижу – припекло, – хохотнула она.
Я просунулась за ней в комнату-каморку, которая служила ей швейной мастерской.
– Будешь примерять? – поинтересовалась Вера.
– Да ладно, уже вчера было видно, что все получилось отлично! – отмахнулась я.
Вытащив из сумки кошелек, я достала оговоренную сумму и вручила деньги мастерице. Поблагодарив ее за отличную работу, выслушав поздравления и пожелания счастья, я покинула квартиру. Держа на весу шелестящий чехол, я торжественно прошествовала к машине.
Ключи не давали мне покоя. Если подумать, то на самом деле, к ним могли получить доступ многие люди. Вот, к примеру, несколько дней назад я возила Веру в магазин швейных принадлежностей, где мы подбирали отделку к платью, нитки и прочую дребедень. По дороге я заезжала к Ритке, а Вера ждала меня в машине и могла сделать миллион копий ключей от гаража. Только вот зачем это ей? Ей незачем. А кому есть зачем? И, правда, кому было не лень так напрягаться? Я совершенно неожиданно затормозила и свернула к дому Ритки. Больше не было сил скрывать от нее такие новости. По плану этого дня я должна была направляться с резюме в облюбованную мной фирму. Но как можно придерживаться каких-то планов после того, как находишь в своей машине труп своего шефа, пусть и бывшего?
Поговорить с подругой сейчас для меня было гораздо важнее, чем скрупулезное претворение в жизнь вчерашних прожектов. Звонить в дверь мне пришлось долго и упорно. Маргарита, как все творческие личности, в такое время обычно спала. Но моя настырность сделала свое дело: на пороге показалась заспанная и помятая Ритка, облаченная в смешную пижаму в горох.
– Ксюха, ты рехнулась! – пробормотала она, пытаясь открыть захлопывающиеся глаза.
– Сейчас и ты начнешь собираться в дурку, – пообещала я, – когда услышишь последние новости
– А что случилось? – зеленые глазюки моментально распахнулись.
– Марго была безмерно любопытна.
– Неужели я проспала твою свадьбу?
– Свадьба – это уже неактуально!
– Как, опять не женитесь? – заволновалась она. – Ксюшик, ты определись…
– Жаткина убили, а труп спрятали в багажнике моей машины, – доложила я, топая прямиком на кухню.
– О, мон Дье! Как убили? Как в багажнике? – засуетилась она.
– Слушай, а правда, как его убили? – уставилась я на нее.
– Ксюша, ты ничего не пила? – заботливо поинтересовалась Ритка. – Твоя тет не пострадала?
Подружка довольно сносно болтала по-французски, поэтому в ее речи частенько проскальзывали инородные словечки.
– Кофе пила и еще хочу.
– Кофе я сейчас сварю, а ты сядь, подумай немножко, а потом все по порядку мне расскажи, – попросила подруга.
Я наблюдала, как она изящно порхала на своей просторной кухне, жарила кофейные зерна, прокручивала их в ручной кофемолке, засыпала ложку за ложкой в пузатую джазве, добавляла сахар и корицу. При этом всем видом показывала, что внимательно меня слушает: таращила глаза, а в нужных моментах ахала и ужасалась.
– Или тебе с кардамоном?
– Что? А нет, пойдет с корицей.
– Знаешь, Ксюшик, что я думаю, – следя за кофейной шапкой, сказала моя подруга, – мы должны эту тварь разоблачить. Мне уже самой любопытно, кто этот гад, что тебя под монастырь хотел подвести.
– Очень интересная мысль, – отозвалась я уныло, – только не так я представляла себе свою свадьбу. Не думала, что придется заниматься самовывозом трупов и погоней за убийцей.
Ритка на мою слабость и потуги поплакаться не обратила никакого внимания.
– Читала. Читала я, Громов! Одна, без свидетелей. С дивана не падала, дверьми не хлопала, никакого характерного шума не производила, поэтому соседи тоже в свидетели не пойдут. И спала я одна-одинешенька. Но я его не убивала, и ты это знаешь, поэтому завязывай меня тюрьмой пугать. Давай лучше шевели мозгами, как мне помочь.
Громов еще раз посмотрел на скрюченный труп, сплюнул себе под ноги, вытащил сигарету из пачки и закурил, глубоко затягиваясь.
– Вот только без паники, Аверская, и без неврозов! Значит так, давай дробить задачу на части. Сначала решим, что будем делать с трупом. Тебе нужны разборки с ментами, если ты его не убивала? – дымя, как паровоз, спросил он.
– Нет, не нужны. Я потом до конца дней своих буду девушкой, у которой то ли труп в машине нашли, то ли она кого-то пришила. Я тебя, Громов, позвала, потому как ты мне сможешь помочь от него избавиться, – призналась я. – Если ты не забыл, то я сегодня опять выхожу замуж, более того, намерена-таки выйти! Давай выбросим его из машины – и дело с концом!
– Дорогая, я помню про твою свадьбу, но тут попахивает роком. Не дай Бог тебе собраться за Костика в третий раз – не миновать ядерной войны!
– Что значит в третий? – возмутилась я. – Сегодня только второй!
– Так и я ж о чем, нет предела для совершенства.
– Громов! Хватит болтать, вытаскивай его оттуда.
Тут Громов прочитал мне целую лекцию по криминалистике, на тему, почему нельзя труп Жаткина бросить в соседних кустиках.
– Менты будут искать объяснение, почему он здесь валяется, хотя убит не здесь. Они спросят себя: «Кто и почему его выбросил именно в этом месте?» Выяснят, чьи гаражи по соседству и выйдут на тебя. Узнают, что он тебя с работы попер и обрадуются. Проверят багажник и найдут в нем кровь Жаткина. И все – пишите письма!
– Громов, я его из города в багажнике вывозить не буду. Тот, кто мне его в багажник сунул, рассчитывал именно на это. Все знают, я езжу ужасно, все время правила нарушаю и меня менты чуть ли не каждый день останавливают. Представляешь, что бы было, если бы меня сегодня остановили?
– Спокойно, без паники! Теория твоя шаткая. И о том, кто подсунул шефа в багажник, мы подумаем позже. А сейчас скажи, где он живет, точнее жил?
– Точного адреса я не знаю, – нахмурилась я, – но это возле Золоторевой рощи, в новом жилищном комплексе. Я как-то подвозила Леночку в налоговую, и она мне показала дом, в котором шеф проживает, то есть, я хотела сказать проживал.
– Ага, ясненько, давай в машину, – скомандовал Громов. – Предлагаю доставить его ближе к дому, где труп будет более логично смотреться.
Я быстро заперла гараж и села в машину. От присутствия самоуверенного Громова мне стало легче, а он примостился рядом, как ни в чем не бывало. У меня же было такое чувство, что везу в машине бомбу замедленного действия и вот-вот мы взлетим на воздух. Мне ужасно не хотелось кататься с трупом Жаткина в багажнике, но Громов прав, надо его отвезти куда-нибудь подальше. И тогда: я не я, и хата не моя! Общаться с родной милицией и доказывать, что ты не верблюд, не было ни малейшего желания. Вдруг они не захотят морочить себе голову, разыскивая ловкача, который устроил все это представление, а возьмут тепленького верблюда и сделают его козлом отпущения? В моем случае козой отмщения за неправедное увольнение, ведь гораздо проще свалить все на меня. И свалят, как пить дать. От таких мыслей заныло сердце и засосало под ложечкой.
– Значит так, спокойно едем. Не нервничаем. Если по улице Пирогова, через Морской проулок, то будем в роще через пять минут, – инструктировал меня Громов. – Туда можно заехать очень хитрым способом, через частный сектор. Сейчас довольно рано, только восьмой час, выбросим его на берегу пруда, там есть такой спуск, и старые лодки на берегу валяются.
– А если нас заметят?
– Что ты предлагаешь?
– Не знаю.
– Тогда и не дергайся. Поехали.
В рощу мы проехали действительно очень странными путями. Но до пруда не доехали. Толька наша машина нырнула в густую поросль деревьев и кустарника, Громов велел остановиться.
– Смотри, прекрасное место. Открывай багажник.
Труп вылезать не хотел, он прижился моем багажнике. Но Громов, парень спортивного телосложения, поднатужился и справился. Я в ужасе озиралась, ожидая в любой момент появления милиции с собаками или свидетелей с фотоаппаратами. Я была Громову не помощник, словно в ступоре наблюдала, как верный друг тащит в кусты моего врага. Неужели это все со мной происходит наяву, весь этот детектив с элементами ужасника? Не может быть, я сплю и вижу страшный сон. Громов ругнулся, продираясь сквозь кусты и я задрожала от страха. Это все взаправду.
К моей вящей радости, нынче утром никому не взбрело в голову прогуляться по этой аллее: ни собачникам с питомцами, ни любителям бега трусцой. Место было действительно уединенным и укромным, люди забредали сюда редко. Дальше через ров шло поле, на котором торчали две коробки недостроя, задуманные как многоэтажки. Строительная фирма облажалась, свечки дали крен, едва дойдя до четвертого этажа. Строительство заглохло, и теперь мертвые дома превратились в памятники человеческой халатности, в народе этот мемориал не пользуется популярностью. Так что здесь вполне можно устроить братскую могилу для бесхозных трупов. При этой мысли я торопливо перекрестилась – не дай Бог, еще раз пройти через подобный ужас! А для Жаткина сойдут и кустики, попробуй его дотащить до тех руин! Наконец, Громов припрятал в густой пене зелени моего бывшего шефа и вышел, отдуваясь, никем не замеченный. В полном молчании мы погрузились в машину, и я едва сдерживалась, чтобы не дать по газам. И только выбравшись на проспект, перевела дух.
– Снизь скорость, ему нас уже не догнать! – посоветовал Громов, дымя вонючей сигаретой.
– Громов, как ты думаешь, кто его грохнул? А главное, почему его подсунули мне? – не отрывая глаз от дороги, спросила я.
– Не умеешь ты, Аверская, вопросы правильно формулировать, – посетовал Громов, – лучше спроси, кто тебя так ненавидит.
– Нет понятно, что тот, кто подсунул мне труп, тем самым выразил не самые добрые чувства по отношению к моей персоне. Но честно сказать, я не думаю, что у нас с Жаткиным могут быть общие враги.
– Я бы сказал так, что убийца прежде всего является врагом Жаткина, а тебя использовал для подствавы, если бы не одно «но».
– В смысле?
– В том смысле, дорогая, что этот тип с тобой очень близко общается, если сумел сделать дубликаты ключей и от гаража, и от машины. Соответственно, выглядит он внешне, как твой друг, но по сути своей он тебе злейший враг. Ведь этот тип мог грохнуть Жаткина, и бросить его где угодно, но взял и припрятал его у тебя. Вывод – он и тебя ненавидит.
– Логично, но страшно, – запечалилась я.
– Аверская, ты не дрейфь, лучше подумай, кого это ты так сильно достала? Как у тебя обстоят дела с врагами?
– До сегодняшнего дня я думала, что их вообще нет.
– Как видишь, ошибалась. Плохо, значит, придется подозревать всех поголовно. Кстати, меня можешь вычеркнуть из списка подозреваемых: я с Тузиком вчера пиво пил, потом мы в Интернете сидели и сплетни про свое руководство распускали. Засиделись до трех, после чего спать завалились.
– Громов, ты идиот. Я бы даже в бреду на тебя не подумала, – отмахнулась я.
А он пожал плечами и в окно уставился. Нет, ему и Ритке я доверяла абсолютно и полностью, так что он мог не пялиться с равнодушным видом в окно, ожидая от меня заверений в дружбе. И, конечно, ко всему этому не имел отношения Костик. Он вообще мало к чему имел отношение в этой жизни. Кроме науки и вуза, его интересовала еще я, но это скорее отклонения от его обычной жизненной нормы.
Я рассеянно посмотрела на часы: восемь двадцать. Как летит время! Я давно должна быть у портнихи. Но стресс, с ним что прикажете делать?
– Высади меня здесь, я дворами доберусь до дома, а то там Тузиков взаперти изнемогает, – попросил Громов.
– Не забудь о моей свадьбе, – буркнула я ему вслед.
– Ага, о тебе вообще забыть невозможно, потому что ты невозможная женщина! – непонятно ответил он.
Хлопнув на прощание дверцей, Громов энергично зашагал к проему между пятиэтажками. Сейчас он помчится в свой телецентр, где будет крутиться, как белка в колесе, весь день, помыкая своим единственным помощником – несчастным Тузиком. Громов трудился на телевидении давно, хотя и не имел специального образования. Учась в питерском летном училище, он подрабатывал монтажером на одной киностудии северной столицы. Переехав в наш город, он поставил крест на своей специальности и решил зарабатывать себе на жизнь тем, что в Питере являлось лишь хобби и приработком. Вскоре Андрей Громов прославился среди местных телевизионщиков как классный монтажер и оператор. Его приглашали на съемки семейных торжеств и официальных мероприятий, он делал отличные имиджевые и игровые ролики, изготавливал оригинальные заставки для авторских программ, которые плодились, как грибы. Официально он работал в телецентре «Имидж-Мастер», и одновременно шабашил по-черному. Парень строил собственный дом. Он страстно мечтал обзавестись любящей женой, детишками, хотел стабильности и размеренности. И хотя подружки менялись у него раз в сезон, он не оставлял своей заветной мечты и старательно вил семейное гнездышко.
Остановившись на светофоре, я решила включить музыку, чтобы хоть как-то себя расшевелить. Настроение было не просто плохим, а ужасным. Это же нужно быть конченым циником и мерзавцем, чтобы так испортить девушке свадебный день! С другой стороны, может, преступник был не в курсе, что у меня сегодня свадьба? «Хит-FM» порадовал арией из «Собора Парижской Богоматери», неопознанный канал нудил рекламой, «Радио Рокс» выплеснул в эфир спортивные новости, «Радио Шансон», словно в насмешку, исполнило шлягер Анжелики Варум «Ля-ля-фа». И мне подумалось, действительно, ну что тут остается делать, надо как-то дальше жить. А для этого придется вычислить убийцу Жаткина и моего личного недоброжелателя. Почему-то у меня возникло такое гаденькое чувство, что на этом история не закончится.
Я лихо заехала во двор дома, где проживала моя портниха, приткнула «девятку» возле скособоченного облезлого гриба. Поднимаясь в скрипучем лифте, я перебирала в памяти людей, которые имели доступ к ключам от машины и гаража. Если отбросить маму, Громова, Ритку и Костю, то остаются сотрудники «Автопробега»: ведь до последнего времени я являлась членом их коллектива, а значит, кто угодно мог залезть ко мне в сумку, вытащить ключи и сделать слепки. Э, нет, так не подойдет, ключи от гаража и от машины я держу в разных связках. Выгоняя машину из гаража, я закрываю замки, а ключи всегда бросаю в бардачок, чтобы нигде не забыть. Таким образом, мои бывшие сослуживцы не могли сделать слепки с ключей от гаража, если только не проникли для этого в машину. А я что-то не припоминаю, чтобы кому-то давала автомобиль в прокат или кто-то зачем-то лазил туда с моего согласия. Но даже незаметно ко мне в машину посторонним людям было попасть сложно. Боже, у меня сейчас голова лопнет от подобных мыслей!
Лифт звякнул – я вышла и стала трезвонить в дверь, обитую светлым дерматином.
– Да что ж с тобой такое! – всплеснула руками Вера. – Так замуж невтерпеж?
– Привет, Верочка, я просто ужасно опаздываю. Отдавай мой наряд, и я побежала! – затарахтела я.
– Вижу, вижу – припекло, – хохотнула она.
Я просунулась за ней в комнату-каморку, которая служила ей швейной мастерской.
– Будешь примерять? – поинтересовалась Вера.
– Да ладно, уже вчера было видно, что все получилось отлично! – отмахнулась я.
Вытащив из сумки кошелек, я достала оговоренную сумму и вручила деньги мастерице. Поблагодарив ее за отличную работу, выслушав поздравления и пожелания счастья, я покинула квартиру. Держа на весу шелестящий чехол, я торжественно прошествовала к машине.
Ключи не давали мне покоя. Если подумать, то на самом деле, к ним могли получить доступ многие люди. Вот, к примеру, несколько дней назад я возила Веру в магазин швейных принадлежностей, где мы подбирали отделку к платью, нитки и прочую дребедень. По дороге я заезжала к Ритке, а Вера ждала меня в машине и могла сделать миллион копий ключей от гаража. Только вот зачем это ей? Ей незачем. А кому есть зачем? И, правда, кому было не лень так напрягаться? Я совершенно неожиданно затормозила и свернула к дому Ритки. Больше не было сил скрывать от нее такие новости. По плану этого дня я должна была направляться с резюме в облюбованную мной фирму. Но как можно придерживаться каких-то планов после того, как находишь в своей машине труп своего шефа, пусть и бывшего?
Поговорить с подругой сейчас для меня было гораздо важнее, чем скрупулезное претворение в жизнь вчерашних прожектов. Звонить в дверь мне пришлось долго и упорно. Маргарита, как все творческие личности, в такое время обычно спала. Но моя настырность сделала свое дело: на пороге показалась заспанная и помятая Ритка, облаченная в смешную пижаму в горох.
– Ксюха, ты рехнулась! – пробормотала она, пытаясь открыть захлопывающиеся глаза.
– Сейчас и ты начнешь собираться в дурку, – пообещала я, – когда услышишь последние новости
– А что случилось? – зеленые глазюки моментально распахнулись.
– Марго была безмерно любопытна.
– Неужели я проспала твою свадьбу?
– Свадьба – это уже неактуально!
– Как, опять не женитесь? – заволновалась она. – Ксюшик, ты определись…
– Жаткина убили, а труп спрятали в багажнике моей машины, – доложила я, топая прямиком на кухню.
– О, мон Дье! Как убили? Как в багажнике? – засуетилась она.
– Слушай, а правда, как его убили? – уставилась я на нее.
– Ксюша, ты ничего не пила? – заботливо поинтересовалась Ритка. – Твоя тет не пострадала?
Подружка довольно сносно болтала по-французски, поэтому в ее речи частенько проскальзывали инородные словечки.
– Кофе пила и еще хочу.
– Кофе я сейчас сварю, а ты сядь, подумай немножко, а потом все по порядку мне расскажи, – попросила подруга.
Я наблюдала, как она изящно порхала на своей просторной кухне, жарила кофейные зерна, прокручивала их в ручной кофемолке, засыпала ложку за ложкой в пузатую джазве, добавляла сахар и корицу. При этом всем видом показывала, что внимательно меня слушает: таращила глаза, а в нужных моментах ахала и ужасалась.
– Или тебе с кардамоном?
– Что? А нет, пойдет с корицей.
– Знаешь, Ксюшик, что я думаю, – следя за кофейной шапкой, сказала моя подруга, – мы должны эту тварь разоблачить. Мне уже самой любопытно, кто этот гад, что тебя под монастырь хотел подвести.
– Очень интересная мысль, – отозвалась я уныло, – только не так я представляла себе свою свадьбу. Не думала, что придется заниматься самовывозом трупов и погоней за убийцей.
Ритка на мою слабость и потуги поплакаться не обратила никакого внимания.