Это были любимые фреймы Миранды. Как летающая тарелка Спиффа пересекала инопланетные небеса, а под ее стеклянным куполом виднелся маленький астронавт в летных очках. Часто рисунки были смешными, но в то же время красивыми. Миранда рассказывает, как вернулась на остров Делано на Рождество после первого семестра в колледже, полного разочарований и неудачных попыток заняться фотографией. Она пролистывала старый выпуск «Кельвина» и вдруг поняла: вот оно. Пейзажи с красной пустыней, две луны в небе. Миранда начала раздумывать о возможностях, которые открывались в подобном виде творчества, о космических кораблях и звездах, чужих планетах, но лишь через год сумела описать прекрасное крушение Станции Одиннадцать. Артур наблюдает за Мирандой через стол. Ужин затягивается допоздна.

«Ты до сих пор с Пабло?» – спрашивает Артур на улице. Он ловит такси. Кое-что уже решено, пусть они не заговаривали об этом вслух.

«Мы расстаемся. Не подходим друг другу», – неожиданно произносит Миранда, и слова становятся правдой.

Они с Артуром целуются на заднем сиденье, он проводит ее по вестибюлю отеля, касаясь ладонью спины, Миранда целует его и в лифте, а затем следует за ним в номер.

Эсэмэски от Пабло, в девять, десять и одиннадцать вечера:

злишься на меня?

??

???

Миранда отвечает – ночую у подруги, утром вернусь и поговорим, – и от него приходит следующее: знаешь что, можешь не возвращаться.

У Миранды вдруг начинает по-особенному кружиться голова, полная мыслей о побеге и свободе. Я могу отбросить почти все, думает она, и начать заново. Не изменится только «Станция Одиннадцать».

В шесть утра Миранда вызывает такси, чтобы добраться домой, на Джарвис-стрит. «Хочу встретиться с тобой вечером», – шепчет Артур после поцелуя. Они договариваются, что после работы Миранда снова приедет.

В квартире темно и тихо. В раковине гора посуды, на плите сковорода с прилипшими остатками еды. Дверь в спальню закрыта. Миранда собирает два чемодана – с одеждой и с художественными принадлежностями – и через пятнадцать минут вновь уходит. Принимает душ в спортзале для сотрудников «Нептун логистикс» и переодевается в слегка помятую после чемодана одежду, а затем, нанося макияж, смотрит в глаза своему отражению в зеркале. Я ни в чем не раскаиваюсь. Строка, увиденная где-то в Интернете. Я бессердечная, думает Миранда, но грызущая ее вина доказывает обратное. Миранда знает, что везде поджидают ловушки, способные вызвать у нее слезы, что каждый раз она немного умирает внутри, когда кто-то просит монетку, а она не дает. То есть Миранда слишком мягкая для этого мира или, может, только для этого города, где она чувствует себя такой крошечной. И сейчас к глазам подступают слезы. Миранда мало в чем уверена, но в одном она не сомневается: от трудностей бегут только подлецы.

«Трудно сказать», – говорит Артур в два часа ночи.

Они лежат на его огромной постели в отеле «Ле Жермен». Артур пробудет в Торонто еще три недели, а затем вернется в Лос-Анджелес. Миранда хочет верить, что их касается лунный свет, хотя знает, что он скорее всего электрический.

«Разве можно назвать подлостью желание обрести счастье?»

«Ну, спать с кинозвездами, если живешь с другим, как-то бесчестно».

Артур слегка ерзает, ему неловко от слова «кинозвезда», и целует Миранду в макушку.

«Утром вернусь в квартиру за некоторыми вещами», – в полусне говорит Миранда примерно в четыре утра. Она вспоминает о рисунке на мольберте, морском коньке, что поднимается со дна океана. Они с Артуром говорили о планах.

«Ты не думаешь, что он выкинет какую-нибудь глупость? В смысле Пабло?»

«Нет, – отвечает Миранда, – разве что наорет».

Глаза закрываются.

«Уверена?»

Артур ждет ответа, но Миранда уже спит. Он целует ее в лоб – она что-то бормочет, не просыпаясь, – и укрывает ее голые плечи. Затем выключает телевизор, а потом и свет.

15

Позже у них появляется дом в Голливуд-Хиллз и померанцевый шпиц, сияющий белым пятном в темноте на дальнем конце двора. По улицам за Артуром и Мирандой следуют фотографы, поэтому ее нервы постоянно на пределе. Имя Артура теперь помещают над заголовками фильмов. В день третьей годовщины его лицо появляется на рекламных щитах по всему континенту.

Сегодня в доме званый ужин, и Лули, шпиц, наблюдает за происходящим из террасы, куда ее изгнали за попрошайничество. Всякий раз, как Миранда поднимает глаза, она видит, как Лули подглядывает из-за стеклянной двери.

«Ваша собака похожа на зефирку», – говорит Гэри Хеллер, адвокат Артура.

«Милейшая малышка», – соглашается Элизабет Колтон.

На плакатах рядом с Артуром она сверкает улыбкой на алых губах, но вне экрана, без помады, выглядит нервной и застенчивой. Элизабет настолько красива, что, глядя на нее, люди забывают, о чем хотели сказать. Она очень тихо разговаривает, поэтому собеседникам приходится постоянно наклоняться ближе.

Гостей всего десять – вечер в узком кругу, празднование и годовщины и сборов по итогам первых выходных проката фильма. «Одним выстрелом двух зайцев», – сказал Артур, однако вечер пошел как-то не так, и Миранде все сложнее скрыть беспокойство. Почему третью годовщину свадьбы отмечает кто-то, кроме, собственно, поженившихся людей? Кто все эти чужаки за моим столом?.. Сидя напротив Артура, Миранда почему-то не может поймать его взгляд.

Артур говорит со всеми, кроме нее. Никто, похоже, не замечает, что она почти все время молчит. «Если бы ты немного постаралась», – сказал раз или два Артур, но Миранда знает, что никогда не станет частью этого мира, как бы ни старалась. Это просто не ее люди. Она словно выброшена на чужую планету. И лучший вариант – притворяться невозмутимой.

Тарелки и бутылки приносит и уносит небольшая армия официантов, которые в конце вечера «забудут» на кухне свои фото и, возможно, пару сценариев. Лули, застрявшая с другой стороны стекла, с тоской смотрит на клубничку, что упала с десерта жены Хеллера. У Миранды плохо с памятью, когда она нервничает, то есть всегда, когда она вынуждена встречаться с людьми из индустрии или устраивать званый ужин или все вместе. Поэтому сейчас она напрочь забыла имя жены Хеллера, хотя слышала его этим вечером по крайней мере дважды.

«О, впечатляюще! – восклицает жена Хеллера на вопрос, который Миранда не услышала. – Мы пробыли там неделю, серфили каждый день. Вышло весьма душевно».

«Серфинг?» – переспрашивает сидящий рядом с ней продюсер.

«Постоянные занятия, когда только ты, волны и частный инструктор… очень насыщенный опыт. Вы серфите?»

«Увы, в последнее время слишком занят делами школы, – говорит продюсер. – Вообще-то это скорее сиротский приют, местечко, которое я открыл на Гаити в прошлом году, но его смысл – не дать дом этим детям, а обучить их…»

«Не знаю, я не связан с его проектом. – Артур погружен в беседу с актером, исполнившим роль его брата в прошлогоднем фильме. – Никогда с ним не встречался, но слышал от друзей, что ему нравится моя работа».


«Я виделся с ним несколько раз», – отзывается актер.

Миранда перестает прислушиваться к смеси разговоров и смотрит на Лули, которая глядит на нее в ответ из-за стекла. Вот бы вывести Лули и гулять с ней во дворе, пока все эти люди не уйдут.

Уже за полночь, тарелки с десертом пустеют, однако никто и не думает уходить. Гостей охватывает пропитанная вином истома. Артур увлечен разговором с Хеллером, чья безымянная жена мечтательно глазеет на люстру.

Кларк Томпсон, давний друг Артура, единственный за столом кроме Миранды, кто не связан с киноиндустрией.

«Простите, – заговаривает женщина по имени Теш, обращаясь к Кларку, – а чем вы, собственно, занимаетесь?»

Она из тех, кто путает грубость и прямолинейность. Теш лет сорок, на ней строгие очки в черной оправе, что почему-то напоминает Миранде об архитекторах. Она познакомилась с Теш этим вечером, но уже забыла, кем та работает. Очевидно, тоже в индустрии; киномонтажер?.. А еще Миранда не понимает – она Теш кто-то там или кто-то там Теш? Или без ничего, как Мадонна? Вообще разрешено ли иметь только одно имя, если ты не звезда? Может, Теш на самом деле безумно знаменита и лишь Миранда не в курсе?

«Чем я занимаюсь? Боюсь, ничем гламурным», – отвечает Кларк.

Он британец, тощий и очень высокий, как всегда, элегантный в своем старомодном костюме и кедах «Конверс», из которых выглядывают розовые носки. Сегодня Кларк пришел с подарком – красивым стеклянным пресс-папье, которое купил в подарочном магазине в римском музее.

«Я никак не связан с киноиндустрией», – продолжает он.

«О, – произносит жена Хеллера, – чудесно».

«Как необычно, – говорит Теш, – но ваш ответ не очень-то сузил список возможных занятий, верно?»

«Консультирование по вопросам управления. Офис в Нью-Йорке, а в Лос-Анджелесе новый клиент. Специализируюсь на починке и техобслуживании работников с дефектами». – Кларк потягивает вино.

«А если перевести на наш язык?»

«Компания, нанявшая меня, считает, что, если сотрудник ценен в каких-то отношениях, но совершенно негоден в других, иногда дешевле починить этого сотрудника, чем нанять нового».

«Он организационный психолог, – встревает Артур с другого конца стола. – Помню, как он вернулся в Англию, чтобы получить докторскую».

«О, докторскую! – повторяет Теш. – Консервативно. А вы… – обращается она к Миранде. – Как продвигается ваша работа?»

«Замечательно, спасибо».

Миранда трудится над «Станцией Одиннадцать». В интернет-блогах пишут, что она чудачка, рисующая загадочные комиксы, которые никто никогда не видел («Моя жена держит свою работу в тайне», – рассказывает Артур в интервью), что она не водит машину и любит долго гулять по городу, где никто не ходит пешком, и что у нее нет друзей, кроме померанцевого шпица, хотя кого это действительно волнует? Хорошо, что сплетники никогда не обсуждают отсутствие у нее друзей. Элизабет Колтон не сводит с Миранды ярко-голубых глаз.

«Проект великолепен, – говорит Артур. – В самом деле. Однажды она покажет его миру, и мы все будем гордиться, что знали ее еще тогда, в самом начале».

«А когда он будет закончен?»

«Скоро», – отвечает Миранда.

И правда, осталось не так много. Она чувствует, что приближается к некоему окончанию, хотя история сильно разрослась. Миранда пытается поймать взгляд Артура, но он смотрит на Элизабет.

«А что вы потом собираетесь с ним сделать?» – спрашивает Теш.

«Не знаю».

«Конечно же, издадите?»

«У Миранды сложные чувства по этому поводу», – говорит Артур.

Миранде кажется, или он изо всех сил избегает смотреть на нее?

«О!» – Теш улыбается, вскинув бровь.

«Мне важен сам процесс работы. – Миранда понимает, как пафосно звучит фраза, но это ведь правда. – А не издание. Работа меня радует. Очень умиротворяет часами над ней сидеть. И мне не особо важно, увидит ее кто-то или нет».

«Ах, – отзывается Теш, – достойно восхищения. Знаете, это все напоминает документалку, которую я посмотрела в прошлом месяце. Короткий чешский фильм про художницу-изгоя, она на протяжении всей жизни никому не показывала свои работы. Она жила в городе под названием Пра-аха…»

«Хм, – перебивает ее Кларк, – думаю, если вы говорите на нашем языке, то правильнее будет Прага».

Теш умолкает, утратив дар речи.

«Прекрасный город, правда?» – Элизабет так улыбается, что окружающие не могут не ответить тем же.

«О, вы там бывали?» – спрашивает Кларк.

«Несколько лет назад посетила пару занятий по истории искусства в Калифорнийском университете. И отправилась в Прагу в конце семестра, хотела увидеть некоторые картины, о которых читала. Там все настолько пронизано историей… Захотелось туда переехать».

«Ради истории?»

«Я выросла в пригороде Индианаполиса, – объясняет Элизабет. – А сейчас живу в районе, где самому старому зданию лет пятьдесят-шестьдесят. Но в мысли о том, чтобы жить в историческом месте, есть некая притягательность, вам так не кажется?»

«Сегодня, – произносит Хеллер, – если я не ошибаюсь, ровно годовщина вашей свадьбы?»