Она глянула исподлобья, волосы, казавшиеся теперь чернее воронова оперения, словно платок лежали по сторонам белого лица.

– Только не рассказывай об этом Весе, она не знает.

– Почему?.. Почему ты не рассказала ей? Это же её отец!

– Как раз поэтому. Потому что это разбило бы ей сердце, и она бросилась бы обратно домой на помощь к матери, а я не уверена, что там безопасно. Я ни в чём не могу быть уверена! Я не знаю, как её защитить.

Она схватилась руками за голову.

– Мы нигде не сможем спрятаться.

– В Ратиславии нет Охотников…

– Но там меня ищет князь…

Дарина запнулась, подняла безумный, потерянный взгляд на Ежи.

– В этом же всё дело, правда? Весе там будет безопаснее. Вы вернётесь на мельницу вдвоём, тогда мачехе придётся благословить вас, и Веське выбора не останется, как за тебя замуж пойти. Так будет лучше для вас обоих. Но не для меня. Для меня там места нет…

Её слова тут же обратились в яркие видения, и Ежи ясно представил Весняну своей женой, их жизнь на берегу реки, их дом, их веснушчатых крепких малышей.

Дара молчала в задумчивости и, верно, не заметила, каким мечтательным сделалось лицо Ежи, не то посмеялась бы над ним, над нелепыми его желаниями. Он помотал головой, собираясь с мыслями.

– Если степняки дошли до Заречья, то, может, не так уж там и безопасно, – пробормотал он. – Я тоже не знаю, что делать.

– А делать что-то надо. Двум смертям не бывать, – Дара прикусила ногти на руке. – Иди к своим наёмникам, объясни им всё и договорись о встрече. Я скажу Весе… нет, лучше ты скажи ей собирать вещи, со мной она примется спорить. А плата… Есть у меня чем заплатить этим наёмникам, – проговорила Дара. – Подожди.

Она нырнула в темноту, на кухню, вернулась быстро, двигаясь так тихо, что непросто было расслышать её шаги.

– Возьми, – Дарина протянула небольшой мешок.

Ежи принял его, на вес мешок оказался тяжелее, чем выглядел.

– Там драгоценные каменья, – пояснила ведьма. – Отдашь всё наёмникам, договоришься встретиться у Совиной башни. Сможешь провести туда Весю?

– И мать пойдёт с нами.

– Чтобы моё золото жизнь этой гадюке спасло? – прошипела Дара, словно и сама была змеёй. – Ладно, – с досадой согласилась она. – Пусть Горица тоже идёт, только будьте осторожны. Твоя мать нам станет обузой…

– Я её не брошу.

Дара молчала, видимо, раздумывая, какой ей был толк от Ежи. Он и сам не верил своей удаче. Счастливое будущее плыло прямо к нему в руки, да и от приближающейся беды избавиться получалось куда проще, чем он мог надеяться.

Сердце в груди стучало, словно у зайца, по пятам которого неслась проворная лиса. Ежи был готов сорваться на бег и кинуться прочь из дома.

– Позаботься о Веське, – попросила вдруг негромко Дарина, и Ежи только молча кивнул. – Я знаю, ты её любишь, ты всё для неё сделаешь. – Она задержалась на пороге кухни, наконец, решилась и произнесла: – Если я не приду к башне, то уходите без меня.

Ежи тихо приоткрыл дверь и вышел на улицу, направился к весёлому дому недалеко от Рыбацких ворот. Мороз щипал щёки, но под ногами хлюпала вода. На улице даже ночью было неспокойно. Стражники суетились у Рассветного храма, Ежи заметил, что на телегу погрузили бездыханное тело. От одного только вида расплывчатых теней, от одной только мысли о том, что кого-то этой ночью убили посреди столицы, стало не по себе. Ежи стоило взять с собой нож, но он так спешил, так переживал, что даже не подумал об этом.

В весёлом доме не спали. Пьяные песни, сладострастные стоны, испуганные возгласы – звуки смешались, оглушили Ежи, когда он перешагнул порог.

Ратиславцы ждали его, точно наверняка знали, что он придёт.

– А, вот и ты, – улыбнулся Стрела. На коленях у него сидела девушка с оголённой грудью. Ратиславец шлёпнул её по заду, отчего она звонко взвизгнула. – Извини, милая, надо поговорить с товарищем. Возьми, – он дал ей монету, и девушка, довольно улыбнулась.

– Привет, товарищ, – подмигнула она Ежи.

Он застыл с открытым ртом, и девушка расхохоталась. У неё были выбиты передние зубы, но Ежи не сразу это заметил, засмотревшись на колыхающуюся от смеха грудь.

– Красавица, у него нет денег, не трать своё время, – усмехнулся Стрела. – С чем пришёл, Ежи?

– Это… по делу, – пробормотал он.

Когда они остались втроём за столом с ратиславцами, Ежи рассказал всё об уговоре с Дарой, о встрече у Совиной башни и даже о том, что бежать из столицы им придётся не одним, а вместе с Весей и Горицей. Ратиславцы слушали внимательно. Прежде Ежи, как ни старался, не мог рассказать ничего существенного. Ему приказали следить за Дарой, но она целыми днями занималась со Стжежимиром и даже из дома почти не выходила.

Хмурый бугай, которого отчего-то звали Небаба, насупился, когда услышал о последнем условии: вывести Ежи и его близких из Совина.

– Чтобы ты, сопля, нам приказы раздавал? Да на кой нам твои бабы?

– Без них ничего не получится…

Здоровяк вскочил с места, схватил Ежи за ворот, толкнул к стене. Посетители весёлого дома покосились на них с любопытством, но никто не вмешался. Небаба сжал огромной ручищей шею Ежи. Дышать стало сложно. Он прохрипел с трудом:


– Вам не взять силой лесную ведьму, только обманом. А за сестрой она куда угодно пойдёт…

Стрела молча скривил рот.

Небаба, кажется, не расслышал ни слова. Точно зверь, он зарычал, остриё ножа обожгло кожу рядом с левым ухом Ежи, и тут же на шею капнула кровь.

– А он прав, ты, дубина, – раздался безмятежный голос Стрелы. – Отпусти парня, пригодится ещё.

Небаба, сомневаясь, перевёл взгляд на Стрелу, тот поднялся и подошёл к ним, похлопал громилу по плечу, и походило это на одно из тех представлений, когда фарадал заставлял медведя танцевать.

– Если ведьма поймёт, что это ловушка, то нам с тобой несдобровать. Ты видел, на что она способна, нам не совладать с ней в бою, а вот если обманом провести её до наших границ, там ей будет никуда не деться, – Стрела вдруг подмигнул Ежи. – Молодец, рдзенец, заслужил ещё один день на белом свете. И на, держи монетку.

Он бросил медяк – меньше, чем дал девушке, – Ежи поймал по своей привычке, спрятал в карман, мечтательно припоминая, что за пазухой у него лежал целый свёрток драгоценных камней, с которыми и новая жизнь будет не страшна. Отдавать их ратиславцам он, конечно, не собирался.

Мельком он подумал, что сказала бы на это мать и как посмотрел бы на него с небес Создатель своими пылающими очами, но откинул прочь лишние мысли, не до того теперь было.





Стоило только открыть глаза, как осознание ударило больно по вискам: их ждёт Идульф Снежный.

Милош присел на кровати, оттягивая ворот рубахи. Он заснул в одежде, повалился мёртвым сном, вернувшись поздно ночью домой. Спальня пропахла потом и перегаром. Тело было липким и вялым. Тошнило.

Он отёрся влажным полотенцем, мечтая о бане, прислушался к напряжённой тишине. В доме с утра было холодно и пугающе спокойно. Кажется, даже мыши за стенами притихли, почуяв надвигающуюся бурю.

Хмурясь, Милош прислонился лбом к мутному стеклу оконца и разглядел белые хлопья, сыпавшие с неба. Юноша поёжился, не желая выходить на улицу. Лучше бы запереться в мастерской и заняться отварами на продажу, греться у огня, вдыхая душистые запахи трав.

Лучше бы он никогда не возвращался в Совин и не приводил с собой Дару. С привычной тщательностью Милош выбирал подходящий наряд, долго рассматривал перстни, размышляя, какие камни больше подходили под цвет одежды. Каждый шаг по спальне был сделан точно во сне. Словно сквозь марево он видел стены, дверь, пол. Мир вокруг казался нечётким и ненадёжным, будто был готов рассыпаться в любое мгновение.

Привычные обыденные мысли кружили в голове: как посмотрит на него Венцеслава, когда увидит лойтурский дублет с серебром? Как станет она вести себя в присутствии супруга? Как стоило вести себя Милошу? Как мог он скрыть свои чувства, когда она находилась так близко? Он не смог утаить ничего ни от Стжежимира, ни от Щенсны. Каждый, кто видел Милоша и Венцеславу рядом, понимал всё без слов. Потому что это было сильнее слов.

«Потому что она совершила огромную ошибку. – Он сжал челюсти от злости. – Потому что она сама жалеет об этом, пусть и не признаётся».



Стжежимир уже проснулся, когда Милош пришёл в его спальню. Учитель сидел в любимом своём кресле, одетый в ночную рубаху. Голова его была опущена на грудь, и он даже не поднял её, когда открылась дверь.

– Явился наконец, – проворчал он.

Почтительно кивнув, Милош, как обычно, принялся наводить порядок на столике возле кресла, разобрал горы книг и свитков. Он молчал, чувствуя на себе тяжёлый взгляд учителя, но не начинал разговор. Стжежимира не стоило ни о чём спрашивать, если сам он предпочитал не говорить.

– Как быстро ты сможешь обратиться? – прервал молчание учитель. – Ты ведь обращался с тех пор, как с тебя сняли проклятие?

Милош застыл. Такого вопроса он не ожидал.

– Да.

– Что – да?!

– Обращался.

– Если на тебя нападут, ты сможешь обратиться и улететь, прежде чем тебя убьют? Сколько времени тебе понадобится? Я смогу их задержать, но ненадолго. Всё зависит от количества людей в доме Идульфа. Ты сможешь вылететь через окно, если поторопишься.

Кружка чуть не выпала из рук Милоша.

– Не думаю.

– Чего ты не думаешь?! – лохматые брови учителя сердито зашевелились. – Вообще не думаешь? Никогда? Это я и так знаю! А что насчёт обращения? Сумеешь быстро улететь?

– Не думаю, что это получится сделать так быстро, – Язык стал непослушным. – Не думаю, что захочу тебя оставить, учитель.

– А про твои хотелки я не спрашивал. Сделаешь, как я сказал. Сбежишь. И если сможешь, захватишь с собой девчонку.

– Лучше уж я захвачу с собой тебя, учитель.

Стжежимир замотал головой. Взъерошенные седые волосы клоками торчали в стороны, а блёклые от старости глаза остекленели и смотрели куда-то вперёд, будто ничего не видя.

– Ты меня не слушаешь. Я старый, Милош, старый и дряхлый, мне всё равно долго не протянуть в бегах. А ты можешь ещё пригодиться для дела. Мы должны завершить начатое. Я постараюсь сделать всё, чтобы выжить. Мне не хочется помирать, тем более из-за таких тупиц, как вы. Но я понимаю прекрасно, что Идульф в первую очередь целится не в Дару, а в меня. Я всегда был для лойтурцев как кость в горле – они хотели окружить короля своими людьми. Так что… так что действуй умнее, когда будет надо.

Оно того не стоило. Слишком много людей уже погибло, во всём Совине остались только они вдвоём:

Стжежимир и Милош. Много лет они были единственными чародеями Совина, и если не станет даже их… оно того не стоило.

– Если девчонка не сбежала, то сегодня она погубит нас всех. А если сбежала, так и вовсе, – проговорил учитель.