Пресветлый Отец Седекий всё-таки вышел попрощаться и благословить в поход, но держался он в стороне, ожидая, когда дружинники сами подойдут к нему. Они поцеловали сол на груди Отца по очереди, Седекий прочитал над каждым короткую молитву. Вячко был последним. Вторак и Неждана остались в санях.
– Смотрю, ничему не научило тебя коварство лесной ведьмы, – произнёс Седекий, когда тот осенил себя священным знамением. – Ты желаешь привести с собой чародеев из вольных городов, да ещё и в поход идёшь с двумя колдунами.
– Эти чародеи спасут государство, – возразил Вячко. – Так что всё ради благого дела.
– Будь осторожен, княжич, – улыбка Седекия выражала слишком много, и Вячко опасался, что он не понял даже половины. Пресветлый Отец вёл свою игру, и правила её понять было непросто. К счастью, Вячко покидал столицу. Ему предстояло делать то, что он действительно умел – выслеживать и сражаться. Судьба столицы осталась в руках тех, кто понимал правила этой игры.
В середине месяца трескуна они покидали Златоборск, что отныне заполонён был чужаками – беженцами да скренорцами.
Холодный утренний воздух бодрил, и, несмотря на все заботы, на лице княжича расплывалась улыбка. Чему он улыбался – и сам не знал, только радостно было смотреть на дорогу, что уводила прочь на восток, сладко было вырваться из крепостных стен на волю, пуститься в долгий путь. Они собирались направиться вверх по течению Звени, которую сковали льды, чтобы после повернуть на юг, к Лисецку, к бескрайним полям и вольному городу Дузукалану, что стоял на берегу моря.
Неждана бережно положила подле себя колчан с луком, вздёрнула веснушчатый нос кверху, разглядывая Вячеслава. Он поймал её взгляд, отмечая, как преобразилась ведьма с болот. Пусть жаловалась она на мороз, пусть непривычно ей было ехать в санях, только лук в руках и обещание дальней дороги вернули улыбку и лукавый блеск в глазах точно так же, как и ему самому.
– Посмотри, огонёк, – произнесла она негромко и мотнула головой в сторону.
Вячко повернулся, куда она указала, и разглядел меж деревьев горбатую серую фигуру, похожую на старика, укутанного в шубу. В нём было нечто чужое, не пугающее, но настораживающее, нечто, что заставило сердце стучать рвано и гулко.
– Кто это?
– Долгая ночь пришлась по нраву детям рек и полей, – сказала Неждана. – Они приглядят за городом.
Блеснули жёлтые глаза среди елей, и дух вдруг скрылся за деревьями. Вячко закрутил головой, но так и не увидел его больше.
– Он провожал нас, – пояснила ведьма с болот.
Вторак Богшевич тоже смотрел на духа, а как тот исчез, перевёл взгляд на княжича.
– Ты не пожалеешь о своём доверии, княжич. Будет тебе войско чародеев, – пообещал бывший раб.
– Прямо-таки войско? – усомнился Вячко. – Помнится, ты говорил, из наших человек сорок в рабстве. Да и то под нашими ты подразумевал по большей части рдзенцев.
– Так сорок чародеев целого войска стоят, – улыбнулся Вторак. – Клянусь, княжич, коли ты их вызволишь, как вызволил меня, то они отплатят сполна за твою доброту.
Вячко обернулся в последний раз, надеясь разглядеть или лесного духа, или стены Златоборска, но позади была видна лесная дорога и белый снег. Вячко подстегнул своего коня и направил в начало обоза.
Им предстоял долгий путь.
Глава 9
Рдзения, Совин
Месяц грудень
Рано утром, ещё до того, как проснулась мать, Ежи выбрался из постели и прокрался к лестнице.
Ступени тихо заскрипели под его ногами. Он спустился осторожно, опасаясь разбудить кого-нибудь. Оставалась всего пара ступенек, когда что-то тёмное зашуршало у входной двери.
Ежи попятился назад, запнулся, упал задом на ступени.
Грохот разнёсся по всему дому.
Это вор? Убийца? Дух? Кто пробрался в их дом? Ежи нащупал сол на своей груди, зажал в ладони, прошептал слова молитвы. Тень не попыталась напасть.
– Кто ты?
– Что тебе надо? – ответил сердитый голос.
Лесная ведьма. Наконец Ежи смог её узнать. Он поднялся, оглядываясь. Кажется, никого в доме не разбудил шум. Где-то наверху всхрапнул Стжежимир.
Дара сидела на полу, прижав колени к груди.
– Ты что здесь делаешь? – выдавил из себя Ежи.
– Мне стоило сбежать из города этой ночью, – вдруг произнесла она глухим голосом. – Меня сожгут, как и мать.
Чего он точно не ожидал, так это откровений от лесной ведьмы. Видимо, ей стало совсем одиноко, раз заговорила с ним.
– Если тебя уличат в ведьмовстве, то нас всех казнят.
Он остался стоять в стороне, не смея приблизиться. Ведьма, наверное, почувствовала его страх, хмыкнула негромко.
– Тогда лучше беги, пока не поздно. Или ты поэтому и крадёшься из дома ночью? Убегаешь?
Ежи не знал, что ответить. Сказать, что его ждали люди ратиславского князя? Что они обещали ему немалую плату, если он найдёт способ выманить Дарину на улицу ночью, когда не будет лишних глаз? Так она убьёт его, не раздумывая. Ежи помнил, как заклятия Дары поразили Охотников в Гняздеце, помнил, сколь яростным и злым было её лицо.
Но он спросил зачем-то:
– Почему ты не спрячешься? Если тебя не найдут, то и судить будет некого.
– Если я пропаду, так за вами точно явятся Охотники. Весю, Стжежимира и Милоша казнят, тебя с матерью запрут в темнице, а после отправят на рудники. Ты этого хочешь?
Его пробрала оторопь, и все слова, все гневные обвинения вылетели из головы. Неужто ведьма осталась ради них? Она готова была пожертвовать собой, чтобы не выдать? После всего, что она натворила, нелегко было поверить в такую жертвенность.
– Ты что-то придумала? Знаешь, как обмануть Охотников?
– Нет, – покачала головой Дара, голова на шее двигалась из стороны в сторону так резко, будто готова была отвалиться. – Но я придумала, как отомщу, даже если умру.
Во рту у Ежи пересохло, он не решился ни о чём спросить.
– Ты ненавидишь меня, – голос Дарины был трескучим, точно лёд под ногами. – Не только потому, что я прокляла Милоша. Ты с первой встречи меня невзлюбил и Воронов тоже ненавидел. За что?
Ежи молчал, его тянуло назад, в спальню, где не было ведьмы и её тяжёлого взгляда, который он вдруг чувствовал на себе даже в кромешной темноте.
Дара, напротив, стала на удивление болтливой:
– Ты ненавидишь нас, потому что мы чародеи. Где ты был вчера ночью? Я не помню, чтобы ты пошёл вместе с нами в город. Или ты всё это время был на берегу? Радовался со всеми остальными, когда сожгли мою мать?
Прошлым вечером Ежи вышел из дома вместе с Дариной и остальными, он нёс свечу и пел молитвенную песню, он остался с матерью и Весей, когда Дарина с Милошем сбежали с праздника. Ежи всё время был рядом, всегда в тени Милоша, Веси и даже собственной матери. Неудивительно, что Дара даже не заметила его.
– Я не знал, что она твоя мать, – почему-то пробормотал он.
Конечно, Ежи видел костёр на берегу Модры, слышал крики Чернавы, когда до неё добралось пламя. И если раньше он осенил бы себя священным знамением, если раньше он испытал бы облегчение, то теперь чувства его смешались. Чернава была ведьмой, но она приняла Ежи в своём доме, порой шутила с ним и несколько раз даже угощала сладостями, принесёнными из города. Она была человеком. Испорченным, ошибающимся, жестоким, но всё же знакомым ему человеком. Несколько месяцев они делили кров и стол.
– Я был там, но не радовался её смерти, пусть мне и кажется, что…
«Что мир стал лучше без ещё одной ведьмы», – подумалось Ежи, но вслух он это сказать побоялся.
– И мать твоя нас всех ненавидит, – добавила Дара. – Почему тогда служит Стжежимиру? Что её здесь держит?
– Родители выгнали маму, когда она меня понесла, – Ежи не хотел рассказывать об этом лесной ведьме, но слова сами слетели с языка, и сказанного было уже не вернуть. – Отец почти сразу на войну ушёл, а я при рождении чуть не умер. Стжежимир меня спас и приютил. Я бы погиб без него.
– Вот, значит, как… какая благодарная у тебя матушка, – с усмешкой произнесла Дарина. – Чары спасли твою жизнь, но чародеев она ненавидит. Что ж, пусть молится своему Создателю, только он ей не поможет. Никому он не поможет. Богам плевать на наши беды. Боги могут только мучить нас.
– Не говори так, – насупился Ежи, сжав кулаки. Если бы он мог, то выгнал её теперь прочь из дома. Она не знала, она не понимала, она не имела права так говорить!
Но Дарина была сильнее. Одного движения её руки хватило бы, чтобы лишить Ежи жизни. Поэтому он вздохнул тяжело и спросил:
– Что ты будешь делать? С Охотниками…
– Не знаю, – голос её дрогнул, не как у лесной ведьмы, но как у простой девчонки с мельницы. – Я не знаю, куда бежать и где укрыться.
Ежи кусал губы. Опасной затеей было обманывать лесную ведьму. Она могла убить его без всякого промедления, но словно сам Создатель направил к нему Дару в это утро, и неразрешимая задача вдруг показалась совсем простой.
– Я знаю одних людей… наёмников. Они из Ратиславии и, думаю, будут рады помочь тебе.
Страх сковал Ежи, сделал язык непослушным. Если бы ведьма разгадала его мысли, то прокляла бы на месте. Она сотворила бы с ними нечто куда худшее, чем то, что она сделала с Милошем.
– И они помогут только потому, что я тоже ратиславка? – с издёвкой спросила она. – Какая доброта.
– Не просто так, за деньги, – поспешно добавил Ежи. – Они попросят, думаю, немало, но могу за них поручиться, они надёжные люди и не выдадут Охотникам…
– А почему ты до сих пор меня не выдал? – Ведьма вскочила на ноги и сделала шаг навстречу, вмиг оказалась нос к носу с Ежи, и тот подпрыгнул на месте от испуга. – Ты же ненавидишь меня, с самой первой встречи ненавидишь. Так почему теперь помогаешь?
Тут Ежи и врать не пришлось, слова потекли рекой:
– Ты права: если тебя обвинят в ведьмовстве, то за нами тоже придут. А наёмники выведут Весю и меня с матерью из города, мы спрячемся. Создатель знает, быть может, даже к вам в Заречье вернёмся, твой отец примет нас, коли я посватаюсь…
– Нет Заречья, – оборвала его Дара, и Ежи запнулся, словно громом поражённый. – Нет больше Заречья, нет и моего отца. Степняки дошли до нашей деревни.
– Смотрю, ничему не научило тебя коварство лесной ведьмы, – произнёс Седекий, когда тот осенил себя священным знамением. – Ты желаешь привести с собой чародеев из вольных городов, да ещё и в поход идёшь с двумя колдунами.
– Эти чародеи спасут государство, – возразил Вячко. – Так что всё ради благого дела.
– Будь осторожен, княжич, – улыбка Седекия выражала слишком много, и Вячко опасался, что он не понял даже половины. Пресветлый Отец вёл свою игру, и правила её понять было непросто. К счастью, Вячко покидал столицу. Ему предстояло делать то, что он действительно умел – выслеживать и сражаться. Судьба столицы осталась в руках тех, кто понимал правила этой игры.
В середине месяца трескуна они покидали Златоборск, что отныне заполонён был чужаками – беженцами да скренорцами.
Холодный утренний воздух бодрил, и, несмотря на все заботы, на лице княжича расплывалась улыбка. Чему он улыбался – и сам не знал, только радостно было смотреть на дорогу, что уводила прочь на восток, сладко было вырваться из крепостных стен на волю, пуститься в долгий путь. Они собирались направиться вверх по течению Звени, которую сковали льды, чтобы после повернуть на юг, к Лисецку, к бескрайним полям и вольному городу Дузукалану, что стоял на берегу моря.
Неждана бережно положила подле себя колчан с луком, вздёрнула веснушчатый нос кверху, разглядывая Вячеслава. Он поймал её взгляд, отмечая, как преобразилась ведьма с болот. Пусть жаловалась она на мороз, пусть непривычно ей было ехать в санях, только лук в руках и обещание дальней дороги вернули улыбку и лукавый блеск в глазах точно так же, как и ему самому.
– Посмотри, огонёк, – произнесла она негромко и мотнула головой в сторону.
Вячко повернулся, куда она указала, и разглядел меж деревьев горбатую серую фигуру, похожую на старика, укутанного в шубу. В нём было нечто чужое, не пугающее, но настораживающее, нечто, что заставило сердце стучать рвано и гулко.
– Кто это?
– Долгая ночь пришлась по нраву детям рек и полей, – сказала Неждана. – Они приглядят за городом.
Блеснули жёлтые глаза среди елей, и дух вдруг скрылся за деревьями. Вячко закрутил головой, но так и не увидел его больше.
– Он провожал нас, – пояснила ведьма с болот.
Вторак Богшевич тоже смотрел на духа, а как тот исчез, перевёл взгляд на княжича.
– Ты не пожалеешь о своём доверии, княжич. Будет тебе войско чародеев, – пообещал бывший раб.
– Прямо-таки войско? – усомнился Вячко. – Помнится, ты говорил, из наших человек сорок в рабстве. Да и то под нашими ты подразумевал по большей части рдзенцев.
– Так сорок чародеев целого войска стоят, – улыбнулся Вторак. – Клянусь, княжич, коли ты их вызволишь, как вызволил меня, то они отплатят сполна за твою доброту.
Вячко обернулся в последний раз, надеясь разглядеть или лесного духа, или стены Златоборска, но позади была видна лесная дорога и белый снег. Вячко подстегнул своего коня и направил в начало обоза.
Им предстоял долгий путь.
Глава 9
Рдзения, Совин
Месяц грудень
Рано утром, ещё до того, как проснулась мать, Ежи выбрался из постели и прокрался к лестнице.
Ступени тихо заскрипели под его ногами. Он спустился осторожно, опасаясь разбудить кого-нибудь. Оставалась всего пара ступенек, когда что-то тёмное зашуршало у входной двери.
Ежи попятился назад, запнулся, упал задом на ступени.
Грохот разнёсся по всему дому.
Это вор? Убийца? Дух? Кто пробрался в их дом? Ежи нащупал сол на своей груди, зажал в ладони, прошептал слова молитвы. Тень не попыталась напасть.
– Кто ты?
– Что тебе надо? – ответил сердитый голос.
Лесная ведьма. Наконец Ежи смог её узнать. Он поднялся, оглядываясь. Кажется, никого в доме не разбудил шум. Где-то наверху всхрапнул Стжежимир.
Дара сидела на полу, прижав колени к груди.
– Ты что здесь делаешь? – выдавил из себя Ежи.
– Мне стоило сбежать из города этой ночью, – вдруг произнесла она глухим голосом. – Меня сожгут, как и мать.
Чего он точно не ожидал, так это откровений от лесной ведьмы. Видимо, ей стало совсем одиноко, раз заговорила с ним.
– Если тебя уличат в ведьмовстве, то нас всех казнят.
Он остался стоять в стороне, не смея приблизиться. Ведьма, наверное, почувствовала его страх, хмыкнула негромко.
– Тогда лучше беги, пока не поздно. Или ты поэтому и крадёшься из дома ночью? Убегаешь?
Ежи не знал, что ответить. Сказать, что его ждали люди ратиславского князя? Что они обещали ему немалую плату, если он найдёт способ выманить Дарину на улицу ночью, когда не будет лишних глаз? Так она убьёт его, не раздумывая. Ежи помнил, как заклятия Дары поразили Охотников в Гняздеце, помнил, сколь яростным и злым было её лицо.
Но он спросил зачем-то:
– Почему ты не спрячешься? Если тебя не найдут, то и судить будет некого.
– Если я пропаду, так за вами точно явятся Охотники. Весю, Стжежимира и Милоша казнят, тебя с матерью запрут в темнице, а после отправят на рудники. Ты этого хочешь?
Его пробрала оторопь, и все слова, все гневные обвинения вылетели из головы. Неужто ведьма осталась ради них? Она готова была пожертвовать собой, чтобы не выдать? После всего, что она натворила, нелегко было поверить в такую жертвенность.
– Ты что-то придумала? Знаешь, как обмануть Охотников?
– Нет, – покачала головой Дара, голова на шее двигалась из стороны в сторону так резко, будто готова была отвалиться. – Но я придумала, как отомщу, даже если умру.
Во рту у Ежи пересохло, он не решился ни о чём спросить.
– Ты ненавидишь меня, – голос Дарины был трескучим, точно лёд под ногами. – Не только потому, что я прокляла Милоша. Ты с первой встречи меня невзлюбил и Воронов тоже ненавидел. За что?
Ежи молчал, его тянуло назад, в спальню, где не было ведьмы и её тяжёлого взгляда, который он вдруг чувствовал на себе даже в кромешной темноте.
Дара, напротив, стала на удивление болтливой:
– Ты ненавидишь нас, потому что мы чародеи. Где ты был вчера ночью? Я не помню, чтобы ты пошёл вместе с нами в город. Или ты всё это время был на берегу? Радовался со всеми остальными, когда сожгли мою мать?
Прошлым вечером Ежи вышел из дома вместе с Дариной и остальными, он нёс свечу и пел молитвенную песню, он остался с матерью и Весей, когда Дарина с Милошем сбежали с праздника. Ежи всё время был рядом, всегда в тени Милоша, Веси и даже собственной матери. Неудивительно, что Дара даже не заметила его.
– Я не знал, что она твоя мать, – почему-то пробормотал он.
Конечно, Ежи видел костёр на берегу Модры, слышал крики Чернавы, когда до неё добралось пламя. И если раньше он осенил бы себя священным знамением, если раньше он испытал бы облегчение, то теперь чувства его смешались. Чернава была ведьмой, но она приняла Ежи в своём доме, порой шутила с ним и несколько раз даже угощала сладостями, принесёнными из города. Она была человеком. Испорченным, ошибающимся, жестоким, но всё же знакомым ему человеком. Несколько месяцев они делили кров и стол.
– Я был там, но не радовался её смерти, пусть мне и кажется, что…
«Что мир стал лучше без ещё одной ведьмы», – подумалось Ежи, но вслух он это сказать побоялся.
– И мать твоя нас всех ненавидит, – добавила Дара. – Почему тогда служит Стжежимиру? Что её здесь держит?
– Родители выгнали маму, когда она меня понесла, – Ежи не хотел рассказывать об этом лесной ведьме, но слова сами слетели с языка, и сказанного было уже не вернуть. – Отец почти сразу на войну ушёл, а я при рождении чуть не умер. Стжежимир меня спас и приютил. Я бы погиб без него.
– Вот, значит, как… какая благодарная у тебя матушка, – с усмешкой произнесла Дарина. – Чары спасли твою жизнь, но чародеев она ненавидит. Что ж, пусть молится своему Создателю, только он ей не поможет. Никому он не поможет. Богам плевать на наши беды. Боги могут только мучить нас.
– Не говори так, – насупился Ежи, сжав кулаки. Если бы он мог, то выгнал её теперь прочь из дома. Она не знала, она не понимала, она не имела права так говорить!
Но Дарина была сильнее. Одного движения её руки хватило бы, чтобы лишить Ежи жизни. Поэтому он вздохнул тяжело и спросил:
– Что ты будешь делать? С Охотниками…
– Не знаю, – голос её дрогнул, не как у лесной ведьмы, но как у простой девчонки с мельницы. – Я не знаю, куда бежать и где укрыться.
Ежи кусал губы. Опасной затеей было обманывать лесную ведьму. Она могла убить его без всякого промедления, но словно сам Создатель направил к нему Дару в это утро, и неразрешимая задача вдруг показалась совсем простой.
– Я знаю одних людей… наёмников. Они из Ратиславии и, думаю, будут рады помочь тебе.
Страх сковал Ежи, сделал язык непослушным. Если бы ведьма разгадала его мысли, то прокляла бы на месте. Она сотворила бы с ними нечто куда худшее, чем то, что она сделала с Милошем.
– И они помогут только потому, что я тоже ратиславка? – с издёвкой спросила она. – Какая доброта.
– Не просто так, за деньги, – поспешно добавил Ежи. – Они попросят, думаю, немало, но могу за них поручиться, они надёжные люди и не выдадут Охотникам…
– А почему ты до сих пор меня не выдал? – Ведьма вскочила на ноги и сделала шаг навстречу, вмиг оказалась нос к носу с Ежи, и тот подпрыгнул на месте от испуга. – Ты же ненавидишь меня, с самой первой встречи ненавидишь. Так почему теперь помогаешь?
Тут Ежи и врать не пришлось, слова потекли рекой:
– Ты права: если тебя обвинят в ведьмовстве, то за нами тоже придут. А наёмники выведут Весю и меня с матерью из города, мы спрячемся. Создатель знает, быть может, даже к вам в Заречье вернёмся, твой отец примет нас, коли я посватаюсь…
– Нет Заречья, – оборвала его Дара, и Ежи запнулся, словно громом поражённый. – Нет больше Заречья, нет и моего отца. Степняки дошли до нашей деревни.