Андрей попытался приподняться и застонал от ударившей в голову резкой боли. Он откинулся на ложе, а к нему уже спешила Елизавета с санитаром.
– Очнулся, очнулся Андрей Иванович! Митроша, беги за Митькой, зови его поскорее сюда.
И Лиза присела на корточки перед раненым.
– Сколько, сколько я так? – еле слышно, одними губами прошептал Сотник.
– Тише-тише, не шевелитесь и не разговаривайте, господин майор, – с напускной строгостью сказала главный лекарь, – Вы нас сами тому учили, чтобы только бы раненые свои силы не тратили, так что извольте правила соблюдать, а мы с Митей вам всё сами расскажем. Вы только тихо тут лежите.
Андрей чуть улыбнулся и согласно моргнул глазами.
Влетевший в юрту Митяй плюхнулся рядом с отцом и схватил его за руку:
– Ба-атя!
– Лежал ты так без памяти три дня бать. Мы, когда с Лизой тебя шили, девять ран на теле насчитали, не считая мелких царапин и рассечений. Больше всего у тебя левый бок пробит, там вообще три ребра рассечены, но вроде бы внутренности не задеты были. Левая рука тоже рассечена, правое бедро хорошо эдак взрезано и так ран ещё несколько поменьше было. Весь доспех, когда его с тебя снимали, изрядно покорёжен был. Если бы не был он таким хорошим… – и Митяй тяжело вздохнул.
– Самое главное, Андрей Иванович, вы много крови потеряли, – продолжила рассказ Елизавета, – Силы-то в вас ужасть сколько, другой бы давно на вашем месте от такого бы помер. Однако же, и ослабли вы тоже весьма. Теперь же, как вы и сами нас учили, вам долгий покой будет нужен и лечение крепкое. Третий год с такими ранами как-никак дело имеем, опыт то уже есть, слава Богу. Так, что вы не сомневайтесь, господин майор, вылечим, – и Елизавета улыбнулась.
– Думаю с месяц нам придётся здесь побыть, а там уж потихоньку и к себе тронемся.
– Всё, всё, а теперь попейте отвара целебного, вам питьё сейчас обильное нужно, и спите. Сон, он первое лекарство при ранениях, – важно заявила Лиза и выпроводила Митяя за дверной полог.
Через седмицу Сотник настоял, чтобы к нему допустили его командиров.
– Уже можно Лиза, поверь. Я себя лучше чувствую, – прошептал он слабым голосом и постарался нахмурить брови.
– Вы тут, Андрей Иванович, не командуйте у меня. Я тут Лекарь и я главная, а вы у меня раненый, – сварливым голосом заявила комбригу Елизавета.
– Лизонька, пара часов в день хотя бы, я тихонько лежать буду, обещаю, – прошептал командир.
– Ладно, один час и не больше трёх посетителей, и только слушайте их, не разговаривайте, – всё-таки смилостивилась Лиза.
– Главными в этой ловушке были шведы, Бать, – рассказывал Василий, – Слух о том, что мы селища громим, проскочил сюда давно, и время подготовиться к нашему подходу у местных старшин еми было. В их селении возле этого озера Оулуярви был как бы общий сборный центр. Шведская земля совсем рядом ведь здесь. Всего в каких-то пяти днях пути она уже лежит. Там свеи свой городок Оулу выстроили. Ну а местные с ними дружбу давно уже водили. Выгодный торг мехов вели, для себя и для других родов все, что было нужно, закупали. А в последнее время и по военному делу общие интересы нашлись. Два-три десятка шведов постоянно жили в этом селище и местную дружину вождей новому способу боя готовили. Тут у них и склады с оружием, и со всем остальным припасом тоже были. Прямо, как и в том, что мы самым первым на берегу Вотского залива разбили. Видно, поняв, что мы всё равно до них тут доберемся, решились шведы с местными объединиться и нас тут всех вырезать. Ловушку они хорошую задумали. Похоже, что, изучив наши военные хитрости, сыграли ими же да против нас самих. С шведского Оулу подошёл старший над всеми ярл Ральф со всем своим отрядом из более, чем трёх сотен отборных воинов. Местные на руках тоже имели более трёх сотен обученной дружины, да ещё около шести сотен охотников со всех окрестных лесов сюда собрали.
Половину своих охотников они закрыли в крепости, чтобы нас за нос водить и показывать, что крепость, дескать, живая и от приступа отбивается. Как только пешая рать ворвалась бы вовнутрь селища через основные разбитые ворота, на неё со всех сторон бы обрушились стрелы уже подготовленных к этому лучников. Со стороны леса на совершенно неготовых к этому курсантов и пластунов, а так же на конницу Василия, ударила бы закованная в броню тяжёлая шведская пехота, дружина еми и ещё все оставшиеся у врага охотники. Ну а потом в специально открытый, противоположный главному вход ворвались бы бронные мечники и вырезали бы всех тех пеших новгородцев, которых уже до этого засыпали стрелами их охотники лучники. И всё! Нашего центрального клина бы не стало. Ярлу можно было бы собирать всех оставшихся от других разбитых становищ и бить с лесовинами наши остальные клинья.
– Хорошая задумка, – прошептал Василию Андрей, – Учись, сынок, на моих ошибках. Никогда нельзя недооценивать врага.
– Да ладно, бать, на себя тут наговаривать, – тряхнул тот головой, – Какие такие ошибки? Про что ты вообще говоришь? Вон, какие силы врага мы разом разбили, своих чуть-чуть ведь потеряли при этом. Шведская хитрость против них же самих в итоге боком и вышла. Хорошо, если десятка три смогут до своих от них добраться. Пластуны с нашими новгородцами охотниками до сих пор вон из лесов не вылезают. Пленных тьма, сколько в лагерь натащили, одних только шведов пара десятков точно будет. Мы ведь награду за каждого пообещали в две куны, вот они теперь и стараются заработать. А так бы вряд ли кого живым досюда дотащили, обозлились они на них шибко. Как теперь их король только за это нападение теперь будет оправдываться, непонятно мне, – покачал Василий головой.
– Не будет он оправдываться, – прошептал Сотник, – Всё равно нам с ними веками тут воевать. Ярла-то вы взяли?
– Нет, бать, – виновато потупился Василий, – Как сквозь землю он провалился, и, прости, твоего меча под левую руку с камнем на рукояти нигде нет.
– М-м-м, – застонал, дернувшись, Сотник, – Этот меч дорог мне был, Вась!
– Всё, хватит, раненому худо! Зачем растревожил командира! – закричала Елизавета, которая всё это время была поблизости и обихаживала других раненых, – Давай, давай отсюда, Василий Андреевич! Говорила же я тебе, не тревожь отца!
– Всё, всё, ухожу! – поднял тот обе руки, словно сдаваясь.
И, уже обернувшись у выхода, крикнул:
– Мы ищем, бать, ты не беспокойся, ищем! Ты не волнуйся только и выздоравливай поскорей!
Пусть и медленно, но всё-таки Сотник шёл на поправку. Через три седмицы он уже смог разговаривать с посетителями сидя, опираясь на высокие подушки. Пил обильное питьё из восстанавливающих кровь травяных отваров. Новгородцы подстрелили лося, а по поверьям его печень было лучшим, что восстанавливало обильную кровопотерю. И теперь его меню было определено на многие дни вперёд.
От этого порушенного селища нужно было уходить. Ладно, емь, её русские разогнали далеко и качественно. Но совсем рядом была шведская территория. И какие силы могут нагрянуть от разозлённых потомков викингов, было сейчас непонятно.
Через месяц после ожесточённой битвы, русская рать свернула свои палатки с шатрами и походной колонной двинулась на юго-восток, выбирая дорогу по руслам рек и многочисленных в этом краю озёр. Впереди были долгие вёрсты пути, сшибки боковых дозоров с отрядами местных охотников, ночные нападения, февральская пурга и зимняя стужа. Только зайдя на карельскую землю, люди немного выдохнули, сбросив вечное нервное напряжение. Тут уже не нужно было ждать стрелы из леса или подбирающихся с острыми ножами финских охотников. Даже сама дорога от верховий Узервы – Вуоксы побежала быстрее в сторону Ладоги.
За пять вёрст от Ладоги на одноимённом озере стояло главное селище центрального рода карел. Именно сюда и сходились пути всех отрядов, что отходили на Русь после зимней компании.
Оленьи нарты, перевозящие раненых, встали рядом с уже разбитыми ранее шатрами бригады. Все Андреевцы, находящиеся в лагере, выстроились длинным строем, встречая своего командира. Даже прибывшие сейчас с ним в мгновение ока встали в общий строй.
– Бригада, сми-ирно! – раздалась команда первого заместителя Тимофея, – Равнение на середину! – и к Сотнику зашагал, держа руку у шапки, командующий построением.
Андрей сделал усилие, и, держась за древко копья, всё-таки поднялся, шатаясь, на ноги. В первый раз за эти два месяца он стоял на своих двоих и мог видеть всё своё войско разом.
– Господин комбриг! Бригада, разбив со своими союзниками все обнаруженные отряды и селища противника, вернулась из зимнего похода на свою землю. В строю тысяча пятьдесят человек. Тридцать два в дозорах и нарядах, семьдесят три на излечении, восемьдесят два воина пало смертью храбрых. Докладывает заместитель командира бригады поручик Тимофей!
– Здравствуйте, братцы! – негромко выкрикнул комбриг, обводя пристальным взглядом строй.
– Здравья желаем, господин комбриг! – рявкнула в ответ тысячная рать так, что аж птицы шарахнулись во все стороны в окрестных лесах и потом загомонили.
– Поздравляю вас с выполнением боевой задачи и возвращением на родную землю!
– Ура, Ура, Ура-а-а-а! – зарокотал строй.
– Царствие Небесное почившим в боях воинам, – и Сотник, стянув с головы шапку как и все, вытянулся стоя, как только мог по стойке «смирно».
Школьный оркестр, блестя медью труб, играл бравурный военный марш. Сотни молодцевато и с задорными улыбками проходили в пешем порядке.
– Вот бандюги! – протянул Андрей, косясь на Тимоху, – Спелись все тут, поди, ждали уже нашего подхода, готовились. Не зря ведь к нам гонцы перед самым подходом к лагерю подскакивали.
– Так это разве ж плохо, командир, когда так искренне воинство радуется, – пожимая плечами, ответил его заместитель, – Вот когда дурная весть пришла, что с тобой худо, так тогда да, много переживаний у дружины было. Да все равно не поверили мы, что ты не выкарабкаешься.
Через час к лежащему в своей палатке Сотнику с мороза ворвался и сам Ярослав Всеволодович.
Попытавшегося подняться с лежанки Андрея он остановил решительным жестом:
– Лежи, Иваныч, и даже не вздумай вставать! А не то мне твой главный лекарь все глаза потом повыцарапает! Ох, и грозные у тебя лекари, я погляжу.
– Да я и сам её иногда боюсь, князь, – улыбнулся Сотник, – Меня в ежовых рукавицах держит, а что делать-то, когда сам так выучил!
– Ну, вот и терпи тогда сам, – усмехнулся князь, – Как самочувствие-то? Наслышан я и о бое, и о ранах твоих, обо всём уже доложили подробно мне.
– Да сейчас уже всё хорошо, вот сегодня даже сам встать смог. Ещё пара месяцев и бегать буду, как только слабость пройдёт и всё там срастётся.
– Ну-ну, – улыбаясь, кивнул князь, – Ну вот как тебя угораздило, Иванович, головным, с одной только лишь охранной сотней за спиной, да на тяжёлую много сотенную рать так огалдело кидаться? Чай не мальчик уже сам. Вообще чудо, что я с тобой сейчас вот тут вот беседую.
Ну что ему было сказать? Андрей помолчал, вздохнул и, глядя Ярославу в глаза, тихо выговорил:
– Нужно было так, князь. Другого пути у меня тогда просто не было.
– Э-э-эх, – протянул только тот в ответ, – Ну ладно. Видать, и правда другого ничего у тебя не оставалось, вот ты и закрыл мальчишек своим телом. Нда-а…
– Расскажи мне лучше, как у вас вообще тут дела. А то ты всё про меня и нашу рать знаешь, а я ведь в неведенье, что тут вообще вокруг делается. Всё ведь проспал, пока в своём этом шатре валялся, – с улыбкой попросил Андрей.
– Ну да, делов за эти два месяца наворотили мы много, – кивнул князь, устраиваясь рядом на шкурах поудобнее, – Наши три клина как сквозь мягкую породу прошли всю землю суми и еми. Левый клин выбил пять селищ суми и прочесал всё побережье Варяжского моря. Про твой я не и говорю, ты и сам всё про то знаешь. Мой, тот, что самый правый, соединившись с карельским войском, разбил селища еми у Саймы, Хаукивеси, Калавеси и Лентуа. Больших сражений у нас конечно не было. Только в самом конце разогнали по лесам остатки от тех трёх сотен, что собрали последние северные рода, ну вот и всё.
Своей цели мы добились. Военный потенциал у Тавастов и Суми выбили, оружия и военного припаса их лишили. Думаю, что теперь карелам и нам можно долго не опасаться за свои северные пределы.
И, увидев, как качает в сомнении головой раненый, с удивлением переспросил:
– Что-то не так? Я что-то не так сказал, Иванович, поясни?
Андрей помолчал, посмотрел на Ярослава и ответил:
– Всё так, князь. Того страшного нашествия, которое бы непременно случилось, не выбей мы силы у финнов, уже сейчас можно не бояться.
Но ты не учитываешь, что на этом северном направлении появился очень сильный враг, и он гораздо сильнее и суми, и еми по отдельности и всех их вместе взятых.
– Ты, верно, про шведов говоришь, Иванович? – спросил князь.
– О них самых, Ярослав Всеволодович, о них самых, – кивнул Сотник, – Тот отряд, что разбили карелы осенью, и те три сотни, что мы выбили под Оулуярви, это лишь только начало. За эту северную землю нам ещё биться и биться веками. Шведское королевство сейчас только ещё начинает усиливаться. Дания их уже не сдерживает, серьёзных врагов, посягающих на исконные земли, у них нет. Ресурсов же, напротив того, много. Вон одного только металла сколько под ногами, греби, не ленись из своих недр и это в отличии от нас. Вокруг Швеции незамерзающее море. Хоть торгуй, хоть нападай на того, кто послабее, и грабь его. Покажут ещё Шведы соседям, где раки зимуют, поверь мне на слово, князь!
– Да-а, – протянул Ярослав, – Невесёлую ты картину мне сейчас рисуешь. Так что делать-то, как сам-то думаешь?
– Да то же, что и раньше. Укреплять землю Русскую. Нам эта земля шибко нужна. Здесь ведь два прохода по ней. Один на Балтику ведёт с его торговыми путями к Европе, второй – на север, к богатым землям северных морей и океана. Отрежут нам Шведы оба прохода, и задохнёмся мы в своих Владимирских и Черниговских лесах. Юг-то и так у нас степняками отрезан. Приходится договариваться да всем платить, чтобы по Волге матушке пройтись, а скоро и по Днепру-то не больно разгуляешься.
– Однако, не весело, – нахмурился Ярослав, – Не с руки сейчас Новгороду со шведами воевать. Все силы сейчас на защиту Пскова пойдут. Уж больно там крестоносцы в последнее время усиливаются. Не устоять нам, если они вдруг ударят совместно. Хотя и спускать им последние нападения тоже было бы неправильно. У тебя никак опять мысли, какие насчёт шведов есть? – и посмотрел так остро на Андрея.
– Насчёт укрепления земли этой ты и сам, княже, уже хорошо порадел. Дошли до нас уже слухи, что после удачной совместной войны против общего врага, карельские старшины и воеводы дали своё согласие на крещение народа, и первыми сей святой обряд они же уже здесь прошли. Народ Карелы верный, и пусть ещё долго у них будут держаться народные языческие отголоски всяких там своих верований и суеверий, а всё же от православия они перед любым врагом не откажутся и нам всегда верными союзниками во все века будут. Землю эту нужно укрепить острогами, крепостями и посадить в них постоянные воинские команды. В первую очередь нужно взять под контроль реку Неву. Эта река – та самая важная жила, соединяющая все торговые пути-дороги здесь. Одну крепость нужно ставить в устье у Вотского залива, вторую – у самой Ладоги. Ни одна вражья рать, идущая водой, просто так тогда к нам сюда не пройдёт.
Князь вскочил и заходил в волнении по шатру. Посмотрел сверху вниз на Сотника и, успокоившись, присел, продолжая беседу:
– Всё верно, Иванович. Только тебе могу по великому секрету сказать то, что другие не услышат пока. Есть у меня планы дальние, о которых мы с тобой когда-то уже говорили. Нужно землю Русскую в единый кулак из разрозненных уделов собирать. А для этого надобно мне оставить престол Новгородский и уйти в земли Владимирские и в Переславль-Залесские. Сюда же я хочу двух своих сыновей поставить, Александра и Фёдора. Сам же им всемерно помогать стану, и того же от тебя, Андрей Иванович, попрошу. Княжья ноша тяжёлая. Хорошо, когда есть честные и верные люди, кто своё плечо помощи сможет поставить. А тебе я всецело верю. Что ты на это скажешь?
– Буду рад помочь, князь, – спокойно глядя прямо ему в глаза, ответил Андрей, – И на моих близких, и на бригаду можешь рассчитывать полностью.
– Ну и добре. У меня как камень с плеч свалился. Есть ли у тебя какие-нибудь личные пожелания, вопросы? Может быть, по доли с добычи, да хоть что, все, что нужно, говори, – произнёс торжественно Ярослав.
– Да что там добыча, – улыбнулся Сотник, – Ты же, Всеволодович, сам знаешь, что нам интересно. Так что, смотри сам, я сюда не суюсь.
– Очнулся, очнулся Андрей Иванович! Митроша, беги за Митькой, зови его поскорее сюда.
И Лиза присела на корточки перед раненым.
– Сколько, сколько я так? – еле слышно, одними губами прошептал Сотник.
– Тише-тише, не шевелитесь и не разговаривайте, господин майор, – с напускной строгостью сказала главный лекарь, – Вы нас сами тому учили, чтобы только бы раненые свои силы не тратили, так что извольте правила соблюдать, а мы с Митей вам всё сами расскажем. Вы только тихо тут лежите.
Андрей чуть улыбнулся и согласно моргнул глазами.
Влетевший в юрту Митяй плюхнулся рядом с отцом и схватил его за руку:
– Ба-атя!
– Лежал ты так без памяти три дня бать. Мы, когда с Лизой тебя шили, девять ран на теле насчитали, не считая мелких царапин и рассечений. Больше всего у тебя левый бок пробит, там вообще три ребра рассечены, но вроде бы внутренности не задеты были. Левая рука тоже рассечена, правое бедро хорошо эдак взрезано и так ран ещё несколько поменьше было. Весь доспех, когда его с тебя снимали, изрядно покорёжен был. Если бы не был он таким хорошим… – и Митяй тяжело вздохнул.
– Самое главное, Андрей Иванович, вы много крови потеряли, – продолжила рассказ Елизавета, – Силы-то в вас ужасть сколько, другой бы давно на вашем месте от такого бы помер. Однако же, и ослабли вы тоже весьма. Теперь же, как вы и сами нас учили, вам долгий покой будет нужен и лечение крепкое. Третий год с такими ранами как-никак дело имеем, опыт то уже есть, слава Богу. Так, что вы не сомневайтесь, господин майор, вылечим, – и Елизавета улыбнулась.
– Думаю с месяц нам придётся здесь побыть, а там уж потихоньку и к себе тронемся.
– Всё, всё, а теперь попейте отвара целебного, вам питьё сейчас обильное нужно, и спите. Сон, он первое лекарство при ранениях, – важно заявила Лиза и выпроводила Митяя за дверной полог.
Через седмицу Сотник настоял, чтобы к нему допустили его командиров.
– Уже можно Лиза, поверь. Я себя лучше чувствую, – прошептал он слабым голосом и постарался нахмурить брови.
– Вы тут, Андрей Иванович, не командуйте у меня. Я тут Лекарь и я главная, а вы у меня раненый, – сварливым голосом заявила комбригу Елизавета.
– Лизонька, пара часов в день хотя бы, я тихонько лежать буду, обещаю, – прошептал командир.
– Ладно, один час и не больше трёх посетителей, и только слушайте их, не разговаривайте, – всё-таки смилостивилась Лиза.
– Главными в этой ловушке были шведы, Бать, – рассказывал Василий, – Слух о том, что мы селища громим, проскочил сюда давно, и время подготовиться к нашему подходу у местных старшин еми было. В их селении возле этого озера Оулуярви был как бы общий сборный центр. Шведская земля совсем рядом ведь здесь. Всего в каких-то пяти днях пути она уже лежит. Там свеи свой городок Оулу выстроили. Ну а местные с ними дружбу давно уже водили. Выгодный торг мехов вели, для себя и для других родов все, что было нужно, закупали. А в последнее время и по военному делу общие интересы нашлись. Два-три десятка шведов постоянно жили в этом селище и местную дружину вождей новому способу боя готовили. Тут у них и склады с оружием, и со всем остальным припасом тоже были. Прямо, как и в том, что мы самым первым на берегу Вотского залива разбили. Видно, поняв, что мы всё равно до них тут доберемся, решились шведы с местными объединиться и нас тут всех вырезать. Ловушку они хорошую задумали. Похоже, что, изучив наши военные хитрости, сыграли ими же да против нас самих. С шведского Оулу подошёл старший над всеми ярл Ральф со всем своим отрядом из более, чем трёх сотен отборных воинов. Местные на руках тоже имели более трёх сотен обученной дружины, да ещё около шести сотен охотников со всех окрестных лесов сюда собрали.
Половину своих охотников они закрыли в крепости, чтобы нас за нос водить и показывать, что крепость, дескать, живая и от приступа отбивается. Как только пешая рать ворвалась бы вовнутрь селища через основные разбитые ворота, на неё со всех сторон бы обрушились стрелы уже подготовленных к этому лучников. Со стороны леса на совершенно неготовых к этому курсантов и пластунов, а так же на конницу Василия, ударила бы закованная в броню тяжёлая шведская пехота, дружина еми и ещё все оставшиеся у врага охотники. Ну а потом в специально открытый, противоположный главному вход ворвались бы бронные мечники и вырезали бы всех тех пеших новгородцев, которых уже до этого засыпали стрелами их охотники лучники. И всё! Нашего центрального клина бы не стало. Ярлу можно было бы собирать всех оставшихся от других разбитых становищ и бить с лесовинами наши остальные клинья.
– Хорошая задумка, – прошептал Василию Андрей, – Учись, сынок, на моих ошибках. Никогда нельзя недооценивать врага.
– Да ладно, бать, на себя тут наговаривать, – тряхнул тот головой, – Какие такие ошибки? Про что ты вообще говоришь? Вон, какие силы врага мы разом разбили, своих чуть-чуть ведь потеряли при этом. Шведская хитрость против них же самих в итоге боком и вышла. Хорошо, если десятка три смогут до своих от них добраться. Пластуны с нашими новгородцами охотниками до сих пор вон из лесов не вылезают. Пленных тьма, сколько в лагерь натащили, одних только шведов пара десятков точно будет. Мы ведь награду за каждого пообещали в две куны, вот они теперь и стараются заработать. А так бы вряд ли кого живым досюда дотащили, обозлились они на них шибко. Как теперь их король только за это нападение теперь будет оправдываться, непонятно мне, – покачал Василий головой.
– Не будет он оправдываться, – прошептал Сотник, – Всё равно нам с ними веками тут воевать. Ярла-то вы взяли?
– Нет, бать, – виновато потупился Василий, – Как сквозь землю он провалился, и, прости, твоего меча под левую руку с камнем на рукояти нигде нет.
– М-м-м, – застонал, дернувшись, Сотник, – Этот меч дорог мне был, Вась!
– Всё, хватит, раненому худо! Зачем растревожил командира! – закричала Елизавета, которая всё это время была поблизости и обихаживала других раненых, – Давай, давай отсюда, Василий Андреевич! Говорила же я тебе, не тревожь отца!
– Всё, всё, ухожу! – поднял тот обе руки, словно сдаваясь.
И, уже обернувшись у выхода, крикнул:
– Мы ищем, бать, ты не беспокойся, ищем! Ты не волнуйся только и выздоравливай поскорей!
Пусть и медленно, но всё-таки Сотник шёл на поправку. Через три седмицы он уже смог разговаривать с посетителями сидя, опираясь на высокие подушки. Пил обильное питьё из восстанавливающих кровь травяных отваров. Новгородцы подстрелили лося, а по поверьям его печень было лучшим, что восстанавливало обильную кровопотерю. И теперь его меню было определено на многие дни вперёд.
От этого порушенного селища нужно было уходить. Ладно, емь, её русские разогнали далеко и качественно. Но совсем рядом была шведская территория. И какие силы могут нагрянуть от разозлённых потомков викингов, было сейчас непонятно.
Через месяц после ожесточённой битвы, русская рать свернула свои палатки с шатрами и походной колонной двинулась на юго-восток, выбирая дорогу по руслам рек и многочисленных в этом краю озёр. Впереди были долгие вёрсты пути, сшибки боковых дозоров с отрядами местных охотников, ночные нападения, февральская пурга и зимняя стужа. Только зайдя на карельскую землю, люди немного выдохнули, сбросив вечное нервное напряжение. Тут уже не нужно было ждать стрелы из леса или подбирающихся с острыми ножами финских охотников. Даже сама дорога от верховий Узервы – Вуоксы побежала быстрее в сторону Ладоги.
За пять вёрст от Ладоги на одноимённом озере стояло главное селище центрального рода карел. Именно сюда и сходились пути всех отрядов, что отходили на Русь после зимней компании.
Оленьи нарты, перевозящие раненых, встали рядом с уже разбитыми ранее шатрами бригады. Все Андреевцы, находящиеся в лагере, выстроились длинным строем, встречая своего командира. Даже прибывшие сейчас с ним в мгновение ока встали в общий строй.
– Бригада, сми-ирно! – раздалась команда первого заместителя Тимофея, – Равнение на середину! – и к Сотнику зашагал, держа руку у шапки, командующий построением.
Андрей сделал усилие, и, держась за древко копья, всё-таки поднялся, шатаясь, на ноги. В первый раз за эти два месяца он стоял на своих двоих и мог видеть всё своё войско разом.
– Господин комбриг! Бригада, разбив со своими союзниками все обнаруженные отряды и селища противника, вернулась из зимнего похода на свою землю. В строю тысяча пятьдесят человек. Тридцать два в дозорах и нарядах, семьдесят три на излечении, восемьдесят два воина пало смертью храбрых. Докладывает заместитель командира бригады поручик Тимофей!
– Здравствуйте, братцы! – негромко выкрикнул комбриг, обводя пристальным взглядом строй.
– Здравья желаем, господин комбриг! – рявкнула в ответ тысячная рать так, что аж птицы шарахнулись во все стороны в окрестных лесах и потом загомонили.
– Поздравляю вас с выполнением боевой задачи и возвращением на родную землю!
– Ура, Ура, Ура-а-а-а! – зарокотал строй.
– Царствие Небесное почившим в боях воинам, – и Сотник, стянув с головы шапку как и все, вытянулся стоя, как только мог по стойке «смирно».
Школьный оркестр, блестя медью труб, играл бравурный военный марш. Сотни молодцевато и с задорными улыбками проходили в пешем порядке.
– Вот бандюги! – протянул Андрей, косясь на Тимоху, – Спелись все тут, поди, ждали уже нашего подхода, готовились. Не зря ведь к нам гонцы перед самым подходом к лагерю подскакивали.
– Так это разве ж плохо, командир, когда так искренне воинство радуется, – пожимая плечами, ответил его заместитель, – Вот когда дурная весть пришла, что с тобой худо, так тогда да, много переживаний у дружины было. Да все равно не поверили мы, что ты не выкарабкаешься.
Через час к лежащему в своей палатке Сотнику с мороза ворвался и сам Ярослав Всеволодович.
Попытавшегося подняться с лежанки Андрея он остановил решительным жестом:
– Лежи, Иваныч, и даже не вздумай вставать! А не то мне твой главный лекарь все глаза потом повыцарапает! Ох, и грозные у тебя лекари, я погляжу.
– Да я и сам её иногда боюсь, князь, – улыбнулся Сотник, – Меня в ежовых рукавицах держит, а что делать-то, когда сам так выучил!
– Ну, вот и терпи тогда сам, – усмехнулся князь, – Как самочувствие-то? Наслышан я и о бое, и о ранах твоих, обо всём уже доложили подробно мне.
– Да сейчас уже всё хорошо, вот сегодня даже сам встать смог. Ещё пара месяцев и бегать буду, как только слабость пройдёт и всё там срастётся.
– Ну-ну, – улыбаясь, кивнул князь, – Ну вот как тебя угораздило, Иванович, головным, с одной только лишь охранной сотней за спиной, да на тяжёлую много сотенную рать так огалдело кидаться? Чай не мальчик уже сам. Вообще чудо, что я с тобой сейчас вот тут вот беседую.
Ну что ему было сказать? Андрей помолчал, вздохнул и, глядя Ярославу в глаза, тихо выговорил:
– Нужно было так, князь. Другого пути у меня тогда просто не было.
– Э-э-эх, – протянул только тот в ответ, – Ну ладно. Видать, и правда другого ничего у тебя не оставалось, вот ты и закрыл мальчишек своим телом. Нда-а…
– Расскажи мне лучше, как у вас вообще тут дела. А то ты всё про меня и нашу рать знаешь, а я ведь в неведенье, что тут вообще вокруг делается. Всё ведь проспал, пока в своём этом шатре валялся, – с улыбкой попросил Андрей.
– Ну да, делов за эти два месяца наворотили мы много, – кивнул князь, устраиваясь рядом на шкурах поудобнее, – Наши три клина как сквозь мягкую породу прошли всю землю суми и еми. Левый клин выбил пять селищ суми и прочесал всё побережье Варяжского моря. Про твой я не и говорю, ты и сам всё про то знаешь. Мой, тот, что самый правый, соединившись с карельским войском, разбил селища еми у Саймы, Хаукивеси, Калавеси и Лентуа. Больших сражений у нас конечно не было. Только в самом конце разогнали по лесам остатки от тех трёх сотен, что собрали последние северные рода, ну вот и всё.
Своей цели мы добились. Военный потенциал у Тавастов и Суми выбили, оружия и военного припаса их лишили. Думаю, что теперь карелам и нам можно долго не опасаться за свои северные пределы.
И, увидев, как качает в сомнении головой раненый, с удивлением переспросил:
– Что-то не так? Я что-то не так сказал, Иванович, поясни?
Андрей помолчал, посмотрел на Ярослава и ответил:
– Всё так, князь. Того страшного нашествия, которое бы непременно случилось, не выбей мы силы у финнов, уже сейчас можно не бояться.
Но ты не учитываешь, что на этом северном направлении появился очень сильный враг, и он гораздо сильнее и суми, и еми по отдельности и всех их вместе взятых.
– Ты, верно, про шведов говоришь, Иванович? – спросил князь.
– О них самых, Ярослав Всеволодович, о них самых, – кивнул Сотник, – Тот отряд, что разбили карелы осенью, и те три сотни, что мы выбили под Оулуярви, это лишь только начало. За эту северную землю нам ещё биться и биться веками. Шведское королевство сейчас только ещё начинает усиливаться. Дания их уже не сдерживает, серьёзных врагов, посягающих на исконные земли, у них нет. Ресурсов же, напротив того, много. Вон одного только металла сколько под ногами, греби, не ленись из своих недр и это в отличии от нас. Вокруг Швеции незамерзающее море. Хоть торгуй, хоть нападай на того, кто послабее, и грабь его. Покажут ещё Шведы соседям, где раки зимуют, поверь мне на слово, князь!
– Да-а, – протянул Ярослав, – Невесёлую ты картину мне сейчас рисуешь. Так что делать-то, как сам-то думаешь?
– Да то же, что и раньше. Укреплять землю Русскую. Нам эта земля шибко нужна. Здесь ведь два прохода по ней. Один на Балтику ведёт с его торговыми путями к Европе, второй – на север, к богатым землям северных морей и океана. Отрежут нам Шведы оба прохода, и задохнёмся мы в своих Владимирских и Черниговских лесах. Юг-то и так у нас степняками отрезан. Приходится договариваться да всем платить, чтобы по Волге матушке пройтись, а скоро и по Днепру-то не больно разгуляешься.
– Однако, не весело, – нахмурился Ярослав, – Не с руки сейчас Новгороду со шведами воевать. Все силы сейчас на защиту Пскова пойдут. Уж больно там крестоносцы в последнее время усиливаются. Не устоять нам, если они вдруг ударят совместно. Хотя и спускать им последние нападения тоже было бы неправильно. У тебя никак опять мысли, какие насчёт шведов есть? – и посмотрел так остро на Андрея.
– Насчёт укрепления земли этой ты и сам, княже, уже хорошо порадел. Дошли до нас уже слухи, что после удачной совместной войны против общего врага, карельские старшины и воеводы дали своё согласие на крещение народа, и первыми сей святой обряд они же уже здесь прошли. Народ Карелы верный, и пусть ещё долго у них будут держаться народные языческие отголоски всяких там своих верований и суеверий, а всё же от православия они перед любым врагом не откажутся и нам всегда верными союзниками во все века будут. Землю эту нужно укрепить острогами, крепостями и посадить в них постоянные воинские команды. В первую очередь нужно взять под контроль реку Неву. Эта река – та самая важная жила, соединяющая все торговые пути-дороги здесь. Одну крепость нужно ставить в устье у Вотского залива, вторую – у самой Ладоги. Ни одна вражья рать, идущая водой, просто так тогда к нам сюда не пройдёт.
Князь вскочил и заходил в волнении по шатру. Посмотрел сверху вниз на Сотника и, успокоившись, присел, продолжая беседу:
– Всё верно, Иванович. Только тебе могу по великому секрету сказать то, что другие не услышат пока. Есть у меня планы дальние, о которых мы с тобой когда-то уже говорили. Нужно землю Русскую в единый кулак из разрозненных уделов собирать. А для этого надобно мне оставить престол Новгородский и уйти в земли Владимирские и в Переславль-Залесские. Сюда же я хочу двух своих сыновей поставить, Александра и Фёдора. Сам же им всемерно помогать стану, и того же от тебя, Андрей Иванович, попрошу. Княжья ноша тяжёлая. Хорошо, когда есть честные и верные люди, кто своё плечо помощи сможет поставить. А тебе я всецело верю. Что ты на это скажешь?
– Буду рад помочь, князь, – спокойно глядя прямо ему в глаза, ответил Андрей, – И на моих близких, и на бригаду можешь рассчитывать полностью.
– Ну и добре. У меня как камень с плеч свалился. Есть ли у тебя какие-нибудь личные пожелания, вопросы? Может быть, по доли с добычи, да хоть что, все, что нужно, говори, – произнёс торжественно Ярослав.
– Да что там добыча, – улыбнулся Сотник, – Ты же, Всеволодович, сам знаешь, что нам интересно. Так что, смотри сам, я сюда не суюсь.