– Откровенное шарлатанство! – заявил редактор. – Мало найти и отполировать черный камень до зеркального блеска. Надо наделить его силами… А это глупость для нервных барышень. Кстати, они к этому, как его…

– Зосимову, – подсказал Погорельский.

– Да, Зосимову, так и валят толпой. Смешно смотреть. Этот уральский господин никогда не слышал о черном зеркале доктора Джона Ди, которое помещалось в кармане камзола, но открывало путь в такие миры, о которых подумать страшно…

– Следовательно, обман? – спросил Ванзаров.

– Обман чистой воды. Прошу простить, рад продолжить беседу, но мы с Месселем Викентьевичем чрезвычайно заняты…

Несмотря на занятость, Ванзаров попросил доктора уделить ему несколько минут и вышел с ним в большой зал редакции, где проводились собрания спиритического кружка и даже спиритические сеансы.

– Когда вы познакомились с Квицинским?

Вопрос был настолько неприятен, что Погорельского малость передернуло.

– Прошу вас потише, – ответил он. – Виктор Иванович терпеть не может подобных господ. Не знакомился я с ним. Профессор Тихомиров попросил оказать услугу. Отказать учителю я не мог… Когда Квицинский прислал записку, было поздно отказываться. Да только он не прибыл в назначенное время. Мы как раз с Токарским от вас вышли, я к себе на Литейный поехал. Успел вовремя, а этот господин не изволил прибыть…

– Что от вас требовалось?

– Провести гипноз над некой дамой, которая содержалась в крепости. Другие подробности мне неизвестны. Квицинский обещал сообщить при личной встрече. И не прибыл…

Требовалось лишнее мгновение, чтобы увидеть ситуацию с новой стороны.

– Разве Квицинский не назвал фамилию Муртазина? – спросил Ванзаров.

Доктор уверенно помотал головой.

– Нет-нет. А эта мадемуазель… помнится, с Лебедевым снимали с нее электрофотографию, заявилась ко мне дня три назад. Потребовала, чтобы провел над ней гипноз и выяснил, что она забыла. Я согласился, начал вводить ее в гипноз, тут она вскакивает и заявляет: все вспомнила. Гипноз более не нужен. А вот могу ли я поехать с ней и погрузить в гипноз некую даму? Еще деньги сует. Фантастично! Но я, конечно, отказался. Еще чего не хватало…

Ванзаров думал. Сейчас это было самое важное. От мыслей его оторвало вежливое покашливание.

– Господин Ванзаров, так мне придется ехать в крепость?

Что тут скажешь?

– Считайте, что господин Квицинский свою просьбу отменил.

Знаток природного магнетизма вздохнул с облегчением.

– Вот и оказывай после такого любезность учителю, – сказал он.

– Кстати, у вас в приемном кабинете случилось явление непознанных сил, как в «Ребусе» и у Клокоцкого? – спросил Ванзаров.

Погорельский заверил, что у него полный порядок. Спиритические силы понапрасну не беспокоят.





62



Гороховая, 2


Пирамидов с подозрением относился к интуиции. Чувство это считал самообманом, которому нельзя доверять. Он научился распознавать ложь и не нуждался в ненадежной помощи. Полковник тщательно заглушал любые предвидения или предчувствия, упрямо доверяя только фактам, особенно тем, что были получены на допросе.

Однако сегодня его не покидало странное чувство, незаметное и потому неприятное. Ему показалось, что совершает серьезную ошибку. Пирамидов не мог взять в толк, откуда эта странная мысль взялась и проникла в его уставшую голову. Не было веских причин беспокоиться об ошибке. Все действия он тщательно продумал, не позволяя случайности спутать планы. Конечно, поставленная цель пока не достигнута, но движение к ней не прекращается. Его люди трудились ради того, чтобы найти загадочный аппарат Иртемьева, и нет сомнений: найдут. То, что Квицинский плетет заговор, полковник понял давно и вовремя принял меры. Предательство раскрыто и не представляет угрозы, а козыри мертвого помощника теперь у него на руках, и он сыграет блестяще.

На всякий случай, перебрав возможные дела, которыми охранка занималась, Пирамидов пришел к выводу: источник непонятной угрозы может быть только один. Он мог сильно недооценить Ванзарова. Думал, что чиновник сыска скрытничает, чтобы заполучить первым машину страха и предоставить ее своим покровителям. Теперь дело представляется куда опасней: Ванзаров ничего не ищет. Он мог войти в сговор с Квицинским ради того, чтобы уничтожить полковника. Не по собственной злой воле, а по просьбе недоброжелателя, который давно мечтал свалить Пирамидова с должности. Господин этот служил в Министерстве внутренних дел и был ему хорошо известен. Как же сразу не понял: доверие Квицинского к Ванзарову, разговоры о джентльменском договоре – не наивность, а измена… А наглый обман с прибором доктора Барадюка, который Ванзаров подсунул, – не глупость, а часть точного расчета. Все указывает: Ванзаров должен был помочь Квицинскому сбросить полковника.

Но что же теперь, когда Квицинский погиб? О чем это говорит? Быть может, его странная смерть – результат того, что Леонид Антонович стал не нужен Ванзарову, и план чиновника сыска настолько тонко устроен, что увидеть его практически невозможно. Неужели полковник был настолько слеп, что поручил убийце розыск по его же преступлению?

Мысль эта показалась Пирамидову настолько оскорбительной, что он не стал ее разбирать. Однако тайные договоренности Квицинского с Ванзаровым вполне могли быть. Что же он будет делать теперь без своего напарника, так сказать?

Не видя никаких очевидных способов для Ванзарова нанести ему вред, Пирамидов все же не сомневался, что они существуют, просто он их не видит. Вот в этом и есть причина беспокойства, которую дураки называют интуицией. Разобравшись с собой, полковник стал биться над загадкой: где и как Ванзаров нанесет ему удар? Как подготовиться? Все-таки нельзя сбрасывать со счетов, что с Квицинским покончил не кто иной, как Ванзаров.

Словно воплощая мысли наяву, вдруг заглянул помощник Сокол и доложил, что прибыл чиновник сыска. Пирамидову не требовалось время, чтобы подготовиться к встрече. Теперь он знал, с каким коварным врагом имеет дело, а это уже половина победы. Он протянул Ванзарову руку и проявил максимальное дружелюбие, на какое был способен его мрачный и тяжелый характер.

– Насколько продвинулись, Родион Георгиевич? – спросил он, по-товарищески усаживаясь напротив гостя за столом для совещаний.

– Сегодня утром супруга профессора Тихомирова зарезала горничную, завернула в простыню и намеревалась отправиться с трупом и чемоданами в путешествие, – ответил Ванзаров, умолчав про «белого человека», о котором узнала Рада.


– Печальное событие. Какое имеет отношение к вашему розыску?

– Господин полковник, позвольте говорить напрямик?

Именно этого Пирамидов больше всего желал, но понимал, что его опять виртуозно обманывают, незаметно ведут на убой… Ну, ничего, пусть наглец попробует. Будет для него сюрприз, когда хитрость лопнет мыльным пузырем.

– Излагайте, – разрешил он.

– За последние дни случилось несколько происшествий, как будто не связанных, – начал Ванзаров. – Некий Порываев запрыгнул на прилавок и закукарекал петухом, некая мадам Граевская стала жевать беличью шапочку в модном салоне. А учитель Образцов из 3-й гимназии воспринимал за чистую латынь белиберду, которую ему вешали на уши гимназисты.

Сведения были столь смехотворны, что полковник подумал: уж не сошел ли голубчик-сыщик с ума. Перестарался и малость тронулся.

– Изумительно, – сказал Пирамидов. – Какое отношение к этим людям имеет Квицинский?

– Установлено, что они были на сеансах гипноза профессора Тихомирова. Также профессор пытался исцелить гипнозом свою жену от пьянства. Позвольте закончить, – сказал Ванзаров, видя, что полковник еле сдерживает раздражение. – Это только часть странных фактов.

– Есть еще?

– Так точно. Квицинский попросил Тихомирова провести гипноз над заключенной в крепости мадемуазель Крашевской. Тихомиров отказывается и просит своего ученика, доктора Погорельского, взяться за это дело. Погорельский соглашается, Квицинский пишет ему записку, назначает встречу, но не приезжает, потому что накануне его убивают. Однако до этого он успевает зачем-то найти другого гипнотиста, ординатора Охчинского. Доктор проводит сеанс, на котором Крашевская вдруг впадает в медиумический транс, хотя она никогда не была медиумом, только магнетизером. В этом трансе Крашевская указывает, что у меня в доме спрятано нечто важное. Что вы находите…

– Откуда вам стало известно о визите Охчинского? – мрачно спросил полковник. Поразительная осведомленность чиновника сыска его чрезвычайно беспокоила и вызывала еще большие подозрения.

– Вы дали мне полномочия задавать любые вопросы кому сочту нужным, – ответил Ванзаров.

Пирамидов не нашелся, что ответить. Ловкий малый, вот бы такого заполучить в сотрудники, цены бы ему не было…

– Допустим… И что же?

– К этим фактам надо добавить, что за Квицинским кто-то из ваших сотрудников вел слежку буквально до последних минут его жизни.

– Кто вам сказал? – с тихой угрозой спросил Пирамидов.

– Вы, господин полковник.

– Прошу не забываться, господин Ванзаров!

– Не имел намерения. Вы проявили полное безразличие к записной книжке Квицинского. О чем это говорит? Знали ее содержание. Каким образом, если книжку извлекли у меня на глазах? Логичный ответ: за Квицинским велось наблюдение. – То, что наблюдение велось не только Мочаловым, Ванзаров упоминать не стал.

Слишком умных людей Пирамидов опасался. Ему казалось, что умники над ним подсмеиваются. Чиновник сыска был слишком ретивый. Поделать с ним ничего нельзя. Разве только договориться. Полковнику захотелось закурить, он сдержался.

– Хотели говорить напрямик, так говорите, Родион Георгиевич, – устало сказал он. – Сообщите, что я убил своего помощника…

– Такой вывод абсурден, – ответил Ванзаров, чем невольно порадовал Пирамидова.

– Но почему же? Среди обилия бреда этот не кажется невероятным.

– Тогда вы не поручили бы розыск мне. Для вас это было бы слишком опасно.

Дерзость начальник охранки спустил. Ничего, пусть остается в самоуверенности.

– Приятно слышать, – только и сказал он. – Тогда в чем дело?

– Что видел ваш человек, когда вел Квицинского? – спросил Ванзаров, чтобы не выдавать свой источник. Пусть полковник верит во всесилие логики.

– Ничего. Квицинский, хоть и был пьян, заметил слежку и ушел от филера.

– Он не ушел. Ваш филер попал под действие гипноза.

– Полагаете?

– Его не ударили по затылку, что было бы проще, а Квицинский вдруг исчез из поля зрения.

Бесцельный разговор начал утомлять. Полковник выказал нетерпение.

– Ну, пусть так. Как это приближает к раскрытию?

– Каждый из этих фактов в отдельности бесполезен, – ответил Ванзаров. – Если добавить к ним убийство Муртазиной мадам Рейсторм, события в Литовском замке, в гостинице «Виктория» и доме на Гороховой, которые мне запрещено расследовать личным распоряжением директора Зволянского, остается один вывод…

Вот такие многозначительные паузы страшно раздражали.

– Прошу вас ближе к делу.

– Вы хотите найти убийцу Квицинского, чтобы найти machina terroris. Это очевидно. Тратя силы на поиски того, чего нет, мы упускаем нечто главное, что может случиться.