Адвокат нахмурил брови и продолжил:

— Теперь авторские права на его книги. Все вместе. Его мелкие вещи больше не в ходу, и стихи тоже.

— Так кто же получит авторские права?

— Старик Пальми. Ну, старик он или не старик… он же моложе меня, этот Пальми. Ты его знаешь?

— Да, знаю. А вам известно, почему Хрольвюр выбрал именно его?

— Никакого представления — это не входит в мои обязанности.

— Эти авторские права имеют какую-то ценность?

— Сложно сказать. Теперь, когда Хрольвюра не стало, интерес, конечно, ненадолго всколыхнется и будут какие-то продажи. Но его время ушло, с трудом могу вообразить, что на этих правах можно будет много заработать, по крайней мере, ничего значительного, ну, время от времени какие-то небольшие суммы. В былые времена все было иначе, тогда он был востребован по всему миру.

Ари вздохнул. Не похоже, что это дало Пальми какой-либо веский мотив для того, чтобы столкнуть старика с лестницы.

— А еще что-нибудь у него было? — спросил Ари.

— Да, вино. У Хрольвюра был самый шикарный винный погребок во всем городе и вообще в этих краях.

Ари ждал. Адвокат сделал долгую паузу, словно опять оказался в зале заседания суда.

— Вино получит Ульвюр… — Торстейн снова замолчал, и казалось, ему очень хотелось добавить: «Повезло старому пройдохе», — но он сдержался. — Эти бутылки, несомненно, стоят миллионы, но я сомневаюсь, что Ульвюр станет их продавать. С таким погребком трудно было бы расстаться.

— А дом? Ему ведь принадлежал и дом?

— Да, конечно. Дом без закладной.

— Он тоже отойдет родственникам?

— Нет, как раз нет. Это было для меня неожиданностью, прямо скажу: я долго не мог прийти в себя.

Сердце екнуло, когда Торстейн назвал имя наследника. Ари переспросил.

— Ее зовут Угла, — повторил Торстейн. — Совсем юная особа.

Ари ошеломленно молчал.

— Совершенно невероятно, прямо скажем, — сказал адвокат. — Она получит дом, всю обстановку и автомобиль, старый «мерседес-бенц». Автомобиль, правда, не представляет особой ценности, но дом превосходный.

Дальнейший разговор для Ари проходил как в тумане. Он не мог думать ни о чем другом, кроме Углы. Она знала об этом? Неужели она намеренно вовлекала его в любовную авантюру и давала ему ложную информацию? И вообще, получалось, что в городе был единственный человек, заинтересованный в смерти Хрольвюра, — именно она.

Ари знал, что ему нужно снова встретиться с ней, несмотря ни на что. Но как он будет вести переговоры в ситуации, которая быстро превращалась в этическую дилемму? Само собой разумеется, что расследование должно иметь приоритет. Он не мог жертвовать своей работой ради мимолетного увлечения. Или это было что-то большее?

Нужно ли ему рассказать обо всем Томасу? И признаться, что он поделился с ней информацией, которую нельзя было сообщать…

Он поблагодарил адвоката за встречу. По выражению лица Торстейна было понятно, что тот готов был еще долго обсуждать это дело, вникая во все подробности. Ари направился к выходу, и ему пришло в голову, насколько жилище Торстейна и Сньолойг было похоже на настоящий дом, наполненный теплом и добротой, и насколько оно отличалось от его квартиры на Эйраргата, которую он изо всех сил пытался сделать своим домом.

Его мысли снова вернулись к Угле.

Во что я, собственно говоря, ввязался?

Та же мысль мелькнула у него в голове, когда Томас впервые рассказал ему, как прекрасно обстоят дела в Сиглуфьордюре. Реальность оказалась совсем другой. Было слишком много проблем, и слишком много личного было связано с расследованием, которое он вел. Ему хотелось закричать, повернувшись к горам, которые окружали его со всех сторон, но теперь, когда снова началась метель, они скрылись из виду. Идеальное время, чтобы спрятаться.

Во что я, черт побери, ввязался?





Глава 34




Сиглуфьордюр, понедельник,

19 января 2009 года



Нина сидела в темноте одна. Не в первый раз и не в последний.


Сегодня репетиции не было, и она осталась дома, в театр не пошла. В любом случае вряд ли она там встретится с ним до следующей репетиции, вдобавок ко всему ей придется передвигаться на костылях. Угораздило же ее сломать ногу.

Лучше всего она чувствовала себя в темноте, когда никого не видела и никто не видел ее. Последние несколько дней она была очень расстроена. Ко всему прочему, еще и эта промашка, за которую она могла винить только себя. Проклятое невезение. И все же велика вероятность, что об этом никто не узнает. По крайней мере, она все для этого сделает.

Она считала дни, и даже минуты, до встречи с ним. В каком-то смысле Нина была рада, что между ними никогда ничего не происходило и никогда не произойдет. Ей нравилось любить его именно так, всякая мысль о близости пугала ее. Может быть, все было бы иначе, если бы ее мать сделала хоть что-то, чтобы помочь ей, а не отправила ее в Рейкьявик, легкий и дешевый способ.

Но теперь они в некотором роде будут связаны вместе навсегда. Общий секрет, и не просто секрет, а убийство.





* * *


Ари старался избегать мыслей о необходимости поговорить с Углой. Только не теперь. И в то же время он непрестанно думал о ней.

Торстейн попросил не рассказывать наследникам о завещании, обещал сам поговорить с ними сегодня же.

В голове у Ари постоянно крутился вопрос: знала ли Угла об этом наследстве? Был ли в этом городе хоть кто-нибудь, кому он мог доверять?

Томас попросил его прозондировать ситуацию и поговорить с наследниками, посмотреть, как они отреагируют на завещание Хрольвюра.

У Пальми был усталый вид, когда он подошел к дверям. По-видимому, он нисколько не удивился приходу Ари.

Из кухни доносились голоса, похоже, немолодая дама из Дании разговаривала с сыном.

— Ты хочешь поговорить о наследстве? — без обиняков сразу же спросил Пальми. — Мне уже звонил Торстейн.

— Да, если у вас есть время, конечно. — Ари быстро перешел на тон пастора, заговорил мягко и неназойливо. Это всего лишь роль, всего лишь игра.

Они сели в гостиной.

— Вы знали об этом? — спросил Ари.

— О наследстве? Нет, не имел ни малейшего представления. — В его взгляде мелькнуло что-то вроде беспокойства и злости.

— А он сам никогда не упоминал о нем? — не сдавался Ари.

— Никогда. — Тот же взгляд. — Как я понял из слов Торстейна, ценность моей доли невелика. Мало кому интересна эта книга в наши дни.

— Скорее символический подарок, верно?

— М-да. Полагаю, что так.

Ари промолчал.

Пальми зевнул и сказал:

— Извини, я просто засыпаю.

— Премьера не за горами, так ведь? Долгие репетиции?

— Нет-нет, просто много дел. Они все еще здесь, эти датчане, как ты, конечно, слышишь. Мешают выспаться. — Пальми попытался выдавить улыбку. — Из-за лавины они не смогли выехать из города.

— Как вам кажется, почему Хрольвюр выбрал именно вас? У него ведь на юге есть родственники.

— Понятия не имею, — сказал он, по-прежнему устало, со странным выражением лица. — Возможно, он хотел, чтобы авторские права остались в Сиглуфьордюре, в конце концов, здесь не так много людей, с которыми он общался.

— Винный погребок перейдет Ульвюру.

— Ульвюру? — Пальми удивленно вскинул брови.

— Да.

— Что ж, полагаю, бутылки останутся в городе. Он не собирается их продавать?

— Я с ним не разговаривал, — сказал Ари и встал.

Немолодая дама и ее сын вышли из кухни, когда Ари уже стоял в дверях. Он поздоровался с ними.

— Как идет расследование? — по-английски спросил Мадс.

— Превосходно, — ответил Ари. — А вы долго еще пробудете в городе?