Айзнер снова помотал головой.

– Это произошло во время пожара в его доме, который он якобы сам и устроил.

– Вы в это верите?

Айзнер шумно вдохнул.

– Честно говоря: я не знаю. Тест на детекторе лжи, который мы проводили, говорит «Нет». Но есть свидетель, который видел, как в это время он выходил из своего дома, и психологическая экспертиза подтверждает, что он мог совершить этот поступок, но просто забыл все детали.

Сабина знала об этом заключении, но прикинулась неосведомленной.

– То есть смерть семьи не была запланирована, домочадцы оказались сопутствующими потерями?

Айзнер кивнул.

– Видимо, он не рассчитывал на то, что кто-то будет дома, а когда огонь вспыхнул, уже не успел спасти жену и детей. Некоторые утверждают, что он специально убил жену, потому что она слишком много знала, и только смерть детей была несчастным случаем. Девочки должны были гостить у друзей.

– Вы знали его жену?

Айзнер почесал бороду, задумчиво провел пальцами по шраму на горле и наконец помотал головой:

– Нет, я не был с ней знаком.

– О чем шла речь на допросах, которые проводила служба ведомственного надзора?

– Так как Харди работал в департаменте по борьбе с наркотиками и к тому же был коллегой Хесса, «Группе-6» приписывали связи с наркобизнесом Харди. Эти слухи и подозрения держались долго. Представьте себе: кто-то уходит из БКА и начинает свой бизнес. – Он изменил голос. – «Наверняка, у него есть контакты с бывшими коллегами. Наверняка в этом замешаны сотрудники БКА. Конечно, иначе быть не может». Такую чушь несли. Вот об этом шла речь на допросах.

– Были какие-то последствия?

Айзнер помотал головой.

– В итоге нет. Но нас подозревали в коррупции, на всякий случай начали дисциплинарное преследование, и УК взяли нас за яйца.

– УК? – повторила Сабина.

– Убийцы коллег. Так мы тогда называли службу ведомственного надзора. Расследование продолжалось год. За нами следили, то и дело допрашивали, проводили обыски в личных квартирах и на рабочих местах. В это время на нас давили все. Прокуратура, служба внутренней безопасности, служба ведомственного надзора и даже собственные коллеги.

– И Снейдер тоже? – спросила Сабина.

– Он нет.

– Это меня удивляет, хотя бы из-за его многолетней ненависти к Хессу. Если бы Снейдер почуял возможность насолить Хессу, он, как бультерьер, впился бы в его икру и больше не выпустил.

– Возможно, он отказался от личной мести потому, что тем самым втянул бы в неприятности и других, а с Ломаном они большие друзья.

Сабина задумалась.

– Возможно.

– Как бы то ни было, мы не прикрывались обязанностью соблюдать служебную тайну, и допросы проходили без адвокатов. В конце концов улик и результатов расследования оказалось недостаточно. Никого из нас не отстранили от службы, не уволили и не привлекли к судебной ответственности.

– То есть никто из «Группы-6» не имел отношения к поджогу складов и дома Харди?

– Конечно нет. Мы не громилы и не поджигатели, тем более не убийцы детей. И все равно – хотя не нашли ни одного доказательства – слухи ходили еще несколько лет.

– А почему актам присвоили гриф конфиденциальности?

– Именно поэтому! Чтобы слухи наконец-то прекратились и дело больше не ворошили. К тому же нельзя было разглашать фамилии сотрудников, работавших под прикрытием.

– Но кто тогда поджег дом Харди?

– Русские или чеченцы? Албанцы или армяне? Он сам? – Айзнер пожал плечами. – Понятия не имею.

Или все-таки кто-то из «Группы-6»?

Сабина наморщила лоб. Похоже, это был главный вопрос во всей истории.

– То есть Харди сел в тюрьму, хотя дело так и не было расследовано до конца и стопроцентной уверенности не появилось?

– Можно и так сказать. До сих пор ходят слухи, что БКА как-то с этим связано. – Айзнер вздохнул. – Вот так надрываешься много лет, чтобы очистить улицы от наркотиков, получаешь новую идентичность, живешь под прикрытием, работаешь без выходных, всегда в боевой готовности, но в конечном счете все эти успехи ничего не значат. Работа мечты выглядит иначе. – Он задумчиво поднял взгляд на комод, на котором стояли рамки с фотографиями.

Сабина тоже посмотрела туда.


– Вы поэтому ушли со службы?

– Нет, не поэтому. Я из семьи полицейских; три поколения в уголовной полиции. У нас так просто не сдаются.

Сабина еще раз посмотрела на комод и внимательно изучила фотографии. На одном снимке Айзнер стоял рядом с пожилым полицейским в кепке и синей униформе.

– Я еще десять лет работал в другом отделе, – продолжил Айзнер, – но и там испытал разочарование. Вы еще молоды, но однажды и вы поймете: чем выше забираешься, тем больше нужно бороться с бюрократическими мельницами.

«Спасибо, этого я уже вдоволь натерпелась».

– Все это не приносит никакого удовлетворения, – пробормотал он. – В конце концов я основал собственную фирму.

Охранная компания, которая продает системы безопасности банкам, страховым агентствам и музеям, вспомнила Сабина. Прямо какой-то парадокс, что вор проник именно в его дом.

– Что такое? – спросил он.

– Ничего, – солгала она. «Что-то здесь не так!» До настоящего момента она еще верила, что нашла в Айзнере союзника, с которым сможет разобраться в этом запутанном деле. Но внезапно обнаружились совпадения, которых вообще-то не должно быть. «Такой, как Айзнер, знает, как обеспечивать безопасность домов и выводить из строя сигнализации». Она подумала о взломе загородного дома Дитриха Хесса. Во время разговора по телефону со службой безопасности выяснилось, что сигнализация в доме Хесса не была отключена, но все равно не сработала, хотя Сабина разбила стекло…

Неожиданно ее затошнило.

– Что с вами? – спросил Айзнер.

– Ничего. Все в порядке. – Она вытерла пот с лица. – Что искал Харди в вашем доме?

– Это уже было. Я не знаю.

Она вытащила пистолет из кобуры и направила на Айзнера.

Тот поднял руки.

– Что это значит?

– Вы были вчера вечером в доме Дитриха Хесса! – заявила она. – Это вы вывели из строя сигнализацию. – Внезапно у нее закружилась голова. Больше всего ей хотелось сейчас лечь, поднять ноги или чтобы ее стошнило. Это последствия сотрясения мозга?

Франк Айзнер поднялся.

– Сядьте! – приказала она ему.

Но Айзнер проигнорировал ее. В тот же момент раздалась полицейская сирена.

– А, наконец-то приехали коллеги. Давно пора.

– Отлично, тогда допрос можно… – начала она, но язык вдруг перестал ее слушаться. Проклятье! Она уставилась на кувшин с водой. – Вы подмешали мне что-то в воду?

Айзнер подошел к дивану, отодвинул в сторону подушку и достал кабельные стяжки, платок и широкую изоленту.

– К сожалению, мне придется отнести вас в подвал. – Он направился к ней с изолентой.

Сабина отодвинулась от него в другой угол дивана, хотела подняться, но ноги не слушались. Она упала на пол и на спине поползла от Айзнера, который стоял перед ней.

– Не двигаться!

– А то что?

Она направила на него пистолет и услышала, что полицейская сирена стала ближе и громче.

– Опустите оружие. Вещество, которое вы выпили с водой, парализует мускулатуру, вызывает мигрени, а сделай вы еще пару глотков, то, наверное, уже умерли бы от остановки дыхания и сердечной недостаточности.

– Отойдите на шаг назад! – приказала она ему.

Айзнер приблизился к ней с изолентой.

– Вы не решитесь выстрелить в меня.

Сабина оттянула затвор, патрон попал в камеру, и теперь оружие было заряжено и в боевой готовности.

– Я бы не стала рисковать на вашем месте.

– Я безоружен, а вы не уверены, есть ли у вас что-то против меня.

– Назад!

Полицейская сирена замолкла перед домом Айзнера. Сабина услышала хлопанье дверей.

Айзнер подходил к ней все ближе. Сабина прицелилась ему в плечо и нажала на спусковой крючок. Но выстрела не последовало. Ни звука, ни отдачи. Рефлективным движением она оттянула затвор, патрон выскочил, а другой автоматически скользнул в зарядную камеру. Сабина снова нажала на спусковой крючок, но опять ничего не произошло. «Проклятье!» Она ведь перепроверила магазин.