– Почему ты так смотришь на меня? – Чуть хриплый голос разрезал повисшую в воздухе тишину.
Его размеренное дыхание обожгло кожу на моей щеке, показалось, что еще немного – и на мне запляшут языки пламени, того самого, что горит в сердцах драконов.
– Я… – нервно сглотнув, попыталась ответить я, – прости, не хотела подслушивать.
– Это я уже понял, – не пытаясь обозначить дистанцию, сказал Дрэй. – Почему ты ходишь одна так поздно?
– Я работала.
– О, – удивленно изогнув бровь, Дрэй как-то оценивающе посмотрел на меня. – Откуда такое рвение? – Он явно не собирался обсуждать со мной то, чему я стала невольным свидетелем. Вот только у меня на этот счет было несколько иное мнение.
– Ты пытаешься увести разговор от того, что здесь только что произошло? – прямо спросила я.
– Не пытаюсь, а увожу, – хмыкнул он.
– Но…
– Но у меня не слишком хорошо выходит, – все еще улыбаясь, заключил он.
– Не сочти это праздным любопытством, просто Лиам не посторонний для меня, – отчаянно борясь со смущением, сказала я. – Он был нашим с братом наставником до того, как я… мы поступили в МАМ. И мне небезразлично, – запнувшись на этом слове и все же покраснев, сказала я, – что с ним происходит.
– Зато это безразлично мне, – все еще продолжая улыбаться в своей неподражаемой манере, ответил Дрэй. – Так что у нас есть два варианта продолжения нашей наиприятнейшей беседы. Первый – ты мило улыбаешься и рассказываешь, что новенького в библиотеке. Ну, например, мы можем обсудить роман профессора Кемри с библиотекаршей. Одновременно я провожаю тебя до общежития. Второй – ты надуваешь губки, хмуришься и молчишь всю дорогу, пока я провожаю тебя до общежития. Ну так что? – вопросительно изогнув бровь, посмотрел на меня Дрэй.
Удивительно, как могут начать раздражать люди всего лишь за одно короткое мгновение? Лишь одна неверная фраза, неправильный взгляд – и все. Мы готовы своими руками рыть им могилу, а после плясать на ней, злобно хохоча и крича в пустоту, как же хорошо жить на этом свете! Ну, или это у меня что-то не в порядке с нервишками в последнее время? Как бы там ни было, сейчас возникло ощущение, что меня взяли за шкирку, как нашкодившего щенка, встряхнули и сказали, чтоб не лез под ноги. Все очарование, что невольно вскружило мне голову всего мгновение назад, мило помахало ручкой, уступая место слепой ярости.
Нехорошо прищурившись, я исподлобья взглянула на этого умника.
– Не смей говорить со мной в таком тоне, – из последних сил борясь с гневом, прорычала я.
– А то что? – беззлобно хмыкнул он.
По всей видимости, Дрэй все это время забавлялся, шутя в своей особой драконьей манере, поскольку юмора в сложившейся ситуации я, как ни старалась, не увидела. Светлая богиня мне в свидетели, чего стоило для меня отвести взгляд и промолчать. Когда я сжала руки в кулаки, то почувствовала, как что-то горячее заструилось по запястьям. Но не придала этому значения.
– Чем пахнет? – странно посмотрел на меня Дрэй. – Кровь? – не на шутку встревожился он и в то же мгновение схватил меня за руки. – Ты ударилась?
– Нет, – со всей силы дернула я на себя руки, но с тем же результатом могла бы разбежаться и удариться головой о бетонную стену. То есть это было совершенно бесполезно.
Вместо того чтобы отпустить мои руки, Дрэй поднес их ближе к своему лицу.
– Ничего себе маникюрчик, – хмыкнул он, рассматривая мои ногти.
«Какой еще маникюр?» – сперва хотелось выкрикнуть мне, ведь я в жизни не носила длинных ногтей, но тут луна вышла из-за столь удачно укрывавшего ее облачка и осветила мои руки.
Тонкие кисти смотрелись в мужских ладонях словно веточки, но вот то, что увенчивало мои пальцы, было похоже на лезвия стального клинка. Аккуратные, тонкие, я бы сказала, в какой-то степени даже изящные когти отливали серебром в свете луны.
– Что это? – прищурившись, спросил он.
– Практическая работа эссы Канэри, – из-за спины Дрэя раздался голос того, за появление кого я была готова на многое в этот момент. – Если это действительно вам интересно, Дрэйланд. А теперь будьте любезны отпустить руки эссы, ей пора возвращаться в общежитие.
Дрэй резко обернулся, открывая мне тем самым то, что было скрыто за его широкой спиной. Небрежно сунув руки в карманы потертых брюк, стоял он. Немного взъерошенный, с неизменной скучающе-нахальной улыбкой, которая будто бы говорила, что лучше не нарываться, у этого вампира выиграть невозможно. Его непослушная шевелюра, как обычно, напоминала воронье гнездо, но я была настолько рада сейчас его видеть, что даже это безобразие казалось мне чуть ли не произведением искусства.
– Эсс Осбен, – коротко кивнул Дрэй, отпуская мои руки.
– Он самый, – хмыкнул Тарий, расплываясь то ли в улыбке, то ли в оскале. – Вы перебили мне аппетит, юные эссы, – просто заговорил он. – Я как раз собирался выйти в город поужинать, а тут на моей территории – и такие ароматы, – все еще улыбаясь, но уже одними губами, продолжал говорить Тарий, а у меня невольно поползли мурашки по спине. – Нам надо это обсудить, эсс. Только отпустим даму, не возражаете?
Дрэйланд коротко кивнул, отходя на шаг в сторону от меня.
Я бежала к общежитию не разбирая дороги. Все это время перед глазами стояла картина того, как переливаются серебряными всполохами мои ногти в свете луны. Все мысли о Лиаме отошли на второй план. Я менялась. Сегодня, как никогда ранее, я действительно начинала осознавать, что другая. Не такая, как все. Не такая, как Ким, как Орэн. Я не человек. И свидетельством тому были кровавые полумесяцы, оставшиеся на моих ладонях и с каждым шагом затягивающиеся. Вопреки всем законам природы, я регенерировала с пугающей скоростью.
Влетев на второй этаж корпуса, я опрометью кинулась в свою комнату. Свет зажигать не стала. А зачем? Я и так прекрасно все видела. На тот момент мне казалось, что единственное мое спасение от собственных мыслей – это лечь и уснуть. Ведь завтра непременно будет лучше! Ведь будет же?..
Но в ту ночь поспать мне так и не удалось. Казалось, я только-только закрыла глаза, как будто расплавленная лава зашевелилась под кожей. Боль была невыносимой. Хотелось кричать, но горло сдавил спазм. Все тело выгнулось дугой, и агония захлестнула сознание.
Не знаю, как мне удалось сползти с кровати. Я с трудом могу припомнить, как оказалась в ванной. Отчетливо отложилось в памяти мое отражение в зеркале. Я дрожала, словно осиновый лист, растрепанная и мокрая от пота, что липким слоем покрывал все тело. В какое-то мгновение словно огненный ручеек заскользил по виску, я повернулась боком к своему отражению, силясь разглядеть, что происходит, и едва не отшатнулась в ужасе. Под кожей на виске бугрилась вена. Сначала синяя, а уже через мгновение черная. А еще через секунду черная сеточка капилляров, словно причудливая маска, расползлась по лицу, уходя к шее. В порыве я дернула ворот ночной рубашки, тонкая ткань жалобно треснула, открывая взгляду самое страшное зрелище, что я видела в своей жизни. Некогда белоснежная ровная кожа была похожа на испещренный черными прожилками белый мрамор. Вены, капилляры, артерии просвечивались сквозь нее причудливой черной сеткой.
– О боги, – отчаянно прошептала я, обращая взгляд на свое отражение. – Что со мной?
В какой-то момент все тело покрылось этой черной сеткой, внутри жгло так, что я с трудом могла устоять на ногах. Мне едва удавалось фокусировать взгляд на окружающем пространстве, но, в очередной раз взглянув на свое отражение, я в отчаянии прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать во весь голос. Черные провалы вместо глаз смотрели на меня из зазеркалья. Не в состоянии более оставаться на ногах, я обессиленно сползла на пол. Сильный спазм скрутил желудок, алая густая кровь хлынула изо рта, и новый приступ боли, только уже зубной, заставил съежиться в комочек и заскулить. Какое-то время я совершенно ничего не соображала. Просто сидела в углу ванной, обхватив руками голову и раскачиваясь, в то время как внутри меня что-то необратимо менялось, заставляя сжиматься от боли, терять разум и чувство времени.
Губы пересохли, и я уже хотела их облизать, как почувствовала, что во рту у меня что-то не так. Два острых клыка были тому подтверждением. Дрожащими руками я схватилась за раковину и помогла себе встать. В зеркале, что совсем недавно отражало ужасную картину, вновь была я прежняя. На подбородке запеклась алая кровь. Губы дрожали, а волосы слиплись бурой паклей. Но не это сейчас волновало меня больше всего. Я поднесла палец ко рту и подняла верхнюю губу. Острые белоснежные клыки, будто бы у хищного зверя, теперь украшали мою «улыбку». Захотелось их потрогать, но стоило указательному пальцу надавить на один такой клык, я почувствовала, что кожа буквально лопается от соприкосновения с зубом. Резко отдернув руку, я посмотрела на пострадавший палец и замерла в оцепенении. Вместо ожидаемой алой капли крови из подушечки пальца сочилась жидкость ртутно-серебристого цвета.
– Ох ты ж зараза, – растерянно пробормотала я.
Кое-как скинув с себя остатки ночной рубашки, я залезла в ванну и включила горячую воду. Сейчас мне просто необходимо было смыть с себя все то, что принесла с собой эта ночь. А самое важное, нужно было подумать, и лучше всего это делать, когда горячая вода омывает твое тело, даря успокоение и веру, что, быть может, не все так и плохо.
– Что тебе до нее? – немного растерянный мужской голос разрезал ночную тишину.
– Не знаю, – усталый и несколько обреченный ответ.
– Не понимаю. Раньше ты никогда не проявлял интереса к человеческим женщинам. Что изменилось?
– Ничего.
Худощавый молодой человек растерянно тряхнул головой, будто прогоняя непрошеные мысли. Но, тут же для себя что-то решив, уверенно подошел к своему собеседнику почти вплотную.
– Я не хочу, чтобы ты играл с ней, – очень четко произнес он, заглядывая в глаза своему оппоненту.
– Давно ли ты стал таким чутким к людям, а, кровавый? – последнее слово, будто хлесткая пощечина, ударило молодого человека, заставив того отойти на шаг в сторону.
– Ты неверно думаешь о моей заботе, – как-то кротко ответил он.
– Надеюсь, – сказал тот, чьи волосы отливали алыми всполохами под холодным сиянием звезд.
Глава 19
«Это южное солнце когда-нибудь угробит меня своими всепроникающими лучами! Ведь точно помню, что окна были зашторены еще вчера! Ну вот – мой первый выходной, а эта круглая оранжевая гадина светит так, что легче выпросить у Тария комнату в подвале, чем оставаться в этой, со всеми удобствами».
Пустые мысли хаотично бродили в голове, в то время как я пыталась разлепить отяжелевшие веки. События вчерашней ночи отчего-то не спешили вставать перед мысленным взором устрашающими картинками, давая возможность беззаботно поваляться в теплой постели, думая о сущей ерунде.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Так и мои воспоминания хищной птицей кинулись на еще не проснувшийся разум.
Резко сев, я тут же сунула палец в рот, стараясь нащупать то ужасное, что так шокировало меня вчера. Либо я сходила с ума, либо все, что произошло со мной ночью, мне лишь приснилось, так как утром ничего, даже отдаленно напоминающего клыки, обнаружить не удалось. Не веря собственным ощущениям, я вскочила на ноги и в то же мгновение оказалась перед зеркалом в ванной. То, что я могу перемещаться с такой скоростью, с каждым днем нравилось мне все больше. И выходило это совершенно естественно, будто бы делала я это с рождения.
В отражении оказалась обнаженная я, чуть запыхавшаяся, но все такая же, как и прежде.
– Как такое может быть? – задумчиво пробормотала я, оскалившись своему отражению.
Нет, ничего необычного. Все как всегда. Стоило лишь вспомнить вчерашнюю картину, отражавшуюся в зеркале, и ощущения от нового прикуса, как мои маленькие красивые зубки удлинились, превращая меня в самого что ни на есть настоящего вампира.
Меня буквально отшвырнуло на другой конец ванной комнаты, больно приложив затылком о стену. За спиной опасно раскрошилась настенная плитка, опадая на пол керамической крошкой.
– Ох уж эти мне способности, так и убиться недолго со страху, – запричитала я, вытряхивая из волос мелкие частички.
На этот раз к зеркалу я подошла нормальным шагом и вновь растянула губы, обнажая уже удлинившиеся клыки. Должно быть, очередной этап взросления пройден. Но как же их убрать? Не могу же я так ходить по МАМ. Глубоко вздохнув, я вновь представила, что у меня нормальные зубы. И, к моему удивлению, клыки буквально на глазах уменьшились, уходя вглубь десны.
– Интересно, – пробормотала я, повторяя фокус с их появлением и исчезновением. Было очевидно, что эта часть моего тела подвластна мысленному контролю. «Уже легче, – пронеслось в голове. А где-то на задворках сознания возникла еще одна мысль. – Сегодня я увижу его! Каа’Лим!»
«Шаи?» – было ответом на неосторожную мысль.
«Ты уже здесь?» – боязливо спросила я.
«К сожалению, нет».
И столько грусти в этой мысли, смешанной с запредельной тоской. Именно та смесь чувств, что испытывала я вдали от него.
«Как же так?» – растерянно отозвалась я.
«Есть дела, шаи. Не грусти, я скоро вернусь».
Волна тепла и любви захлестнула сознание, перед тем как мой дэйург вновь закрылся от меня.
Что происходит? С некоторых пор (а именно дня два) я совершенно его не слышала. Каа’Лим закрыл свое сознание, не говорил со мной, заставляя тосковать по нему еще больше. Я чувствовала, что с ним все хорошо, потому особо не переживала. Но известие о том, что он не приедет, стало неожиданно обидным. Глаза нещадно защипало, в горле образовался предательски тяжелый ком, а по щеке заскользила одинокая слезинка, которая почему-то оказалась тяжелого ртутного цвета.
– Прекрасно! – рявкнула я, досадливо вытирая щеку тыльной стороной ладони и отходя от зеркала. – Просто прекрасно! – рычала я, вытряхивая свой гардероб. – Я монстр! Святая богиня, просто скажи мне: за что?! Мало того, что на моль похожа! Мало того, что всю жизнь, как доходяга! Так теперь еще и это! – рыкнула я, потрясая найденными штанами. Подумала, постояла, плюнула и полезла за более-менее приличной туникой, чтобы не жалко было. Решила, что раз в жизни нет ничего хорошего, пойду и устрою себе праздник сама! Гулять отправлюсь и деньги тратить! Не зря же столько лет копила, каждую монетку откладывала, вот пойду и все спущу! А потом буду бегать и тренироваться, пока ноги не отвалятся!
Что я собиралась себе купить, я не знала, просто хотелось отвлечься. Почему-то вспомнились томики женских романов, что так бережно хранил Элфи. Так вот, там практически каждая вторая героиня буквально млела от процесса приобретения нового шмотья. Ну, на худой конец, стоило главному герою притащить героине веник из каких-нибудь свежевыдранных цветов или купить что-нибудь подороже, как дамочка таяла, влюблялась, настроение у нее улучшалось, и жизнь окрашивалась в сугубо положительные цвета. Это было как раз тем, чего мне так не хватало, я имею в виду положительные эмоции, а не веники и шмотки. Не понимаю, чему тут радоваться, если твой будущий супруг – транжира? Нет бы зарабатывать начал в два раза больше, так он всякую ерунду купит, да еще и радуется потом. Но Элфи, когда я задала ему этот вопрос, сказал: «Деревенщина ты, Мара. Столько лет над тобой бьюсь, но деревня никак не желает уезжать из твоей головы!»
Так и есть, я родом из деревни. Моя мать учила меня быть бережливой хозяйкой, разве могла она тогда подумать, что доченька ее принцессой недоделанной и никому не нужной окажется?
Тяжело вздохнув, я вышла из комнаты и направилась в светский центр студенческой жизни МАМ.
Его размеренное дыхание обожгло кожу на моей щеке, показалось, что еще немного – и на мне запляшут языки пламени, того самого, что горит в сердцах драконов.
– Я… – нервно сглотнув, попыталась ответить я, – прости, не хотела подслушивать.
– Это я уже понял, – не пытаясь обозначить дистанцию, сказал Дрэй. – Почему ты ходишь одна так поздно?
– Я работала.
– О, – удивленно изогнув бровь, Дрэй как-то оценивающе посмотрел на меня. – Откуда такое рвение? – Он явно не собирался обсуждать со мной то, чему я стала невольным свидетелем. Вот только у меня на этот счет было несколько иное мнение.
– Ты пытаешься увести разговор от того, что здесь только что произошло? – прямо спросила я.
– Не пытаюсь, а увожу, – хмыкнул он.
– Но…
– Но у меня не слишком хорошо выходит, – все еще улыбаясь, заключил он.
– Не сочти это праздным любопытством, просто Лиам не посторонний для меня, – отчаянно борясь со смущением, сказала я. – Он был нашим с братом наставником до того, как я… мы поступили в МАМ. И мне небезразлично, – запнувшись на этом слове и все же покраснев, сказала я, – что с ним происходит.
– Зато это безразлично мне, – все еще продолжая улыбаться в своей неподражаемой манере, ответил Дрэй. – Так что у нас есть два варианта продолжения нашей наиприятнейшей беседы. Первый – ты мило улыбаешься и рассказываешь, что новенького в библиотеке. Ну, например, мы можем обсудить роман профессора Кемри с библиотекаршей. Одновременно я провожаю тебя до общежития. Второй – ты надуваешь губки, хмуришься и молчишь всю дорогу, пока я провожаю тебя до общежития. Ну так что? – вопросительно изогнув бровь, посмотрел на меня Дрэй.
Удивительно, как могут начать раздражать люди всего лишь за одно короткое мгновение? Лишь одна неверная фраза, неправильный взгляд – и все. Мы готовы своими руками рыть им могилу, а после плясать на ней, злобно хохоча и крича в пустоту, как же хорошо жить на этом свете! Ну, или это у меня что-то не в порядке с нервишками в последнее время? Как бы там ни было, сейчас возникло ощущение, что меня взяли за шкирку, как нашкодившего щенка, встряхнули и сказали, чтоб не лез под ноги. Все очарование, что невольно вскружило мне голову всего мгновение назад, мило помахало ручкой, уступая место слепой ярости.
Нехорошо прищурившись, я исподлобья взглянула на этого умника.
– Не смей говорить со мной в таком тоне, – из последних сил борясь с гневом, прорычала я.
– А то что? – беззлобно хмыкнул он.
По всей видимости, Дрэй все это время забавлялся, шутя в своей особой драконьей манере, поскольку юмора в сложившейся ситуации я, как ни старалась, не увидела. Светлая богиня мне в свидетели, чего стоило для меня отвести взгляд и промолчать. Когда я сжала руки в кулаки, то почувствовала, как что-то горячее заструилось по запястьям. Но не придала этому значения.
– Чем пахнет? – странно посмотрел на меня Дрэй. – Кровь? – не на шутку встревожился он и в то же мгновение схватил меня за руки. – Ты ударилась?
– Нет, – со всей силы дернула я на себя руки, но с тем же результатом могла бы разбежаться и удариться головой о бетонную стену. То есть это было совершенно бесполезно.
Вместо того чтобы отпустить мои руки, Дрэй поднес их ближе к своему лицу.
– Ничего себе маникюрчик, – хмыкнул он, рассматривая мои ногти.
«Какой еще маникюр?» – сперва хотелось выкрикнуть мне, ведь я в жизни не носила длинных ногтей, но тут луна вышла из-за столь удачно укрывавшего ее облачка и осветила мои руки.
Тонкие кисти смотрелись в мужских ладонях словно веточки, но вот то, что увенчивало мои пальцы, было похоже на лезвия стального клинка. Аккуратные, тонкие, я бы сказала, в какой-то степени даже изящные когти отливали серебром в свете луны.
– Что это? – прищурившись, спросил он.
– Практическая работа эссы Канэри, – из-за спины Дрэя раздался голос того, за появление кого я была готова на многое в этот момент. – Если это действительно вам интересно, Дрэйланд. А теперь будьте любезны отпустить руки эссы, ей пора возвращаться в общежитие.
Дрэй резко обернулся, открывая мне тем самым то, что было скрыто за его широкой спиной. Небрежно сунув руки в карманы потертых брюк, стоял он. Немного взъерошенный, с неизменной скучающе-нахальной улыбкой, которая будто бы говорила, что лучше не нарываться, у этого вампира выиграть невозможно. Его непослушная шевелюра, как обычно, напоминала воронье гнездо, но я была настолько рада сейчас его видеть, что даже это безобразие казалось мне чуть ли не произведением искусства.
– Эсс Осбен, – коротко кивнул Дрэй, отпуская мои руки.
– Он самый, – хмыкнул Тарий, расплываясь то ли в улыбке, то ли в оскале. – Вы перебили мне аппетит, юные эссы, – просто заговорил он. – Я как раз собирался выйти в город поужинать, а тут на моей территории – и такие ароматы, – все еще улыбаясь, но уже одними губами, продолжал говорить Тарий, а у меня невольно поползли мурашки по спине. – Нам надо это обсудить, эсс. Только отпустим даму, не возражаете?
Дрэйланд коротко кивнул, отходя на шаг в сторону от меня.
Я бежала к общежитию не разбирая дороги. Все это время перед глазами стояла картина того, как переливаются серебряными всполохами мои ногти в свете луны. Все мысли о Лиаме отошли на второй план. Я менялась. Сегодня, как никогда ранее, я действительно начинала осознавать, что другая. Не такая, как все. Не такая, как Ким, как Орэн. Я не человек. И свидетельством тому были кровавые полумесяцы, оставшиеся на моих ладонях и с каждым шагом затягивающиеся. Вопреки всем законам природы, я регенерировала с пугающей скоростью.
Влетев на второй этаж корпуса, я опрометью кинулась в свою комнату. Свет зажигать не стала. А зачем? Я и так прекрасно все видела. На тот момент мне казалось, что единственное мое спасение от собственных мыслей – это лечь и уснуть. Ведь завтра непременно будет лучше! Ведь будет же?..
Но в ту ночь поспать мне так и не удалось. Казалось, я только-только закрыла глаза, как будто расплавленная лава зашевелилась под кожей. Боль была невыносимой. Хотелось кричать, но горло сдавил спазм. Все тело выгнулось дугой, и агония захлестнула сознание.
Не знаю, как мне удалось сползти с кровати. Я с трудом могу припомнить, как оказалась в ванной. Отчетливо отложилось в памяти мое отражение в зеркале. Я дрожала, словно осиновый лист, растрепанная и мокрая от пота, что липким слоем покрывал все тело. В какое-то мгновение словно огненный ручеек заскользил по виску, я повернулась боком к своему отражению, силясь разглядеть, что происходит, и едва не отшатнулась в ужасе. Под кожей на виске бугрилась вена. Сначала синяя, а уже через мгновение черная. А еще через секунду черная сеточка капилляров, словно причудливая маска, расползлась по лицу, уходя к шее. В порыве я дернула ворот ночной рубашки, тонкая ткань жалобно треснула, открывая взгляду самое страшное зрелище, что я видела в своей жизни. Некогда белоснежная ровная кожа была похожа на испещренный черными прожилками белый мрамор. Вены, капилляры, артерии просвечивались сквозь нее причудливой черной сеткой.
– О боги, – отчаянно прошептала я, обращая взгляд на свое отражение. – Что со мной?
В какой-то момент все тело покрылось этой черной сеткой, внутри жгло так, что я с трудом могла устоять на ногах. Мне едва удавалось фокусировать взгляд на окружающем пространстве, но, в очередной раз взглянув на свое отражение, я в отчаянии прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать во весь голос. Черные провалы вместо глаз смотрели на меня из зазеркалья. Не в состоянии более оставаться на ногах, я обессиленно сползла на пол. Сильный спазм скрутил желудок, алая густая кровь хлынула изо рта, и новый приступ боли, только уже зубной, заставил съежиться в комочек и заскулить. Какое-то время я совершенно ничего не соображала. Просто сидела в углу ванной, обхватив руками голову и раскачиваясь, в то время как внутри меня что-то необратимо менялось, заставляя сжиматься от боли, терять разум и чувство времени.
Губы пересохли, и я уже хотела их облизать, как почувствовала, что во рту у меня что-то не так. Два острых клыка были тому подтверждением. Дрожащими руками я схватилась за раковину и помогла себе встать. В зеркале, что совсем недавно отражало ужасную картину, вновь была я прежняя. На подбородке запеклась алая кровь. Губы дрожали, а волосы слиплись бурой паклей. Но не это сейчас волновало меня больше всего. Я поднесла палец ко рту и подняла верхнюю губу. Острые белоснежные клыки, будто бы у хищного зверя, теперь украшали мою «улыбку». Захотелось их потрогать, но стоило указательному пальцу надавить на один такой клык, я почувствовала, что кожа буквально лопается от соприкосновения с зубом. Резко отдернув руку, я посмотрела на пострадавший палец и замерла в оцепенении. Вместо ожидаемой алой капли крови из подушечки пальца сочилась жидкость ртутно-серебристого цвета.
– Ох ты ж зараза, – растерянно пробормотала я.
Кое-как скинув с себя остатки ночной рубашки, я залезла в ванну и включила горячую воду. Сейчас мне просто необходимо было смыть с себя все то, что принесла с собой эта ночь. А самое важное, нужно было подумать, и лучше всего это делать, когда горячая вода омывает твое тело, даря успокоение и веру, что, быть может, не все так и плохо.
– Что тебе до нее? – немного растерянный мужской голос разрезал ночную тишину.
– Не знаю, – усталый и несколько обреченный ответ.
– Не понимаю. Раньше ты никогда не проявлял интереса к человеческим женщинам. Что изменилось?
– Ничего.
Худощавый молодой человек растерянно тряхнул головой, будто прогоняя непрошеные мысли. Но, тут же для себя что-то решив, уверенно подошел к своему собеседнику почти вплотную.
– Я не хочу, чтобы ты играл с ней, – очень четко произнес он, заглядывая в глаза своему оппоненту.
– Давно ли ты стал таким чутким к людям, а, кровавый? – последнее слово, будто хлесткая пощечина, ударило молодого человека, заставив того отойти на шаг в сторону.
– Ты неверно думаешь о моей заботе, – как-то кротко ответил он.
– Надеюсь, – сказал тот, чьи волосы отливали алыми всполохами под холодным сиянием звезд.
Глава 19
«Это южное солнце когда-нибудь угробит меня своими всепроникающими лучами! Ведь точно помню, что окна были зашторены еще вчера! Ну вот – мой первый выходной, а эта круглая оранжевая гадина светит так, что легче выпросить у Тария комнату в подвале, чем оставаться в этой, со всеми удобствами».
Пустые мысли хаотично бродили в голове, в то время как я пыталась разлепить отяжелевшие веки. События вчерашней ночи отчего-то не спешили вставать перед мысленным взором устрашающими картинками, давая возможность беззаботно поваляться в теплой постели, думая о сущей ерунде.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Так и мои воспоминания хищной птицей кинулись на еще не проснувшийся разум.
Резко сев, я тут же сунула палец в рот, стараясь нащупать то ужасное, что так шокировало меня вчера. Либо я сходила с ума, либо все, что произошло со мной ночью, мне лишь приснилось, так как утром ничего, даже отдаленно напоминающего клыки, обнаружить не удалось. Не веря собственным ощущениям, я вскочила на ноги и в то же мгновение оказалась перед зеркалом в ванной. То, что я могу перемещаться с такой скоростью, с каждым днем нравилось мне все больше. И выходило это совершенно естественно, будто бы делала я это с рождения.
В отражении оказалась обнаженная я, чуть запыхавшаяся, но все такая же, как и прежде.
– Как такое может быть? – задумчиво пробормотала я, оскалившись своему отражению.
Нет, ничего необычного. Все как всегда. Стоило лишь вспомнить вчерашнюю картину, отражавшуюся в зеркале, и ощущения от нового прикуса, как мои маленькие красивые зубки удлинились, превращая меня в самого что ни на есть настоящего вампира.
Меня буквально отшвырнуло на другой конец ванной комнаты, больно приложив затылком о стену. За спиной опасно раскрошилась настенная плитка, опадая на пол керамической крошкой.
– Ох уж эти мне способности, так и убиться недолго со страху, – запричитала я, вытряхивая из волос мелкие частички.
На этот раз к зеркалу я подошла нормальным шагом и вновь растянула губы, обнажая уже удлинившиеся клыки. Должно быть, очередной этап взросления пройден. Но как же их убрать? Не могу же я так ходить по МАМ. Глубоко вздохнув, я вновь представила, что у меня нормальные зубы. И, к моему удивлению, клыки буквально на глазах уменьшились, уходя вглубь десны.
– Интересно, – пробормотала я, повторяя фокус с их появлением и исчезновением. Было очевидно, что эта часть моего тела подвластна мысленному контролю. «Уже легче, – пронеслось в голове. А где-то на задворках сознания возникла еще одна мысль. – Сегодня я увижу его! Каа’Лим!»
«Шаи?» – было ответом на неосторожную мысль.
«Ты уже здесь?» – боязливо спросила я.
«К сожалению, нет».
И столько грусти в этой мысли, смешанной с запредельной тоской. Именно та смесь чувств, что испытывала я вдали от него.
«Как же так?» – растерянно отозвалась я.
«Есть дела, шаи. Не грусти, я скоро вернусь».
Волна тепла и любви захлестнула сознание, перед тем как мой дэйург вновь закрылся от меня.
Что происходит? С некоторых пор (а именно дня два) я совершенно его не слышала. Каа’Лим закрыл свое сознание, не говорил со мной, заставляя тосковать по нему еще больше. Я чувствовала, что с ним все хорошо, потому особо не переживала. Но известие о том, что он не приедет, стало неожиданно обидным. Глаза нещадно защипало, в горле образовался предательски тяжелый ком, а по щеке заскользила одинокая слезинка, которая почему-то оказалась тяжелого ртутного цвета.
– Прекрасно! – рявкнула я, досадливо вытирая щеку тыльной стороной ладони и отходя от зеркала. – Просто прекрасно! – рычала я, вытряхивая свой гардероб. – Я монстр! Святая богиня, просто скажи мне: за что?! Мало того, что на моль похожа! Мало того, что всю жизнь, как доходяга! Так теперь еще и это! – рыкнула я, потрясая найденными штанами. Подумала, постояла, плюнула и полезла за более-менее приличной туникой, чтобы не жалко было. Решила, что раз в жизни нет ничего хорошего, пойду и устрою себе праздник сама! Гулять отправлюсь и деньги тратить! Не зря же столько лет копила, каждую монетку откладывала, вот пойду и все спущу! А потом буду бегать и тренироваться, пока ноги не отвалятся!
Что я собиралась себе купить, я не знала, просто хотелось отвлечься. Почему-то вспомнились томики женских романов, что так бережно хранил Элфи. Так вот, там практически каждая вторая героиня буквально млела от процесса приобретения нового шмотья. Ну, на худой конец, стоило главному герою притащить героине веник из каких-нибудь свежевыдранных цветов или купить что-нибудь подороже, как дамочка таяла, влюблялась, настроение у нее улучшалось, и жизнь окрашивалась в сугубо положительные цвета. Это было как раз тем, чего мне так не хватало, я имею в виду положительные эмоции, а не веники и шмотки. Не понимаю, чему тут радоваться, если твой будущий супруг – транжира? Нет бы зарабатывать начал в два раза больше, так он всякую ерунду купит, да еще и радуется потом. Но Элфи, когда я задала ему этот вопрос, сказал: «Деревенщина ты, Мара. Столько лет над тобой бьюсь, но деревня никак не желает уезжать из твоей головы!»
Так и есть, я родом из деревни. Моя мать учила меня быть бережливой хозяйкой, разве могла она тогда подумать, что доченька ее принцессой недоделанной и никому не нужной окажется?
Тяжело вздохнув, я вышла из комнаты и направилась в светский центр студенческой жизни МАМ.