– Это не сны.

– Это как понимать?

– Сны – это фантазии. У меня же – воспоминания.

– Невелика разница.

– Я бы не сказал.

– Каталина рассказала мне про твой сон, когда ты спал в трейлере Мануэля.

– Да… – я почесал голову. – Мне до сих пор стыдно.

– С этим можно что-то сделать?

– Я и сам уже давно задаю себе тот же вопрос.

– По словам Каталины, в ту ночь Роско прыгнул на твою кровать, начал скулить и лизать тебе лицо. Ты проснулся. Сон прервался, ну, или, как ты говоришь, воспоминание. Затем ты снова уснул. Она сказала, что так было пару раз за ночь.

Я кивнул.

– Да, так мы познакомились.

Элли явно ждала, что я скажу дальше.

– Я был высоко в горах и вырыл себе в земле яму. Чтобы в ней спать. Роско нашел меня. Он будил меня по ночам. Прерывал воспоминания.

– Судя по тому, что я видела последнюю пару ночей, нужно, чтобы рядом с тобой кто-то был. – Она указала на меня, на мою одежду на полу. Хотя я и ложился спать одетым, но всегда просыпался голым, а моя постель выглядела так, будто я сражался с ней всю ночь.

– Это помогает.

– Так вот почему ты не остался со мной?

– Я не хочу, чтобы ты меня боялась.

Элли облегченно вздохнула.

– А я уже начала думать, что со мной что-то не так.

– Не так?

– Или же тебе не нравится моя кружевная пижама. – Она пожала плечами и убрала от лица прядь волос. – Или же я для тебя слишком старая. Слишком морщинистая. Слишком дряблая. И… – она посмотрела на домик Каталины.

Я рассмеялся, сел на край кровати и прикрылся простыней.

– Элли… причина, почему я сплю один, никак не связана с тобой, зато имеет прямое отношение ко мне. И хотя – да, Каталина красавица, мое сердце принадлежит не ей.

– То есть я не слишком стара для тебя?

– Э-ээ… нет.

– И ты по-прежнему находишь меня привлекательной?

– Э-ээ… да.

Она улыбнулась и вопросительно выгнула бровь.

– Честно?

– Да.

– Тогда давай я подниму эту твою простыню и проверю, лжешь ты мне или нет.

Я взял ее за руку.

– Элли, детка, когда-то ты была для меня самой красивой девушкой на свете. Но то, какой ты была, не идет ни в какое сравнение с той, какая ты сейчас.

Она залилась краской.

– Ты давно мне такое не говорил.

– А ты против?


– Ничуть. – И вновь вопросительно выгнутая бровь. – Могу я позаимствовать твою простыню?.. Моя машина только что столкнулась с водяным буйволом и…

Мои шорты валялись в углу. Трусы свалились с кровати.

– Не в данную минуту.

Она встала и подошла к двери, чтобы я мог по достоинству оценить ее соблазнительную коротенькую кружевную пижамку.

– Можешь не волноваться. Я никому не выдам твой секрет. За ночь я была вынуждена накрывать тебя дважды.

Я покачал головой.

Она обернулась через плечо.

– Ага, вижу, что ты покраснел.





Глава 30




Во второй половине дня я стоял у могилы матери. Сложив на груди руки. Нахмурив лоб. Мать не стала второй раз выходить замуж. Говорила, что с нее довольно одного раза. Когда мы с Бобби уехали, она продолжала жить одна, ночью стирала, днем убирала летние домики. Потом Бобби вернулся, но долго «сухим» не продержался. Мать с Элли отправили его лечиться. В результате большую часть последующих пяти лет он провел в клинике. Как только он более-менее протрезвел, Элли с ним развелась, а он выдвинул свою кандидатуру в законодательное собрание штата. Надо отдать ему должное: он сделал себе имя и в конечном счете баллотировался в Сенат. Жить он перебрался в Вирджинию, оставив за собой квартиру в Палм-Бич.

Я же тем временем пытался убежать от своих воспоминаний и метался из одного места в другое. Мыса Сен-Блас в их списке не было. Поэтому мать провела последние десять лет своей жизни в относительном одиночестве.

Элли присматривала за ней, но, с другой стороны, Элли была вечным напоминанием о Бобби. Однажды, на бензозаправке, с матерью случился инсульт. Она была мертва еще до того, как упала на землю. Не зная, где меня найти, Бобби отложил похороны на несколько дней. Чтобы меня отыскать, он был вынужден задействовать ФБР. Я объявился, и мы похоронили ее. Но я ни слова не сказал Бобби, а он – мне. Он понимал, что ему лучше помалкивать, потому что если бы мой дорогой братец открыл рот, он тотчас захлопнул бы его снова.

Где-то на планете Земля, если он все еще был жив, моему отцу стукнуло бы шестьдесят. Я не видел его с того самого дня, когда разбилась тарелка. Но это вовсе не значило, что время смягчило мою ненависть. Если я что-то и умел хорошо делать, так это ненавидеть. Мы опустили мамин гроб в могилу, бросили сверху по горсти земли, и я сел во взятую напрокат машину, на которой приехал на ее похороны.

Прислонившись к надгробному камню, я открыл новую упаковку антацида и бросил в рот четыре таблетки. Странно, но я уже привык к их меловому, мятному вкусу. С тех пор как я уехал из Северной Каролины, боль за грудиной почти не оставляла меня. Стала более резкой.

Ветер гонял по траве листья, шевелил бахрому мха на дубах над головой у меня и Роско. Я почесал пса за ухом. Тот перекатился на спину и задрал вверх лапы, подставляя мне живот. Почесывая его, я произнес вслух, обращаясь к холодному граниту могильного камня:

– Странно, как отсутствие человека способно оставить после себя такую кровавую бойню.

Тупая боль в груди постепенно переросла в колющую. А если быть честным, я едва мог вздохнуть. Я помассировал мышцу под ключицей, затем плечо. Бесполезно. И как будто мне требовалось еще одно напоминание, зазвонил мой телефон. Судя по номеру, звонили от моего врача с просьбой заново записаться на осмотр, ибо предыдущий я пропустил. Я нажал красную кнопку и в третий раз переадресовал звонок на голосовую почту.

Над моей головой тихо плыли облака, похожие на комки ваты. Я заговорил снова, на этот раз обращаясь к Роско, которому было все равно, что я ему скажу, главное, чтобы я не забывал чесать ему живот.

– Не помню, чтобы хотя бы какая-то моя мечта сбылась. – Пес проворчал в знак согласия и закрыл глаза. – И вот теперь, когда я чуть ожил и пытаюсь любить, в том месте, где полагается быть сердцу, нахожу лишь мертвый кусок мяса и шрапнель. – Я провел пальцами по выгравированным буквам имени моей матери. Ее нет уже давно. Увы, мое сердце так и не примирилось с этим. Сколько слов осталось невысказанными! – Только мы с тобой знаем правду. И если ты знаешь способ, как мне справиться со всем этим, будь добра, шепни мне.





Глава 31




Жизнь вернулась на мыс Сен-Блас. Поползли слухи. Местные жители каждый день приходили посмотреть, как движется работа, интересовались, когда состоится открытие. Габриэлла и Диего тоже не остались в стороне и продавали любопытным чай, воду в бутылках и сопапильи. Прослышав про «возвращение «Торнадо»», местные СМИ, от Пенсаколы и до Орландо, прислали своих репортеров и съемочные группы. За две недели Элли дала более десятка интервью. Я же буквально разрывался на части – следил за тем, что нужно сделать, бегал туда-сюда, принимая поставки, и даже при необходимости включался в процесс строительства. «Эй, вы там, держите эту доску!» В общем, как мог, старался быть полезным, но при этом не путаться ни у кого под ногами. В некотором смысле, я был клеем. А также чековой книжкой, но это был мой взнос в общее дело.

Элли закупила необходимые припасы, наняла и обучила персонал – официантов, поваров, посудомоек, барменов. Она вошла в режим «управляющий ресторана» и, похоже, была счастлива. Следила за расходами, составляла графики выхода на работу, планировала презентацию блюд. От ее зоркого глаза не могла укрыться ни одна мелочь. Поскольку работы шли к своему завершению, мы с ней запланировали открытие заведения.

Мануэль, Хавьер и Виктор убрали устроенный ими хаос, договорились о вывозе контейнера со строительным мусором и даже помыли и навощили грузовик. И тут я понял: им больше нечем занять себя. Пути назад им не было: ни к прежней нелегальной жизни, ни домой в Мексику. Чтобы устроиться на легальную работу, у них не было необходимых документов. Получение же гражданства – процесс долгий, хлопотный и дорогой.

В тот день мы с Элли отвели эту четверку в сторонку и, перейдя на другую сторону улицы, подвели их к пустующему участку земли. Когда отец Элли шестьдесят лет назад приобрел этот участок, договор предусматривал покупку двадцати акров. Тогда эта земля считалась бросовой. В принципе ее могли бы отдать и бесплатно. По мере того как дела с рестораном шли на лад, пару акров пустили под парковку, однако большая часть участка так и осталась пустовать. Я положил руку на плечо Мануэля.

– Ты мог бы поставить здесь луна-парк?

Тот уверенно кивнул.

– Это будет означать, что сначала надо будет все разобрать и перевезти сюда. Включая металлическую крышу.

И вновь уверенный кивок.

– А потом, когда все заработает, нам будут нужны люди, которые должны все это обслуживать. Продавать билеты. Попкорн. Заниматься текущим ремонтом.

Мануэль пожал мне руку. Взгляд его затуманился. Я редко видел такую искреннюю благодарность. Я отвез их в банк, где открыл на имя каждого совместный счет, на который положил деньги за выполненную работу. Их начальный баланс составлял по семь с половиной тысяч долларов. Виктор прослезился и обнял меня. Затем повернулся к Мануэлю и что-то протараторил по-испански. Мануэль указал ему на банковского служащего, а затем объяснил мне:

– Он хотел бы отправить часть денег домой, жене и детям.