– Что это меняет?

– Ничего, – вынужденно согласилась она.

– К тому же они могут передумать, когда получат желаемое, так что в передаче денег перед судом меньше риска. В это время они заинтересованы в сделке, отчего уязвимы и не станут делать глупости, – привел я довод.

– Почему ты пригласил именно меня? – спросила она, изучая меня взглядом.

– Я с тобой уже имел дела, так что доверяю, – улыбнулся я и, предупреждая глупости с ее стороны, добавил: – И ты тоже можешь мне доверять, я никогда первым не нарушаю договоренностей.

– А зачем тебе вообще понадобился посредник?

Какой мне попался подозрительный деловой партнер.

– Ты выглядишь представительнее, – легко ответил я, правда озвучив лишь первую причину. – Клиенту легче будет поверить опытному адвокату, чем молодому следователю, у которого априори не может быть связей в прокуратуре и суде, – польстил я ей.

– Хорошо, договорились, – удовлетворившись услышанным, ринулась она головой в пропасть, но напоследок не упустила случая меня подколоть: – И опять у тебя пять тысяч, словно других цифр не знаешь.

И работа закипела. Предварительно убрав все дела со стола в сейф, я отправился в дежурную часть за Калугиным.

Тот был уже далеко не так бодр, как при нашей первой встрече. До него начало доходить, в какое дерьмо он угодил и что никто его оттуда вытаскивать не собирается. И это к лучшему – сговорчивее будет.

– Гражданин Калугин, знакомьтесь: Ольга Васильевна Зудилина, ваш адвокат, – представил я задержанному новое действующее лицо, когда мы вошли в кабинет.

– Альберт Анатольевич, оставьте, пожалуйста, нас с клиентом наедине, – подключилась Зудилина. – Нам нужно выработать позицию по делу.

Я состроил для клиента недовольную рожу, но просьбу удовлетворил.

Договаривались они не особо долго, уложились в полчаса. Но я все равно понервничал, ожидая их в коридоре. Еще повезло, что никого не заинтересовало, чего я тут трусь у окна без сигареты.

– Ольга Васильевна, но вы мне обещаете, что я в этом вашем ужасном КПЗ больше двух суток не проведу? – услышал я, когда дверь моего кабинета начала открываться.

– Конечно, Василий Игнатович, я для этого сделаю все возможное. – Ольга была неподражаема, я даже залюбовался ею. Адвокат излучала уверенность, которая передавалась клиенту, и его спина на глазах выпрямлялась.

– Ну как все прошло? – спросил я ее, когда вернулся в кабинет из дежурки.

– Как ни странно, но нормально. Он сразу же согласился и бросился меня благодарить, даже руку попытался поцеловать.

– Вот гад, – перебил я ее, прокомментировав услышанное.

– Почему? – не поняла она, но тут же эмоционально продолжила рассказ: – Не ожидала я такого. Думала, он кричать начнет, обвинять меня. Но… – Она не смогла подобрать слово. – В общем, это оказалось намного проще, чем я думала.

– Ну вот, а ты боялась. – Я улыбнулся.

– Это еще не конец, – не поддержала она мое веселье. – Сейчас к жене Калугина поеду. Он ей по телефону дал указания насчет денег для залога и «моего гонорара», – последние слова Ольга выделила голосом. – Надеюсь, она не станет артачиться.

– Все будет хорошо, – уверил ее я и продолжил о делах: – Только не затягивай, тебе еще нужно сегодня ходатайство для суда подготовить.

– Сделаю, – кивнула она.

– И сиди в консультации, я, как из прокуратуры вернусь, тебе туда позвоню, – вспомнил я о проблемах отсутствия сотовой связи.

Когда Ольга, напичканная моими ценными указаниями, уехала к жене Калугина, я сел за машинку печатать постановление о применении меры пресечения в виде залога. Поскольку на вызов по громкой связи меня никто не вызывал, то я, допечатав документ, рванул в прокуратуру на выпрошенном у дежурного уазике.

– Борис Аркадьевич, я все сделал, как мы договаривались, – доложился я, ворвавшись в его кабинет.

– Ну давай сюда, почитаю, чего ты там понаписал, – усмехнулся он, увидев запыхавшегося меня.

Пока Митрошин изучал мое постановление, я устроился на стуле перед его столом и наблюдал за его реакцией.

– Понаписал-то, понаписал, про права какие-то вспомнил, свободы, гуманность еще приплел. Ну ты, Альберт, даешь, немецких философов, что ли, перечитал? Ладно, сойдет, – пожурив немного мой стиль изложения, вынес он вердикт.

Затем взял со стола ручку и поставил на шапке постановления свою размашистую подпись.

Я выдохнул. А Митрошин, развернувшись к телефону, принялся накручивать диск.

– Светочка, а кто у вас сегодня дежурный судья? – спросил он в телефонную трубку. – Ага, понятно. Предупреди ее, что я к пяти вечера к ней подъеду. Да, да, по рабочему вопросу.

Я бросил взгляд на часы – было три часа ровно.

– Слышал ведь разговор? – обратился Митрошин ко мне, когда положил трубку на рычаг. – Так что к пяти часам подходи к кабинету судьи Ерохиной.

– Адвокат еще будет. Она ходатайство принесет от имени Калугина.


– Хорошо, жду обеих.

Приехав в отдел, я первым делом дозвонился до юридической консультации и сообщил Ольге, которая тоже только что туда подъехала, последние новости. Она запричитала в трубку, что ходатайство еще не дописано. Выслушав этот сумбур, я на нее рыкнул и велел собраться.

– Адвокат ты или кто?

– Адвокат, – согласилась она, выдохнув воздух.

– С женой как? – спросил я.

– Нормально, она мне уже все отдала, – прошептала Ольга в трубку, прикрыв рот ладошкой.

– Круто, – вырвалось у меня. Какие здесь все-таки наивные люди, на слово верят и деньги сразу дают. Осталось только убедить судью. А, нет, еще же Калугина надо ознакомить.

Подхватив составленное и утвержденное прокурором постановление, а также чистые бланки для Петренко, я побежал в дежурную часть, где в отдельном кабинете напротив дежурки оформил документы с обоими задержанными. Петренко ознакомил с постановлением об избрании в отношении его меры пресечения в виде заключения под стражу, а Калугина с постановлением о залоге.

– Альберт, ты где ходишь? – Когда я вернулся к себе в кабинет и от усталости развалился в кресле, ко мне зашла Журбина. Выражение лица ее было недовольным.

– В прокуратуре был, – ответил я, припустив в голос удивления.

– А чего никого не предупредил? – хмурила брови начальница.

– Почему никого? В дежурке знали, они же мне машину для поездки выделили, – отбрехался я.

Лицо ее сразу просветлело – начальник выяснила, что подчиненный исполнительный и балду не гоняет.

– Как дежурство, нормально? – уточнила она на выходе из кабинета.

– Всё путем, – улыбнулся я ей, – и это, Людмила Андреевна, я через час вновь уеду.

– Куда? – притормозила Журбина.

– В суд, – пояснил я.

– Не поняла. – Начальница вновь подошла к моему креслу.

– Будет судебное заседание об избрании меры пресечения в виде залога. Зампрокурора велел мне на нем присутствовать, – доложился я.

– Ничего не поняла. – Людмила присела на стоящий рядом стул, кажется, коленки ее подвели.

– Мы с зампрокурора утром обсудили возможность применения к Калугину залога, и Митрошин решил попробовать, – пояснил я.

Журбина похлопала глазами.





Глава 27




Собираюсь в суд. Проверил материалы дела – все ли на месте, не забыл ли чего в этом безумном забеге. Подошел к круглому зеркалу, что с некоторых пор висит на стене у двери, причесался, поправил форму и закрепленную на поясном ремне кобуру.

С переездом Ксении в кабинете вообще много чего нового появилось. Вот и зеркало из числа новинок. Еще она зачем-то вазу для цветов притащила. Наверное, думает, что благодарные жулики будут ее букетами задаривать. Но не суть, пусть стоит, мне не мешает, я ей пока тоже. Но лучше мимо стеллажа с осторожностью ходить, там ведь помимо вазы еще новые кружки появились и фарфоровые статуэтки. Если я случайно за него запнусь – ору будет. Развод и выселение к Левашову мне обеспечены. Ибо нынче у нас в подразделении матриархат. Ну ничего, вот Левашов успокоится, придет в себя от резкого падения с карьерной лестницы, и мы с ним коалицию создадим.

А вот нефиг на меня орать. Залог ей, видите ли, не по нраву пришелся вместе с моей излишней самостоятельностью. Следователь, между прочим, процессуально независимое лицо – чего хотим, то и творим. Я вообще согласно УПК могу начальнику милиции поручения давать, и он их будет обязан исполнить. Так что хрен я кому позволю в свои дела лезть.

Конечно, Журбиной я всех этих грозных слов не говорил, а, изобразив обиду за недооценку начальством моих смелых действий, хмуро выслушал замечания по работе и пообещал по возможности более не своевольничать. Но что это за возможности и когда они появятся – это мы с ней не оговаривали, так что извиняйте.

Дверь распахнулась, и в кабинет влетела запыхавшаяся Зудилина.

– Альберт, они меня к Калугину не пускают! – с порога пожаловалась она папочке на хулиганов во дворе.

– А зачем тебе Калугин? – повернулся я к ней, отлипнув от своего отражения в зеркале.

– Так ходатайство подписать! – возмущенно воскликнула она, упрекнув меня взглядом за несообразительность.

– Понятно, сейчас решим вопрос, – успокоил ее я. – Но сперва ты мне расскажешь, как прошла встреча с Калугиной, – сказал я, когда запер дверь.

– Нормально. Она сразу же согласилась. Вот только денег у нее было всего четыре с половиной тысячи. – Зудилина смотрела на меня снизу вверх, как бы извиняясь за бедность клиента. – Надеюсь, судья запросит меньше в качестве залога. – Ольга прикусила нижнюю губу, а затем самодовольно улыбнулась: – Но я документы на автомобиль у Калугиной забрала, вдруг получится его в залог отдать.

– Это ты хорошо придумала, – похвалил я ее за инициативу. – А теперь погнали. – Я взял со стола папку с делом, доложил в нее ходатайство и документы, что принесла Зудилина, и, пропустив Ольгу вперед, вышел следом из кабинета. – Жди меня на улице, – сказал я, когда мы спускались по лестнице.