– Да. – Я глубоко вдохнула, чтобы решиться. – Сердце Абриса… Что это?
На одно мгновение глаза Оливера Вудса расширились от изумления, но он быстро вернул самообладание. Видимо, железный контроль над эмоциями в клане Вудс являлся одной из семейных черт.
– Думаю, бесполезно спрашивать, где вы услышали про Сердце Абриса?
– Так и есть, – согласилась я.
Полуулыбка на лице старика стала деревянной, будто высеченной резцом. Я видела, как он напряженно думает и перебирает в уме слова, точно продвигается осторожными шагами по тонкому льду.
– Это очень древняя руна, идеальное сочетание семи ключей, – наконец прозвучал ответ-пустышка.
– И что будет, если эта очень древняя руна вдруг погаснет? – осторожно уточнила я, чувствуя, как сама мгновенно вступаю на тот же самый лед.
– Изменения.
– Необратимые?
– Как знать…
В пугающей тишине профессор повернул обода на колесах инвалидного кресла и рывками вырулил к столу.
– Записей о вас, милая барышня, не осталось, а я страдаю ужасной забывчивостью. Все время забываю людей, которые сюда приходят, о чем они говорят, какие вопросы задают. Возраст, знаете ли.
Он меня откровенно выставлял за дверь, давая понять, что раскрыл достаточно чужих секретов, но и я противиться не собиралась. Надо было переварить и осознать все, что прозвучало в профессорском кабинете. Поднявшись, я расправила длинную бархатную юбку, помяла в руках ридикюль.
– Спасибо, профессор.
Оливер Вудс не поднял головы и не оторвался от изучения манускрипта, лежащего перед ним на столе. Складывалось ощущение, будто я превратилась в человека-невидимку. Оставалось напоследок поклониться и уйти.
Погода точно издевалась. С утра небо, казалось, просветлело и в разрывах бегущих облаков выглядывало бледно-лимонное солнце, но когда я вышла из дома профессора, то снова пошел дождь. Сначала осыпался крупными каплями, а потом полился стеной, как бывало весной во время грозы. Люди прыснули в разные стороны, ища убежище, я заскочила под полосатый матерчатый козырек над дверьми торговой лавки и, пока влага не впиталась в мягкую ткань платья, принялась поспешно отряхивать одежду. Улица быстро пустела, только по мостовым грохотали экипажи с возницами, проклинающими изменчивую осень.
Кайден появился неожиданно, точно вышел из громыхающего по мостовым дождя. Спокойно встал под навес рядом со мной, сложил зонт, стряхнул с него воду. Абрисский гость был одет с иголочки: в очередное узкое пальто, на шее намотан шарф, руки в перчатках из тонкой кожи. Выбрит и выхолен, совершенно не похож на хулигана с колечком в губе, прошлым летом вытащившего меня из дома Исаи Гленна. Похоже, сами того не подозревая, даже разделенные границами и обстоятельствами, мы незаметно меняли друг друга. В меня влюбился крышесносный парень, но в любви признался взрослый привлекательный мужчина.
От его ласкающего взгляда под ложечкой сладко заныло. Кажется, я разучилась дышать.
– Разве ты не в Абрисе? – сначала выпалила, а потом прикусила язык – не услышал ли кто-нибудь.
– Верно, но в один момент я вдруг понял, что будет здорово позавтракать с тобой.
– Сейчас обед.
– Что ж, в отношениях на расстоянии есть свои минусы, – с иронией отозвался он и, открыв зонт, предложил мне локоть. – Знаешь поблизости хорошее место, где можно поесть?
– Сомневаешься?
Я чувствовала себя странно, точно парила над залитой дождем пешеходной мостовой. Прикасалась к мягкой ткани его пальто, чувствовала аромат благовония, чистый и сугубо мужской. А в груди становилось тесно от счастья, такого невообразимо огромного, что оно не помещалось во мне и почти приносило боль.
– Как ты узнал, где меня искать? – полюбопытствовала я.
– Подсказали, – уклончиво ответил он и, переложив зонт из одной руки в другую, скомандовал: – Погоди!
Кайден легко подхватил меня за талию и перенес через большую лужу.
– Злишься? – спросила я.
– Нет. – Он поставил меня на брусчатку. – Оливер – гениальный знахарь.
– Гениальный здравник… прости, знахарь сжег бумаги с историей моей болезни.
– Потому что ты, слава богу, не больна, – пояснил Кайден. – Что тебе посоветовали?
– Никогда не изучать темные руны.
– Мудрый совет.
– Подумываю им воспользоваться. Не хочется случайно оживить пару десятков мертвецов на каком-нибудь абрисском кладбище.
Трактир на Судной площади, где в эпоху до Схождения проходили казни, никогда не жаловался на отсутствие посетителей, а в дождь, заливающий Город кленов, и вовсе оказался переполнен. Обеденный зал ломился от едоков, едва поместившихся за длинными столами. Толкаясь локтями, посетители набивали животы знаменитой солянкой и запивали промозглый день горячим вином с гвоздикой.
Мы подумывали поискать место потише, но подавальщик остановил нас почти в дверях и пообещал за пару медяков дать кабинет на втором этаже, «куда обычно хозяин чужих не пускает». Не знаю, чего он напридумывал, но обещанный кабинет оказался номером для постоя, разделенным резной ширмой. На одной половине стоял большой круглый стол со стульями, а на другой – круглая кровать с высокой периной, тюлевым балдахином и пошлым золотым покрывалом с алыми сердцами. Не могу сказать, что именно меня смутило больше: сердца, кровать или многозначительная ухмылочка подавальщика, но щеки и уши загорелись.
– Что ж, стол и стулья есть, значит, обедать мы будем сидя, а не лежа, – резюмировал Кайден с таким серьезным видом, что и не уловишь издевки.
– А вы есть собираетесь? – не понял подавальщик.
– А вы предполагали, что бой подушками устраивать? – изогнул брови абрисец. – Любезный, я заплачу половину золотого за кабинет, в котором не будет кровати, а нас все-таки накормят.
Неразбериха закончилась, нас усадили в приличный кабинет, где имелись и стол, и камин, и стулья, но не было никаких кроватей и ярких покрывал. Прислужник разжег огонь и, пообещав «накормить как родных», наконец закрыл за собой дверь.
– Сегодня точно день подавальщика, – фыркнула я, расстегивая душегрейку и усаживаясь за стол. – Спорим, после смены он уволится и потом откроет собственный трактир?
Кайден прошел по комнате, снимая на ходу пальто, под которым оказался превосходно сидящий костюм. И в голову пришло, что, возможно, он сбежал ко мне с какого-то другого, слишком удручающего завтрака в Абрисе.
Только я хотела открыть рот, чтобы спросить, что его беспокоит, как снова возник подавальщик. Перед нами появилось блюдо с жареным мясом и овощами, кувшин с напитком, мелкие тарелки с острыми закусками. Судя по прыткости, хитрец притащил чужой заказ и совершенно не испытывал никаких угрызений совести.
Когда он снова убрался восвояси, мы принялись за еду. Вернее, принялся Кайден, а я только следила, как он разрезает мясо на мелкие кусочки.
– Почему не ешь?
– Поздновато для завтрака, – отшутилась я.
– У меня есть новости. – Он бросил на меня быстрый взгляд. – Теветку, ворвавшуюся на прием клана Гленн, считают погибшей. Маг, которого ты перетащила в дом, исчез. Может, сам выбрался, может, вытащили, сейчас не определишь.
Кайден, не задумываясь, поменял местами наши тарелки, забрав пустую, а передо мной поставив с горой еды.
– Почему ты так на меня смотришь? – изогнул он брови. Я действительно не могла отвести от него глаз. – Ешь.
– Спасибо. – Есть совершенно не хотелось, даже ни кусочка пробовать. – У тебя все в порядке?
– Конечно. – Он улыбнулся и небрежно, точно рассказывал, что накануне в Абрисе неожиданно потеплело, уронил: – Вчера я официально разорвал помолвку.
И я подавилась так сильно, что стало нечем дышать. Схватилась за стакан с водой, плеснула себе на юбку. Отхлебнула и, конечно же, снова подавилась.
– Похлопать? – услужливо уточнил Кай.
Замотала головой.
– Как отреагировала невеста? – когда дыхание вернулось, прохрипела я.
– Не знаю.
– Не знаешь?!
– Когда мы виделись в первый и последний раз, ей не было десяти лет. Вряд ли родители спрашивали ее мнение по поводу обряда обручения. Почему у тебя такое лицо, как будто я не от помолвки отказался, а придушил обрядника?
– Зачем ты разорвал помолвку? Я не настолько наивна, чтобы не понимать, что это договор между кланами, и не просила… – Он смотрел со снисходительным пониманием, и слова вдруг закончились, как и воздух. – В смысле если позже ты пожалеешь…
– Не пожалею. Решение не спонтанное, у меня было время подумать. Говоря откровенно, Лера, очень много времени. Я не отпущу тебя до тех пор, пока ты сама не захочешь уйти, поэтому не надо чувствовать себя обязанной.
– Я вовсе не чувствую себя обязанной. Кайден, просто… ты так пытаешься вписать меня в свою реальную жизнь?
– Что? – Он хохотнул. – Лера, порой ты делаешь ужасно смешные выводы. Я не пытаюсь вписывать тебя в свою жизнь, это даже звучит оскорбительно, а меняю свою жизнь так, чтобы она подходила тебе…
На некоторое время мы замолчали, завороженно глядя друг на друга. Миры исчезли, растворились шумный трактир и тарелки с треклятой едой. Я бы хотела, чтобы мы стали деревьями, тесно переплелись корнями, запутались кронами и веки вечные стояли вместе. Всем назло неделимые. Неважно, какую цену пришлось бы заплатить.
– Скажи, Лера, где бы найти третий мир и спокойно жить? – вымолвил Кайден. – С тобой. Вдвоем.
Что у него происходило там, за границей Тевета, куда мне был закрыт путь? Он не рассказывал, а спросить не хватило духа.
– Ты же знаешь, что в любое время можешь сбежать ко мне? – тихо спросила я. – Обещаю, в моем мире тебе будет спокойно.
Перед уходом из трактира я заглянула в дамскую комнату и едва не споткнулась на пороге – у зеркала стояла Кларисса. Она засекла меня в отражении и, открывая баночку с алой помадой для губ, уточнила, будто и правда боялась ошибиться:
– Валерия?
За последний месяц из памяти напрочь выветрилось, насколько невеста Тина была красива.
– Привет. – Я подошла к раковине и принялась мыть руки.
– Давно в столице?
– Позавчера приехала.
– А здесь?
– Обедала с другом.
– А у тебя много друзей, – с нехорошей усмешкой заметила Кларисса и принялась мизинчиком мазать губы помадой, превращая их в расцветший алый мазок. – Еще один друг детства? Этот хотя бы не помолвлен?