Я беру Оскара за руку.

– Пожалуйста, скажи мне правду… Ты влюблен в меня или нет?

– Конечно нет, – отвечает Тина вместо Оскара. – Посмотри на себя. Ты просто девственница, которой нельзя водить машину.

– Нет!

Сильный раскат грома будит меня, и я резко поднимаюсь. Это был сон, всего лишь сон… Убираю волосы с лица и сглатываю слюну. Фрагменты сна, подобно призраку, еще витают где-то в голове. Прежде всего последние слова. Я, тяжело дыша и сотрясаясь дрожью, подползаю к окну. Каждая мышца в теле напряжена, а мои легкие так сжались, что я едва ли могу дышать. Молнии освещают ночное небо, а бесчисленные капли дождя стучат по крыше и стеклам. Они словно пряжа, тянущаяся из облаков. Между раскатами грома я слышу лай собак. Глазами ищу палатку, но дождь и темнота съедают ее.

Я пытаюсь не думать о Тине. Ни о ней, ни о ее груди, которая выглядит намного привлекательнее моей. Я не хочу думать о том, что она права. Во всем. «Ты просто девственница, которой нельзя водить машину», – звучит в моей голове. Эта фраза из фильма «Бестолковые». Когда мы смотрели этот фильм, то были еще неразлейвода.

Я снова ложусь и так крепко зажмуриваю глаза, как будто смогу раздавить веками эти ужасные картинки. «Успокойся, Тесса, это был всего лишь сон». Я пытаюсь дышать спокойнее, но слезы стекают по вискам прямо в волосы. Слова Тины причиняют боль как настоящие удары. Как будто они оставляют после себя зияющие раны.

Я вытираю слезы с лица и делаю глубокий вдох носом. В машине пахнет Оскаром. Выдыхаю, отчего моя грудь трепещется, и я открываю глаза. Вдруг мой взгляд натыкается на его свитер, который висит на подголовнике водительского сиденья. Я вытягиваюсь, хватаю его рукой и тащу к себе. Я ищу место, которое пахнет сильнее всего, затем утыкаюсь носом в мягкую ткань и вдыхаю этот запах. В тот момент, когда я хочу перевернуться и попытаться снова уснуть, вижу силуэт рядом с машиной и испуганно вздрагиваю.

– Оскар! – мой голос звучит необычно резко.

Он открывает заднюю дверь и быстро заползает ко мне.

– Все в порядке? – запыхавшись, спрашивает он. – Мне показалось, ты кричала!

Несмотря на то, что от палатки до машины всего пара метров, его волосы полностью промокли. Капли дождя стекают по его коже, по шее и под футболку, которая тоже промокла и теперь прилипает к телу. Я смотрю на него и, хотя знаю, что он ничего не делал, мне хочется зарыдать и ударить его по лицу. «Ну же, Тесса, успокойся. Это был сон. Он ничего не сделал».

Я стараюсь ясно мыслить, но в моей голове снова крутится этот фильм. Они с Тиной. Голые.

– Тесс? – Он вытягивает руку и нежно гладит мое лицо. – Что случилось? У тебя снова приступ? – обеспокоенно спрашивает он.

– Нет, – шепотом отвечаю я.

– А что тогда? – Я хочу рассказать ему. Все. И сделаю это. Но не сейчас. – Креветка?

– Можешь остаться здесь?

Оскар смотрит на меня, а потом стягивает с себя мокрую футболку и бросает на пол. Я не выпускаю его из вида. Он берет из моих рук свой свитер и вытирается им. Потом подползает ближе, мягко кладет меня на спину и сам ложится рядом. Он вытягивает руку, и я пододвигаюсь к нему. Мои руки дрожат, когда он прижимает меня к своей груди. Моя щека лежит на его холодной коже, а рука на животе. Я закрываю глаза и слышу биение его сердца. Мне кажется, оно бьется для меня.





Как в сказке





Что-то щекочет мою щеку, и я открываю глаза. Они сухие и уставшие, и мне хочется снова закрыть их, но слишком жарко. Воздух в машине спертый, и с каждым вздохом кажется, что большую часть кислорода мы уже истратили. По моему подбородку вниз стекает капля пота. Я вытираю ее и аккуратно поворачиваюсь посмотреть на Оскара, который лежит рядом и пока еще спокойно спит. Его лицо расслаблено, рот немного приоткрыт, а длинные ресницы трепещут, потому что глаза под веками шевелятся. Ему снится сон.

Я облокачиваюсь и разглядываю его. Тонкая пленка пота покрывает его кожу. На ком-нибудь другом это выглядело бы омерзительно. Но не на нем. Мой взгляд движется по его голому торсу и опускается к паху. При виде его меня бросает в пот. Резинка пижамных штанов сползла, и из-под нее виднеются светло-каштановые волосы, которые от пупка опускаются ниже. Я слышу, как возбужденно сглатываю слюну, и быстро перевожу взгляд на лицо Оскара, потому что боюсь, что он проснется и застанет меня за разглядыванием. Его живот поднимается и опускается, а глаза шевелятся под веками. Я очень осторожно ложусь обратно на него. Когда моя щека касается его груди, он немного вздрагивает и делает вдох. Затем снова дышит размеренно. Моя рука висит над его телом, и я не решаюсь пошевелиться. Еще какое-то время я лежу, задержав дыхание и руку в воздухе, а затем медленно опускаю ее. Наш пот смешивается. Я чувствую, как моя грудь при каждом вздохе трется о его тело. А мои колени мягко касаются его ног. Оскар обнимает меня. Его рука опускается на мое бедро, и от этого прикосновения у меня замирает сердце. Я на секунду закрываю глаза и наслаждаюсь каждым миллиметром своего тела, которое соприкасается с ним, а затем опускаю взгляд вниз. Ниже и ниже. Ниже пояса. Вдруг Оскар начинает прерывисто дышать, и я сажусь. Мои щеки наливаются красным.

– Креветка, – шепчет он сонным голосом. – Я тебя разбудил?

Я быстро мотаю головой.

– Нет, нет, я… – Если скажу, что уже давно не сплю, не покажется ли это странным? – Я только что проснулась.

Он улыбается. Боже, эти губы. Они всего лишь на расстоянии дыхания. Я могла бы поцеловать их.

– Который час? – Оскар опирается на локоть.

Я беру телефон.

– Почти полдесятого.

– Хорошо, – говорит он и убирает волосы со лба. – Как ты смотришь на то, чтобы разобрать тут все, позавтракать где-нибудь и отправиться в Милан?

– Отлично, – я киваю головой, хотя мысль о том, что надо выходить наружу, мне не очень нравится. Я бы осталась лежать с ним здесь навечно. Дисплей телефона загорается, и мой взгляд падает на оповещение. «Аккумулятор разряжен». – Черт.

– Что такое?

– Да ничего, – отвечаю я. – Батарея садится.

– Ты можешь зарядить телефон во время поездки.


– Во время поездки?

Я вижу, что непонимание в моем голосе повеселило его.

– У меня есть адаптер для прикуривателя. – Он подмигивает мне, затем ползет на четвереньках в сторону двери багажника. – Боже, невыносимая жара. – Пока он фыркает, я разглядываю его мышцы, которые напрягаются от каждого движения. – Тебе так не кажется?

– Что, прости? – спрашиваю я.

Он поворачивается ко мне.

– Тебе не жарко?

Я глотаю слюну.

– Жарко. – Но не от утреннего солнца.

Оба спальных мешка скручены, мои ресницы накрашены, а палатка собрана. Пока «Вольво» трясется под высокими деревьями по песчаной улице, я оборачиваюсь и в последний раз смотрю на парковку. Знаю, это глупо, но я сделала фото, пока Оскар не видел. Мне захотелось оставить в памяти то место, где мы провели нашу первую ночь вместе, даже если для этого мне не нужны напоминания.

– Хочешь зарядить телефон?

– Да, пожалуйста, – говорю я и поворачиваюсь к нему.

Он показывает за спину.

– Провод в моем рюкзаке. – Я беру рюкзак, но он слишком тяжелый для меня, поэтому мне приходится отстегнуться и сесть на колени на переднем сиденье. Мне кажется странным, что я роюсь в его вещах. Как будто это что-то запрещенное. – Я думаю, он в переднем кармашке. – Я открываю замок. Вот он. Рядом с его кошельком, ключами и… маленьким плюшевым зайцем. Мои пальцы гладят мягкий мех. – Нашла?

– Да, нашла, – отвечаю я, достаю провод и застегиваю замок. Затем сажусь как положено и пристегиваюсь.

– Адаптер в бардачке. – Я достаю его и втыкаю в отверстие для прикуривателя. – Ну как? – в ожидании спрашивает Оскар. – Работает?

– Да, заряжает.

– Замечательно.

Я улыбаюсь, но снова вспоминаю о плюшевом зайце, которого в моем представлении он получил от бывшей девушки. Его первая настоящая любовь. А откуда еще он мог его взять? Точно не от родителей.

– Ха! – говорит Оскар, и я вздрагиваю.

– Что такое?

– Впереди пекарня, – с ухмылкой отвечает он. – У них очень хороший кофе и лучшие багеты. И я уже знаю, где мы их съедим…

Примерно час спустя после поездки по серпантину вдоль озера Гарда мы остановились и вышли из машины на узенькой улочке. Проходя через железные ворота, Оскар протягивает мне пакет.

– Подержи, пожалуйста.

Я киваю. Оскар делает пару шагов назад, а затем разбегается и забирается на каменный забор у ворот.

– Ты в своем уме? – тихо спрашиваю я и испуганно оглядываюсь. – Мы не можем так просто залезть внутрь!

– Доверься мне, Креветка. – Он ухмыляется и проходит немного дальше по каменному ограждению, наклоняется и вскоре возвращается с ключом. – Эта земля принадлежит моему дяде. – Он отпирает железные ворота изнутри и открывает мне дверь. – Давай, заходи.

Я на секунду задумываюсь, почему мы не сходили в душ и не переночевали здесь, если тут дом его дяди, но, осмотревшись, не нахожу дома. Только высокая трава, пара кустов и протоптанная тропинка между ними. Участок выглядит заброшенным. Если бы я не была так зла, то сочла бы это романтичным. Мы с Оскаром идем рядом друг с другом и молчим. Атмосфера напряженная. Все из-за жары и голода, но в первую очередь из-за дурацкого плюшевого зайца. Я обижена на него, хотя не вправе этого делать. Я чувствую на себе его взгляд, который спрашивает, что случилось, а я упрямо смотрю вперед и делаю вид, будто не замечаю его. Узкая дорожка поворачивает, и при открывшихся видах мои ноги становятся словно парализованные. Мое испорченное настроение испаряется. На какое-то время точно. Блестящая вода сверкает от солнечного света, и озеро здесь на юге такое широкое, что растягивается перед нами, словно море. Небольшие волны бьются с плеском о землю и разбиваются о деревянные столбы причала. Все было бы как в сказке, если бы не дурацкий заяц.

Мы сидим под полуденным солнцем и едим багеты с сыром и мясной нарезкой. Я болтаю ногами по холодной воде, а где-то вдалеке проплывают многочисленные прогулочные корабли, словно в замедленной съемке. Я запихиваю последний кусок хлеба в рот. «А может, он все-таки от родителей, – думаю я, а Оскар в это время достает ноги из воды и встает. Он протягивает мне руку.

– Что случилось? – спрашиваю я и беру его за руку. Оскар тянет меня вверх.

– Перед тем как ехать, нужно искупаться.

– Что?! – резким голосом вскрикиваю я. – Нет!

– Ну давай же, – говорит он. – Ты же тоже хочешь этого…

Я вспоминаю о шраме и решительно мотаю головой.

– Нет, Оскар, я не хочу.

– Но я хочу!

Он поднимает меня вверх так быстро, что я не успеваю даже сопротивляться. У меня нет времени подумать. Я ощущаю только легкость в животе и как теплый ветер обдувает мою кожу. Я чувствую его руки и как крепко они меня держат. Солнце обжигает наши головы, и Оскар с глухим топотом бежит по причалу. Я держусь за его шею. И вот он прыгает. Мы взлетаем, какое-то мгновение парим в воздухе, и я слышу свой визг. Но затем делаю глубокий вдох и отдаюсь падению.

Платье прилипает к моему телу, мокрые волосы холодят спину, а тушь, наверное, снова растеклась по вискам черными полосами. Теплое дерево причала согревает меня, пока я смотрю в безоблачное небо. Рука Оскара лежит очень близко к моей, и волоски на моей руке тянутся к нему.

– Эй, Оскар? – шепчу я.