Ладно, пожалуй, тут я изрядно покривила душой. Как бы ни бесило Люка моё бегство на изнанку грёбаного мира, он поймёт, почему я так поступила. Поймёт и, вероятно, даже простит — потому что Люк — это… ну, Люк. Всегда такой благоразумный, отзывчивый, понимающий и. да чтоб его, просто слишком хороший для сумасбродной идиотки вроде меня.

Я поморщилась и зашипела от боли — это Джорен, опустившись передо мной на колени, осторожно провёл рукой по моему бедру. Похоже, резанули глубже, чем казалось поначалу: нога с каждой минутой ноет всё сильнее, и штанина спереди насквозь пропиталась кровью.

— Выглядит скверно, — озвучил очевидное Джорен, насморочно шмыгнув носом. — Поискать тебе зелье?

— У меня есть.

Откопала в рюкзаке пару-тройку разновеликих флаконов с зельями и банку густой зеленовато-белой мази, резко пахнущей травами. Какое-то время мы с Джореном молчали, занятые лечением. Ранений, мелких и не очень, хватает и на мне, и на нём. В Сиде нелегко быть бастардом.

— Ну давай, поведай мне: на кой ты ввязался в делишки Иорэта? — наконец произнесла я, и он весь сжался под моим требовательным взглядом. — Из того, что я о нём узнала, он не кажется хорошей компанией. Мать наша Тьма, Ллей Джорен, ты же знаешь, что я делаю с похитителями младенцев.

— Я никого не крал.

— Ты соучастник преступления.

— Я никого не крал! — упрямо повторил Джорен, поднявшись на ноги и всем своим немалым ростом нависнув надо мной. — Я помочь хотел, ясно? Иорэт искал хорошего зеркальщика, и я. Майред, ты ведь знаешь, мне не слишком нравится идея о подменышах в жадных лапах людишек. Однако там им безопаснее, чем здесь.

— Для этого есть Железный чертог!

— Иди и расскажи Иорэту! — огрызнулся он, в мыслях явно дивясь собственной дерзости.

— Хотя здесь имеется небольшая загвоздка — Иорэт, похоже, мёртв. Или даже мёртв-мёртв-мёртв, если верить твоей мамаше.

— Никакая она мне не мать, — буркнула я, не чувствуя особой потребности продолжать спор. Ллей Джорен — простодушный и недалёкий, но очень добрый парень. Ну, по меркам сидхе. И, конечно, он не смог пройти мимо детей-сирот, таких же, как он сам. — Как звали Иорэта? Как он выглядел?

Джорен повёл плечами, будто сбрасывая накидку с плеч. Его статная фигура стала более приземистой и щуплой, бронзовые оленьи рога сменились тёмными винтовыми, кожа поголубела, а в бездонной черноте глаз вспыхнули яркие ультрамариновые искры.

— Так он от Старшей крови?

— Мериг Иорхан Рэт, — голос его остался прежним, юношеским и нежно-медовым, что не очень вязалось с лицом Иорэта — хищным, хитрым и жестоким. Однако Джорен тут же вернул себе истинное обличье и в омерзении передёрнулся. — Даже с виду не тот сидхе, которому можно доверить детей, не так ли?

— Я бы ему и дохлого пикси не доверила… Ладно, где он прячет детей?

— Которых из? Наших — здесь, в Тир-на-Ног, а человечьих — близ Алькасара. У Иорэта там есть дом специально для этого.

Вот в этом ничуть не сомневалась. Человечьих детей положено немного подрастить — прямо как породистых котят. А в Сиде они будут взрослеть ну очень медленно.

— Погоди, но раз Иорэт… — ужасающая мысль вдруг нагнала меня и со всей дури долбанула в спину. — Просто скажи, что они не брошены там одни и за ними кто-то присматривает!

— Две вампирши, имён я не помню.

— Сколько детей здесь, в Тир-на-Ног?

— Сейчас — ни одного.

— Уже проще, — устало выдохнула я. — Если появятся — переправь их в Железный чертог. Серьёзно, Джорен, чтоб больше никакой фигни с похищениями! Ты мой друг, но не надо думать, будто я пощажу тебя дважды!

— Я и не думаю, — заверил Джорен, понурив голову. Глаза у него снова на мокром месте, и остаётся лишь удивляться, откуда в этом парне столько воды. — Майред, мне так жаль! Я. Ты простишь меня?

— Да прощу, прощу, ты только не хнычь как дитя малое, — откликнулась я сварливо, достав из рюкзака блокнот на спиральке и невесть у кого сворованную ручку. — Адрес диктуй.

Выпытав у Джорена всё, что могла, я отправила его немного освежиться. («Чувак, ты выглядишь как дерьмо. Очень красивое, но всё же дерьмо!») Самой бы тоже не помешало смыть с себя кровь, пыль и прочие незримые следы кошмарно длинного вечера. И заодно разыскать целую одежду. Ладно, это терпит.

Вырвала из блокнота листок, нацарапала пару-тройку слов и сложила его пополам несколько раз. Зажала получившийся квадратик в кулаке, свободной рукой нашарила в кармане куртки пачку сигарет. Потешное, должно быть зрелище: резной каменный балкон, горгульи на водостоках скалятся, вот эта вся хренотень. И тут я такая вышла подымить презренной человечьей отравой. Вся встрёпанная и слегка избитая, в располосованных джинсах, старом свитере и заляпанной кровью кожанке. Хотя для Тир-на-Ног это не такой уж необычный вид — здесь слишком много полукровок и просто уйма всякого барахла с той стороны. Да и всегда можно поверх любой тряпки накинуть пару слоёв гламора.

За свою, правда, всё равно не примут. Тут не одежда выдает. А то, что внутри.

Выкурила две сигареты подряд, больно прикусила губу, но нервную дрожь унять так и не удалось. Кто бы что ни говорил, а непросто привыкнуть к мысли, что тебя в любую секунду могут убить. И ведь не факт, что за дело.

Грёбаный Сид. Грёбаные феи. Ненавижу.

Ладно, Киро, хватит уже. Если у бедняги Джорена до сих пор не получилось утопить Серый Дом в слезах, то у тебя тоже вряд ли выйдет.

Протяжно выдохнув, снова глянула на зажатую в кулаке бумажку.

«Представь, что твоя магия — это камень, — как наяву зазвучал в ушах голос Айфе — мастера-кузнеца, что когда-то давно нанесла джетэн на мою кожу и дала мне немало дельных советов. — Сожми его покрепче. Замахнись как следует. Жди попадания в цель».

Летучая мышь выпорхнула из темноты, безропотно опустилась на мою ладонь. Я довольно ухмыльнулась. Маленькая, но очень шустрая зверушка — как раз то, что мне сейчас надо…

Пару минут спустя мышь растворилась во тьме безлунной ночи, а я выщелкнула из пачки третью сигарету. Курево, в спешке купленное на ближайшей к порталу в Сид заправке, оказалось на редкость паршивым, но. сейчас мне что угодно сгодится. Лишь бы успокоить раздолбанные нервы и поменьше думать о тех, кто ждёт меня по ту сторону Изнанки.

Завязывай, Киро-чин. Ты не сдохнешь здесь — не сегодня, не в этот раз. Просто не имеешь права.






41





Адора — безусловно красивая женщина. Разумеется, если вам по вкусу блондинки с кукольными личиками и флером тёмной магии, от которого всякий приличный человек непременно захочет сбежать куда подальше. Но я к людям отношусь весьма опосредованно, а потому на суровый взгляд белокурой красотки лишь вопросительно приподнял бровь. Моя мать — Лорейн Вернер, а среди родни найдётся с полдюжины тётушек-вампирш, по сравнению с которыми даже сидхе милы и прекрасны.

— Где Киро? — только и спросила она, когда я появился на пороге Железного Чертога.

Хороший вопрос. И я бы сам не отказался узнать ответ. Желательно поточнее, чтобы знать, какие части тела Киро Хаттари вернутся ко мне.

— Работает, — отозвался я. — В Сиде.

— Ясно, — Адора скривилась — очевидно, ей родина тоже не слишком по нраву. — Рэн скучает. И капризничает. Я пытаюсь его развлечь, но сами понимаете — он тут не один такой исключительный. Хотя у нашего крыжовничка явно другое мнение, — и добавила, как мне показалось, с заметной неохотой: — Хорошо, что вы пришли.

— Надеюсь, что так.

Она позвала меня за собой, повела по длинным серым коридорам Железного Чертога, к уже знакомой мне крохотной комнатке, откуда доносился детский голосок, громкий и явно обиженный. Рэну определённо не нравится, что Киро так надолго его оставила. Что ж, в этом мы с ним солидарны.

— Не ма! — возмущённо выдал он, стоило мне войти.

Возмущение, правда, адресовалось почему-то Подрику, в которого тут же полетела игрушка.

— Не ма, — согласился я, проходя внутрь комнатенки.

Рэн вскочил на ноги и чуть неуклюже потопал ко мне, поднял вверх маленькие кулачки, явно просясь на руки. И, добившись желаемого, тут же полез во внутренний карман моего пальто.

— Э нет, Рэйнард, — пожурил я, забирая обратно свой комм и подсовывая вместо него заготовленное для такого случая шоколадное печенье, — в третий раз со мной этот фокус не пройдёт.

— У него явно иное мнение, — проворчал Подрик, поднявшись с пола. Спрашивать, где Киро, не стал — очевидно, и так всё понял, едва глянув на меня и маячившую за моей спиной Адору. — Это все полувампиры так себя ведут?

Я только чудом не вздрогнул — ну просто прекрасно, о происхождении Рэна догадываются даже подростки. Плохой знак, очень плохой. Я ведь ещё не разобрался с документами об усыновлении. Только выбил разрешение на то, чтобы забирать Рэна на выходные. Для себя как для родича — доказать, что я родственник малыша-полусидхе, оказалось не так уж и сложно. Вампирское обаяние — та еще штука, и действует даже когда ты не особо желаешь им пользоваться. Надеюсь только, что Киро обрадуется этой новости, а не разозлится на моё самоуправство.

Впрочем, у меня — да и у ребёнка, сидящего сейчас на моих руках, — причин злиться на неё поболее будет.

— Ой, да бросьте! Только слепой не поймёт, чьих кровей наш крыжовничек, — фыркнул Подрик, когда пауза, на его взгляд, малость затянулась. — Так все?

— Все, — отозвался я, тихо выдохнув.

Спокойно, Люк. Уж в Железном Чертоге вряд ли найдется много желающих бежать и рассказывать Асторнам, что за чудо-ребёнок тут появился.

— Вампиры — жуткие собственники, считающие, что мир непременно должен вертеться вокруг них. А если мир вдруг решает иначе, то нужно сделать всё, чтобы это изменить. С возрастом и при должном воспитании оно проходит…

— Но?

— Но что-то мне подсказывает: от моей клыкастой родни наш крыжовничек унаследовал чуть больше, чем следовало. И я даже знаю, от кого именно.

Догадаться было несложно — уж мне-то как никому знаком этот расчётливый взгляд, ищущий самого. чувствительного в комнате. Кому стоит подсесть на уши, надавить на жалость… и у кого выпросить пару миллионов талеров на собственный театр в центре Аркади. Не побывав при этом ни в чьей постели, не заимев долгов и впоследствии даже исправно сдирая немалые деньги за билеты на концерт.

Вот Рэн, хоть и совсем кроха, как раз такой. Обаятельный манипулятор, без зазрения совести очаровывающий всех и каждого. Правда, пока ему нужен не театр, а Киро, а если её нет — тогда ещё кто-то, кто охотно будет уделять ему внимание. Половина Железного Чертога, например.

— Нам всем будет весело, когда он вырастет, да? — поинтересовалась Адора. Весьма спокойно, будто и так уже знает ответ.

— Нам всем будет весело всё его детство. Лет до двадцати. Особенно если Киро не перестанет его баловать, — пообещал я, обратился к малышу на своих руках, недовольно захныкавшему, что ему перестали уделять внимание: — Правда, Рэйнард?

Рэн в ответ согласно ухнул, легонько стукнул меня в плечо, просясь вниз — сидя на руках жевать добытое печенье, очевидно, было трудновато.

— Не слишком ли длинное детство? Наш Рэн уже сейчас выглядит старше своего возраста,

— недоверчиво хмыкнул Подрик. Он-то себя в свои шестнадцать наверняка считает уже взрослым и самостоятельным.

— У вампиров не всё просто с взрослением. Мне как полукровке было полегче, я почти не отличался от обычных людей. И сказал бы, что Рэн тоже будет, но если вспомнить, какова его вторая половина, то.

— Лучше бы ему обзавестись родителями построже, да?

Подумав, я кивнул. Строже или нет, но Железный Чертог — не лучшее место для ребенка с его происхождением. И с его способностями. Рэн ещё совсем маленький, однако я уже сейчас чувствую, сколько в нём магии. Тёмной, разумеется. Пока не знаю, какой у него дар, но догадываюсь, что речь вовсе не о невинном умении вроде зельеварения или способности ко всем языкам мира.

— Ну уж точно не расти в приюте с детьми, которых он будет считать конкурентами. Вампир в нём, кстати, это понимает. Потому и выбрал Киро своей мамой.

— Жаль, что у бюрократов иное мнение, — недовольно заключила Адора, сложив руки на груди. — Вы можете сделать с этим что-нибудь?