После недолгих переговоров священника с господином было принято решение — сократить обряд и провести его здесь и сейчас, прямо в спальне. Рассел лежал в постели, больно стиснув мою кисть, а я сидела рядом с ним на кровати и будто со стороны наблюдала за манипуляциями, проводимыми святым отцом. Под его монотонный речитатив хотелось закрыть глаза и прилечь рядом с будущим супругом. С большим трудом удавалось держать голову прямо, а глаза открытыми, и не начать зевать. Последнее, что помню — это лица обитателей замка Рох: довольные и не очень. Успела заметить на них: одобрение и непонимание, облегчение и осуждение. Скорый союз господина его слуги восприняли по-разному. Видела стоящую в стороне задумчивую Мию, строгую Надин, розовощекую Раис и расслабленных, и довольных Дага с Роем, но вот Коула в комнате не было. Значит, не желает разделить радость со своим господином или расстроен, что я разрушила его планы и лишила замка Рох. Но об этом я подумаю позже, а сейчас веки отяжелели, будто налились свинцом, не было сил удерживать их открытыми. Мне показалось, что всего на секунду прикрыла глаза и тут же их распахнула, но, обведя комнату взглядом, поняла, что времени прошло достаточно, чтобы священник закончил обряд и присутствующие оставили молодоженов наедине. Скосив взгляд, увидела Рассела. Накрытый тонким одеялом, он спал.

Протянула руку, коснувшись его лба. Жар спал, да и язвы на лице и руках заметно затянулись. Хотелось верить, что последствия страшного проклятья позади.

Испытала облегчение и нестерпимое желание принять ванну, расслабиться, выпить вина и подумать о будущем, но возможно ли это в замке Рох? Стоит разыскать Надин и самой разузнать, как слуги относятся к новой хозяйке и готовы ли беспрекословно выполнять её приказания.

Пока муж спал, оставила Роя оберегать целебный сон своего господина, а сама спустилась на первый этаж и нашла экономку в хозяйственном крыле. Вежливо, но настойчиво попросила организовать мне ванну и принести вина в спальню. Надин посмотрела на меня неодобрительно, но вслух лишь согласилась, сказав, что моё приказание будет выполнено.

Я поднялась к себе, сменила платье на найденный в платяном шкафу халат, распустила волосы и присела в деревянное кресло. В дверь постучали. Молоденькая служанка принесла поднос с вином и лёгкими закусками. Другие слуги внесли в комнату небольшую металлическую ванну и наполнили её горячей водой. — Вам помочь, госпожа Лоя? — предложила свою помощь одна из горничных.

— Спасибо! Я сама, можете идти. Оставшись в комнате одна, сбросила халат и погрузилась в воду. Какое блаженство! Потягивая вино из бокала, задумалась о своем прошлом, но больше пугало будущее.

Что меня ждёт после выздоровления господина? Будет ли он также мил, как и прежде? Станет ли настаивать на супружеских обязанностях или решит не вспоминать, что в замке живёт его очередная жена?

В любом случае не могу ждать многого от этого брака, в нем изначально не было места большой любви, он строился на совсем других чувствах.

Рассел ничего не обещал, я сама так решила, потому что не могла поступить иначе. Значит, и упрекнуть мне его не в чем.

Я не стремилась замуж, но судьба сама скорректировала мой путь. Мы с Расселом супруги, но захочет ли он и дальше видеть меня рядом с собой, делить постель и кров?

Может быть, попросить у мужа небольшую денежную компенсацию за спасение его жизни и открыть свое дело? Какой-нибудь трактир или швейную мастерскую? Хорошая идея — заняться делом, быть важной и нужной, в дальнейшем иметь свой доход и не зависеть от прихоти мужа, чтобы не переживать о своем будущем благополучии в незнакомом мне пока мире. Стоит обсудить этот вопрос с Расселом, после того как ему станет лучше, а пока надо отдохнуть и набраться сил. Впереди ещё много забот, главная из которых, поставить мужа на ноги, а когда он окрепнет, нам предстоит откровенный разговор.





Глава 21




Несколько дней после обряда муж под моим присмотром оставался в постели, так как был ещё очень слаб.

Много времени мы проводили вместе. Я по-прежнему кормила его, следила за гигиеной, меняла постель, иногда читала вслух длинные и скучные баллады, под которые Рассел всегда засыпал, крепко удерживая мою руку в своей крупной ладони. Иногда, пока муж спал, мне удавалось улизнуть в свою комнату, искупаться, переодеться и немного побыть наедине со своими мыслями.

Язвы на теле мужа постепенно затянулись, оставив после себя на коже небольшие углубления, что, конечно же, не придавало привлекательности его внешности. Для меня же это не имело никакого значения, гораздо важнее, что Рассел возвращался к жизни.

У него появился аппетит, он немного набрал в весе и перестал быть похожим на скелет, обтянутый кожей.

Надо сказать, что я никогда не была падка на смазливые мордашки, считала, что мужчину красит ум, а вовсе не внешность Аполлона.

Когда мы познакомились с Володей, он напоминал ощипанного курёнка: среднего роста, субтильный, блондин с неприметной внешностью, но его напору и заботе, которой парень окружил меня тогда, могли бы позавидовать многие мужчины с внешностью альфа-самцов, окружённые армией влюбленных дурочек.

Я дурой не была, а потому позволила Володе ухаживать за собой. И ни разу не пожалела о своем решении.

Уже спустя пять лет, после нашей совместной жизни, мои подруги открыто сетовали, не понимая, как это они в свое время могли упустить такую удачную партию.

Володя нарастил мышечную массу, носил модные дорогие вещи, стригся в лучшем салоне, возглавил собственный бизнес, и это не давало покоя их завидущим глазам.

Пока я лежала в родильном доме, моя однокурсница даже явилась поздно ночью в наш дом с бутылкой коньяка, якобы отметить радостное событие, но в надежде оказаться в постели с моим мужем. Володя тогда выставил её, после того как Светка полезла целоваться, а я посчитала правильным остаться совсем без подруг, чем иметь вот таких — лихостных.

Поэтому подпорченная проклятьем внешность Рассела меня не огорчала, больше заботило его здоровье. Я старалась сделать всё возможное, чтобы муж как можно быстрее смог встать на ноги, решив отложить разговор о нашей дальнейшей совместной или, быть может, несовместимой жизни на потом.

И вот этот день настал. Я приказала слугам приготовить ванну для господина.

Сегодня Рас чувствовал в себе силы встать с постели и заняться делами, которые он давно переложил на плечи своего управляющего.

С ним в спальне остался Даг, а я решила спуститься в кухню, чтобы самолично проследить за приготовлением сытного и полезного завтрака. Хотела поинтересоваться у кухарки, умеет ли она готовить сырники?

Она не умела, и мне пришлось задержаться и приготовить их лично, заодно проведя для Раис и ее подмастерьев мастер-класс, после чего я вернулась в свою комнату, чтобы переодеться и идти в столовую, но за столом застала лишь одну Мию.

Мы не были с ней дружны, и за все время моего пребывания в замке перекинулись всего парой слов, но сейчас я была очень удивлена отсутствием Коула и Рассела за столом (неужели сырники не понравились?), поэтому вежливо поздоровалась и спросила:

— А где же хозяин и где управляющий?

Оказывается, хозяин с Дагом поехали на утреннюю прогулку, пропустив завтрак, а Коул не появляется в столовой уже несколько дней, уединившись с бутылкой в кабинете под лестницей.

Мия с упрёком намекнула, что всё это время он пьет, не желая мириться с легковесностью и корыстью своей бывшей невесты, а ныне госпожой Лоей Харибор.

Завтракать как-то сразу расхотелось.

Куда это моего мужа нелёгкая понесла? Ведь только-только болезнь отступила. Я ему, значит, сырники самолично готовлю, а он, не предупредив даже, в бега пустился.

Что там Мия про Коула сказала? Пьет в одиночестве, потому что невеста вышла замуж за господина? Как-то не верится мне в правдивость ее слов. Большой любви Коул ко мне не питал, а жениться хотел, чтобы спасти свою жизнь и жизнь своего еще нерождённого ребенка. Ребенка! Он же так за него переживал, и если смерть Лагерды, возможно, и не сильно задела его чувства, то смерть малыша — это иное.


Быстрым шагом направилась к кабинету, дорогой вспоминая, когда последний раз видела Коула.

Все дни после нашего с Расселом обряда единения я не отходила от мужа и управляющего совершенно точно не встречала, а он не искал встреч со мной.

Честно говоря, не до него мне было. Я и вспомнила о нем лишь в столовой, потому что знала, что Коул принимает пищу именно здесь.

Постучав в дверь и не дождавшись ответа, вошла в кабинет.

Окна были зашторены, а в комнате царил полумрак. Пару раз споткнувшись обо что-то, что загремело и отлетело в сторону, я добралась до окна и, отдернув тяжёлую пыльную штору, открыла форточку, впустив свежий воздух в душную комнату.

За моей спиной раздался мучительный стон.

На улице было пасмурно, и после того, как открыла окно, в комнате света не прибавилось, но я все же прошла и отодвинула тяжёлую штору и на соседнем окне. Обернувшись, разглядела сидящего за столом мужчину. Лохматый, в помятой, наполовину расстёгнутой рубахе, тихо постанывая и хмуря лоб, он тёр раскрытыми ладонями виски, недобро поглядывая на меня из-под полуопущенных длинных ресниц.

— Что ты тут устроил? — спросила я, подойдя к столу и указывая на груды пустых бутылок на нем.

— Госпожа изволит гневаться? — не без сарказма ответил он.

— Представь себе. Это к таким делам ты спешил вернуться? Хозяин болен, можно забыть о своих обязанностях? Что-то празднуешь или горе заливаешь?

— Считаешь, что нет повода?

— Может и есть, но ни несколько же дней подряд не просыхая, морить себя голодом и забыть о долге.

— Ты не понимаешь, мой ребенок умер, а виноват в его смерти я.

— Что за глупости, это вина Лагерды. Она испугалась за свою жизнь, когда узнала, что отец ребенка потомок рода Харибор. Тот, кто после смерти её мужа наследует замок Рох.

— Вот именно, когда узнала. Это я ей сказал об этом после того, как её брат пытался… Ну ты знаешь. Я не мог позволить вредить тебе. Думал, что изменю её намерения, когда Лагерда узнает, что жизнь её малыша зависит от твоей жизни. Но я не сообщил ей тогда, что их с братом затея не удалась. Был зол, хотел, чтобы… Да сам не знаю, чего хотел. Лагерде было плевать на ребенка, она боялась за свою жизнь, поэтому и избавилась от него. Я виноват в смерти Лагерды и нашего ребенка.

— Не вини себя. Да, мертва Лагерда, но жив господин Рассел. Всё так, как должно быть. Малыша, конечно, очень жаль. Но у тебя ещё будут дети от любимой женщины. Столько, сколько вы захотите. Понимаю, что тебя это мало успокоит, но мироздание само расставило всё по своим места, и в этом нет твоей вины. Если кто и виноват, то сама Лагерда, она решила избавиться от собственного ребенка. Это её осознанное решение. Не твоё.

— Не будет, — еле слышно пробурчал Коул.

— Что не будет?

— Детей от любимой женщины не будет.

— Это ещё почему?

"Он же вроде бы утверждал, что любви к Лагерде у него не было".

— Потому что ты теперь жена господина. И моей никогда не станешь.

— О чём ты, Коул? Что за бред? Тебе надо прекращать со своим затворничеством, я распоряжусь приготовить тебе суп и убрать в кабинете. А ты прими ванну и возвращайся к жизни. Мия за тебя переживает, — я развернулась, желая покинуть комнату, но неожиданно проворно для своего состояния Коул схватил меня за запястья и дёрнул на себя, перехватив за талию, уткнулся лицом в мою грудь.

— Я мечтал о тебе, не о Мие.

— Коул, прекрати. Это же неправда? Я нужна была тебе только ради спасения жизней. Твоей и малыша, а спасла жизнь господина и всего рода Харибор. Я жена твоего господина, и этого уже не изменить.

— Не изменить, — эхом отозвался Коул, но меня из захвата не выпустил. — Знаю, что не изменить, а ты будто издеваешься. Какие дети от любимой женщины, когда ты чужая жена?

— Всё у тебя ещё будет, Коул. Твоё увлечение мной пройдёт, ты встретишь девушку, полюбишь по-настоящему, — пыталась внушить парню надежду на светлое будущее.

Громко хлопнула тяжёлая дверь, и мы испуганно вздрогнули и обернулись, наконец-то заметив, что в комнате нас было уже трое.





Глава 22




У настежь открытой двери стоял Рассел, его лицо было бесстрастным, и лишь сжатые в кулаки ладони навели меня на мысль, что муж вовсе не так равнодушен к увиденному им в кабинете, как мне изначально показалось.

— Коул, жду тебя в гостиной с докладом о текущих делах, — обратился он к Коулу сухим тоном, будто и не заметив свою жену в объятьях управляющего.

"Я что, стала невидимкой? Или ему совершенно наплевать, в чьих объятьях находится его жена?

Впрочем, чему я удивляюсь, если вспомнить предыдущий брак Рассела с Лагердой, то для него такая ситуация привычна".

Я спасла ему жизнь, и он, вероятно, благодарен мне, но только и всего. От того, что мы соединены священными узами, ближе ведь не стали, о любви между нами не было и речи.