— Все. На сегодня все. Кормите меня, и я опять буду спать. Можете позвать сиделок. До следующего утра я восстановиться не смогу, — проговорила я и почувствовала, как мой ненаглядный муж бережно подхватывает меня на руки.
Как меня кормили, как укладывали, помню довольно плохо. Проснулась отдохнувшей и полной сил, и в этот раз просто так из спальни мы с Кристианом не вышли, отдавая друг другу всю любовь и нежность, скопившуюся в наших сердцах. Как же близки мы были к тому, чтобы потерять друг друга навсегда, и, как никогда, мы понимали, какой хрупкой и недолгой может оказаться жизнь.
После сытного завтрака, сопровождаемого кучей новостей, я опять занялась Нели. Три часа, еще целых три часа мне понадобилось, чтобы с уверенностью сказать, что теперь ее можно пробовать потихонечку кормить по-настоящему, начиная, конечно, с бульонов. А с переломами? Что делать с ними? Не знаю. Вот хоть плачь, не знаю, и все. Пока могу только обезболивание накладывать.
Того, что произошло пару часов спустя, я совсем не ожидала. Мы впервые за последние несколько дней смогли вместе собраться за обедом. Даже Владли я разрешила откушать все, что ему хочется. После обеда уединились в гостиной и придумали правдоподобную версию произошедшего. Никто и не думал сморить со мной, когда я предложила никому не говорить о воскрешении древнего. Нам точно не нужны никакие фанатики, копающиеся в крепости. Ответственным сделали погибшего мага, победителем Владли, которому помог артефакт, потерянный им в ходе битвы. Все коротко и ясно. Договорились, и я пошла в комнату к Нели, захватив с собой двух служанок, ранее выполнявших роль сиделок. Больную девушку все-таки нужно было аккуратно помыть, постричь и решить, что делать с ней дальше.
Приблизившись к кровати, я протянула руку и, объясняя, что сейчас мы будем ее купать, попыталась погладить по голове. Я точно знала, что именно в этот момент никакой боли она не испытывает, что с полчаса назад девушки напоили ее с ложки бульоном, и все было хорошо. Но стоило мне к ней прикоснуться, как она вздрогнула, открыла свои большие темно-карие, почти черные глаза. Ее тело выгнулось дугой, из горла вырвался дикий крик, более похожий на рык смертельно раненного животного. От неожиданности я резко отшатнулась от кровати, а бедные девушки просто свалились с ног там, где стояли. Почти сразу же после этого с резким стуком открылась дверь, и в комнату вбежали мои братья и Владли с Кристианом. К кровати кинулся только граф. Остальные, заметив, что я в полном порядке, остановились на полпути. Я же скользнула в сторону, уступила место у кровати Нели другу моего мужа и не пожалела об этом.
Стоило ему наклониться, обхватить ладонями голову девушки и поймать глазами ее взгляд, как в комнате стало тут же тихо. Тело больной застыло в неподвижности, крик стих, и слышны стали только слова Владли:
— Тихо. Тихо, моя хорошая. Моя маленькая. Все хорошо. Теперь все хорошо. Его больше нет. Слышишь? Смотри на меня. Просто смотри, как тогда. Я позабочусь о тебе. Тебя никто не тронет. Сейчас я возьму тебя на руки и отнесу в купальню. Ты выздоровеешь и опять будешь красавицей. Только не бойся. Я никому не позволю сделать тебе больно. Веришь мне? Умница. Такая мужественная, сильная, красивая, у тебя все получится.
Не разрывая зрительного контакта, он аккуратно закутал ее в простыню и поднял на руки. Сиделкам пришлось уйти, а братьям проследить, чтобы в коридоре никого не было. Кристиан просто удалился и занялся своими делами. У нас же с графом Дали следующий час выдался совсем непростым. С большим трудом мы смогли аккуратно, не торопясь, стараясь не причинить боль, искупать девушку. Подровнять неровные клочки волос, подстричь ногти на переломанных пальцах. Это было тяжело не физически, так как Владли продолжал говорить и удерживать ее взгляд на себе, а морально. Истощенное до крайности тело, множественные переломы, восковая бледность кожи, покусанные бескровные губы, совершенно белые, искрящиеся сединой густые волосы и черные безумные глаза.
В итоге она была чистая, а мы уставшие и мокрые с головы до ног. Я пошла переодеваться, а Владли сначала отнес и уложил на свежую постель Нели, затем там же переоделся и уже под моим приглядом сам ее покормил. Кто бы мог подумать, что граф способен быть таким. Измученная девушка заснула. Сиделка на ночь ей не понадобилась. Дали остался с ней.
Целую десятину мы провели в этой крепости. Приводили дела в порядок и уничтожали малейшие следы древнего Марсела, и все это время пострадавшей девушкой занимался Владли. Его невозможно было отвлечь от нее, а она никого, кроме него, не подпускала к себе. Пора было двигаться дальше, но что делать с этой парочкой, мы не знали.
Обследовав Нели еще раз, я уже точно знала, что помочь ей сама не смогу. Одно дело, когда лечишь сломанные кости сразу же, и совсем другое, когда все уже срослось неправильно, да еще и в таких количествах. А если сломаешь, да не там, где нужно, да опять срастишь неправильно? Она же живой человек, у которого и с головой-то не все в порядке. Нельзя пережить такое и хотя бы немножко не сойти с ума. Жалко девушку. Очень жалко, но решение никак не приходит в голову. Хоть плачь!
Граф Дали
Завтра с утра пораньше мы выезжаем из крепости. Мы долго искали решение. Все, кроме меня, решили, что нет смысла мучить Нели, таская ее за собой. Впереди у нас еще четыре пограничных крепости, и это как минимум два-три цикла в дороге. Она не выдержит, но и здесь вряд ли проживет дольше. Без меня никто не сможет с ней справиться. Проявят милосердие и вроде бы будут правы. Разве это жизнь? Я сам бы не хотел влачить такое существование, но все во мне протестует против такого решения. Что-то изменилось во мне в тот день, когда мы лежали на столах напротив друг друга. Когда только ее глаза не давали мне сорваться в пропасть безумия, когда только они держали меня в этом мире крепче любых цепей. Я чувствую, что теперь мы связаны, что, если ее не будет, я вскоре уйду вслед за ней. Может, не сразу, но уйду. Именно она продолжает держать мою душу в этом мире, с ней мы разделили тот ад. Моя Нели. Настрадавшаяся, но такая сильная девочка. Неужели нет другого выхода? Я буду молиться всю ночь возле ее постели. Молиться богине, покровительнице Айвенлин, и надеяться на ее мудрость и сострадание.
Дасти
Утро в день отъезда было ясным и тихим. Разминку мы с братом проводили еще в предрассветных сумерках. Успели до завтрака проверить, насколько готовы к дороге наши доблестные защитники, до сих пор переживающие «потерю» охраняемых и перевоплощение паренька-слуги в принцессу. К завтраку мы с Данки приступили в компании поникшего и молчаливого графа Дали. Его вид вызвал у нас беспокойство. Видя, как он переживает, мы уже были готовы сами тащить девчонку на руках, если бы только был шанс, хоть маленький.
Мы молчали, пребывая в отчаянии. Есть не хотелось. Ждали принца с Лин. Дождались! Сестренка влетела в гостиную словно ураган и кинулась к Владли со словами:
— Влад, Влад, — начала тормошить она его, хватая за руки, — мы берем ее с собой. Теперь я знаю, что делать! Сегодня во сне мне пришло откровение от богини. Нам придется двигаться к подножию гор. Потом подниматься наверх. Там есть древние развалины одного из ее храмов, но цел алтарь. У нас должно получиться! Это шанс для тебя и твоей новой подруги. Так, завтракаем, укутываем ее и в дорогу. Я буду вести.
Дали, глядя на ее радостное лицо, неуверенно улыбнулся, а Кристиан просто схватил свое сокровище в охапку и закружил по комнате. Ее звонкий смех лучше любых слов сказал нам о том, что надежда действительно есть.
Целый день с двумя небольшими перерывами мы двигались в сторону гор, и граф все это время не спускал с рук завернутую в мягкое покрывало Нели, которая благодаря магии Лин спокойно спала. На привалах ее приводили в себя, но в руках Владли она вела себя как ручной котенок, не сводила с него глаз и послушно делала все, что он просил. Своим маршрутом мы, конечно, удивили командира охраны и его людей, но объяснения у нас никто из них не потребовал. Уже в сумерках, достигнув подножия гор, мы остановились на ночлег. Подниматься решили в сопровождении всего пятерых стражников из охраны, да и тех оставить на промежуточной стоянке, не доходя до самих развалин. О том, что Айвенлин маг и жрица, стражникам знать не стоит. Граф Дали теперь, конечно, в курсе, но он будет молчать. Мы взяли с него клятву.
За один день к храму мы не дошли. Заброшенная тропа, ведущая к нему, оказалась в отвратительном состоянии. Шли медленно, приходилось внимательно смотреть под ноги и подстраховывать графа, несущего Нели. С трудом подобрали место для остановки на ночь. Устали и вымотались все. Пятеро человек сопровождения завтра останутся дожидаться нас, а нам предстоит двинуться дальше. Оставшимся пришлось объяснить, зачем мы идем в горы с больной девушкой на руках. Красноречиво обрисовывая, как госпожа Айвенлин нашла в библиотеке крепости старинный свиток, в котором рассказывалось о древнем чудотворном храме забытой ныне богини, а мы пытаемся помочь бедной девушке использовать этот шанс.
Мне лично кажется, что мы были убедительны, сочиняя эту сказку. Утром нам пожелали удачи и заверили, что будут ждать столько, сколько потребуется. А удача нам точно потребуется.
Данки
К развалинам величественного когда-то храма мы подошли сразу после обеда, и было отчетливо видно, что разрушали его не время и непогода, а люди, которые ломали, жгли и выворачивали. Среди скал, поросших молодым лесом, на небольшом плато, с которого открывался чудесный вид на всю округу, посреди руин стоял закопченный, но целый алтарь. До вечера у нас еще есть время, чтобы расчистить его и место вокруг. Я уверен, что делали мы все это от души, и при этом каждый молился, как мог, слишком многим мы уже были обязаны нашей покровительнице. Спокойным сном спала на удобном ложе из веток и плащей Нели, а мы весь предзакатный час молились у набирающего силу алтаря, вознося благодарности и прося богиню-защитницу о милости к бедной, изломанной душой и телом шестнадцатилетней девочке.
Погас последний луч света, и одновременно с этим тихонько засветился алтарь. Легкий ветерок, ласкающий нас весь вечер, стих. Все вокруг как будто замерло. Казалось, что мы остались наедине со всем миром.
— Пора, — сказала Айвенлин, и мы отошли от алтаря, образовывая круг, который спустя пару минут замкнул Владли, положивший на алтарь тело измученной Нели.
Руки Лин, вытянутые в строну алтаря, засветились мягким, ласкающим глаза светом. Речитативом на неизвестном нам языке полилась из ее уст непрерывная молитва. Обходя алтарь по кругу, она отдавала ему свою силу, в который раз готовясь стать проводником для богини. Мы не отрывали взгляда от происходящего. Казалось, что вокруг нас все начинает оживать, будто пришли в движение камни, разрушенные колонны, и даже скалы блестят так, словно целиком состоят из драгоценных камней. Алтарь разгорался все сильнее и сильнее. Сверху опустился столб света, полностью окруживший Нели. Возле обеих ее ладоней появились ритуальные стилеты. Как бы ни был я натренирован не показывать своих эмоций, но в данном случае сдержать их не смог. От тревоги и восторга меня буквально потряхивало, да и не меня одного.
Неожиданно для всех стоящих вокруг алтаря лежащая до этого абсолютно неподвижно Нели открыла глаза и, улыбнувшись, чистым звенящим голосом произнесла:
— Ринелия Декарни. Я принимаю покровительство и в случае неудачи готова уйти следом за моей богиней.
Владли заметно дернулся, но сумел устоять на месте, а вот Лин, все это время не прерывавшая свой речитатив, двинулась в обратную сторону и, взяв в руки стилеты, двумя резкими движениями по очереди пришпилила ими ладони девушки к алтарю. Свет с удвоенной силой рванулся вверх. Тело на алтаре выгнулось под немыслимым углом и опало. Это было страшно. Казалось, что мое тело заледенело, и я не в силах не только двинуться, но и вздохнуть. У Нели ломались все кости, сросшиеся неправильно. Рот ее был открыт в безумном немом крике. Наши руки были скрещены на груди. Мы молились неистово все вместе, прося помощи и благословения. И трясло нас тоже всех, кроме сосредоточенной Айвенлин, продолжавшей обряд. По ее щекам текли слезы, но слова она произносила громко, четко и без остановки.
Сколько все это длилось, я лично не понял. Много ли прошло времени или мало, но все закончилось, алтарь начал затухать, стилеты, удерживающие девушку, растаяли у нас на глазах. Айвенлин замолчала. Мне показалось, что лежавшая на алтаре Ринелия не дышит, что ее грудь не вздымается, и, значит, все зря. Но вот она шевельнулась, опираясь на поданную Лин руку, приподнялась и села. Ее тело было совершенно. Волосы, готовые соперничать с искристым белым снегом, тяжелой волной упали, скрывая ее до самого пояса. В темно-карих глазах не было безумия, они смотрели на нас ласково и уверенно. Богиня сотворила чудо! И это чудо, заметив замершего истуканом Владли, одним движением скользнуло на землю и кинулось в его объятия, ни капельки не сомневаясь в том, как он поступит. Наш граф не подкачал. Схватил свое счастье в объятия и, прижав к груди, опустился на колени, вознося благодарственную молитву несравненной богине, а счастье уткнулось ему в грудь и обхватило руками с такой силой, что аж пальцы побелели.
Как же хорошо, что есть на свете любовь и чудеса!
Неожиданно в сторону алтаря шагнул Кристиан, который легким движением нанес себе рану на левой ладони и прижал ее к угасающему алтарю. Кровь впиталась в него незамедлительно, и он вспыхнул вновь.
— Богиня готова выслушать твою просьбу, — тихонько произнесла стоящая напротив него Айвенлин.
— Я прошу богиню благословить наш брак с Айвенлин и дать разрешение на обряд единения душ и жизни, ибо я готов признать перед богами и людьми, что именно она та единственная, которая владеет моим сердцем отныне и на веки вечные, — произнес он.
Я видел, как восторженно вспыхнули глаза сестренки, стоило только ей услышать это признание, и как полыхнул разноцветным сиянием алтарь. Сразу пришла мысль о том, что жрица тут одна. Кто будет проводить обряд?
Все оказалось просто. С колен Дали поднялась закутанная в его плащ Нели и вернулась к алтарю. Айвенлин вложила свою ладонь в протянутую руку принца. Два серебряных колечка украсили их пальцы, и только тогда я понял, что решение соединить жизни воедино пришло к принцу не здесь. Ведь кольца он приготовил заранее. Кажется, именно эта мысль пришла в голову и Лин, которая буквально засветилась от радости и облегчения. Ведь боялась она, судя по всему, не за себя. Обрядовую молитву читала Лин, а вот их руки к алтарю недрогнувшей рукой буквально пришпилила малышка Нели. Кровь смешалась на алтаре, стилет пропал, а на руках вместо ран и колечек появился серебряный рисунок, оплетающий запястья брачующихся по древнему обряду. Подтверждая этим, что вступающие в союз с благословения богини действительно принадлежат друг другу душой и телом.
Полыхнул алтарь, радостно выдохнули мы, непроизвольно от волнения задержавшие дыхание. Стиснул в объятиях свою принцессу Кристиан. Отойти в сторону они не успели. Вплотную к ним шагнул Владли и, глядя в глаза Ринелии, проговорил:
— Отдавая себя и свое сердце под покровительство богини, я именно тут хотел бы заключить брачный союз с леди Декарни. Именно ей отныне принадлежит мое сердце, и я намерен никогда не расставаться с ней. Я понимаю, Нели, что до совершеннолетия тебе еще несколько месяцев, но прошу тебя стать моей женой, единственной и самой любимой.
Растерялись все. Лин в объятиях принца открывала и закрывала рот, Нел кинулась в объятия Влада, шепча, что она согласна. Мы с братом просто стояли и, по-моему, глупо хлопали глазами, а на алтаре появились два тоненьких золотых браслета и стилет.
Пришедшая в себя Айвенлин начала новый обряд. Правда, в этот раз ладони ей прокалывать не пришлось, магов среди брачующихся не было. Хватило по капле крови из проколотых пальцев. На месте надетых на руки браслетов образовалась чуть более скромная вязь, чем у сестры и Кристиана, но счастье буквально фонтанировало из этой ненормальной парочки.
Кошмар! Незнакомец женился на незнакомке, и оба довольны до безумия! Прямо эпидемия какая-то возле этого алтаря. Хорошо, что больше поблизости нет никого женского пола, а то, глядишь, и мы бы с братцем заразились. Чур меня! Я еще молодой совсем в отличие от графа.
Прощаясь с богиней и вознося ей молитву благодарности, мы все подарили алтарю по капле своей крови. Постепенно он погас, и мы осмотрелись. А вокруг-то все изменилось. Алтарь поблескивал как новенький, разбитые колонны, опоясывающие ранее площадку по кругу, стояли целые и невредимые, поддерживая прочную на вид крышу. Святилище богини вновь было полно жизни.
Ринелия
Я помню, что до десяти лет росла в маленьком домике, стоявшем на окраине богатого села. Жили мы в нем вдвоем с бабушкой Виолеттой, хотя слуг у нас не было, и мы все делали сами, бабуля все же была настоящей леди. В молодости она была замужем за настоящим бароном, которого иначе как пропащий не называла. Шляясь по трактирным девкам и игорным домам, он проматывал остатки своего и бабушкиного, и так невеликого, состояния, пока наконец пьяным не попал под копыта лошади. Сын, мой отец, вырос неплохим крепким парнем, но, не имея средств, вынужден был податься на военную службу, где выслужил небольшое звание, денежное довольствие и преждевременную смерть. Спустя год после его смерти к убитой горем бабушке приехала молодка с младенцем на руках, утверждающая, что была женой ее сына и родила от него дочь. Намереваясь потребовать с бабушки денег, она брезгливо оглядела маленький домик, в котором та жила, и, поняв, что взять нечего, оставила ей меня и ушла. Больше мы с бабулей никогда о ней ничего не слышали. Спустя цикл после ее появления служащий из королевской управы принес нам документ, дающий разрешение получать небольшое денежное довольствие как родственникам погибшего на службе отечеству.
Все дела по дому мы делали сами, но воспитывала меня бабушка как леди. Заставляя правильно говорить, ходить, есть, сервировать стол, читать, писать и даже танцевать. Единственное, что я не умела, и этим сильно расстраивала бабулю, это ездить верхом, но моей вины в этом не было. Состояние нашего капитала не позволяло нам купить и содержать лошадь. Ах, как я сердилась на нее за то, что она не пускает меня на улицу, за эти бесконечные уроки и поучения. Я считала, что она слишком строга со мной, слишком много заставляет делать по дому и в саду. Какая же я была глупая.
Когда мне исполнилось десять лет, мое детство кончилось. Заболела и умерла бабушка. Как высокородную сироту, меня взяло под свою опеку королевство. Вот тогда-то я и узнала, что бабушка Виолетта подавала прошение королю о присвоении мне, как последней наследнице древнего рода, титула — виконтесса Декарни с возможностью его передачи моим будущим детям. Буквально перед смертью ею было получено такое разрешение, но повлиять оно уже ни на что не могло. Денежное довольствие, получаемое нами ранее, стали переводить в приют, в котором были обязаны содержать меня до совершеннолетия. И если нам с бабулей на жизнь хватало, то приюту этого было катастрофически мало. Именно в следующие пять лет я поняла, как любила и баловала меня женщина, заменившая мне мать, и как тяжело она для этого работала. Тогда, нося обноски и драя бесконечные полы и кастрюли, получая тычки и затрещины, таская неподъемные тяжести, я четко осознала, чем отличается настоящая леди, например, такая как моя бабушка, от обычной хамки, получившей власть и считающей себя таковой. Работали все дети, находящиеся в приюте, — шили, вышивали, ткали гобелены, обслуживали воспитателей и начальство. Воспитателями работали обычные гувернантки, не сумевшие пристроиться в богатые семьи, и, наверное, поэтому хуже всего они относились к титулованным воспитанникам. Именно их унижали и заставляли прислуживать себе чаще всего. А с каким удовольствием одна из них каждый день находила жертву для телесных наказаний. В те годы мне казалось, что это никогда не закончится.
Но я росла, становилась очень хорошенькой, начинала привлекать внимание. С четырнадцати лет у меня появился поклонник, сам начальник приюта. Сначала мне вышло послабление с работой, затем ко мне перестали применять телесные наказания, но чуть ли не через день вызывали в его кабинет для поучительной и наставительной беседы. Этот толстый, стареющий, лысый мужик, вечно воняющий перегаром, пытался в течение пары циклов очаровать меня подарками. Затем в ход пошли угрозы, следом тяжелая работа и наказания. Я выдержала все. Руки, после одной из его попыток меня прижать, он не распускал, ибо моя угроза покончить с собой его напугала. Все же я была виконтессой Декарни, и расследование моей смерти королевской комиссией его не прельщало. А по своей воле я ему не поддавалась.
Он терпел целый год, а потом поздравил меня с пятнадцатилетием и сделал «подарок». Отправил по разнарядке работать служанкой в приграничную крепость. Имея титул, я никак не могла попасть туда, но бумаги, удостоверяющие мое высокородное положение, сгорели во время небольшого пожара в его кабинете и при восстановлении всех документов почему-то потерялись именно они, и я отправилась как дочь разорившегося, безземельного купца, оказавшись в итоге в роли бесправной служанки. Еще по дороге я, как могла, испортила свое платье, волосы, ногти, испачкалась и стала выглядеть мелкой худенькой замарашкой тринадцати лет. Человек, который меня сопровождал, сочувствовал моему положению и не стал меня разоблачать. В крепости поворчали насчет никому не нужной обузы и… приставили к работе. Внимания стражников и слуг я избежала, но как же порой хотелось поесть вдоволь и отмыться дочиста. Я считала дни до своего совершеннолетия, ведь именно тогда я могла уйти на все четыре стороны. Но за полгода до моего дня рождения в крепости начали происходить странные события. Менялось поведение людей, их отношения между собой, изменилась и моя жизнь. Однажды в кабинете командира я попалась на глаза молодому магу и услышала от него:
— Так… И кто у нас тут сияет такой звездочкой? Ну-ка, дитя мое, поднимись и подойди ко мне.
Мое тело послушно исполнило эту команду, и вот уже спустя мгновение я, испуганная, стояла перед закутанным в мантию человеком. Рассмотрев меня со всех сторон, он радостно потер руки и произнес:
— А ведь ты отпрыск семейства Декарни, я знал твою прапрабабку, ты точная ее копия! Ручку дай. — Поработав минутку с моей кровью, он подтвердил: — Да, я не ошибся. Ты потомок древнего рода. Сильная кровь. Сильная личность. Именно то, что мне нужно на данный момент. Боги благоволят ко мне!
Вот после этого жизнь закончилась, и пришла боль.
И не просто боль, а БОЛЬ!
Она показала мне, как мало я знала о жизни, как мало я знала о боли и о том, что может выдержать человек. Изо дня в день, из часа в час была только она и воркующий от удовольствия голос мага, древнего мага. Да, из его объяснений и разговоров со мной и самим собой я знала, что в теле молодого и глупого мага новая сущность: древняя, могущественная и безумная.
Сначала мне казалось, что я долго не выдержу, но дни шли, а я все жила. Все реже осознавала, что со мной происходит, но жила. Однажды что-то изменилось. У мага появились новые собеседники. Они ровным рядком располагались на стене. Следующее, что я помню, — это глаза напротив меня, полные боли и сострадания. Пришло понимание того, что один из них сегодня вместе со мной, что ему больно не только за себя, но и за меня тоже. Именно в этот день маг разошелся не на шутку, тестируя свои яды и другие средства. Именно в этот день мужчина рядом со мной умирал несколько раз, а приходя в себя после магического толчка хозяина подземелья, буквально впивался в меня глазами, и я держала его взгляд так долго, как могла. Тогда мы выжили оба. Довольный результатами безумец ушел. Боль волнами накатывала на мое измученное тело, но в этот раз я была не одна. Мы были вдвоем и держались за руки. Я не одна!
Затем неожиданно пришло облегчение и сон. Не скоро я поняла, что все закончилось, но все-таки поняла.
Я очнулась не при свете магических светлячков, а в светлой комнате, рядом со мной стояла девушка, а в раскрытое окошко которой врывался прохладный, но такой освежающий ветерок, который приносил мне ни с чем не сравнимое облегчение. Как же хорошо жить, но как же страшно! Стоило только чужим рукам коснуться моего тела, как я вспоминала, что чужие руки — это БОЛЬ! От них нужно избавиться, избавиться как можно скорее! Я делала все, что могла, старалась изо всех сил, чтобы больше никто чужой не мог ко мне подойти. Было больно. Болело все, во что превратились мои ноги и руки. Неожиданно рядом со мной появился ОН! Его глаза, его руки, его голос успокаивали меня. Его объятиям я доверяла. Его глаза не могли лгать, пока я смотрела в них, я верила, что все будет хорошо. Верила словам о том, что он не оставит меня, что я его девочка, и только его, что именно я отныне держу его в этой жизни.
Впервые после смерти бабушки я доверилась другому человеку и решила — если не он, то никто больше. Никому больше не поверю ни в чем! Он один — отныне и навсегда.
Затем был алтарь и богиня, которая пообещала мне исцеление через боль. Но эта боль была очищающей. Она освободила мое тело и мой разум. Поведала обо всем, что я пропустила в беспамятстве и бреду. Я узнала имя своего единственного и его друзей, жрицы, проводившей ритуал и спасшей нас всех, увидела лик богини и испытала перед ней благоговейный трепет, восхищение и поклонение.
Я стала лучше, чем была. Исчезли переломы и шрамы, не стало болезненной худобы, и только волосы богиня оставила искриться, как белый снег, напоминанием о том, что жизнь не вечна. Они все стояли передо мной, улыбаясь радостно, от души. Они все сделали для меня так много! Всю жизнь я буду благодарна им, но именно он, Владли, без раздумий подхватил меня в свои объятия. Именно ему, не размышляя ни минуты, я дала согласие на вечный брак, объединение наших сердец. У меня появилась новая и единственная цель, чтобы жить. Солнце мое, моя душа, моя жизнь, мой Владли. Отныне и навсегда…
Дасти
Ночлег пришлось полностью организовывать нам с братом — и спальные места, и костер, и поесть, и попить. Парочки-то наши совсем из жизни выпали. Мужики как заполучили своих девчонок в полное и безраздельное владение, так и не выпускают, а те и рады. Сидят закутанные в плащи у мужей на коленях, получают поцелуи и признания в любви. Из-за них и рассвет раньше наступит, так сияют. Того и гляди, мы, бедные холостяки, и отдохнуть не успеем.
Но как же все-таки приятно на них смотреть. Такую любовь, как у них, стоит ждать. Именно ее и стоит искать. Ради нее стоит жить!.. Но попозже, попозже… Может, моя половинка еще не родилась? Подождем, посмотрим…
Вот еще повод улыбнуться. Парни, ни один, ни второй, раскутывать своих молодых жен на стали, покормили со смехом и улыбками, напоили. Вот сидят обе парочки, целуются. Хорошо!
Так! Дежурим ночью, судя по всему, мы с братом по очереди, от молодоженов толку мало. Все. Посуда, постель, спать я первый.
Как меня кормили, как укладывали, помню довольно плохо. Проснулась отдохнувшей и полной сил, и в этот раз просто так из спальни мы с Кристианом не вышли, отдавая друг другу всю любовь и нежность, скопившуюся в наших сердцах. Как же близки мы были к тому, чтобы потерять друг друга навсегда, и, как никогда, мы понимали, какой хрупкой и недолгой может оказаться жизнь.
После сытного завтрака, сопровождаемого кучей новостей, я опять занялась Нели. Три часа, еще целых три часа мне понадобилось, чтобы с уверенностью сказать, что теперь ее можно пробовать потихонечку кормить по-настоящему, начиная, конечно, с бульонов. А с переломами? Что делать с ними? Не знаю. Вот хоть плачь, не знаю, и все. Пока могу только обезболивание накладывать.
Того, что произошло пару часов спустя, я совсем не ожидала. Мы впервые за последние несколько дней смогли вместе собраться за обедом. Даже Владли я разрешила откушать все, что ему хочется. После обеда уединились в гостиной и придумали правдоподобную версию произошедшего. Никто и не думал сморить со мной, когда я предложила никому не говорить о воскрешении древнего. Нам точно не нужны никакие фанатики, копающиеся в крепости. Ответственным сделали погибшего мага, победителем Владли, которому помог артефакт, потерянный им в ходе битвы. Все коротко и ясно. Договорились, и я пошла в комнату к Нели, захватив с собой двух служанок, ранее выполнявших роль сиделок. Больную девушку все-таки нужно было аккуратно помыть, постричь и решить, что делать с ней дальше.
Приблизившись к кровати, я протянула руку и, объясняя, что сейчас мы будем ее купать, попыталась погладить по голове. Я точно знала, что именно в этот момент никакой боли она не испытывает, что с полчаса назад девушки напоили ее с ложки бульоном, и все было хорошо. Но стоило мне к ней прикоснуться, как она вздрогнула, открыла свои большие темно-карие, почти черные глаза. Ее тело выгнулось дугой, из горла вырвался дикий крик, более похожий на рык смертельно раненного животного. От неожиданности я резко отшатнулась от кровати, а бедные девушки просто свалились с ног там, где стояли. Почти сразу же после этого с резким стуком открылась дверь, и в комнату вбежали мои братья и Владли с Кристианом. К кровати кинулся только граф. Остальные, заметив, что я в полном порядке, остановились на полпути. Я же скользнула в сторону, уступила место у кровати Нели другу моего мужа и не пожалела об этом.
Стоило ему наклониться, обхватить ладонями голову девушки и поймать глазами ее взгляд, как в комнате стало тут же тихо. Тело больной застыло в неподвижности, крик стих, и слышны стали только слова Владли:
— Тихо. Тихо, моя хорошая. Моя маленькая. Все хорошо. Теперь все хорошо. Его больше нет. Слышишь? Смотри на меня. Просто смотри, как тогда. Я позабочусь о тебе. Тебя никто не тронет. Сейчас я возьму тебя на руки и отнесу в купальню. Ты выздоровеешь и опять будешь красавицей. Только не бойся. Я никому не позволю сделать тебе больно. Веришь мне? Умница. Такая мужественная, сильная, красивая, у тебя все получится.
Не разрывая зрительного контакта, он аккуратно закутал ее в простыню и поднял на руки. Сиделкам пришлось уйти, а братьям проследить, чтобы в коридоре никого не было. Кристиан просто удалился и занялся своими делами. У нас же с графом Дали следующий час выдался совсем непростым. С большим трудом мы смогли аккуратно, не торопясь, стараясь не причинить боль, искупать девушку. Подровнять неровные клочки волос, подстричь ногти на переломанных пальцах. Это было тяжело не физически, так как Владли продолжал говорить и удерживать ее взгляд на себе, а морально. Истощенное до крайности тело, множественные переломы, восковая бледность кожи, покусанные бескровные губы, совершенно белые, искрящиеся сединой густые волосы и черные безумные глаза.
В итоге она была чистая, а мы уставшие и мокрые с головы до ног. Я пошла переодеваться, а Владли сначала отнес и уложил на свежую постель Нели, затем там же переоделся и уже под моим приглядом сам ее покормил. Кто бы мог подумать, что граф способен быть таким. Измученная девушка заснула. Сиделка на ночь ей не понадобилась. Дали остался с ней.
Целую десятину мы провели в этой крепости. Приводили дела в порядок и уничтожали малейшие следы древнего Марсела, и все это время пострадавшей девушкой занимался Владли. Его невозможно было отвлечь от нее, а она никого, кроме него, не подпускала к себе. Пора было двигаться дальше, но что делать с этой парочкой, мы не знали.
Обследовав Нели еще раз, я уже точно знала, что помочь ей сама не смогу. Одно дело, когда лечишь сломанные кости сразу же, и совсем другое, когда все уже срослось неправильно, да еще и в таких количествах. А если сломаешь, да не там, где нужно, да опять срастишь неправильно? Она же живой человек, у которого и с головой-то не все в порядке. Нельзя пережить такое и хотя бы немножко не сойти с ума. Жалко девушку. Очень жалко, но решение никак не приходит в голову. Хоть плачь!
Граф Дали
Завтра с утра пораньше мы выезжаем из крепости. Мы долго искали решение. Все, кроме меня, решили, что нет смысла мучить Нели, таская ее за собой. Впереди у нас еще четыре пограничных крепости, и это как минимум два-три цикла в дороге. Она не выдержит, но и здесь вряд ли проживет дольше. Без меня никто не сможет с ней справиться. Проявят милосердие и вроде бы будут правы. Разве это жизнь? Я сам бы не хотел влачить такое существование, но все во мне протестует против такого решения. Что-то изменилось во мне в тот день, когда мы лежали на столах напротив друг друга. Когда только ее глаза не давали мне сорваться в пропасть безумия, когда только они держали меня в этом мире крепче любых цепей. Я чувствую, что теперь мы связаны, что, если ее не будет, я вскоре уйду вслед за ней. Может, не сразу, но уйду. Именно она продолжает держать мою душу в этом мире, с ней мы разделили тот ад. Моя Нели. Настрадавшаяся, но такая сильная девочка. Неужели нет другого выхода? Я буду молиться всю ночь возле ее постели. Молиться богине, покровительнице Айвенлин, и надеяться на ее мудрость и сострадание.
Дасти
Утро в день отъезда было ясным и тихим. Разминку мы с братом проводили еще в предрассветных сумерках. Успели до завтрака проверить, насколько готовы к дороге наши доблестные защитники, до сих пор переживающие «потерю» охраняемых и перевоплощение паренька-слуги в принцессу. К завтраку мы с Данки приступили в компании поникшего и молчаливого графа Дали. Его вид вызвал у нас беспокойство. Видя, как он переживает, мы уже были готовы сами тащить девчонку на руках, если бы только был шанс, хоть маленький.
Мы молчали, пребывая в отчаянии. Есть не хотелось. Ждали принца с Лин. Дождались! Сестренка влетела в гостиную словно ураган и кинулась к Владли со словами:
— Влад, Влад, — начала тормошить она его, хватая за руки, — мы берем ее с собой. Теперь я знаю, что делать! Сегодня во сне мне пришло откровение от богини. Нам придется двигаться к подножию гор. Потом подниматься наверх. Там есть древние развалины одного из ее храмов, но цел алтарь. У нас должно получиться! Это шанс для тебя и твоей новой подруги. Так, завтракаем, укутываем ее и в дорогу. Я буду вести.
Дали, глядя на ее радостное лицо, неуверенно улыбнулся, а Кристиан просто схватил свое сокровище в охапку и закружил по комнате. Ее звонкий смех лучше любых слов сказал нам о том, что надежда действительно есть.
Целый день с двумя небольшими перерывами мы двигались в сторону гор, и граф все это время не спускал с рук завернутую в мягкое покрывало Нели, которая благодаря магии Лин спокойно спала. На привалах ее приводили в себя, но в руках Владли она вела себя как ручной котенок, не сводила с него глаз и послушно делала все, что он просил. Своим маршрутом мы, конечно, удивили командира охраны и его людей, но объяснения у нас никто из них не потребовал. Уже в сумерках, достигнув подножия гор, мы остановились на ночлег. Подниматься решили в сопровождении всего пятерых стражников из охраны, да и тех оставить на промежуточной стоянке, не доходя до самих развалин. О том, что Айвенлин маг и жрица, стражникам знать не стоит. Граф Дали теперь, конечно, в курсе, но он будет молчать. Мы взяли с него клятву.
За один день к храму мы не дошли. Заброшенная тропа, ведущая к нему, оказалась в отвратительном состоянии. Шли медленно, приходилось внимательно смотреть под ноги и подстраховывать графа, несущего Нели. С трудом подобрали место для остановки на ночь. Устали и вымотались все. Пятеро человек сопровождения завтра останутся дожидаться нас, а нам предстоит двинуться дальше. Оставшимся пришлось объяснить, зачем мы идем в горы с больной девушкой на руках. Красноречиво обрисовывая, как госпожа Айвенлин нашла в библиотеке крепости старинный свиток, в котором рассказывалось о древнем чудотворном храме забытой ныне богини, а мы пытаемся помочь бедной девушке использовать этот шанс.
Мне лично кажется, что мы были убедительны, сочиняя эту сказку. Утром нам пожелали удачи и заверили, что будут ждать столько, сколько потребуется. А удача нам точно потребуется.
Данки
К развалинам величественного когда-то храма мы подошли сразу после обеда, и было отчетливо видно, что разрушали его не время и непогода, а люди, которые ломали, жгли и выворачивали. Среди скал, поросших молодым лесом, на небольшом плато, с которого открывался чудесный вид на всю округу, посреди руин стоял закопченный, но целый алтарь. До вечера у нас еще есть время, чтобы расчистить его и место вокруг. Я уверен, что делали мы все это от души, и при этом каждый молился, как мог, слишком многим мы уже были обязаны нашей покровительнице. Спокойным сном спала на удобном ложе из веток и плащей Нели, а мы весь предзакатный час молились у набирающего силу алтаря, вознося благодарности и прося богиню-защитницу о милости к бедной, изломанной душой и телом шестнадцатилетней девочке.
Погас последний луч света, и одновременно с этим тихонько засветился алтарь. Легкий ветерок, ласкающий нас весь вечер, стих. Все вокруг как будто замерло. Казалось, что мы остались наедине со всем миром.
— Пора, — сказала Айвенлин, и мы отошли от алтаря, образовывая круг, который спустя пару минут замкнул Владли, положивший на алтарь тело измученной Нели.
Руки Лин, вытянутые в строну алтаря, засветились мягким, ласкающим глаза светом. Речитативом на неизвестном нам языке полилась из ее уст непрерывная молитва. Обходя алтарь по кругу, она отдавала ему свою силу, в который раз готовясь стать проводником для богини. Мы не отрывали взгляда от происходящего. Казалось, что вокруг нас все начинает оживать, будто пришли в движение камни, разрушенные колонны, и даже скалы блестят так, словно целиком состоят из драгоценных камней. Алтарь разгорался все сильнее и сильнее. Сверху опустился столб света, полностью окруживший Нели. Возле обеих ее ладоней появились ритуальные стилеты. Как бы ни был я натренирован не показывать своих эмоций, но в данном случае сдержать их не смог. От тревоги и восторга меня буквально потряхивало, да и не меня одного.
Неожиданно для всех стоящих вокруг алтаря лежащая до этого абсолютно неподвижно Нели открыла глаза и, улыбнувшись, чистым звенящим голосом произнесла:
— Ринелия Декарни. Я принимаю покровительство и в случае неудачи готова уйти следом за моей богиней.
Владли заметно дернулся, но сумел устоять на месте, а вот Лин, все это время не прерывавшая свой речитатив, двинулась в обратную сторону и, взяв в руки стилеты, двумя резкими движениями по очереди пришпилила ими ладони девушки к алтарю. Свет с удвоенной силой рванулся вверх. Тело на алтаре выгнулось под немыслимым углом и опало. Это было страшно. Казалось, что мое тело заледенело, и я не в силах не только двинуться, но и вздохнуть. У Нели ломались все кости, сросшиеся неправильно. Рот ее был открыт в безумном немом крике. Наши руки были скрещены на груди. Мы молились неистово все вместе, прося помощи и благословения. И трясло нас тоже всех, кроме сосредоточенной Айвенлин, продолжавшей обряд. По ее щекам текли слезы, но слова она произносила громко, четко и без остановки.
Сколько все это длилось, я лично не понял. Много ли прошло времени или мало, но все закончилось, алтарь начал затухать, стилеты, удерживающие девушку, растаяли у нас на глазах. Айвенлин замолчала. Мне показалось, что лежавшая на алтаре Ринелия не дышит, что ее грудь не вздымается, и, значит, все зря. Но вот она шевельнулась, опираясь на поданную Лин руку, приподнялась и села. Ее тело было совершенно. Волосы, готовые соперничать с искристым белым снегом, тяжелой волной упали, скрывая ее до самого пояса. В темно-карих глазах не было безумия, они смотрели на нас ласково и уверенно. Богиня сотворила чудо! И это чудо, заметив замершего истуканом Владли, одним движением скользнуло на землю и кинулось в его объятия, ни капельки не сомневаясь в том, как он поступит. Наш граф не подкачал. Схватил свое счастье в объятия и, прижав к груди, опустился на колени, вознося благодарственную молитву несравненной богине, а счастье уткнулось ему в грудь и обхватило руками с такой силой, что аж пальцы побелели.
Как же хорошо, что есть на свете любовь и чудеса!
Неожиданно в сторону алтаря шагнул Кристиан, который легким движением нанес себе рану на левой ладони и прижал ее к угасающему алтарю. Кровь впиталась в него незамедлительно, и он вспыхнул вновь.
— Богиня готова выслушать твою просьбу, — тихонько произнесла стоящая напротив него Айвенлин.
— Я прошу богиню благословить наш брак с Айвенлин и дать разрешение на обряд единения душ и жизни, ибо я готов признать перед богами и людьми, что именно она та единственная, которая владеет моим сердцем отныне и на веки вечные, — произнес он.
Я видел, как восторженно вспыхнули глаза сестренки, стоило только ей услышать это признание, и как полыхнул разноцветным сиянием алтарь. Сразу пришла мысль о том, что жрица тут одна. Кто будет проводить обряд?
Все оказалось просто. С колен Дали поднялась закутанная в его плащ Нели и вернулась к алтарю. Айвенлин вложила свою ладонь в протянутую руку принца. Два серебряных колечка украсили их пальцы, и только тогда я понял, что решение соединить жизни воедино пришло к принцу не здесь. Ведь кольца он приготовил заранее. Кажется, именно эта мысль пришла в голову и Лин, которая буквально засветилась от радости и облегчения. Ведь боялась она, судя по всему, не за себя. Обрядовую молитву читала Лин, а вот их руки к алтарю недрогнувшей рукой буквально пришпилила малышка Нели. Кровь смешалась на алтаре, стилет пропал, а на руках вместо ран и колечек появился серебряный рисунок, оплетающий запястья брачующихся по древнему обряду. Подтверждая этим, что вступающие в союз с благословения богини действительно принадлежат друг другу душой и телом.
Полыхнул алтарь, радостно выдохнули мы, непроизвольно от волнения задержавшие дыхание. Стиснул в объятиях свою принцессу Кристиан. Отойти в сторону они не успели. Вплотную к ним шагнул Владли и, глядя в глаза Ринелии, проговорил:
— Отдавая себя и свое сердце под покровительство богини, я именно тут хотел бы заключить брачный союз с леди Декарни. Именно ей отныне принадлежит мое сердце, и я намерен никогда не расставаться с ней. Я понимаю, Нели, что до совершеннолетия тебе еще несколько месяцев, но прошу тебя стать моей женой, единственной и самой любимой.
Растерялись все. Лин в объятиях принца открывала и закрывала рот, Нел кинулась в объятия Влада, шепча, что она согласна. Мы с братом просто стояли и, по-моему, глупо хлопали глазами, а на алтаре появились два тоненьких золотых браслета и стилет.
Пришедшая в себя Айвенлин начала новый обряд. Правда, в этот раз ладони ей прокалывать не пришлось, магов среди брачующихся не было. Хватило по капле крови из проколотых пальцев. На месте надетых на руки браслетов образовалась чуть более скромная вязь, чем у сестры и Кристиана, но счастье буквально фонтанировало из этой ненормальной парочки.
Кошмар! Незнакомец женился на незнакомке, и оба довольны до безумия! Прямо эпидемия какая-то возле этого алтаря. Хорошо, что больше поблизости нет никого женского пола, а то, глядишь, и мы бы с братцем заразились. Чур меня! Я еще молодой совсем в отличие от графа.
Прощаясь с богиней и вознося ей молитву благодарности, мы все подарили алтарю по капле своей крови. Постепенно он погас, и мы осмотрелись. А вокруг-то все изменилось. Алтарь поблескивал как новенький, разбитые колонны, опоясывающие ранее площадку по кругу, стояли целые и невредимые, поддерживая прочную на вид крышу. Святилище богини вновь было полно жизни.
Ринелия
Я помню, что до десяти лет росла в маленьком домике, стоявшем на окраине богатого села. Жили мы в нем вдвоем с бабушкой Виолеттой, хотя слуг у нас не было, и мы все делали сами, бабуля все же была настоящей леди. В молодости она была замужем за настоящим бароном, которого иначе как пропащий не называла. Шляясь по трактирным девкам и игорным домам, он проматывал остатки своего и бабушкиного, и так невеликого, состояния, пока наконец пьяным не попал под копыта лошади. Сын, мой отец, вырос неплохим крепким парнем, но, не имея средств, вынужден был податься на военную службу, где выслужил небольшое звание, денежное довольствие и преждевременную смерть. Спустя год после его смерти к убитой горем бабушке приехала молодка с младенцем на руках, утверждающая, что была женой ее сына и родила от него дочь. Намереваясь потребовать с бабушки денег, она брезгливо оглядела маленький домик, в котором та жила, и, поняв, что взять нечего, оставила ей меня и ушла. Больше мы с бабулей никогда о ней ничего не слышали. Спустя цикл после ее появления служащий из королевской управы принес нам документ, дающий разрешение получать небольшое денежное довольствие как родственникам погибшего на службе отечеству.
Все дела по дому мы делали сами, но воспитывала меня бабушка как леди. Заставляя правильно говорить, ходить, есть, сервировать стол, читать, писать и даже танцевать. Единственное, что я не умела, и этим сильно расстраивала бабулю, это ездить верхом, но моей вины в этом не было. Состояние нашего капитала не позволяло нам купить и содержать лошадь. Ах, как я сердилась на нее за то, что она не пускает меня на улицу, за эти бесконечные уроки и поучения. Я считала, что она слишком строга со мной, слишком много заставляет делать по дому и в саду. Какая же я была глупая.
Когда мне исполнилось десять лет, мое детство кончилось. Заболела и умерла бабушка. Как высокородную сироту, меня взяло под свою опеку королевство. Вот тогда-то я и узнала, что бабушка Виолетта подавала прошение королю о присвоении мне, как последней наследнице древнего рода, титула — виконтесса Декарни с возможностью его передачи моим будущим детям. Буквально перед смертью ею было получено такое разрешение, но повлиять оно уже ни на что не могло. Денежное довольствие, получаемое нами ранее, стали переводить в приют, в котором были обязаны содержать меня до совершеннолетия. И если нам с бабулей на жизнь хватало, то приюту этого было катастрофически мало. Именно в следующие пять лет я поняла, как любила и баловала меня женщина, заменившая мне мать, и как тяжело она для этого работала. Тогда, нося обноски и драя бесконечные полы и кастрюли, получая тычки и затрещины, таская неподъемные тяжести, я четко осознала, чем отличается настоящая леди, например, такая как моя бабушка, от обычной хамки, получившей власть и считающей себя таковой. Работали все дети, находящиеся в приюте, — шили, вышивали, ткали гобелены, обслуживали воспитателей и начальство. Воспитателями работали обычные гувернантки, не сумевшие пристроиться в богатые семьи, и, наверное, поэтому хуже всего они относились к титулованным воспитанникам. Именно их унижали и заставляли прислуживать себе чаще всего. А с каким удовольствием одна из них каждый день находила жертву для телесных наказаний. В те годы мне казалось, что это никогда не закончится.
Но я росла, становилась очень хорошенькой, начинала привлекать внимание. С четырнадцати лет у меня появился поклонник, сам начальник приюта. Сначала мне вышло послабление с работой, затем ко мне перестали применять телесные наказания, но чуть ли не через день вызывали в его кабинет для поучительной и наставительной беседы. Этот толстый, стареющий, лысый мужик, вечно воняющий перегаром, пытался в течение пары циклов очаровать меня подарками. Затем в ход пошли угрозы, следом тяжелая работа и наказания. Я выдержала все. Руки, после одной из его попыток меня прижать, он не распускал, ибо моя угроза покончить с собой его напугала. Все же я была виконтессой Декарни, и расследование моей смерти королевской комиссией его не прельщало. А по своей воле я ему не поддавалась.
Он терпел целый год, а потом поздравил меня с пятнадцатилетием и сделал «подарок». Отправил по разнарядке работать служанкой в приграничную крепость. Имея титул, я никак не могла попасть туда, но бумаги, удостоверяющие мое высокородное положение, сгорели во время небольшого пожара в его кабинете и при восстановлении всех документов почему-то потерялись именно они, и я отправилась как дочь разорившегося, безземельного купца, оказавшись в итоге в роли бесправной служанки. Еще по дороге я, как могла, испортила свое платье, волосы, ногти, испачкалась и стала выглядеть мелкой худенькой замарашкой тринадцати лет. Человек, который меня сопровождал, сочувствовал моему положению и не стал меня разоблачать. В крепости поворчали насчет никому не нужной обузы и… приставили к работе. Внимания стражников и слуг я избежала, но как же порой хотелось поесть вдоволь и отмыться дочиста. Я считала дни до своего совершеннолетия, ведь именно тогда я могла уйти на все четыре стороны. Но за полгода до моего дня рождения в крепости начали происходить странные события. Менялось поведение людей, их отношения между собой, изменилась и моя жизнь. Однажды в кабинете командира я попалась на глаза молодому магу и услышала от него:
— Так… И кто у нас тут сияет такой звездочкой? Ну-ка, дитя мое, поднимись и подойди ко мне.
Мое тело послушно исполнило эту команду, и вот уже спустя мгновение я, испуганная, стояла перед закутанным в мантию человеком. Рассмотрев меня со всех сторон, он радостно потер руки и произнес:
— А ведь ты отпрыск семейства Декарни, я знал твою прапрабабку, ты точная ее копия! Ручку дай. — Поработав минутку с моей кровью, он подтвердил: — Да, я не ошибся. Ты потомок древнего рода. Сильная кровь. Сильная личность. Именно то, что мне нужно на данный момент. Боги благоволят ко мне!
Вот после этого жизнь закончилась, и пришла боль.
И не просто боль, а БОЛЬ!
Она показала мне, как мало я знала о жизни, как мало я знала о боли и о том, что может выдержать человек. Изо дня в день, из часа в час была только она и воркующий от удовольствия голос мага, древнего мага. Да, из его объяснений и разговоров со мной и самим собой я знала, что в теле молодого и глупого мага новая сущность: древняя, могущественная и безумная.
Сначала мне казалось, что я долго не выдержу, но дни шли, а я все жила. Все реже осознавала, что со мной происходит, но жила. Однажды что-то изменилось. У мага появились новые собеседники. Они ровным рядком располагались на стене. Следующее, что я помню, — это глаза напротив меня, полные боли и сострадания. Пришло понимание того, что один из них сегодня вместе со мной, что ему больно не только за себя, но и за меня тоже. Именно в этот день маг разошелся не на шутку, тестируя свои яды и другие средства. Именно в этот день мужчина рядом со мной умирал несколько раз, а приходя в себя после магического толчка хозяина подземелья, буквально впивался в меня глазами, и я держала его взгляд так долго, как могла. Тогда мы выжили оба. Довольный результатами безумец ушел. Боль волнами накатывала на мое измученное тело, но в этот раз я была не одна. Мы были вдвоем и держались за руки. Я не одна!
Затем неожиданно пришло облегчение и сон. Не скоро я поняла, что все закончилось, но все-таки поняла.
Я очнулась не при свете магических светлячков, а в светлой комнате, рядом со мной стояла девушка, а в раскрытое окошко которой врывался прохладный, но такой освежающий ветерок, который приносил мне ни с чем не сравнимое облегчение. Как же хорошо жить, но как же страшно! Стоило только чужим рукам коснуться моего тела, как я вспоминала, что чужие руки — это БОЛЬ! От них нужно избавиться, избавиться как можно скорее! Я делала все, что могла, старалась изо всех сил, чтобы больше никто чужой не мог ко мне подойти. Было больно. Болело все, во что превратились мои ноги и руки. Неожиданно рядом со мной появился ОН! Его глаза, его руки, его голос успокаивали меня. Его объятиям я доверяла. Его глаза не могли лгать, пока я смотрела в них, я верила, что все будет хорошо. Верила словам о том, что он не оставит меня, что я его девочка, и только его, что именно я отныне держу его в этой жизни.
Впервые после смерти бабушки я доверилась другому человеку и решила — если не он, то никто больше. Никому больше не поверю ни в чем! Он один — отныне и навсегда.
Затем был алтарь и богиня, которая пообещала мне исцеление через боль. Но эта боль была очищающей. Она освободила мое тело и мой разум. Поведала обо всем, что я пропустила в беспамятстве и бреду. Я узнала имя своего единственного и его друзей, жрицы, проводившей ритуал и спасшей нас всех, увидела лик богини и испытала перед ней благоговейный трепет, восхищение и поклонение.
Я стала лучше, чем была. Исчезли переломы и шрамы, не стало болезненной худобы, и только волосы богиня оставила искриться, как белый снег, напоминанием о том, что жизнь не вечна. Они все стояли передо мной, улыбаясь радостно, от души. Они все сделали для меня так много! Всю жизнь я буду благодарна им, но именно он, Владли, без раздумий подхватил меня в свои объятия. Именно ему, не размышляя ни минуты, я дала согласие на вечный брак, объединение наших сердец. У меня появилась новая и единственная цель, чтобы жить. Солнце мое, моя душа, моя жизнь, мой Владли. Отныне и навсегда…
Дасти
Ночлег пришлось полностью организовывать нам с братом — и спальные места, и костер, и поесть, и попить. Парочки-то наши совсем из жизни выпали. Мужики как заполучили своих девчонок в полное и безраздельное владение, так и не выпускают, а те и рады. Сидят закутанные в плащи у мужей на коленях, получают поцелуи и признания в любви. Из-за них и рассвет раньше наступит, так сияют. Того и гляди, мы, бедные холостяки, и отдохнуть не успеем.
Но как же все-таки приятно на них смотреть. Такую любовь, как у них, стоит ждать. Именно ее и стоит искать. Ради нее стоит жить!.. Но попозже, попозже… Может, моя половинка еще не родилась? Подождем, посмотрим…
Вот еще повод улыбнуться. Парни, ни один, ни второй, раскутывать своих молодых жен на стали, покормили со смехом и улыбками, напоили. Вот сидят обе парочки, целуются. Хорошо!
Так! Дежурим ночью, судя по всему, мы с братом по очереди, от молодоженов толку мало. Все. Посуда, постель, спать я первый.