– Извини. После того как ты избавила нас от той штуки в понедельник, я все забываю, что ты ничего не знаешь о магии.
Роуз уставилась на него. Он говорил почти так, как будто в данный момент относился к ней как к равной – этот мальчик в вельветовом костюме и безупречно выглаженной рубашке с рюшами. Впервые она подумала, можно ли и в самом деле не обращать внимания на ее странный дар. Разве у нее нет долга перед кем-то – она не знала кем, разве не обязана она что-то с этим сделать? В приюте всегда непримиримо боролись с расточительством. Мисс Локвуд каждый вечер высыпала чайные листья, которые заваривали днем, на поднос, чтобы высушить их и использовать повторно. Неужели она позволила бы Роуз упустить такую возможность? Роуз слегка покачала головой и поняла, что Фредди начал объяснять про чары личины:
– …И поэтому другие люди смотрят на тебя и видят то, что ты хочешь им показать, а не то, что есть на самом деле. Конечно, это очень сложно, потому что их нужно постоянно поддерживать. И с личинами еще такая штука: раз они искажают чувственное восприятие, иногда бывают побочные эффекты. Люди слышат звяканье, или иногда появляется странный запах. Все чувства, понимаешь?
Роуз кивнула.
– А ты умеешь наводить эти чары? – спросила она, разглядывая идеально гладкие светлые волосы Фредди и его темные глаза с удивительными отблесками золота. Если подумать, вид у него какой-то неестественный.
– Нет, конечно! – засмеялся Фредди. – Мне до этого еще кучу лет учиться.
– А вот я умею. – Густавус легко спрыгнул с подоконника и в полете превратился в стройного белоснежного кота с черным хвостом и черными лапами. Только его разноцветные глаза остались прежними. – Видишь? Теперь я сиамский кот. И что самое прекрасное: каким я был изначально? Ты не знаешь, действительно ли я должен все время так выглядеть. Вот почему личины – такая хитрая штука.
Роуз решительно покачала головой:
– Нет, это не настоящий облик. Я видела, сколько ты ешь.
Густавус превратился обратно в себя с недовольным видом.
– Не так уж много я и ем, – проворчал он, прижав уши.
– Тем, что ты съедаешь, можно было бы накормить не меньше трех сирот, – сообщила ему Роуз. Она улыбнулась. – Я им расскажу о тебе – ну, конечно, не о том, что ты умеешь говорить, не волнуйся. Сегодня среда, мой первый выходной. Я хочу сходить обратно в приют, навестить их. «И покрасоваться», – призналась она самой себе.
– В который час ты пойдешь? – обеспокоенно спросил Фредди. – Мисс Спэрроу сегодня опять придет, я подумал, ты захочешь на нее взглянуть. Узнать, как выглядят волшебницы. Хоть ты и не хочешь быть такой.
– Я пойду только после обеда, и я не хочу быть волшебницей, – сказала Роуз, хотя сейчас в ее голосе звучало меньше уверенности.
Фредди пожал плечами:
– Ну пускай. Но тебе стоит все-таки постараться взглянуть на нее. Вдруг тебе тоже покажется, что с ней что-то неладно. Мне она напоминает паука.
Роуз кивнула. Ей тоже не нравились пауки: то, как они быстро перебирают лапками, заставляло ее вздрагивать. Но она отлично умела сметать их метлой.
Гости не должны были видеть младшую горничную – ей разрешалось прислуживать только детям. Открывать двери и подавать блюда – все это забота Сьюзен. Но Фредди проскользнул на кухню сразу после обеда и с виноватым видом наплел что-то про разбитую банку, которую нужно было убрать. После эпизода со старинной вазой династии Мин мисс Бриджес видеть не могла Этого Мальчишку, поэтому она чуть ли не вытолкала вооруженную совком Роуз из кухни.
– Это ты заставил ее так сделать? – спросила Роуз. Она начинала видеть пользу от волшебства Фредди – хотя бы в качестве замены простой хитрости.
– Нет, просто я ей не нравлюсь. – Ему как будто было все равно. – Пошли, можем притаиться на лестнице, у меня даже есть банка, которую можно разбить, смотри!
– Может, не надо? – запротестовала Роуз. – Мне же придется потом подметать осколки!
– Надо запастись чем-нибудь, на случай, если нас увидят, – терпеливо объяснил Фредди. – Ох, ну ладно, разобьем ее прямо в совке, а ты притворишься, что только что закончила.
Он вытащил откуда-то изящный серебряный молоточек и только разбил банку в совке, как в дверь позвонили. Он чуть не просыпал осколки, глядя через перила.
– Это она, – прошипел Фредди, пока Сьюзен шла открывать дверь, на ходу поправляя чепец. – Я вижу ее шляпу через стекло, эти огромные страусиные перья.
Роуз толком не разглядела мисс Алетею Спэрроу – она увидела лишь три высоких колыхающихся страусиных пера и элегантное приталенное фиолетовое пальто. Мелькнуло бледное, сужающееся книзу лицо и темные локоны. Но Роуз и не нужно было видеть больше, чтобы согласиться с Фредди. Она действительно напоминала паука. Роуз захотелось подобрать подол и спрятаться за метлой – причем желательно, чтобы метлу держал кто-нибудь другой. Бедный мистер Фаунтин, поспешивший навстречу гостье, был не более чем одурманенной мухой.
Глава 11
Странное чувство – идти по улице одной, осознавая, что ты хорошо одетая девочка-служанка, а не объект чужой жалости. Роуз действительно была хорошо одетой девочкой-служанкой. На ней были почти новые ботинки и капор по размеру.
Билл нарисовал ей, как пройти обратно к приюту, и она сжимала бумажку в одетой в перчатку руке (подумать только, она, Роуз, в перчатках!). Она шла по тротуару рядом со сквером на площади. У нее не было времени как следует разглядеть его, когда она бежала за мисс Бриджес или когда они с Биллом шли в магазин. Сегодня в сквере не было детей, но на скамейке сидела пожилая дама, которая наблюдала, как суетливая черная собачонка носится за бабочками. Теперь, когда у Роуз было время, она заметила, что статуи изображают пожилых джентльменов и у одного из них на плече сидит большая каменная птица. «А не волшебник ли он?» – подумала Роуз. Птица не походила на обычного домашнего питомца. У нее был суровый изогнутый клюв, а глаза, даром что каменные, казалось, следили за Роуз. Девочка поежилась и ускорила шаг. Оглянувшись, она увидела, что птица повернула голову ей вслед. Это заставило ее задуматься – когда она отошла достаточно далеко, чтобы не бояться, что птица ее преследует, – сколько вообще в мире волшебников. И почему она раньше не замечала, что статуи двигаются? Ведь вчера, когда она шла в рыбную лавку, они не шелохнулись.
А может, она не заметила? Или они двигаются лишь иногда? Или возможно… возможно только для определенных людей? Билл так далек от волшебного мира, что он точно не смог бы увидеть движущихся скульптур, ведь он же не чувствовал, как под ним движутся лестницы. Быть может, когда Роуз шла с ним, она видела только то, что видел он, потому что не ожидала ничего другого? А сейчас, когда она одна и у нее есть время, какое еще волшебство она сможет увидеть? Сердце ее забилось в предвкушении.
Билл говорил, что магия – редкая и дорогая штука и что ее могут позволить себе только богачи, но ведь должно же хоть немножко встречаться на улицах? Запертые в приюте Святой Бриджет, девочки понятия не имели о волшебстве и его владельцах. Оно казалось чем-то далеким, как сказка, и столь же романтичным. Но в настоящем мире, возможно, оно встречается гораздо чаще. Хотя если судить по прислуге в доме мистера Фаунтина, простые люди считают его чем-то страшным, почти отвратительным, и не хотят видеть его слишком часто. Может, им нравится только красивое волшебство, величественное и роскошное, как витражи в церкви. Такая магия безопасна. А вот говорящий шар мистера Фаунтина был слишком прост. Вероятно, он лишь щелкнул пальцами и отправил его на кухню, даже не задумываясь. Вот что напугало всех слуг. Волшебство, которое просто разгуливает по дому…
При дворе магия, очевидно, везде, если мистер Фаунтин ездит туда каждый день, чтобы творить золото для короля. А что, если люди, мимо которых она идет сейчас, волшебники или дети волшебников? Она как раз проходила мимо еще одного парка, где было много детей, за которыми пристально следили родители или слуги. Кучка мальчиков собралась вокруг фонтана, восторгаясь игрушечной яхтой, на удивление похожей на ту, что она придумала для Мэйзи. И фонтан был такой же: большая мраморная чаша с извергающей воду рыбой посередине. Роуз слегка вздрогнула и поспешила прочь, не желая смотреть на него. Откуда она только могла знать?
Теперь она шла по торговым улицам, прижимаясь к витринам, чтобы не попасться никому под ноги. Девочки в приюте восхищались черной шляпкой мисс Бриджес, но ее наряд казался решительно скромным по сравнению с одеждой некоторых женщин, которые проходили мимо Роуз. Ее чуть не затоптала одна молодая леди в огромной шуршащей юбке в черно-белую клетку. Роуз, которая только недавно поучаствовала в шитье четырех платьев для себя самой, решила, что такой юбки хватило бы по меньшей мере на шесть платьев. Женщина заметила, что Роуз смотрит на нее, и нервно отдернула юбку, словно опасалась, что девочка оставит на ней грязные отпечатки.
«Если во мне правда есть волшебство, – подумала про себя Роуз, – может быть, когда-нибудь я смогу заработать достаточно, чтобы купить такое платье. Или еще пышнее. Вот только зачем? Она выглядит глупо». Ей сразу стало легче. Она показала язык в спину женщине и услышала, как кто-то хихикнул.
Это был маленький мальчик в накрахмаленном воротничке и довольно-таки жарком костюме. С ним были сестра и няня, которые стояли у витрины кондитерской. Роуз боязливо посмотрела на него – а вдруг из-за него у нее будут неприятности? – но он отвернулся и потянул свою няню за руку:
– Можно мы теперь пойдем в парк?
– Через минуту, Эдвард. Сегодня никаких пирожных, мисс Луиза! – Голос у няни был измученный.
– Пойдем, Лулу, – канючил мальчик. – В парк!
– Хочу пирожное! Мама всегда разрешает нам съесть пирожное! Хочу пирожное сейчас же! – Девочка, на вид одного возраста с Роуз, кричала и топала ногами, ее лицо стало пунцовым под шляпкой со страусиными перьями, как у мисс Спэрроу. – Хочу вон то!
Роуз не могла удержаться от искушения посмотреть, из-за чего такой скандал. Да она еще хуже, чем Изабелла, эта девчонка. В приюте даже самые маленькие так себя не вели.
Но, увидев витрину кондитерской, она почти посочувствовала девочке. Пирожные были красивыми, словно игрушки. В приюте никогда не давали пирожные, только пироги по особым случаям, да и то лишь какой-нибудь пирог с сухофруктами, темный и сытный. Девочки приходили от него в восторг, но здесь было нечто необыкновенное. Главным украшением витрины был огромный трехъярусный торт, весь покрытый блестящей белой глазурью. Роуз догадалась, что это свадебный торт, хотя она никогда не бывала на свадьбе. Воспитательницы в приюте с упоением читали в газетах о роскошных свадьбах в высшем свете, а там всегда были торты. Этот торт украшали сахарные цветы: целые розовые розы с лепестками из глазури и настоящие примулы, покрытые сахаром. Роуз не могла отвести от торта взгляд: такой красивый и такой живой. Цветы точно выросли прямо на торте, их лепестки нежно покачивались на ветру. Но откуда в магазине взяться ветру? Роуз нахмурилась. Волшебство, конечно, слишком дорого для повседневных вещей, но может, для особенно роскошной свадьбы?
Остальные торты и пирожные не были волшебными, насколько она могла видеть, но большинство из них истекало кремом и было украшено шоколадными завитушками. В первом ряду выстроились сахарные мышки, отливающие розовым, с закрученными хвостиками. У Роуз потекли слюнки. Понятно было, из-за чего так кричит Луиза. Удивительнее казалось то, что мальчику будто бы было все равно.
Луиза уже молотила кулачками по стеклу, истошно вопя, в то время как няня пыталась оттащить ее от витрины, а брат бочком пододвинулся поближе к Роуз. Ей показалось, что мальчик пытается сделать вид, что он не имеет к орущей сестре никакого отношения. Он уставился через стекло на пряничных человечков, будто в жизни не видел ничего интереснее, чем их шоколадные пуговицы. Роуз хихикнула, представив, как они медленно поднимаются с подноса и разгуливают среди других пирожных. По размеру они как раз подходили, чтобы оседлать сахарных мышей.
– А ты знала, – спросил мальчик сдавленным голосом, притворяясь, что не замечает сестру, – что принцессе Джейн и принцессе Шарлотте к чаю подают движущихся пряничных человечков?
– Правда? – удивилась Роуз. Он что, прочитал ее мысли? Или просто невозможно смотреть на пряничность этих пряничных человечков, с их лоснящимися завитками из глазури, и не представлять, как они убегают?
– Моя няня так говорит. А еще волшебный кукольный домик с живыми феями. Но я думаю, про домик она выдумала. – Луиза завыла, как банши[1], и он вздрогнул. – Ох, пусть бы она замолчала, – пробормотал он.
Окно кондитерской было сделано из толстого, гладко отполированного стекла, в котором метались отражения улицы и продавцов, сновавших внутри. Роуз задумчиво посмотрела на него. Может быть, можно… Это будет как картинки. И поделом Луизе. Вот будет весело. Роуз знала, что делать этого не стоит, но в ее пальцах уже покалывало, и она не устояла.
– Хрю-хрю, – тихонько прошептала она. Сработает или нет? Отражение кричащей Луизы слегка изменилось, красное лицо еще немного расплылось, нос вырос…
– Луиза! Ты свинья, погляди! – Эдвард показал на стекло и закудахтал от смеха.
Луиза закрыла лицо руками и захныкала. Вид у нее был такой, будто ее сейчас стошнит, но, по крайней мере, она перестала кричать. Няня быстро увела ее прочь, и Эдвард побежал вслед за ними, улыбнувшись и помахав Роуз. Похоже, она очень его развеселила.
Роуз ухмыльнулась про себя и пошла в том же направлении. Пора поторопиться, иначе она не успеет увидеть Мэйзи. Мисс Локвуд наверняка захочет сначала поговорить с ней и убедиться, что она не опозорила приют.
Было непривычно подходить к приюту одной, а не в компании из пятидесяти девочек, выстроившихся парами. У двери Роуз замешкалась – ей стало немного стыдно. Девочка знала, что ей будут рады – она же живое доказательство успеха приюта, но, увидев здание снова, не смогла скрыть от себя, что пришла позлорадствовать. Не только встретиться со своими подругами, но и с удовольствием рассказать им о своей комнате, и о платьях, и, может быть, только Мэйзи, – о странных новых умениях, которым она начала обучаться.
Она почти повернула назад – хотя что она тогда скажет Биллу? – но тут из-за двери послышался какой-то шум, и она распахнулась. Рут и Флоренс радостно обняли ее. На них были рабочие комбинезоны, и Роуз догадалась, что они протирали цветные стекла в двери и заметили ее. Они были самыми старшими в приюте, а старшим всегда доставалась лучшая работа.
– Ты вернулась! – пропищала Рут. – Ты что, им не понравилась? Там было ужасно? Ты сбежала?
– Не глупи, она просто пришла повидаться, – презрительно сказала Флоренс. – Да ведь?
Роуз кивнула.
– Девочки! Вы что, открыли дверь? Что здесь происходит? – Мисс Локвуд выплыла из своего кабинета, позвякивая ключами, словно думая, что кто-то пытается сбежать.
Рут сделала реверанс.
– Это Роуз, мисс! – взволнованно сообщила она. – Пришла повидаться!
Мисс Локвуд улыбнулась.
– Ах, Роуз! – любезно сказала она. Но тут изменилась в лице. – Тебя не отправили обратно? – резко спросила воспитательница. – Ты не оправдала ожиданий?
– Ой, нет, мисс, то есть да, мисс… – выдавила из себя Роуз. За спиной у мисс Локвуд Флоренс передразнивала ее. – У меня есть записка! – выдохнула она, подавая ее мисс Локвуд.
Воспитательница нервно развернула ее и принялась читать, бормоча себе под нос:
– Трудолюбивая… вежливая… скромная… Это замечательно, Роуз…
Флоренс тем временем изображала нимб из метелки и с трудом сдерживала смех.
Мисс Локвуд обернулась и шлепнула Флоренс запиской по лицу:
– Окна, Флоренс! Роуз, пойдем ко мне в кабинет. Выпьем чашечку чаю!
Роуз отправилась вслед за ней, помахав Рут и Флоренс. Чай! Неслыханное дело – выпить чаю с мисс Локвуд! Но она больше не воспитанница приюта. К этому трудно привыкнуть.
Она почти никогда не была в кабинете мисс Локвуд. Некоторым старшим девочкам – фавориткам – разрешалось заходить сюда, чтобы вытирать пыль, но в основном здесь бывали только те, у кого имелись Реликвии. Роуз пару раз подглядывала в замочную скважину, да еще Мэйзи рассказывала ей о накрытом стеклянным колпаком подносе с печальными предметами из прошлого. Сейчас он стоял на столе у окна. Она напомнила себе, что где-то здесь должен быть стеклянный глаз мисс Локвуд.
Мисс Локвуд занялась чайником и крошечной спиртовкой. Она выбрала чашки из буфета в углу – на секунду засомневавшись, какие выбрать. Не с золотыми краями, Роуз заслужила только расписанные цветами. Все это время директриса, не переставая, говорила, как она рада, что Роуз по нраву ее новое место и что экономка весьма лестно отозвалась о воспитании в приюте. А Роуз вежливо сидела на краешке стула и ждала удобного момента.
Наконец она просто заговорила, когда мисс Локвуд умолкла на минуточку, чтобы разлить чай.
– Можно мне будет повидаться с Мэйзи, мисс?
– Мэйзи? – Мисс Локвуд нахмурилась. – Ах, Мэйзи! Нет-нет, мне жаль, Роуз. Мэйзи у нас больше нет.
Роуз уставилась на него. Он говорил почти так, как будто в данный момент относился к ней как к равной – этот мальчик в вельветовом костюме и безупречно выглаженной рубашке с рюшами. Впервые она подумала, можно ли и в самом деле не обращать внимания на ее странный дар. Разве у нее нет долга перед кем-то – она не знала кем, разве не обязана она что-то с этим сделать? В приюте всегда непримиримо боролись с расточительством. Мисс Локвуд каждый вечер высыпала чайные листья, которые заваривали днем, на поднос, чтобы высушить их и использовать повторно. Неужели она позволила бы Роуз упустить такую возможность? Роуз слегка покачала головой и поняла, что Фредди начал объяснять про чары личины:
– …И поэтому другие люди смотрят на тебя и видят то, что ты хочешь им показать, а не то, что есть на самом деле. Конечно, это очень сложно, потому что их нужно постоянно поддерживать. И с личинами еще такая штука: раз они искажают чувственное восприятие, иногда бывают побочные эффекты. Люди слышат звяканье, или иногда появляется странный запах. Все чувства, понимаешь?
Роуз кивнула.
– А ты умеешь наводить эти чары? – спросила она, разглядывая идеально гладкие светлые волосы Фредди и его темные глаза с удивительными отблесками золота. Если подумать, вид у него какой-то неестественный.
– Нет, конечно! – засмеялся Фредди. – Мне до этого еще кучу лет учиться.
– А вот я умею. – Густавус легко спрыгнул с подоконника и в полете превратился в стройного белоснежного кота с черным хвостом и черными лапами. Только его разноцветные глаза остались прежними. – Видишь? Теперь я сиамский кот. И что самое прекрасное: каким я был изначально? Ты не знаешь, действительно ли я должен все время так выглядеть. Вот почему личины – такая хитрая штука.
Роуз решительно покачала головой:
– Нет, это не настоящий облик. Я видела, сколько ты ешь.
Густавус превратился обратно в себя с недовольным видом.
– Не так уж много я и ем, – проворчал он, прижав уши.
– Тем, что ты съедаешь, можно было бы накормить не меньше трех сирот, – сообщила ему Роуз. Она улыбнулась. – Я им расскажу о тебе – ну, конечно, не о том, что ты умеешь говорить, не волнуйся. Сегодня среда, мой первый выходной. Я хочу сходить обратно в приют, навестить их. «И покрасоваться», – призналась она самой себе.
– В который час ты пойдешь? – обеспокоенно спросил Фредди. – Мисс Спэрроу сегодня опять придет, я подумал, ты захочешь на нее взглянуть. Узнать, как выглядят волшебницы. Хоть ты и не хочешь быть такой.
– Я пойду только после обеда, и я не хочу быть волшебницей, – сказала Роуз, хотя сейчас в ее голосе звучало меньше уверенности.
Фредди пожал плечами:
– Ну пускай. Но тебе стоит все-таки постараться взглянуть на нее. Вдруг тебе тоже покажется, что с ней что-то неладно. Мне она напоминает паука.
Роуз кивнула. Ей тоже не нравились пауки: то, как они быстро перебирают лапками, заставляло ее вздрагивать. Но она отлично умела сметать их метлой.
Гости не должны были видеть младшую горничную – ей разрешалось прислуживать только детям. Открывать двери и подавать блюда – все это забота Сьюзен. Но Фредди проскользнул на кухню сразу после обеда и с виноватым видом наплел что-то про разбитую банку, которую нужно было убрать. После эпизода со старинной вазой династии Мин мисс Бриджес видеть не могла Этого Мальчишку, поэтому она чуть ли не вытолкала вооруженную совком Роуз из кухни.
– Это ты заставил ее так сделать? – спросила Роуз. Она начинала видеть пользу от волшебства Фредди – хотя бы в качестве замены простой хитрости.
– Нет, просто я ей не нравлюсь. – Ему как будто было все равно. – Пошли, можем притаиться на лестнице, у меня даже есть банка, которую можно разбить, смотри!
– Может, не надо? – запротестовала Роуз. – Мне же придется потом подметать осколки!
– Надо запастись чем-нибудь, на случай, если нас увидят, – терпеливо объяснил Фредди. – Ох, ну ладно, разобьем ее прямо в совке, а ты притворишься, что только что закончила.
Он вытащил откуда-то изящный серебряный молоточек и только разбил банку в совке, как в дверь позвонили. Он чуть не просыпал осколки, глядя через перила.
– Это она, – прошипел Фредди, пока Сьюзен шла открывать дверь, на ходу поправляя чепец. – Я вижу ее шляпу через стекло, эти огромные страусиные перья.
Роуз толком не разглядела мисс Алетею Спэрроу – она увидела лишь три высоких колыхающихся страусиных пера и элегантное приталенное фиолетовое пальто. Мелькнуло бледное, сужающееся книзу лицо и темные локоны. Но Роуз и не нужно было видеть больше, чтобы согласиться с Фредди. Она действительно напоминала паука. Роуз захотелось подобрать подол и спрятаться за метлой – причем желательно, чтобы метлу держал кто-нибудь другой. Бедный мистер Фаунтин, поспешивший навстречу гостье, был не более чем одурманенной мухой.
Глава 11
Странное чувство – идти по улице одной, осознавая, что ты хорошо одетая девочка-служанка, а не объект чужой жалости. Роуз действительно была хорошо одетой девочкой-служанкой. На ней были почти новые ботинки и капор по размеру.
Билл нарисовал ей, как пройти обратно к приюту, и она сжимала бумажку в одетой в перчатку руке (подумать только, она, Роуз, в перчатках!). Она шла по тротуару рядом со сквером на площади. У нее не было времени как следует разглядеть его, когда она бежала за мисс Бриджес или когда они с Биллом шли в магазин. Сегодня в сквере не было детей, но на скамейке сидела пожилая дама, которая наблюдала, как суетливая черная собачонка носится за бабочками. Теперь, когда у Роуз было время, она заметила, что статуи изображают пожилых джентльменов и у одного из них на плече сидит большая каменная птица. «А не волшебник ли он?» – подумала Роуз. Птица не походила на обычного домашнего питомца. У нее был суровый изогнутый клюв, а глаза, даром что каменные, казалось, следили за Роуз. Девочка поежилась и ускорила шаг. Оглянувшись, она увидела, что птица повернула голову ей вслед. Это заставило ее задуматься – когда она отошла достаточно далеко, чтобы не бояться, что птица ее преследует, – сколько вообще в мире волшебников. И почему она раньше не замечала, что статуи двигаются? Ведь вчера, когда она шла в рыбную лавку, они не шелохнулись.
А может, она не заметила? Или они двигаются лишь иногда? Или возможно… возможно только для определенных людей? Билл так далек от волшебного мира, что он точно не смог бы увидеть движущихся скульптур, ведь он же не чувствовал, как под ним движутся лестницы. Быть может, когда Роуз шла с ним, она видела только то, что видел он, потому что не ожидала ничего другого? А сейчас, когда она одна и у нее есть время, какое еще волшебство она сможет увидеть? Сердце ее забилось в предвкушении.
Билл говорил, что магия – редкая и дорогая штука и что ее могут позволить себе только богачи, но ведь должно же хоть немножко встречаться на улицах? Запертые в приюте Святой Бриджет, девочки понятия не имели о волшебстве и его владельцах. Оно казалось чем-то далеким, как сказка, и столь же романтичным. Но в настоящем мире, возможно, оно встречается гораздо чаще. Хотя если судить по прислуге в доме мистера Фаунтина, простые люди считают его чем-то страшным, почти отвратительным, и не хотят видеть его слишком часто. Может, им нравится только красивое волшебство, величественное и роскошное, как витражи в церкви. Такая магия безопасна. А вот говорящий шар мистера Фаунтина был слишком прост. Вероятно, он лишь щелкнул пальцами и отправил его на кухню, даже не задумываясь. Вот что напугало всех слуг. Волшебство, которое просто разгуливает по дому…
При дворе магия, очевидно, везде, если мистер Фаунтин ездит туда каждый день, чтобы творить золото для короля. А что, если люди, мимо которых она идет сейчас, волшебники или дети волшебников? Она как раз проходила мимо еще одного парка, где было много детей, за которыми пристально следили родители или слуги. Кучка мальчиков собралась вокруг фонтана, восторгаясь игрушечной яхтой, на удивление похожей на ту, что она придумала для Мэйзи. И фонтан был такой же: большая мраморная чаша с извергающей воду рыбой посередине. Роуз слегка вздрогнула и поспешила прочь, не желая смотреть на него. Откуда она только могла знать?
Теперь она шла по торговым улицам, прижимаясь к витринам, чтобы не попасться никому под ноги. Девочки в приюте восхищались черной шляпкой мисс Бриджес, но ее наряд казался решительно скромным по сравнению с одеждой некоторых женщин, которые проходили мимо Роуз. Ее чуть не затоптала одна молодая леди в огромной шуршащей юбке в черно-белую клетку. Роуз, которая только недавно поучаствовала в шитье четырех платьев для себя самой, решила, что такой юбки хватило бы по меньшей мере на шесть платьев. Женщина заметила, что Роуз смотрит на нее, и нервно отдернула юбку, словно опасалась, что девочка оставит на ней грязные отпечатки.
«Если во мне правда есть волшебство, – подумала про себя Роуз, – может быть, когда-нибудь я смогу заработать достаточно, чтобы купить такое платье. Или еще пышнее. Вот только зачем? Она выглядит глупо». Ей сразу стало легче. Она показала язык в спину женщине и услышала, как кто-то хихикнул.
Это был маленький мальчик в накрахмаленном воротничке и довольно-таки жарком костюме. С ним были сестра и няня, которые стояли у витрины кондитерской. Роуз боязливо посмотрела на него – а вдруг из-за него у нее будут неприятности? – но он отвернулся и потянул свою няню за руку:
– Можно мы теперь пойдем в парк?
– Через минуту, Эдвард. Сегодня никаких пирожных, мисс Луиза! – Голос у няни был измученный.
– Пойдем, Лулу, – канючил мальчик. – В парк!
– Хочу пирожное! Мама всегда разрешает нам съесть пирожное! Хочу пирожное сейчас же! – Девочка, на вид одного возраста с Роуз, кричала и топала ногами, ее лицо стало пунцовым под шляпкой со страусиными перьями, как у мисс Спэрроу. – Хочу вон то!
Роуз не могла удержаться от искушения посмотреть, из-за чего такой скандал. Да она еще хуже, чем Изабелла, эта девчонка. В приюте даже самые маленькие так себя не вели.
Но, увидев витрину кондитерской, она почти посочувствовала девочке. Пирожные были красивыми, словно игрушки. В приюте никогда не давали пирожные, только пироги по особым случаям, да и то лишь какой-нибудь пирог с сухофруктами, темный и сытный. Девочки приходили от него в восторг, но здесь было нечто необыкновенное. Главным украшением витрины был огромный трехъярусный торт, весь покрытый блестящей белой глазурью. Роуз догадалась, что это свадебный торт, хотя она никогда не бывала на свадьбе. Воспитательницы в приюте с упоением читали в газетах о роскошных свадьбах в высшем свете, а там всегда были торты. Этот торт украшали сахарные цветы: целые розовые розы с лепестками из глазури и настоящие примулы, покрытые сахаром. Роуз не могла отвести от торта взгляд: такой красивый и такой живой. Цветы точно выросли прямо на торте, их лепестки нежно покачивались на ветру. Но откуда в магазине взяться ветру? Роуз нахмурилась. Волшебство, конечно, слишком дорого для повседневных вещей, но может, для особенно роскошной свадьбы?
Остальные торты и пирожные не были волшебными, насколько она могла видеть, но большинство из них истекало кремом и было украшено шоколадными завитушками. В первом ряду выстроились сахарные мышки, отливающие розовым, с закрученными хвостиками. У Роуз потекли слюнки. Понятно было, из-за чего так кричит Луиза. Удивительнее казалось то, что мальчику будто бы было все равно.
Луиза уже молотила кулачками по стеклу, истошно вопя, в то время как няня пыталась оттащить ее от витрины, а брат бочком пододвинулся поближе к Роуз. Ей показалось, что мальчик пытается сделать вид, что он не имеет к орущей сестре никакого отношения. Он уставился через стекло на пряничных человечков, будто в жизни не видел ничего интереснее, чем их шоколадные пуговицы. Роуз хихикнула, представив, как они медленно поднимаются с подноса и разгуливают среди других пирожных. По размеру они как раз подходили, чтобы оседлать сахарных мышей.
– А ты знала, – спросил мальчик сдавленным голосом, притворяясь, что не замечает сестру, – что принцессе Джейн и принцессе Шарлотте к чаю подают движущихся пряничных человечков?
– Правда? – удивилась Роуз. Он что, прочитал ее мысли? Или просто невозможно смотреть на пряничность этих пряничных человечков, с их лоснящимися завитками из глазури, и не представлять, как они убегают?
– Моя няня так говорит. А еще волшебный кукольный домик с живыми феями. Но я думаю, про домик она выдумала. – Луиза завыла, как банши[1], и он вздрогнул. – Ох, пусть бы она замолчала, – пробормотал он.
Окно кондитерской было сделано из толстого, гладко отполированного стекла, в котором метались отражения улицы и продавцов, сновавших внутри. Роуз задумчиво посмотрела на него. Может быть, можно… Это будет как картинки. И поделом Луизе. Вот будет весело. Роуз знала, что делать этого не стоит, но в ее пальцах уже покалывало, и она не устояла.
– Хрю-хрю, – тихонько прошептала она. Сработает или нет? Отражение кричащей Луизы слегка изменилось, красное лицо еще немного расплылось, нос вырос…
– Луиза! Ты свинья, погляди! – Эдвард показал на стекло и закудахтал от смеха.
Луиза закрыла лицо руками и захныкала. Вид у нее был такой, будто ее сейчас стошнит, но, по крайней мере, она перестала кричать. Няня быстро увела ее прочь, и Эдвард побежал вслед за ними, улыбнувшись и помахав Роуз. Похоже, она очень его развеселила.
Роуз ухмыльнулась про себя и пошла в том же направлении. Пора поторопиться, иначе она не успеет увидеть Мэйзи. Мисс Локвуд наверняка захочет сначала поговорить с ней и убедиться, что она не опозорила приют.
Было непривычно подходить к приюту одной, а не в компании из пятидесяти девочек, выстроившихся парами. У двери Роуз замешкалась – ей стало немного стыдно. Девочка знала, что ей будут рады – она же живое доказательство успеха приюта, но, увидев здание снова, не смогла скрыть от себя, что пришла позлорадствовать. Не только встретиться со своими подругами, но и с удовольствием рассказать им о своей комнате, и о платьях, и, может быть, только Мэйзи, – о странных новых умениях, которым она начала обучаться.
Она почти повернула назад – хотя что она тогда скажет Биллу? – но тут из-за двери послышался какой-то шум, и она распахнулась. Рут и Флоренс радостно обняли ее. На них были рабочие комбинезоны, и Роуз догадалась, что они протирали цветные стекла в двери и заметили ее. Они были самыми старшими в приюте, а старшим всегда доставалась лучшая работа.
– Ты вернулась! – пропищала Рут. – Ты что, им не понравилась? Там было ужасно? Ты сбежала?
– Не глупи, она просто пришла повидаться, – презрительно сказала Флоренс. – Да ведь?
Роуз кивнула.
– Девочки! Вы что, открыли дверь? Что здесь происходит? – Мисс Локвуд выплыла из своего кабинета, позвякивая ключами, словно думая, что кто-то пытается сбежать.
Рут сделала реверанс.
– Это Роуз, мисс! – взволнованно сообщила она. – Пришла повидаться!
Мисс Локвуд улыбнулась.
– Ах, Роуз! – любезно сказала она. Но тут изменилась в лице. – Тебя не отправили обратно? – резко спросила воспитательница. – Ты не оправдала ожиданий?
– Ой, нет, мисс, то есть да, мисс… – выдавила из себя Роуз. За спиной у мисс Локвуд Флоренс передразнивала ее. – У меня есть записка! – выдохнула она, подавая ее мисс Локвуд.
Воспитательница нервно развернула ее и принялась читать, бормоча себе под нос:
– Трудолюбивая… вежливая… скромная… Это замечательно, Роуз…
Флоренс тем временем изображала нимб из метелки и с трудом сдерживала смех.
Мисс Локвуд обернулась и шлепнула Флоренс запиской по лицу:
– Окна, Флоренс! Роуз, пойдем ко мне в кабинет. Выпьем чашечку чаю!
Роуз отправилась вслед за ней, помахав Рут и Флоренс. Чай! Неслыханное дело – выпить чаю с мисс Локвуд! Но она больше не воспитанница приюта. К этому трудно привыкнуть.
Она почти никогда не была в кабинете мисс Локвуд. Некоторым старшим девочкам – фавориткам – разрешалось заходить сюда, чтобы вытирать пыль, но в основном здесь бывали только те, у кого имелись Реликвии. Роуз пару раз подглядывала в замочную скважину, да еще Мэйзи рассказывала ей о накрытом стеклянным колпаком подносе с печальными предметами из прошлого. Сейчас он стоял на столе у окна. Она напомнила себе, что где-то здесь должен быть стеклянный глаз мисс Локвуд.
Мисс Локвуд занялась чайником и крошечной спиртовкой. Она выбрала чашки из буфета в углу – на секунду засомневавшись, какие выбрать. Не с золотыми краями, Роуз заслужила только расписанные цветами. Все это время директриса, не переставая, говорила, как она рада, что Роуз по нраву ее новое место и что экономка весьма лестно отозвалась о воспитании в приюте. А Роуз вежливо сидела на краешке стула и ждала удобного момента.
Наконец она просто заговорила, когда мисс Локвуд умолкла на минуточку, чтобы разлить чай.
– Можно мне будет повидаться с Мэйзи, мисс?
– Мэйзи? – Мисс Локвуд нахмурилась. – Ах, Мэйзи! Нет-нет, мне жаль, Роуз. Мэйзи у нас больше нет.