– Ну и амбре!
Я в ответ не улыбнулся. Со стороны Адалинда выглядела воплощением языческих представлений о богине любви и плодородия, но недооценивать ее отнюдь не стоило.
Маркиза цу Лидорф смерила меня пристальным взглядом, затем подобрала юбки и осторожно опустилась на стул.
– Если скажу, что просто пришла проведать коллегу…
– Я не поверю.
Адалинда покачала головой и посмотрела на меня черными умными глазами гадюки:
– Неужели ты не замечаешь, мой милый мальчик, как над тобою сгущаются тучи?
– Удивляюсь вам, магистр. В одном утверждении – сразу три фактические неточности!
– Не мой? Не милый? Не мальчик?
– К счастью, не ваш. Уже не мальчик. И ничего надо мной не сгущается!
Маркиза враз прекратила улыбаться и холодно произнесла:
– Блажен, кто верует. – Голос ее потерял обволакивающую мягкость, стал сухим и бесстрастным. – Герберт поручил мне заняться твоим делом. Как вы оказались в том кабаке?
– Собирались устроить обыск. Стало известно, что Хорхе в ночь убийства что-то там выспрашивал.
– И откуда это стало известно?
– Герда разузнала.
– А теперь она мертва, – хмыкнула маркиза и спросила: – И что же произошло?
– Появились двое в черных масках. Один с ходу застрелил Ганса, но промазал по Ланзо. Другой проломил голову Герде и взял в оборот меня. К счастью, ему пришлось отвлечься на помощь напарнику, и я заперся в чулане.
– Не слишком героический поступок, Филипп.
– Толку от меня с раненой ногой было немного.
Адалинда покачала головой:
– Это и странно. Почему тебя не добили?
– Думал об этом, – натянуто улыбнулся я и отвлекся поправить одеяло. – Возможно, убийц спугнули.
– Возможно, – произнесла маркиза не слишком уверенно и вдруг спросила: – Ты продал тела слуг в анатомический театр. Почему?
Я едва удержался от недоброй ухмылки.
– Родни у них нет, вот и решил сделать приятное профессору Гаусу, раз уж он взялся меня пользовать.
– Считаешь меня дурой? – разозлилась Адалинда. – Филипп, я неплохо тебя изучила в Риере. К своим людям ты относился куда лучше, чем они того заслуживали!
– Они подвели меня. Они умерли.
Маркиза надолго замолчала, затем произнесла:
– Предлагаю заключить перемирие.
Я всерьез задумался над этим предложением. Мою гостью не зря прозвали сеньорой Белладонной. Те, кто имел неосторожность встать у нее на пути, зачастую покидали этот мир… внезапно. Мне становиться одним из почивших в бозе упрямцев нисколько не хотелось, и я многозначительно заметил:
– Не я начал все это…
– Брось, Филипп! – всплеснула руками Адалинда. – Маэстро Салазар – конченый псих! Он опасен!
– Он мой псих, – напомнил я. – Мой полезный псих!
– У тебя мало других проблем? – спросила маркиза, не дождалась ответа и с обреченным вздохом предложила: – Хочешь, замолвлю за него словечко? Попрошу освободить?
Наживка была просто превосходна, но заглатывать крючок я повременил. Нет, сеньора Белладонна и в самом деле могла ускорить освобождение маэстро Салазара. Ее супруг был правой рукой риерского маркграфа и, по слухам, весьма чутко прислушивался к советам маркизы, поскольку своей карьерой во многом был обязан связям и влиянию рода цу Лидорф. Вопрос был не в недоверии, а исключительно в цене.
– Что взамен? – спросил я после затянувшегося молчания.
– Филипп, – проникновенно произнесла маркиза, – я весьма к тебе расположена. Ты же знаешь, мои мальчики – близнецы. Просто сердце разрывается, как подумаю, что тебе довелось пережить…
Насколько мне было известно, в мальчишках-близнецах Адалинда и в самом деле души не чаяла, а вот дочь, которую родила в пятнадцать лет, давно отослала с глаз своих в отдаленное имение. Но на столь откровенную манипуляцию я не поддался и повторил вопрос:
– И все же – что взамен?
Маркиза цу Лидорф немного напряглась, явно просчитывая варианты, затем осторожно произнесла:
– Тебе благоволит епископ Вим…
– С чего вы взяли? – прищурился я.
– Он приезжал в Мархоф повидать тебя. О чем-то это говорит, так?
– Допустим, мы нашли взаимопонимание с его преосвященством. И что с того?
– Мне хотелось бы ознакомиться с одной книгой из библиотеки епископа.
Сеньора Белладонна – книжница? Никогда бы не подумал!
– Как ни печально это признавать, – вздохнул я, – вам проще обратиться к канцлеру…
– Меня интересует не библиотека кафедрального собора, – отмахнулась маркиза, – а личное собрание епископа.
Я хмыкнул:
– Что за книга?
– Узнаешь в свое время. Так мы договорились?
– Не совсем, – покачал я головой. – Едва ли я сейчас могу обратиться с подобной просьбой к епископу. В случае поимки чернокнижника, думаю, мне не откажут в такой малости, но поймать его должен я. Именно я, а не Гепард!
Маркиза цу Лидорф задумчиво кивнула и поднялась со стула.
– Это реально, – сказала она. – Лежи себе в постельке, выздоравливай и жди новостей. А надумаешь повести свою игру, мне придется осведомиться у профессора Гауса, так ли серьезно твое ранение…
Я фыркнул и откинулся на подушку.
Было бы воистину удивительно, воздержись напоследок сеньора Белладонна от угроз. Вот тогда мне следовало бы забеспокоиться всерьез.
Глава 4
Энтузиазма Герберта вон Бальгона хватило ровно на один день. Взялся за расследование вице-канцлер, явно лелея надежду на скорый успех, когда же отработка всех зацепок не дала никаких результатов, он быстро потерял к делу всякий интерес и укатил в Кларн налаживать отношения с его преосвященством. Чего, впрочем, и следовало ожидать с самого начала.
Перед отъездом вице-канцлер явился ко мне и предложил составить ему компанию.
– В карете есть свободное место, магистр, – сообщил он, с безмятежным видом прохаживаясь по комнате. – Меня ваше общество не стеснит.
Я отказался. В планы отнюдь не входило покидать Мархоф, не важно – в комфортабельной карете, в почтовом экипаже или верхом. Сначала следовало разобраться с делами. Говорить об этом я, по понятным причинам, не стал, сослался на плохое самочувствие. Благо вид у меня и в самом деле был предельно болезненный. Лихорадка, озноб, боль во всем теле – даже выдумывать ничего не пришлось.
Герберт пристально взглянул и сказал:
– Я пробуду в Кларне еще несколько дней. Надеюсь, за это время ваше самочувствие улучшится, магистр. Чем раньше вы явитесь в столицу, тем… меньший урон будет нанесен репутации.
– Благодарю, ваше сиятельство, – вздохнул я. – Приму к сведению.
Герберт вон Бальгон кивнул и вышел за дверь. На полу после него остались влажные следы. На улице вновь шел дождь.
Я позвал Уве и велел ему прибраться. Школяр безропотно подтер пол и вернулся к штопке. Новую одежду он на выделенные мною деньги покупать не стал, ограничился обносками и сейчас по мере своих умений латал прорехи и накладывал заплаты.
– Зимнее платье у тебя есть? – спросил я, отпив травяной настойки.
Уве промычал в ответ нечто невразумительное.
– Подбери что-нибудь из вещей Ланзо и Ганса и отнести перешить, – разрешил я. – Остальное продай.
– Спасибо, магистр!
– Не за что, – вздохнул я, закрыл глаза и моментально заснул.
Я в ответ не улыбнулся. Со стороны Адалинда выглядела воплощением языческих представлений о богине любви и плодородия, но недооценивать ее отнюдь не стоило.
Маркиза цу Лидорф смерила меня пристальным взглядом, затем подобрала юбки и осторожно опустилась на стул.
– Если скажу, что просто пришла проведать коллегу…
– Я не поверю.
Адалинда покачала головой и посмотрела на меня черными умными глазами гадюки:
– Неужели ты не замечаешь, мой милый мальчик, как над тобою сгущаются тучи?
– Удивляюсь вам, магистр. В одном утверждении – сразу три фактические неточности!
– Не мой? Не милый? Не мальчик?
– К счастью, не ваш. Уже не мальчик. И ничего надо мной не сгущается!
Маркиза враз прекратила улыбаться и холодно произнесла:
– Блажен, кто верует. – Голос ее потерял обволакивающую мягкость, стал сухим и бесстрастным. – Герберт поручил мне заняться твоим делом. Как вы оказались в том кабаке?
– Собирались устроить обыск. Стало известно, что Хорхе в ночь убийства что-то там выспрашивал.
– И откуда это стало известно?
– Герда разузнала.
– А теперь она мертва, – хмыкнула маркиза и спросила: – И что же произошло?
– Появились двое в черных масках. Один с ходу застрелил Ганса, но промазал по Ланзо. Другой проломил голову Герде и взял в оборот меня. К счастью, ему пришлось отвлечься на помощь напарнику, и я заперся в чулане.
– Не слишком героический поступок, Филипп.
– Толку от меня с раненой ногой было немного.
Адалинда покачала головой:
– Это и странно. Почему тебя не добили?
– Думал об этом, – натянуто улыбнулся я и отвлекся поправить одеяло. – Возможно, убийц спугнули.
– Возможно, – произнесла маркиза не слишком уверенно и вдруг спросила: – Ты продал тела слуг в анатомический театр. Почему?
Я едва удержался от недоброй ухмылки.
– Родни у них нет, вот и решил сделать приятное профессору Гаусу, раз уж он взялся меня пользовать.
– Считаешь меня дурой? – разозлилась Адалинда. – Филипп, я неплохо тебя изучила в Риере. К своим людям ты относился куда лучше, чем они того заслуживали!
– Они подвели меня. Они умерли.
Маркиза надолго замолчала, затем произнесла:
– Предлагаю заключить перемирие.
Я всерьез задумался над этим предложением. Мою гостью не зря прозвали сеньорой Белладонной. Те, кто имел неосторожность встать у нее на пути, зачастую покидали этот мир… внезапно. Мне становиться одним из почивших в бозе упрямцев нисколько не хотелось, и я многозначительно заметил:
– Не я начал все это…
– Брось, Филипп! – всплеснула руками Адалинда. – Маэстро Салазар – конченый псих! Он опасен!
– Он мой псих, – напомнил я. – Мой полезный псих!
– У тебя мало других проблем? – спросила маркиза, не дождалась ответа и с обреченным вздохом предложила: – Хочешь, замолвлю за него словечко? Попрошу освободить?
Наживка была просто превосходна, но заглатывать крючок я повременил. Нет, сеньора Белладонна и в самом деле могла ускорить освобождение маэстро Салазара. Ее супруг был правой рукой риерского маркграфа и, по слухам, весьма чутко прислушивался к советам маркизы, поскольку своей карьерой во многом был обязан связям и влиянию рода цу Лидорф. Вопрос был не в недоверии, а исключительно в цене.
– Что взамен? – спросил я после затянувшегося молчания.
– Филипп, – проникновенно произнесла маркиза, – я весьма к тебе расположена. Ты же знаешь, мои мальчики – близнецы. Просто сердце разрывается, как подумаю, что тебе довелось пережить…
Насколько мне было известно, в мальчишках-близнецах Адалинда и в самом деле души не чаяла, а вот дочь, которую родила в пятнадцать лет, давно отослала с глаз своих в отдаленное имение. Но на столь откровенную манипуляцию я не поддался и повторил вопрос:
– И все же – что взамен?
Маркиза цу Лидорф немного напряглась, явно просчитывая варианты, затем осторожно произнесла:
– Тебе благоволит епископ Вим…
– С чего вы взяли? – прищурился я.
– Он приезжал в Мархоф повидать тебя. О чем-то это говорит, так?
– Допустим, мы нашли взаимопонимание с его преосвященством. И что с того?
– Мне хотелось бы ознакомиться с одной книгой из библиотеки епископа.
Сеньора Белладонна – книжница? Никогда бы не подумал!
– Как ни печально это признавать, – вздохнул я, – вам проще обратиться к канцлеру…
– Меня интересует не библиотека кафедрального собора, – отмахнулась маркиза, – а личное собрание епископа.
Я хмыкнул:
– Что за книга?
– Узнаешь в свое время. Так мы договорились?
– Не совсем, – покачал я головой. – Едва ли я сейчас могу обратиться с подобной просьбой к епископу. В случае поимки чернокнижника, думаю, мне не откажут в такой малости, но поймать его должен я. Именно я, а не Гепард!
Маркиза цу Лидорф задумчиво кивнула и поднялась со стула.
– Это реально, – сказала она. – Лежи себе в постельке, выздоравливай и жди новостей. А надумаешь повести свою игру, мне придется осведомиться у профессора Гауса, так ли серьезно твое ранение…
Я фыркнул и откинулся на подушку.
Было бы воистину удивительно, воздержись напоследок сеньора Белладонна от угроз. Вот тогда мне следовало бы забеспокоиться всерьез.
Глава 4
Энтузиазма Герберта вон Бальгона хватило ровно на один день. Взялся за расследование вице-канцлер, явно лелея надежду на скорый успех, когда же отработка всех зацепок не дала никаких результатов, он быстро потерял к делу всякий интерес и укатил в Кларн налаживать отношения с его преосвященством. Чего, впрочем, и следовало ожидать с самого начала.
Перед отъездом вице-канцлер явился ко мне и предложил составить ему компанию.
– В карете есть свободное место, магистр, – сообщил он, с безмятежным видом прохаживаясь по комнате. – Меня ваше общество не стеснит.
Я отказался. В планы отнюдь не входило покидать Мархоф, не важно – в комфортабельной карете, в почтовом экипаже или верхом. Сначала следовало разобраться с делами. Говорить об этом я, по понятным причинам, не стал, сослался на плохое самочувствие. Благо вид у меня и в самом деле был предельно болезненный. Лихорадка, озноб, боль во всем теле – даже выдумывать ничего не пришлось.
Герберт пристально взглянул и сказал:
– Я пробуду в Кларне еще несколько дней. Надеюсь, за это время ваше самочувствие улучшится, магистр. Чем раньше вы явитесь в столицу, тем… меньший урон будет нанесен репутации.
– Благодарю, ваше сиятельство, – вздохнул я. – Приму к сведению.
Герберт вон Бальгон кивнул и вышел за дверь. На полу после него остались влажные следы. На улице вновь шел дождь.
Я позвал Уве и велел ему прибраться. Школяр безропотно подтер пол и вернулся к штопке. Новую одежду он на выделенные мною деньги покупать не стал, ограничился обносками и сейчас по мере своих умений латал прорехи и накладывал заплаты.
– Зимнее платье у тебя есть? – спросил я, отпив травяной настойки.
Уве промычал в ответ нечто невразумительное.
– Подбери что-нибудь из вещей Ланзо и Ганса и отнести перешить, – разрешил я. – Остальное продай.
– Спасибо, магистр!
– Не за что, – вздохнул я, закрыл глаза и моментально заснул.