— Приличный человек, не привык сплетничать о женщинах? — предположила я. Мне было приятно, что Максим не стал распространяться в полиции обо мне. Не зря он мне понравился!
— Вот опять вы. — Я, даже не видя лица, поняла, что Ярцев досадливо скривился. — Когда уж вы поймете, что мы не сплетни собираем, а информацию по делу об убийстве.
— Я понимаю. Извините. — Виноватой я себя не чувствовала совершенно, потому что была уверена: даже если я и нравилась Андрею, никакого отношения к его смерти это не имеет.
Мои неискренние извинения Ярцева не впечатлили, и распрощался он со мной довольно сухо.
А я выключила телефон и с отвращением уставилась на экран компьютера. Рабочее настроение улетучилось окончательно. Я решительно свернула файл и встала из-за стола. В таком состоянии работать смысла нет, надо отвлечься. Как? Да как угодно. Сменить вид деятельности. Прибраться в квартире, приготовить что-то вкусное, сделать гимнастику, найти Леську и устроить ей скандал… или пойти, например, подышать воздухом. Пожалуй, последнее мне сейчас кажется самым привлекательным.
Я быстро переоделась, взяла сумочку, проверила, достаточно ли денег в кошельке… Да, я помню, я собираюсь просто прогуляться, но если мне по дороге попадется магазин-другой, что ж мне, опустив глазки, мимо проходить? А если именно в этом магазине вдруг окажется что-то очень-очень нужное, совершенно необходимое? Воля ваша, а я с пустым кошельком гулять не люблю! Три четверти удовольствия пропадает.
Настроение, подпорченное неприятным разговором с Ярцевым, быстро поднималось. Я перешагнула через порог, мурлыкая себе под нос легкое попурри из «Кармен» (соединить в одну общую арию «У любви, как у пташки крылья» и «Тореадор, смелее в бой» мне не составило никакого труда), захлопнула за собой дверь собственной квартиры и машинально бросила взгляд на дверь квартиры соседней. После чего последовательно произвела следующие действия: взвизгнула, зажмурилась и начала нашаривать в сумочке телефон. Дело в том, что эта самая дверь снова была приоткрыта. Но сейчас я не собиралась туда заходить, фигушки, я два раза на одни и те же грабли не наступаю! И снова обнаруживать труп Андрея не собираюсь, мне и одного раза более чем достаточно! Когда я, наконец, сумела выловить смартфон и даже, невнятно причитая: «Да сколько же можно, каждый день одно и то же!», сумела попасть дрожащим пальцем на нужную, чтобы вызвать майора Ярцева Владимира Андреевича, строчку, соседская дверь распахнулась, и на пороге встал высокий, темноволосый, совершенно незнакомый мне мужчина. И этот мужчина сжимал в правой руке молоток.
— Что-то случилось? — дружелюбно спросил он.
Я снова взвизгнула. Ну что значит взвизгнула? Вообще-то я заорала так, что мужчина слегка качнулся и поднял руку с молотком.
— Я звоню в полицию! — Зачем-то я тоже вытянула руку с телефоном вперед.
— А смысл? Они здесь порядок наводить не будут. — Он переложил молоток в левую руку, а правую протянул мне: — Здравствуйте. Я Денис, брат Андрея.
Я отшатнулась и врезалась спиной в запертую дверь. В этот же момент громкие гудки в трубке сменились не менее громким:
— Ярцев слушает.
— Не подходи! — рявкнула я мужчине и тут же обратилась к телефону: — Это Полина! В квартире моего покойного соседа неизвестный мужчина. Говорит, что он брат Андрея.
— И что? — В голосе следователя не прозвучало даже минимального энтузиазма. — Вы же вроде виделись с ним?
— Ничего подобного! Этого мужика я не знаю!
Брюнет шевельнулся было, но я так взвизгнула, что он снова замер в довольно нелепой позе с разведенными в стороны руками.
— Полина, — недовольно окликнул меня полицейский. — Что за крики? Что там у вас происходит?
— У нас происходит… — Я облизнула пересохшие губы и, не сводя пристального взгляда с… как он там представился? А, Денис! Так вот, не спуская пристального взгляда с Дениса, я громко и четко объявила: — По-моему, этот бандит собирается меня убить.
— Минуточку… — Несколько щелчков, странный шорох и негромкий стук, словно ящик стола закрыли. — Мужчина, славянской внешности, около тридцати лет, волосы черные, на левом запястье небольшая родинка?
Черноволосый мужчина славянской внешности, который внимательно прислушивался, не оглядываясь, бросил молоток назад, в коридор, и предупредительно вытянул вперед левую руку.
— Родинка есть, — признала я. — И что из этого?
— Это действительно брат покойного, Денис Селезнев.
— А почему он с молотком?
— Минуточку, — снова сказал Ярцев. Потом я услышала приглушенное: — Леша, дай телефончик.
Снова шорох, стук, легкое попискивание, и на лестничной клетке, совершенно неожиданно для меня зазвучали первые такты мелодии «Бесаме мучо». Брюнет достал из кармана легких спортивных брюк телефончик-раскладушку и откинул крышку:
— Алло?
— Селезнев? — Телефончик оказался совсем не таким горластым, как мой, поэтому голос Ярцева, слегка приглушенный, я слышала только в своей трубке. — Денис Дмитриевич?
— Совершенно верно. — Денис Дмитриевич улыбнулся мне и подмигнул.
Я нахмурилась. Вот ничего веселого не вижу в создавшейся ситуации.
— Что там насчет молотка? Почему у свидетельницы претензии? — поинтересовался тем временем Ярцев.
— Прошу прощения. — Брат Андрея по-прежнему не сводил с меня глаз. — Я полки на место вешал, вот и вышел с молотком. А эта глупая девчонка…
— Сам дурак, — не осталась в долгу я.
— В общем, я не ожидал, что так получится. — Он примирительно улыбнулся. Улыбка ему шла, он сразу стал выглядеть приятнее и более похожим на брата. Но я продолжала сверлить его мрачным подозрительным взглядом.
— Полина, — теперь Ярцев обратился ко мне, — это действительно брат Андрея и хозяин квартиры. Он извиняется и говорит, что не хотел вас пугать. Дальше без меня разберетесь?
— Спасибо. Разберемся, — мрачно зыркнула я на улыбающегося мужика. — Но имейте в виду, он мне не нравится. И если что… — я сделала выразительную паузу, — в общем, все на вашей совести.
— Хорошо, пусть будет на моей. Только объясните теперь, почему вы мне сказали, что разговаривали с братом Селезнева?
— Потому что у меня вчера был брат Андрея! И я хочу сказать, что меня лично эти братья покойника, которые косяками вокруг меня ходят…
Я не договорила, потому что меня перебили сразу оба, причем таким слаженным дуэтом, словно перед этим неделю репетировали:
— Какие еще братья?
— Братья Андрея, естественно, — удивилась я. Впрочем, Денис выглядел еще более удивленным. Он сделал шаг ко мне и ткнул себя указательным пальцем в грудь, сопроводив эту пантомиму вопросительным взглядом. Я кивнула: — Сегодня этот, с родинкой, Денис. А вчера рыжий, Максим.
— Денис? — спросил Ярцев. Слышно было хорошо, очевидно, теперь он разговаривал, держа оба телефона рядом.
— Ничего не понимаю, — тут же откликнулся брюнет. — Нас с Андреем у матери двое. Брата Максима никогда не было.
— Двоюродные?
Денис покачал головой.
— Если только… — Он, не убирая телефона от уха, обернулся ко мне: — Возраст какой?
— Примерно наш, может, чуть постарше.
— Тогда не подходит, — доложил Денис в телефон. — Рыжих у нас в родне только трое было: Андрей, дядька и брат троюродный. Но дяде Паше за пятьдесят уже, а Саньке девятнадцатый год. Не перепутаешь.
Я машинально кивнула. Да, Максиму было далеко не пятьдесят и уж тем более не девятнадцать. И что это значит? Откуда взялся еще один, неучтенный братец, про которого никто не знает?
— Значит так, — теперь Ярцев заговорил резко, короткими рублеными фразами, — Полина, Денис, никакой самодеятельности. Сидеть по домам, в безопасности, ждать меня. Я подъеду через полчаса. Все понятно?
— Но я хотела сходить… — пискнула я.
— Я сказал, сидеть дома и ждать меня!
— А можно мне к Полине? — успел вклиниться Денис. — У меня такой разгром…
— Если Полина не возражает, — бросил Ярцев и отключился.
— Не возражаете? — спросил Денис, убирая телефон. — У меня, правда, в квартиру зайти страшно.
— Видела, — проворчала я, снова закопавшись в сумочку, теперь в поисках ключа. Наконец нашла, вставила в замочную скважину… — Заходите.
— Может, перейдем на «ты»? — улыбнулся он. — Вроде не чужие люди.
— В каком смысле? — снова насторожилась я.
— Так ведь соседи… — Он перешагнул порог и на мгновение задержался, старательно шаркая подошвами домашних тапочек по коврику. Ну-ну, одно очко в его пользу. Не терплю, когда в квартиру тащат грязь с улицы.
Сосед прошел в комнату и остановился, оглядываясь. Я неопределенно махнула рукой в сторону кресел:
— Присаживай… ся.
Приглашать гостя на кухню я не стала, кухня — для друзей, помните? А этот подозрительный Денис, хоть я и согласилась перейти с ним на «ты», никакой мне не друг. Он всего лишь брат покойного соседа.
Денис послушно устроился в кресле, осмотрелся, задержав взгляд на двери в спальню. Я тут же подошла к ней, аккуратно закрыла и повернулась к гостю, растянув губы в вежливой улыбке:
— Чаю?
Он замялся на мгновение, потом спросил:
— А у тебя какой?
Нет, видали нахала? Тебя пустили в дом, чай предложили, значит, пей, что дают, и не выпендривайся! А их благородие изволят харчами перебирать! Вот не зря он мне сразу не понравился! И еще неизвестно, что это за брат такой… хотя Ярцев с ним виделся, знает его и считает настоящим братом. А кто тогда Максим? Ничего не понимаю!
— Травяной. Ромашка, мелисса, жасмин… — Сухость моего ответа почти граничила с грубостью. — Могу предложить еще кофе. Растворимый «Нескафе».
— Не, этого точно не надо. А может, у тебя молоко найдется?
— Молоко? — Я не то что не смогла, я даже не пыталась скрыть своего удивления. До сих пор среди моих знакомых мужчин любителей молока не встречалось.
— Ага. Только не обезжиренное, нормальное?
— Кажется, оставался пакет… сейчас посмотрю…
Я отправилась на кухню инспектировать холодильник, продолжая прокручивать в голове: Ярцев, ясно, обмануться не мог, и, если он говорит, что Денис — брат настоящий, значит, так оно и есть. А если у него в полиции, действительно, был настоящий брат Андрея, а сюда с какими-то неведомыми целями явился какой-то бандит, и он сейчас… Нет, Ярцев ведь позвонил ему, и родинка тоже… Ладно, хоть это утешает, что сейчас у меня в гостиной сидит настоящий Денис Селезнев… но кто же тогда, черт побери, Максим и что ему было от меня нужно?
Молоко нашлось, и это породило новую проблему: как его подать? С кофе или чаем для гостей процедура у меня отработана: на специально для этой цели купленный серебряный (в смысле серебряного цвета) поднос я выставляю чашечки, ложечки, банку с кофе или заварочный чайничек, чайник с кипятком, сахарницу, ажурную вазочку с печеньем… А если кто привык добавлять молоко, то и крохотный молочник. Ну не люблю я крупную посуду — и суповые тарелочки у меня на полпорции, и тарелки для второго больше напоминают крупные блюдца и чашечки — именно чашечки, маленькие, тонкого фарфора. Фаянсовых полулитровых бадеек с аляповатым рисунком я не держу. И я искренне считаю, что из хорошего фарфора даже незатейливый «Нескафе» пить гораздо приятнее. Но вот молоко… Сделает этот дяденька три больших глотка — и что, мне снова на кухню бежать? Мой молочник дела не спасет, по объему он не больше той же чашки. А поставить на серебряный, пусть только и по названию, поднос рядом с хорошим фарфором молочный пакет… Ну и ладно! «Пусть будет эффектная диссонансная нота»!
Я подхватила поднос и пошла в гостиную.
— Вот опять вы. — Я, даже не видя лица, поняла, что Ярцев досадливо скривился. — Когда уж вы поймете, что мы не сплетни собираем, а информацию по делу об убийстве.
— Я понимаю. Извините. — Виноватой я себя не чувствовала совершенно, потому что была уверена: даже если я и нравилась Андрею, никакого отношения к его смерти это не имеет.
Мои неискренние извинения Ярцева не впечатлили, и распрощался он со мной довольно сухо.
А я выключила телефон и с отвращением уставилась на экран компьютера. Рабочее настроение улетучилось окончательно. Я решительно свернула файл и встала из-за стола. В таком состоянии работать смысла нет, надо отвлечься. Как? Да как угодно. Сменить вид деятельности. Прибраться в квартире, приготовить что-то вкусное, сделать гимнастику, найти Леську и устроить ей скандал… или пойти, например, подышать воздухом. Пожалуй, последнее мне сейчас кажется самым привлекательным.
Я быстро переоделась, взяла сумочку, проверила, достаточно ли денег в кошельке… Да, я помню, я собираюсь просто прогуляться, но если мне по дороге попадется магазин-другой, что ж мне, опустив глазки, мимо проходить? А если именно в этом магазине вдруг окажется что-то очень-очень нужное, совершенно необходимое? Воля ваша, а я с пустым кошельком гулять не люблю! Три четверти удовольствия пропадает.
Настроение, подпорченное неприятным разговором с Ярцевым, быстро поднималось. Я перешагнула через порог, мурлыкая себе под нос легкое попурри из «Кармен» (соединить в одну общую арию «У любви, как у пташки крылья» и «Тореадор, смелее в бой» мне не составило никакого труда), захлопнула за собой дверь собственной квартиры и машинально бросила взгляд на дверь квартиры соседней. После чего последовательно произвела следующие действия: взвизгнула, зажмурилась и начала нашаривать в сумочке телефон. Дело в том, что эта самая дверь снова была приоткрыта. Но сейчас я не собиралась туда заходить, фигушки, я два раза на одни и те же грабли не наступаю! И снова обнаруживать труп Андрея не собираюсь, мне и одного раза более чем достаточно! Когда я, наконец, сумела выловить смартфон и даже, невнятно причитая: «Да сколько же можно, каждый день одно и то же!», сумела попасть дрожащим пальцем на нужную, чтобы вызвать майора Ярцева Владимира Андреевича, строчку, соседская дверь распахнулась, и на пороге встал высокий, темноволосый, совершенно незнакомый мне мужчина. И этот мужчина сжимал в правой руке молоток.
— Что-то случилось? — дружелюбно спросил он.
Я снова взвизгнула. Ну что значит взвизгнула? Вообще-то я заорала так, что мужчина слегка качнулся и поднял руку с молотком.
— Я звоню в полицию! — Зачем-то я тоже вытянула руку с телефоном вперед.
— А смысл? Они здесь порядок наводить не будут. — Он переложил молоток в левую руку, а правую протянул мне: — Здравствуйте. Я Денис, брат Андрея.
Я отшатнулась и врезалась спиной в запертую дверь. В этот же момент громкие гудки в трубке сменились не менее громким:
— Ярцев слушает.
— Не подходи! — рявкнула я мужчине и тут же обратилась к телефону: — Это Полина! В квартире моего покойного соседа неизвестный мужчина. Говорит, что он брат Андрея.
— И что? — В голосе следователя не прозвучало даже минимального энтузиазма. — Вы же вроде виделись с ним?
— Ничего подобного! Этого мужика я не знаю!
Брюнет шевельнулся было, но я так взвизгнула, что он снова замер в довольно нелепой позе с разведенными в стороны руками.
— Полина, — недовольно окликнул меня полицейский. — Что за крики? Что там у вас происходит?
— У нас происходит… — Я облизнула пересохшие губы и, не сводя пристального взгляда с… как он там представился? А, Денис! Так вот, не спуская пристального взгляда с Дениса, я громко и четко объявила: — По-моему, этот бандит собирается меня убить.
— Минуточку… — Несколько щелчков, странный шорох и негромкий стук, словно ящик стола закрыли. — Мужчина, славянской внешности, около тридцати лет, волосы черные, на левом запястье небольшая родинка?
Черноволосый мужчина славянской внешности, который внимательно прислушивался, не оглядываясь, бросил молоток назад, в коридор, и предупредительно вытянул вперед левую руку.
— Родинка есть, — признала я. — И что из этого?
— Это действительно брат покойного, Денис Селезнев.
— А почему он с молотком?
— Минуточку, — снова сказал Ярцев. Потом я услышала приглушенное: — Леша, дай телефончик.
Снова шорох, стук, легкое попискивание, и на лестничной клетке, совершенно неожиданно для меня зазвучали первые такты мелодии «Бесаме мучо». Брюнет достал из кармана легких спортивных брюк телефончик-раскладушку и откинул крышку:
— Алло?
— Селезнев? — Телефончик оказался совсем не таким горластым, как мой, поэтому голос Ярцева, слегка приглушенный, я слышала только в своей трубке. — Денис Дмитриевич?
— Совершенно верно. — Денис Дмитриевич улыбнулся мне и подмигнул.
Я нахмурилась. Вот ничего веселого не вижу в создавшейся ситуации.
— Что там насчет молотка? Почему у свидетельницы претензии? — поинтересовался тем временем Ярцев.
— Прошу прощения. — Брат Андрея по-прежнему не сводил с меня глаз. — Я полки на место вешал, вот и вышел с молотком. А эта глупая девчонка…
— Сам дурак, — не осталась в долгу я.
— В общем, я не ожидал, что так получится. — Он примирительно улыбнулся. Улыбка ему шла, он сразу стал выглядеть приятнее и более похожим на брата. Но я продолжала сверлить его мрачным подозрительным взглядом.
— Полина, — теперь Ярцев обратился ко мне, — это действительно брат Андрея и хозяин квартиры. Он извиняется и говорит, что не хотел вас пугать. Дальше без меня разберетесь?
— Спасибо. Разберемся, — мрачно зыркнула я на улыбающегося мужика. — Но имейте в виду, он мне не нравится. И если что… — я сделала выразительную паузу, — в общем, все на вашей совести.
— Хорошо, пусть будет на моей. Только объясните теперь, почему вы мне сказали, что разговаривали с братом Селезнева?
— Потому что у меня вчера был брат Андрея! И я хочу сказать, что меня лично эти братья покойника, которые косяками вокруг меня ходят…
Я не договорила, потому что меня перебили сразу оба, причем таким слаженным дуэтом, словно перед этим неделю репетировали:
— Какие еще братья?
— Братья Андрея, естественно, — удивилась я. Впрочем, Денис выглядел еще более удивленным. Он сделал шаг ко мне и ткнул себя указательным пальцем в грудь, сопроводив эту пантомиму вопросительным взглядом. Я кивнула: — Сегодня этот, с родинкой, Денис. А вчера рыжий, Максим.
— Денис? — спросил Ярцев. Слышно было хорошо, очевидно, теперь он разговаривал, держа оба телефона рядом.
— Ничего не понимаю, — тут же откликнулся брюнет. — Нас с Андреем у матери двое. Брата Максима никогда не было.
— Двоюродные?
Денис покачал головой.
— Если только… — Он, не убирая телефона от уха, обернулся ко мне: — Возраст какой?
— Примерно наш, может, чуть постарше.
— Тогда не подходит, — доложил Денис в телефон. — Рыжих у нас в родне только трое было: Андрей, дядька и брат троюродный. Но дяде Паше за пятьдесят уже, а Саньке девятнадцатый год. Не перепутаешь.
Я машинально кивнула. Да, Максиму было далеко не пятьдесят и уж тем более не девятнадцать. И что это значит? Откуда взялся еще один, неучтенный братец, про которого никто не знает?
— Значит так, — теперь Ярцев заговорил резко, короткими рублеными фразами, — Полина, Денис, никакой самодеятельности. Сидеть по домам, в безопасности, ждать меня. Я подъеду через полчаса. Все понятно?
— Но я хотела сходить… — пискнула я.
— Я сказал, сидеть дома и ждать меня!
— А можно мне к Полине? — успел вклиниться Денис. — У меня такой разгром…
— Если Полина не возражает, — бросил Ярцев и отключился.
— Не возражаете? — спросил Денис, убирая телефон. — У меня, правда, в квартиру зайти страшно.
— Видела, — проворчала я, снова закопавшись в сумочку, теперь в поисках ключа. Наконец нашла, вставила в замочную скважину… — Заходите.
— Может, перейдем на «ты»? — улыбнулся он. — Вроде не чужие люди.
— В каком смысле? — снова насторожилась я.
— Так ведь соседи… — Он перешагнул порог и на мгновение задержался, старательно шаркая подошвами домашних тапочек по коврику. Ну-ну, одно очко в его пользу. Не терплю, когда в квартиру тащат грязь с улицы.
Сосед прошел в комнату и остановился, оглядываясь. Я неопределенно махнула рукой в сторону кресел:
— Присаживай… ся.
Приглашать гостя на кухню я не стала, кухня — для друзей, помните? А этот подозрительный Денис, хоть я и согласилась перейти с ним на «ты», никакой мне не друг. Он всего лишь брат покойного соседа.
Денис послушно устроился в кресле, осмотрелся, задержав взгляд на двери в спальню. Я тут же подошла к ней, аккуратно закрыла и повернулась к гостю, растянув губы в вежливой улыбке:
— Чаю?
Он замялся на мгновение, потом спросил:
— А у тебя какой?
Нет, видали нахала? Тебя пустили в дом, чай предложили, значит, пей, что дают, и не выпендривайся! А их благородие изволят харчами перебирать! Вот не зря он мне сразу не понравился! И еще неизвестно, что это за брат такой… хотя Ярцев с ним виделся, знает его и считает настоящим братом. А кто тогда Максим? Ничего не понимаю!
— Травяной. Ромашка, мелисса, жасмин… — Сухость моего ответа почти граничила с грубостью. — Могу предложить еще кофе. Растворимый «Нескафе».
— Не, этого точно не надо. А может, у тебя молоко найдется?
— Молоко? — Я не то что не смогла, я даже не пыталась скрыть своего удивления. До сих пор среди моих знакомых мужчин любителей молока не встречалось.
— Ага. Только не обезжиренное, нормальное?
— Кажется, оставался пакет… сейчас посмотрю…
Я отправилась на кухню инспектировать холодильник, продолжая прокручивать в голове: Ярцев, ясно, обмануться не мог, и, если он говорит, что Денис — брат настоящий, значит, так оно и есть. А если у него в полиции, действительно, был настоящий брат Андрея, а сюда с какими-то неведомыми целями явился какой-то бандит, и он сейчас… Нет, Ярцев ведь позвонил ему, и родинка тоже… Ладно, хоть это утешает, что сейчас у меня в гостиной сидит настоящий Денис Селезнев… но кто же тогда, черт побери, Максим и что ему было от меня нужно?
Молоко нашлось, и это породило новую проблему: как его подать? С кофе или чаем для гостей процедура у меня отработана: на специально для этой цели купленный серебряный (в смысле серебряного цвета) поднос я выставляю чашечки, ложечки, банку с кофе или заварочный чайничек, чайник с кипятком, сахарницу, ажурную вазочку с печеньем… А если кто привык добавлять молоко, то и крохотный молочник. Ну не люблю я крупную посуду — и суповые тарелочки у меня на полпорции, и тарелки для второго больше напоминают крупные блюдца и чашечки — именно чашечки, маленькие, тонкого фарфора. Фаянсовых полулитровых бадеек с аляповатым рисунком я не держу. И я искренне считаю, что из хорошего фарфора даже незатейливый «Нескафе» пить гораздо приятнее. Но вот молоко… Сделает этот дяденька три больших глотка — и что, мне снова на кухню бежать? Мой молочник дела не спасет, по объему он не больше той же чашки. А поставить на серебряный, пусть только и по названию, поднос рядом с хорошим фарфором молочный пакет… Ну и ладно! «Пусть будет эффектная диссонансная нота»!
Я подхватила поднос и пошла в гостиную.