– Вторая схватка была здесь, – световая указка чертит овал слева от дольки Длани: – Тут наши крейсера, завязав артиллерийскую дуэль, сковали огнём силы носового охранения конвоя, не позволив ему выдвинуться на перехват торпедоносцев, отправленных с борта Длани для уничтожения транспортов противника.

Тонкая красная линия соединяет Длань с прямоугольниками транспортных кораблей.

– И что? Жабы не попытались их перехватить? – Задаёт вопрос Карл, и адмирал благосклонно кивает, услышав правильный вопрос.

– Конечно попытались… Мнэээ… Карл! Да, Карл, они попытались, – и без того исчёрканная проекция дополняется ещё двумя линиями – одна тянется наперехват торпедоносцам, на её перехватывает другая, начавшая свой путь от Длани.

Вот честно – не будь я непосредственным участником этого боя, то я бы моментально запутался во всех этих линиях.

– Их перехватчиков перехватили наши парни, заблаговременно отправленные мной на защиту торпедоносцев, – указка в рука Хамара штрихует пустоту в точке пересечения двух последних линий.

– Ни один не прошёл! Наши перехватчики сбили всех! – Погасив указку, адмирал складывает руки на груди: – Да! Именно так! Всех до одного! Граждане могут спать спокойно – мы не пропустим никого! Ни одна Пиииииии… – писк цензурного фильтра вновь перекрывает его слова и журналист, кланяясь и говоря что-то неслышное за заглушающим всё пищанием, пятится прочь.

Нормальный звук возвращается только тогда, когда он оказывается один в кадре.

Подойдя к крупному экрану, играющему роль иллюминатора он некоторое время молчит, собираясь с духом и готовясь продолжить свой репортаж.

Молчу и я, не находя слов.

Однако. Так это как получается? Нас там и не было вовсе? Это что же – я не крутился один против девяти? Вот же сука этот Хамар! Мог бы хоть пол словом обмолвиться!

– Извините, – Карл, оттерев со лба пот, цепляет на лицо штатную улыбку: – Не вините адмирала, – чуть кланяется он зрителям: – Это старый волк, не нам судить прославленного ветерана. Тем более, – приосанивается журналист: – Мы только что получили кадры боя, идущего прямо сейчас! Прямая трансляция! Внимание на экран, уважаемые зрители! Сейчас вы увидите, как наши герои добивают противника! Прямая трансляция! Внимание на экран.





* * *


Экран смаргивает и передо мной возникает борт корабля. Модель я узнаю сразу – это Корсар, мне ли не узнать обводы корпуса родной модели. Камера чуть-чуть сдвигается и в поле зрения появляется колпак остекления, под которым красуется эмблема.

Не верю своим глазам – Сом?! Как, и что важнее – когда они успели на него камеру прицепить? А если на нём есть, то кто его знает – может и на мне такой же подарок висит? Не, ребята, мне такое без надобности. Делаю в памяти зарубку – обсудить с техниками, а меж тем камера чуть сдвигается в сторону и теперь видно происходящее прямо по курсу штурмовика.

– Говорит Шшшш… – Голос Клемента я узнаю сразу, но всё остальное съедает шорох помех.

– Мы вынуждены заблокировать часть информации, – появляется вездесущий Карл: – Просим понять – военная цензура.

– По гадам! – Снова возникает Клемент: – Без жалости! Делай как я! Но…шшшшш… – фильтр секретности съедает позывные Гарри и Виго, но мне и так ясно, что сейчас произойдёт.

Звёзды, стронувшись со своих мест, ползут вверх и вместо них, занимая собой всё поле зрения, вплывает нечто огромное, зелёно-чёрное, перекрещенное светлыми диагоналями. Прежде чем я успеваю догадаться, на выручку приходит Карл:

– Друзья! Перед нами – бок вражеского транспорта, на который так мастерски заходят наши пилоты! Ещё вчера они были простыми мальчишками, жившими своей мирной жизнью! Но человечество позвало! И они! Откликнулись! На! Этот! Зов!

Меня тошнит от пафоса, сочащегося в каждом звуке его голоса, но, к моему облегчению, он смолкает, сменяясь голосом Клемента:

– Внимание всем! Огонь по готовности! Жги их, парни! Бей пииии…

Фильтр отсекает ругательства, но я не обращаю на сквернословие никакого внимания.

Прозрачный корпус жабьего транспорта расцвечивается зелёными всполохами выпущенных сигнальных ракет.

Они же сдаются! Ну, Клемент! Ручку на себя! Давай отбой атаки! Ну же!

– Бей гадов! Мочи пииии…

Окаменев я наблюдаю как медленно и нехотя, словно при замедленном показе, лопается корпус транспорта. Крупные, вырванные злыми выстрелами обломки остекления взмывают вверх, но тотчас скрываются из виду, затопленные вырвавшейся на свободу зелёной массой. Она распадается на тонкие ручейки, ручейки, мигом пересохнув в пустоте рассыпаются на отдельные капли зелёного дождя, и я поспешно отворачиваюсь прочь от экрана.

Опустив голову, бессильно ковыряюсь вилкой в тарелке разрушая тщательно собранную композицию.

Перед моими глазами стоит кадр трансляции, и я точно знаю, какой кошмар будет теперь преследовать меня ночами.

Что-то победно визжит журналист, но эти звуки проносятся мимо меня, вспарывая воздух словно заряды картечи. Перед моими глазами застыло остекление кабины Клемента и там, раскидав в стороны тонкие лапки, цепляясь за последнюю опору в своей короткий жизни, висит небольшой лягушонок – точная копия игрушки, добытой мной на сбитом жабьем корабле.





Глава 6




Следующие несколько недель прошли спокойно.


Для нас – штурмовиков.

Сначала, первую неделю после операции «Морозное Утро», наша Длань, отведённая в тыл, принимало пополнение, взамен безвозвратно выбывших парней. А выбило многих – на построении, общем, где присутствовали все пилоты, техники и остальные, причастные к лётному делу, коробки истребителей и перехватчиков более походили на решето, где пустые места оставлялись не вернувшимся из вылета парням. Зрелище было гнетущее – не помогли ни награды, которыми нас осыпали, ни пиво, которым в тот день я накачался от души, поминая погибших.





* * *


Да уж, наградили по полной. Моё «Серебряное крыло» стало Золотым, добавив подвеску, где в венке резных листьев, красовался силуэт Корсара с гипертрофированно длинными стволами. Претерпел изменения и шеврон за бои в пустоте. Теперь обзавёлся тонкой золотой каймой – за два десятка побед, а по краям появились два стилизованных транспорта, символизировавших победу над этим типом врага.

Мои мальчишки, которым тоже достались награды, прямо-таки лопались от гордости. Бронзовые крылья с штурмовиком, правда без венка, шеврон с серебряной каймой и транспортами – их восторгам не было предела, в отличии от меня.

Протестовал ли я? Ещё как!

Сразу после награждения, когда распечатал в каюте конверт со всей этой мишурой. Цеплять не стал – сунул обратно и пошёл искать Кальтуса.

Для беседы. Вдумчивой и неспешной.

Его я нашёл в баре – спасибо порученцу, на свою беду попавшемуся мне на палубе старших офицеров. Особо ломаться парнишка не стал, да и как станешь, когда тебя, спешащего куда-то по своим делам, хватают за отвороты мундира, да впечатывают спиной в стенку так, что деревянные панели декоративной обшивки начинаю трещать, готовясь разломиться на части. Для полноты картины добавим мои красные глаза, запах перегара и не слишком дружелюбное выражение лица.

Да ладно, чего тут приукрашивать – выражение, в тот момент, у меня было… было… В общем оно было и было такое, что встречавшиеся мне на пути члены экипажа предпочитали проскочить мимо, избегая встречаться со мной взглядом.

Ну а порученец проскочить не смог и на мой вопрос – где Кальтус, лишь пискнул про бар «Зелёное Пламя», расположившийся палубой выше и открытый только для старших офицеров.

Благодарить его я не стал – ему хватило и того, что я оставил его в покое.

В общем, плохое у меня было настроение.





* * *


Палуба, определённая как место отдыха старших офицеров корабля, встретила меня прохладным, полным свежести воздухом, ковровой дорожкой под ногами, батальными полотнами на стенах и тишиной. А ещё тут был пост охраны, расположившийся прямо рядом с лифтом, так что стоило мне вывалиться наружу, как меня приняли два морпеха в парадной форме.

– Куда? – Появившийся рядом с нашей троицей офицер в чине капитана оглядел меня не скрывая неприязни, свойственной любому пехотинцу, когда напротив него появляется представитель любого другого рода войск. Ну да, это же они работают, пока мы где-то там порхаем, да бабло с наградами лопатой гребём.

– Туда, – мотаю головой вдоль коридора.

– Конкретно – куда?

– Зелёное пламя.

– Приглашён?

– Угу. Два раза.

– Фамилия?

– Кальтус. Да пустите вы меня! – Дёргаюсь, но, ожидаемо, безрезультатно. Держат так, что у меня начинают закрадываться сомнения – а это вообще – люди? Вон, стоят, не шелохнутся, несмотря на все мои старания. А мундиры – чисты. Ни шевронов, ни наград, а раз так, то передо мной – салаги, пороха не нюхавшие.

– А ну! Руки прочь от ветерана! – Подействовало. Капитан морщится, но, чуть помедлив, кивает и железная хватка манипуляторов – руками я их конечности назвать не могу, исчезает.

– Так вы к Кальтусу? – Мундир офицера украшен лишь значком классности, да медалькой. Юбилейной – сколько-то там лет мира. Ну да – против меня, обвешанного наградами, выглядит он бледно.

– К нему, – одёргиваю парадку.

– Ваша фамилия? – Поднимает он со стола планшет, начиная сверяться с невидимым мне списком.

– Светозаров.

– Сожалею, – планшет возвращается на стол: – Вас, в списке приглашённых – нет.

– Так… А Назин? Такой есть? – Припоминаю фамилию порученца, благо плашка с его ФИО только что была перед глазами.

– Так ты же не он? Он – порученец, а ты – пилот.

– Он – точно не придёт, – рот, против моей воли, кривится в усмешке.