– Ладно, – просмеявшись, сказал Зорин. – Рассказывайте. Что с тобой было, как вы встретились?
– А время у нас есть? – деловито спросила Татьяна.
Дмитрий задумался. Действительно, наверху орудовала банда Пастора, а с ними – Полковник и спецназовец. И до чего они договорятся, одному черту известно.
– Думаю, минут пять у нас есть. Потом я расскажу, что тут творится.
Зорин подобрал автомат одного из охранников, проверил рожок. Четыре патрона. М-да, негусто. Он дослал патрон и приготовился слушать.
– Когда вы с Леной побежали к станции, – начал Егор, – я честно думал, что там и лягу. Встал, поднял автомат, нажал на спуск, а он, падла, не стреляет. До сих пор не знаю, то ли там патроны кончились, то ли переклинило чего. А эти все приближаются. Швырнул я в них железяку эту бесполезную, решил увести их в сторону. Заорал во всю глотку и понесся к развалинам. Только они не такие простые оказались. Часть собак, конечно, за мной свернула, а паучиха с остальной сворой за вами помчалась. Ну, думаю, хана, все напрасно. Добежал я до какого-то дома, в подъезд забежал, там меня силы и оставили. Успел только дверь каким-то хламом припереть. Расслабился, закрыл глаза – понятно же, что здесь и останусь. Либо до меня свора доберется, либо кровью истеку. Вдруг слышу – снаружи выстрел. И визг. Потом еще выстрел. И еще. Я замер, слушаю. Минуты через две дверь распахивается, и на пороге появляется нечто мохнатое с СВД в руке. Я ему говорю – браток, мол, помоги. А «браток» протягивает мне руку, помогает встать и молча волочет куда-то. Я за него держусь, а сам руками чувствую – «браток» какой-то не такой. Пришли к нему в берлогу, «браток» противогаз снял, а там девушка неземной красоты!
Тут Таня отвесила Егору подзатыльник, но было видно, что слова его ей понравились.
– Ну вот. Я, как ее увидел, сразу сознание потерял. Таня до сих пор говорит, что это от кровопотери, но я думаю…
– Не отвлекайся, – прервала его Татьяна.
– Ладно, – тот оставил шутливый тон. – В общем, провалялся я без сознания пару дней. В это время Таня за мной ухаживала, раны обрабатывала. Потом в себя пришел. Слабый был, сразу уйти не смог. Таня меня и оставила. Кормила, лечила. А потом как-то… разговорились, подружились. Татьяна рассказала, что в подземке творится. Войны, раздоры, бункер все время во все нос сует. В общем, уговорила меня с ней остаться. Помимо всего прочего, Таня еще и бойцом оказалась великолепным. Тренировать меня стала, пока я восстанавливался. Многому научила.
– А когда ты объявиться собирался? – спросил Дмитрий. – Или не собирался?
– Да собирался я, только вся эта кутерьма началась с Леной, с бункером. Ты когда назад рванул, я решил за тобой идти. А Таня помочь вызвалась.
– Спасибо, – сказал Дима.
– Не за что, – улыбнулась Татьяна. – Все равно за этим вон приглядеть надо было. Ведь рвался в бой – друга спасать. Это я его уговорила сразу на банду Пастора не лезть, а следовать за вами тихонечко, помогая, где надо.
Зорин вспомнил бой в муравейнике.
– Еще раз спасибо, – пробормотал он.
Татьяна опять рассмеялась.
– Это уже ему спасибо говори. По матке он выстрелил.
– Спасибо вам обоим, – Дима смущенно покашлял. – Так вы теперь, типа, семья?
Таня с Егором посмотрели друг на друга.
– Ну, типа того, – ответил Плахов.
– Да, – просто сказала Таня.
Дмитрий улыбнулся.
– Вы не представляете, как я за вас рад! Погоди, – осекся он. – Ты сказала – банда Пастора? Ты его знаешь?
Татьяна помрачнела.
– Знала его раньше. Я же тоже из бункера. Начинала служить под его началом. Это он меня тренировал, вместе с Кириллом, Семеном, Петей и Лизой.
– С кем? – не понял Зорин.
– Ну, с этими – с Князем, Братьями и Гюрзой.
– И с Оксаной?
– Не, – помотала головой Таня, – Оксана там потом появилась, после того как я ушла.
– В смысле – ушла? – не понял Дмитрий.
– У меня с Пастором давние счеты. Убил он кое-кого, очень мне близкого. Жених у меня был, а у Пастора на меня свои виды были. В общем, история стара, как мир. Завалил Пастор его, а представил все, как будто это на него напали, а он защищался. Брехня, конечно, все это была. Достать я тогда его не смогла, весь бункер за него был. Вот я однажды собрала, что смогла, и свинтила из бункера. Стала жить в развалинах. Пастор хорошо меня подготовил. С горем пополам выжила. Плюс еще все их схроны знала, склады разные. Меня поначалу искали, а потом бросили. Думали, наверное, что погибла одна на поверхности. Только хрен им. Так что у меня в этом походе и свой резон есть.
– Ясно, – сказал Зорин.
– Ну, а ты что расскажешь? – спросила Таня. – А то уже выдвигаться надо.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
– Пастор и его люди планируют реактор под себя подмять.
Таня кивнула.
– Еще бы, такой лакомый кусочек. Сколько их там?
Дмитрий усмехнулся.
– Ну, ты их всех перечислила. Вся твоя группа.
– Это только первые ласточки. Они должны вызвать больший отряд.
– Да, – припомнил Зорин, – Пастор что-то говорил об этом. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что сюда вообще планируется массовый переезд.
Татьяна опять кивнула.
– По идее, так и должно быть. Еще при мне в бункере с ресурсами все печально становилось. Видимо, даже у стратегических запасов родной армии есть конец. С местными уже договорились?
– Полковник сначала не в восторге от их предложения был, сопротивлялся. Потом Пастор пристрелил кое-кого из них. Теперь, я думаю, договорятся.
– Значит, времени мало.
Они, пригнувшись, пошли вдоль стены к выходу наверх. Охранников им на пути не попадалось. То ли тут всегда так было, то ли Галиахманов приказал всем покинуть здание, пока взрослые дяди до конца не решат свои проблемы. Выйдя из подвала, они стали взбираться по лестнице. Дмитрий сжимал автомат, начиная понимать, что сейчас ему придется стрелять в своих, хоть и бывших, товарищей. И стрелять не просто так, для запугивания, а убивать. Если, конечно, он сам хочет выжить в этой мясорубке. Руки задрожали, накатила слабость. У Зорина начинался мандраж. Это заметила Татьяна.
– Успокойся, – приказала она шепотом. Дмитрий кивнул, пытаясь утихомирить волнение.
– Так, мужики, слушайте меня, – инструктировала друзей девушка, – я их всех прекрасно знаю. Это очень опасные, натренированные, хладнокровные убийцы. Справиться с ними будет ой как непросто. Остается рассчитывать на фактор внезапности. План такой. Открываем дверь и кидаем гранаты. Потом заходим и добиваем тех, кто в живых останется. Не мешкая. Без жалости. Если дадим хоть одному из них, любому, даже раненому, хоть один шанс – погибнем.
Зорин поразился, с каким спокойствием это было сказано. Но в душе он понимал, что по-другому нельзя. Против команды Пастора в открытом столкновении у них не было ни единого шанса. И все же что-то мешало ему принять этот жестокий, но простой и эффективный план.
– Стой, – сказал он, – так нельзя.
– Почему? – удивилась Татьяна.
Дмитрий помолчал, не желая выдавать истинную причину, почему он против. А причиной была Оксана. Ну, не верил он, что она была с ними в сговоре. По крайней мере, добровольно. Он помнил их разговор в пещере, и какая она была беззащитная, испуганная и искренняя в тот момент. Помнил он и поднятые к лицу руки, и ее слезы, когда Братья скрутили его на мосту. Не могла она быть плохой. И не мог Дима ею так просто пожертвовать.
– Там Полковник, – сказал он.
– И что?
– Мы без него с реактором не справимся. С его людьми не справимся. А когда еще и гвардия из бункера подъедет, как мы реактор защищать будем? Без него нам никак.
Таня задумалась.
– Ладно, – наконец, сказала она, – используем только светошумовые. Это лишает нас определенного преимущества, но в чем-то ты прав. Значит, действуем еще быстрее, чем планировали изначально.
Они подошли к кабинету Полковника, приоткрыли дверь в приемную и прислушались. Из-за второй двери раздавались приглушенные голоса. О чем идет речь, понять было решительно невозможно. Татьяна приоткрыла створки пошире и проскользнула внутрь. За ней, почти так же бесшумно, проскочили Егор и Дима. Девушка прокралась к двери, ведущей в кабинет, и замерла, взявшись за латунную ручку. Отсюда уже было слышно, что творилось в помещении.
– Ну что, по рукам? – спрашивал приглушенный голос Пастора.
Полковник медлил с ответом, и это не могло не радовать. Татьяна показала пальцем на пояс Егора. Тот понял ее сразу, взял в руки две светошумовые гранаты и встал рядом с девушкой. Дмитрий поднял автомат и прицелился. Таня показала три пальца, потом два, один, и, повернув ручку, резко распахнула дверь. Егор от пояса метнул гранаты внутрь.
– Шухер! – мгновенно раздался чей-то крик.
В этот же момент в кабинете вспыхнуло небольшое солнце. Раздались стоны, вопли и сдавленные ругательства.
– Вперед! – крикнула девушка и первая ринулась внутрь. Дальнейшее Зорин воспринимал, как в замедленном кино. Первое, что он увидел, ворвавшись в кабинет, был один из Братьев, стоящий на коленях и закрывающий лицо одной рукой. Вторую руку с зажатым в ней пистолетом он держал перед собой, направляя оружие аккурат на Дмитрия. Без жалости! Автомат Зорина трижды дернулся, и пули прошили черный костюм насквозь. Брызнула кровь. Брат хрюкнул и завалился на спину, успев при этом нажать на спусковой крючок. Пуля просвистела рядом с лицом Зорина, обдав левую щеку горячим воздухом. Минус один! Но на этом эффект неожиданности закончился. Натренированные головорезы Пастора быстро пришли в себя и пошли в наступление. Второй Брат, увидев смерть первого, взревел и, достав из-за пазухи нож, бросился на Дмитрия.
В этот момент между ними возникла Татьяна, уже без маскхалата и со штык-ножом в правой руке. Одним точным ударом ноги с разворота она остановила несущегося на нее Брата, и они завертелись в кровавом танце. В плане ведения боя противники ничем не уступали друг другу. Оправившись от первого удара, Брат тут же сделал выпад, стараясь поразить девушку колющим ударом в грудь. Таня, чуть отклонившись в сторону, пропустила атакующую руку мимо себя и резко резанула снизу вверх. Черная ткань на предплечье противника разошлась. Брызнула кровь. Татьяна упала на колени и крутанулась, рубанув клинком по ахиллову сухожилию врага. Но на этот раз Брат был готов к такому приему. Убрав ногу с линии атаки, он выпрямил ее и заехал черным ботинком прямо по голове девушки. Та опрокинулась, перекувыркнулась и встала на ноги, тряся головой.
Брат рассмеялся. Казалось, что капающая с раненой руки кровь нисколько ему не мешает. Перехватив нож лезвием вниз, он снова бросился вперед. Зазвенела сталь. Брат крутил клинком восьмерку, а Татьяна каким-то образом умудрялась каждый раз принимать удар на свой нож. Но, видимо, сил у противника оказалось больше, и девушка стала потихоньку отступать к стене. В один ужасный момент нож вылетел у нее из руки и со звоном покатился по полу.
Татьяна замерла. На какое-то мгновение показалось, что ее судьба предрешена. Брат торжествующе взревел и нанес мощный удар ножом ей в лицо. Но та отклонила голову, и клинок глубоко вонзился в стену у нее за спиной. Поднырнув под вытянутую руку, она бросилась на противника и, обняв его, как страстного любовника, вцепилась зубами ему в нос. Послышался хруст. Брат завопил, пытаясь оторвать взбесившуюся девушку от своего лица. Наконец, это ему удалось, и он упал на колени, зажимая руками кровавую дыру посреди лица. Татьяна откатилась обратно к стене, встала на ноги и сплюнула. На потертый линолеум шмякнулся склизкий комок, бывший еще секунду назад носом. Не теряя времени, девушка одним махом выдернула из стены торчащий нож и вонзила в темя стоящего перед ней на коленях мужчины. Руки второго Брата плетьми обвисли вдоль туловища, и он молча повалился на пол. Таня, тяжело дыша, вытерла кровь со рта и огляделась. Минус два.
Возле другой стены боролись Князь и Егор. Последний несколько уступал в размерах крупному бойцу, но достаточно успешно сопротивлялся удушающему приему, который тот пытался провести. Здесь не было того грозного изящества, которое недавно демонстрировали с ножами Брат и Таня. Просто двое крупных, на вид неуклюжих мужиков топтались на месте, с пыхтением выкручивая друг другу руки и стараясь свернуть противнику шею. Вот Князь, выскользнув из рук Егора, зашел тому за спину и применил нельсон – захват шеи из-под плеча сзади. Плахов дернул головой назад, расплющив противнику нос затылком. Затем, оттолкнувшись обеими ногами от пола, он с разбегу впечатал Князя в стену. Тот охнул и отпустил его. Егор развернулся и провел прямой противнику в подбородок. Наемник уклонился в сторону, и кулак Плахова больно врезался в твердую поверхность. Тот взвыл и, забыв про Князя, запрыгал на месте, держа ушибленную руку перед собой. В ту же секунду он получил боковой по ребрам, выбивший у него весь воздух из легких. Задохнувшись, Егор отшатнулся. Пудовый кулак врезался ему в левое ухо, лишая способности ориентироваться в пространстве. Князь почувствовал приближение победы. Слегка расслабившись, он зашел за спину Егору и, взяв его за шею в замок, сжал. Тот задергался. Зорин, понимая, что не успеет на помощь другу, вскинул автомат и послал последнюю пулю наугад в сторону дерущихся. Пуля прошила голень Князя навылет. Тот дернулся и отпустил почти потерявшего сознание Плахова.
– Дима, сука! Следующий – ты! – прорычал Князь и, прихрамывая, вновь пошел на Егора.
Тот никак не мог прийти в себя. Он держался одной рукой за спинку стула, а второй – за поврежденное горло и надсадно кашлял, пытаясь полной грудью вдохнуть воздух. Князь доковылял до противника. Размахнувшись, он снова врезал Плахову по ребрам и двумя руками вцепился ему в горло, но уже спереди. Лицо бывшего полицейского побагровело. Казалось, что конец его близок. И тогда Егор сделал то, чего от него никто не ожидал. Сняв слабеющими пальцами с пояса гранату Ф-1, он выдернул чеку и засунул ее Князю за откинутый капюшон защитного костюма. Тот, осознав, что произошло, отпустил противника и завертелся волчком, мигом забыв про простреленную ногу. Плахов же, сграбастав наемника за грудки и собрав последние силы, раскрутил его вокруг себя и выкинул в приемную, словно мешок с мусором. В ту же секунду бабахнуло. Из-за двери в кабинет полетели красные ошметки, а с потолка посыпалась штукатурка. Минус три.
Дмитрий, сидя на полу и сжимая пустой автомат, огляделся. Бой постепенно сходил на нет. На полу, рядом со столом Полковника, в неестественной позе, со странно повернутой головой лежала Гюрза. Рядом с ней на спине валялся Галиахманов. В боку у спецназовца торчала рукоятка ножа. Даже с Диминого места было видно, что оба безвозвратно мертвы. Минус пять.
Из-за стола торчали стоптанные берцы. Полковник. Мертв? Оглушен?
Зорин поискал глазами Оксану. Та сидела в углу, прикрывшись потертым креслом, и тихонько выла, глядя на все происходящее. Ладно, с ней потом разберемся. А где Пастор?
Как только эта мысль возникла в Диминой голове, его внезапно резко подняли с пола, а в висок уперся ствол пистолета.
– Всем стоять, – истерично заверещал командир наемников. – Замереть всем, иначе вышибу ему мозги!
– А время у нас есть? – деловито спросила Татьяна.
Дмитрий задумался. Действительно, наверху орудовала банда Пастора, а с ними – Полковник и спецназовец. И до чего они договорятся, одному черту известно.
– Думаю, минут пять у нас есть. Потом я расскажу, что тут творится.
Зорин подобрал автомат одного из охранников, проверил рожок. Четыре патрона. М-да, негусто. Он дослал патрон и приготовился слушать.
– Когда вы с Леной побежали к станции, – начал Егор, – я честно думал, что там и лягу. Встал, поднял автомат, нажал на спуск, а он, падла, не стреляет. До сих пор не знаю, то ли там патроны кончились, то ли переклинило чего. А эти все приближаются. Швырнул я в них железяку эту бесполезную, решил увести их в сторону. Заорал во всю глотку и понесся к развалинам. Только они не такие простые оказались. Часть собак, конечно, за мной свернула, а паучиха с остальной сворой за вами помчалась. Ну, думаю, хана, все напрасно. Добежал я до какого-то дома, в подъезд забежал, там меня силы и оставили. Успел только дверь каким-то хламом припереть. Расслабился, закрыл глаза – понятно же, что здесь и останусь. Либо до меня свора доберется, либо кровью истеку. Вдруг слышу – снаружи выстрел. И визг. Потом еще выстрел. И еще. Я замер, слушаю. Минуты через две дверь распахивается, и на пороге появляется нечто мохнатое с СВД в руке. Я ему говорю – браток, мол, помоги. А «браток» протягивает мне руку, помогает встать и молча волочет куда-то. Я за него держусь, а сам руками чувствую – «браток» какой-то не такой. Пришли к нему в берлогу, «браток» противогаз снял, а там девушка неземной красоты!
Тут Таня отвесила Егору подзатыльник, но было видно, что слова его ей понравились.
– Ну вот. Я, как ее увидел, сразу сознание потерял. Таня до сих пор говорит, что это от кровопотери, но я думаю…
– Не отвлекайся, – прервала его Татьяна.
– Ладно, – тот оставил шутливый тон. – В общем, провалялся я без сознания пару дней. В это время Таня за мной ухаживала, раны обрабатывала. Потом в себя пришел. Слабый был, сразу уйти не смог. Таня меня и оставила. Кормила, лечила. А потом как-то… разговорились, подружились. Татьяна рассказала, что в подземке творится. Войны, раздоры, бункер все время во все нос сует. В общем, уговорила меня с ней остаться. Помимо всего прочего, Таня еще и бойцом оказалась великолепным. Тренировать меня стала, пока я восстанавливался. Многому научила.
– А когда ты объявиться собирался? – спросил Дмитрий. – Или не собирался?
– Да собирался я, только вся эта кутерьма началась с Леной, с бункером. Ты когда назад рванул, я решил за тобой идти. А Таня помочь вызвалась.
– Спасибо, – сказал Дима.
– Не за что, – улыбнулась Татьяна. – Все равно за этим вон приглядеть надо было. Ведь рвался в бой – друга спасать. Это я его уговорила сразу на банду Пастора не лезть, а следовать за вами тихонечко, помогая, где надо.
Зорин вспомнил бой в муравейнике.
– Еще раз спасибо, – пробормотал он.
Татьяна опять рассмеялась.
– Это уже ему спасибо говори. По матке он выстрелил.
– Спасибо вам обоим, – Дима смущенно покашлял. – Так вы теперь, типа, семья?
Таня с Егором посмотрели друг на друга.
– Ну, типа того, – ответил Плахов.
– Да, – просто сказала Таня.
Дмитрий улыбнулся.
– Вы не представляете, как я за вас рад! Погоди, – осекся он. – Ты сказала – банда Пастора? Ты его знаешь?
Татьяна помрачнела.
– Знала его раньше. Я же тоже из бункера. Начинала служить под его началом. Это он меня тренировал, вместе с Кириллом, Семеном, Петей и Лизой.
– С кем? – не понял Зорин.
– Ну, с этими – с Князем, Братьями и Гюрзой.
– И с Оксаной?
– Не, – помотала головой Таня, – Оксана там потом появилась, после того как я ушла.
– В смысле – ушла? – не понял Дмитрий.
– У меня с Пастором давние счеты. Убил он кое-кого, очень мне близкого. Жених у меня был, а у Пастора на меня свои виды были. В общем, история стара, как мир. Завалил Пастор его, а представил все, как будто это на него напали, а он защищался. Брехня, конечно, все это была. Достать я тогда его не смогла, весь бункер за него был. Вот я однажды собрала, что смогла, и свинтила из бункера. Стала жить в развалинах. Пастор хорошо меня подготовил. С горем пополам выжила. Плюс еще все их схроны знала, склады разные. Меня поначалу искали, а потом бросили. Думали, наверное, что погибла одна на поверхности. Только хрен им. Так что у меня в этом походе и свой резон есть.
– Ясно, – сказал Зорин.
– Ну, а ты что расскажешь? – спросила Таня. – А то уже выдвигаться надо.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
– Пастор и его люди планируют реактор под себя подмять.
Таня кивнула.
– Еще бы, такой лакомый кусочек. Сколько их там?
Дмитрий усмехнулся.
– Ну, ты их всех перечислила. Вся твоя группа.
– Это только первые ласточки. Они должны вызвать больший отряд.
– Да, – припомнил Зорин, – Пастор что-то говорил об этом. Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что сюда вообще планируется массовый переезд.
Татьяна опять кивнула.
– По идее, так и должно быть. Еще при мне в бункере с ресурсами все печально становилось. Видимо, даже у стратегических запасов родной армии есть конец. С местными уже договорились?
– Полковник сначала не в восторге от их предложения был, сопротивлялся. Потом Пастор пристрелил кое-кого из них. Теперь, я думаю, договорятся.
– Значит, времени мало.
Они, пригнувшись, пошли вдоль стены к выходу наверх. Охранников им на пути не попадалось. То ли тут всегда так было, то ли Галиахманов приказал всем покинуть здание, пока взрослые дяди до конца не решат свои проблемы. Выйдя из подвала, они стали взбираться по лестнице. Дмитрий сжимал автомат, начиная понимать, что сейчас ему придется стрелять в своих, хоть и бывших, товарищей. И стрелять не просто так, для запугивания, а убивать. Если, конечно, он сам хочет выжить в этой мясорубке. Руки задрожали, накатила слабость. У Зорина начинался мандраж. Это заметила Татьяна.
– Успокойся, – приказала она шепотом. Дмитрий кивнул, пытаясь утихомирить волнение.
– Так, мужики, слушайте меня, – инструктировала друзей девушка, – я их всех прекрасно знаю. Это очень опасные, натренированные, хладнокровные убийцы. Справиться с ними будет ой как непросто. Остается рассчитывать на фактор внезапности. План такой. Открываем дверь и кидаем гранаты. Потом заходим и добиваем тех, кто в живых останется. Не мешкая. Без жалости. Если дадим хоть одному из них, любому, даже раненому, хоть один шанс – погибнем.
Зорин поразился, с каким спокойствием это было сказано. Но в душе он понимал, что по-другому нельзя. Против команды Пастора в открытом столкновении у них не было ни единого шанса. И все же что-то мешало ему принять этот жестокий, но простой и эффективный план.
– Стой, – сказал он, – так нельзя.
– Почему? – удивилась Татьяна.
Дмитрий помолчал, не желая выдавать истинную причину, почему он против. А причиной была Оксана. Ну, не верил он, что она была с ними в сговоре. По крайней мере, добровольно. Он помнил их разговор в пещере, и какая она была беззащитная, испуганная и искренняя в тот момент. Помнил он и поднятые к лицу руки, и ее слезы, когда Братья скрутили его на мосту. Не могла она быть плохой. И не мог Дима ею так просто пожертвовать.
– Там Полковник, – сказал он.
– И что?
– Мы без него с реактором не справимся. С его людьми не справимся. А когда еще и гвардия из бункера подъедет, как мы реактор защищать будем? Без него нам никак.
Таня задумалась.
– Ладно, – наконец, сказала она, – используем только светошумовые. Это лишает нас определенного преимущества, но в чем-то ты прав. Значит, действуем еще быстрее, чем планировали изначально.
Они подошли к кабинету Полковника, приоткрыли дверь в приемную и прислушались. Из-за второй двери раздавались приглушенные голоса. О чем идет речь, понять было решительно невозможно. Татьяна приоткрыла створки пошире и проскользнула внутрь. За ней, почти так же бесшумно, проскочили Егор и Дима. Девушка прокралась к двери, ведущей в кабинет, и замерла, взявшись за латунную ручку. Отсюда уже было слышно, что творилось в помещении.
– Ну что, по рукам? – спрашивал приглушенный голос Пастора.
Полковник медлил с ответом, и это не могло не радовать. Татьяна показала пальцем на пояс Егора. Тот понял ее сразу, взял в руки две светошумовые гранаты и встал рядом с девушкой. Дмитрий поднял автомат и прицелился. Таня показала три пальца, потом два, один, и, повернув ручку, резко распахнула дверь. Егор от пояса метнул гранаты внутрь.
– Шухер! – мгновенно раздался чей-то крик.
В этот же момент в кабинете вспыхнуло небольшое солнце. Раздались стоны, вопли и сдавленные ругательства.
– Вперед! – крикнула девушка и первая ринулась внутрь. Дальнейшее Зорин воспринимал, как в замедленном кино. Первое, что он увидел, ворвавшись в кабинет, был один из Братьев, стоящий на коленях и закрывающий лицо одной рукой. Вторую руку с зажатым в ней пистолетом он держал перед собой, направляя оружие аккурат на Дмитрия. Без жалости! Автомат Зорина трижды дернулся, и пули прошили черный костюм насквозь. Брызнула кровь. Брат хрюкнул и завалился на спину, успев при этом нажать на спусковой крючок. Пуля просвистела рядом с лицом Зорина, обдав левую щеку горячим воздухом. Минус один! Но на этом эффект неожиданности закончился. Натренированные головорезы Пастора быстро пришли в себя и пошли в наступление. Второй Брат, увидев смерть первого, взревел и, достав из-за пазухи нож, бросился на Дмитрия.
В этот момент между ними возникла Татьяна, уже без маскхалата и со штык-ножом в правой руке. Одним точным ударом ноги с разворота она остановила несущегося на нее Брата, и они завертелись в кровавом танце. В плане ведения боя противники ничем не уступали друг другу. Оправившись от первого удара, Брат тут же сделал выпад, стараясь поразить девушку колющим ударом в грудь. Таня, чуть отклонившись в сторону, пропустила атакующую руку мимо себя и резко резанула снизу вверх. Черная ткань на предплечье противника разошлась. Брызнула кровь. Татьяна упала на колени и крутанулась, рубанув клинком по ахиллову сухожилию врага. Но на этот раз Брат был готов к такому приему. Убрав ногу с линии атаки, он выпрямил ее и заехал черным ботинком прямо по голове девушки. Та опрокинулась, перекувыркнулась и встала на ноги, тряся головой.
Брат рассмеялся. Казалось, что капающая с раненой руки кровь нисколько ему не мешает. Перехватив нож лезвием вниз, он снова бросился вперед. Зазвенела сталь. Брат крутил клинком восьмерку, а Татьяна каким-то образом умудрялась каждый раз принимать удар на свой нож. Но, видимо, сил у противника оказалось больше, и девушка стала потихоньку отступать к стене. В один ужасный момент нож вылетел у нее из руки и со звоном покатился по полу.
Татьяна замерла. На какое-то мгновение показалось, что ее судьба предрешена. Брат торжествующе взревел и нанес мощный удар ножом ей в лицо. Но та отклонила голову, и клинок глубоко вонзился в стену у нее за спиной. Поднырнув под вытянутую руку, она бросилась на противника и, обняв его, как страстного любовника, вцепилась зубами ему в нос. Послышался хруст. Брат завопил, пытаясь оторвать взбесившуюся девушку от своего лица. Наконец, это ему удалось, и он упал на колени, зажимая руками кровавую дыру посреди лица. Татьяна откатилась обратно к стене, встала на ноги и сплюнула. На потертый линолеум шмякнулся склизкий комок, бывший еще секунду назад носом. Не теряя времени, девушка одним махом выдернула из стены торчащий нож и вонзила в темя стоящего перед ней на коленях мужчины. Руки второго Брата плетьми обвисли вдоль туловища, и он молча повалился на пол. Таня, тяжело дыша, вытерла кровь со рта и огляделась. Минус два.
Возле другой стены боролись Князь и Егор. Последний несколько уступал в размерах крупному бойцу, но достаточно успешно сопротивлялся удушающему приему, который тот пытался провести. Здесь не было того грозного изящества, которое недавно демонстрировали с ножами Брат и Таня. Просто двое крупных, на вид неуклюжих мужиков топтались на месте, с пыхтением выкручивая друг другу руки и стараясь свернуть противнику шею. Вот Князь, выскользнув из рук Егора, зашел тому за спину и применил нельсон – захват шеи из-под плеча сзади. Плахов дернул головой назад, расплющив противнику нос затылком. Затем, оттолкнувшись обеими ногами от пола, он с разбегу впечатал Князя в стену. Тот охнул и отпустил его. Егор развернулся и провел прямой противнику в подбородок. Наемник уклонился в сторону, и кулак Плахова больно врезался в твердую поверхность. Тот взвыл и, забыв про Князя, запрыгал на месте, держа ушибленную руку перед собой. В ту же секунду он получил боковой по ребрам, выбивший у него весь воздух из легких. Задохнувшись, Егор отшатнулся. Пудовый кулак врезался ему в левое ухо, лишая способности ориентироваться в пространстве. Князь почувствовал приближение победы. Слегка расслабившись, он зашел за спину Егору и, взяв его за шею в замок, сжал. Тот задергался. Зорин, понимая, что не успеет на помощь другу, вскинул автомат и послал последнюю пулю наугад в сторону дерущихся. Пуля прошила голень Князя навылет. Тот дернулся и отпустил почти потерявшего сознание Плахова.
– Дима, сука! Следующий – ты! – прорычал Князь и, прихрамывая, вновь пошел на Егора.
Тот никак не мог прийти в себя. Он держался одной рукой за спинку стула, а второй – за поврежденное горло и надсадно кашлял, пытаясь полной грудью вдохнуть воздух. Князь доковылял до противника. Размахнувшись, он снова врезал Плахову по ребрам и двумя руками вцепился ему в горло, но уже спереди. Лицо бывшего полицейского побагровело. Казалось, что конец его близок. И тогда Егор сделал то, чего от него никто не ожидал. Сняв слабеющими пальцами с пояса гранату Ф-1, он выдернул чеку и засунул ее Князю за откинутый капюшон защитного костюма. Тот, осознав, что произошло, отпустил противника и завертелся волчком, мигом забыв про простреленную ногу. Плахов же, сграбастав наемника за грудки и собрав последние силы, раскрутил его вокруг себя и выкинул в приемную, словно мешок с мусором. В ту же секунду бабахнуло. Из-за двери в кабинет полетели красные ошметки, а с потолка посыпалась штукатурка. Минус три.
Дмитрий, сидя на полу и сжимая пустой автомат, огляделся. Бой постепенно сходил на нет. На полу, рядом со столом Полковника, в неестественной позе, со странно повернутой головой лежала Гюрза. Рядом с ней на спине валялся Галиахманов. В боку у спецназовца торчала рукоятка ножа. Даже с Диминого места было видно, что оба безвозвратно мертвы. Минус пять.
Из-за стола торчали стоптанные берцы. Полковник. Мертв? Оглушен?
Зорин поискал глазами Оксану. Та сидела в углу, прикрывшись потертым креслом, и тихонько выла, глядя на все происходящее. Ладно, с ней потом разберемся. А где Пастор?
Как только эта мысль возникла в Диминой голове, его внезапно резко подняли с пола, а в висок уперся ствол пистолета.
– Всем стоять, – истерично заверещал командир наемников. – Замереть всем, иначе вышибу ему мозги!