Полковник в ответ широко улыбнулся.

– Ну, я в принципе так и предполагал, – добавил Пастор. Слишком спокойно добавил. И прежде, чем хоть кто-нибудь смог что-то понять и отреагировать, скомандовал: – Братья!

Об пол мягко стукнули расстегнутые наручники. Одна за другой свистнули тонкие металлические пластины, до этого момента вшитые в складки костюмов, и четверо охранников, схватившись за горло, рухнули на пол. Еще с двумя охранниками творилось что-то непонятное. Один из них никак не мог направить ствол автомата на нападающих, отводя его постоянно в сторону Полковника, а второй с безумными глазами пытался справиться с указательным пальцем правой руки, который никак не хотел ложиться на спусковой крючок. Зорин поискал глазами Оксану. Та стояла у стенки, одну руку прижав к голове, а вторую вытянув в сторону несчастных солдат. Подскочившие Братья прекратили их мучения, просто свернув им шеи одним движением.

Серегин попытался встать с места, но получил увесистый удар кулаком по голове от Князя и свалился без сознания на стол. Галиахманов тоже предпринял попытку вмешаться, но замер, когда Гюрза приставила ствол его же пистолета ему к виску. Бой был закончен в считаные секунды. За все это время со своих мест не поднимались только трое – Полковник с Димой, замершие от неожиданности, и Пастор, который так и сидел, опустив голову и ковыряя ногтем пластик стола. Когда последние мертвые тела упали на потертый ковер, он, наконец, поднял голову и посмотрел на окаменевшего хозяина кабинета.

– Упс, – просто сказал он.

Потом встал и вытащил из кобуры Серегина его ПМ.

– Только что произошла смена руководства реактора. Неожиданно, правда? Теперь ты готов с нами сотрудничать? Ой, я сказал – сотрудничать? Я имел в виду – работать на нас. Ты, Полковник, умный. Сразу просек, к чему все идет. И все к этому и пришло. И если б не ты, вон те пацаны могли бы быть живыми. Не совестно? Не слышу ответа? – Пастор повысил голос: – Готов на нас работать?!

Хозяин кабинета прокашлялся. Его лицо покраснело, как будто его сейчас хватит удар.

– Вам конец, – прошептал он. – Кругом наши люди. Вам не выбраться с территории. Вас расстреляют через минуту. Я никогда не соглашусь передать вам власть. Солдаты подчиняются мне. Вам конец.

– Повторяешься, Полковник! – поморщился командир наемников. – А с солдатами мы договоримся, правда ведь?

Он наклонился к Галиахманову.

– Да пошел ты! – прошипел главный спецназовец.

Пастор, не меняя позы, вытянул руку с зажатым в ней пистолетом в сторону лежащего без сознания Серегина и, не глядя, точным выстрелом вынес ему мозги. Белый некогда стол окрасился темно-бордовым.

– А так?

– Падла!

– Я бы, Ильдар Ринатович, крепко подумал над ответом, – сказал Пастор, направив ствол уже в голову Галиахманову. – Нет, вас с Полковником мы не тронем. Вы нам нужны. Пока, на первое время. Но если ваш ответ мне не понравится, мы вызовем в кабинет какого-нибудь солдатика и прикончим его у вас на глазах. А потом еще одного. И еще. Как думаете, скольких мы убьем, прежде чем кто-нибудь снаружи поймет, что здесь происходит что-то не то? Поймет, примет командование, решится на штурм и, наконец, задавит нас числом. Возможно. Потому что – даю вам слово – взять нас без многочисленных жертв не получится. Семеро уже мертвы. Вам еще надо?

Главный спецназовец уперся руками в столешницу, намереваясь встать, но его остановил голос Полковника.

– Оставь, Ильдар. Они победили.

Галиахманов быстро взглянул на командира и медленно опустился на стул. Власть сменилась.

В дверь постучали.

– Товарищ Полковник, с вами все в порядке? Мы слышали выстрел.

Пастор посмотрел на Полковника и указал пистолетом на дверь – мол, отвечай.

– Все хорошо, – крикнул тот со своего места. – Можете идти.

Шум за дверью стих.

– Ну, вот и замечательно. Некоторое время нам никто не помешает. Ребятки, – обратился командир наемников к своей группе, – вы тут приберитесь по-быстренькому. А то как-то здесь мрачно. Куда это все можно спихнуть на время?

Полковник, к которому был обращен этот вопрос, ткнул большим пальцем себе за спину. Пастор подошел к стене и обнаружил там скрытую дверь, ведущую в достаточно большую комнату.

– Чудесно! – воскликнул он. – Мужики, трупы, стол и ковер тащите сюда. Девушки, а вы возьмите вон те тряпки и вытрите со стены мозги. И не надо морщиться!

Через пятнадцать минут кабинет сиял прежней чистотой, а отсутствие стола для совещаний делало его еще больше.

– Ну, вот, – в который раз сказал Пастор, – теперь можно заняться текущими делами. Ильдар Ринатович, будьте так добры, отведите вон того товарища, – он указал на Дмитрия, – куда-нибудь и посадите под надежный замок. Он нам понадобится попозже.

Галиахманов вздохнул, встал и подошел к двери.

– И без глупостей, – напомнил ему Пастор. – Тебя это тоже касается.

Главный спецназовец открыл двери и позвал двух солдат.

– Отведите этого в подвал, посадите в карцер. Останетесь с ним в качестве охраны. Выполнять. Разговоры с ним запрещены. Пресекать любым способом.

Зорина схватили под руки и повели по бесконечной лестнице вниз. Он несколько раз пытался заговорить с конвоирами, рассказать им о том, что творится у начальника в кабинете, но каждый раз его грубо затыкали ударами в живот или в лицо. Приведя в подвал, его затолкали в тесную комнату, видимо, служившую когда-то кладовкой.

– Мужики, да я вам говорю, там черт знает что происходит. Выслушайте меня.

– Заткнись.

Удар в лицо опрокинул его на пол. Толстая металлическая дверь захлопнулась.


– Дебилы, – прошептал Дмитрий, вытирая с лица кровь, текущую из разбитого носа.

Он отполз к стене и сел спиной к ней, запрокинув голову и закрыв глаза. Навалилась какая-то усталость. В голове было пусто, думать не хотелось. А чего тут думать? Его обставили по полной программе, использовали, как им надо. А он повелся. И кого в этом винить, кроме себя? Он ведь с самого начала чувствовал, что что-то не так со всей этой историей. Странное похищение Лены, удивительно удачная и своевременная встреча с незнакомым человеком, у которого как раз случайно оказалась хорошо вооруженная и готовая к походу обученная группа. Только такой лопух, как он, мог попасться на этот крючок. Пастор сказал, что Лена тоже скоро будет здесь. Скорее всего, ее привезут другие. Зорин заскрипел зубами. Он проиграл. Проиграл по всем фронтам. Бороться не было ни сил, ни возможности, ни желания. Да и зачем? За что? Теперь оставалось только одно – смириться и подчиниться. Показать себя полезным. И тогда, может быть, Пастор и его неизвестные хозяева оставят его, Дмитрия, в живых. Оставят Лену и ребенка в живых. Позволят им быть вместе. Надо просто подождать.

Шум за дверью отвлек его от пораженческих мыслей. Снаружи что-то происходило. Сквозь плотные двери слышалась возня, глухие удары и сдавленные стоны. Потом все резко стихло. Раздался лязг открываемого замка. Дверь распахнулась, и на пороге возникло лохматое чудище. Зорин вжался в угол, понимая, что защищаться ему нечем. Он сжал кулаки и приготовился продать свою жизнь как можно дороже. Чудище заглянуло внутрь каморки, хмыкнуло и отошло в сторону. Его место заняло другое, такое же лохматое, существо. Некоторое время оно разглядывало застывшего в боевой стойке Дмитрия. Потом откинуло капюшон.

– Расслабься, Димон, – сказал Егор, как всегда, улыбаясь во все шестьдесят четыре зуба. – Это всего лишь мы.





Глава 14

Расплата




От неожиданности у Зорина подогнулись колени, а перед глазами все поплыло. На какое-то мгновение он испугался, что потеряет сознание. Количество потрясений, что постигли Дмитрия за последнее время, переросло все мыслимые пределы. Он закрыл глаза, глубоко вдыхая затхлый воздух помещения. Внезапно он понял. Он сошел с ума. Его бедные мозги не выдержали происходящего и отъехали в сторону, милостиво освобождая своего бывшего хозяина от всего, что тому мешало жить раньше – сомнений, переживаний, ответственности за свои поступки и решения. Дима даже улыбнулся, чувствуя облегчение. Наконец-то свобода.

Увесистая плюха вернула его в суровую реальность.

– Э, Димон! Ты тут мне не вздумай в обмороки падать. Не хватало еще!

Зорин открыл глаза. Призрак Плахова и не думал исчезать в туманной дымке, а, наоборот, вполне ощутимо тряс его за плечи.

– Егор, – прошептал узник.

Тот перестал его трясти.

– Егор, Егор, а кто же еще.

Дмитрий бросился вперед и крепко обнял старого друга.

– Егор, чертяка, живой.

– Живой, живой, – смущенно бормотал Плахов. – Отцепись давай, а то перед девушкой неудобно.

Зорин отодвинул Егора на расстояние вытянутой руки и внимательно рассмотрел его. За те несколько месяцев, что они не виделись, Плахов сильно изменился. Похудевшее, но не осунувшееся лицо теперь обрамляла короткая, неухоженная борода. Глаза потеряли былой бесшабашный блеск, взгляд стал холодным, внимательным, словно пронизывающим насквозь. Одет Егор был в маскировочный халат «Леший» Именно его Дмитрий изначально принял за лохматую шкуру неведомого чудовища. Из-за левого плеча торчал потертый ствол СВД, а на поясе висели нож, несколько гранат различного назначения и пистолет «Беретта» с навинченным на него глушителем. В целом старый друг выглядел каким-то другим. Повзрослевшим, что ли?

– Где же ты был, гнида ты эдакая? Я ж думал, ты погиб. Думал, тебя та паучиха схомячила.

– Кишка у нее тонка меня схомячить.

Зорин посмотрел Егору за спину.

– А это кто с тобой?

Диме показалось что тот покраснел.

– Это Таня, – каким-то странным голосом произнес он.

– Таня?

Второй боец откинул капюшон такого же маскхалата, что и у Егора. Девушка, стоящая перед Зориным, была красива. Полные губы, нос с легкой горбинкой и лучистые, как будто смеющиеся глаза делали ее привлекательной даже в этой балахонистой, бесформенной маскировке. Ее светлые волосы были коротко острижены, но не как у подавляющего большинства женщин постъядерного мира, а аккуратно. Кончики их слегка загибались внутрь и блестели в свете ламп, словно их хозяйка только что вышла из салона красоты. Даже Дмитрий невольно залюбовался этой нехарактерной для нынешних жестоких реалий красотой.

Вооружена Таня была так же, как и Плахов, но, как ни странно, СВД, «Беретта» и нож смотрелись на ней более уместно, чем на здоровом Егоре.

– Так, мужики, – сказала она красивым бархатным голосом, под стать ее внешнему виду, – вы там долго еще обниматься будете? Или мне вас оставить?

Плахов, все еще краснея, отскочил и стал зачем-то оправлять руками маскхалат. Зорин пораженно глядел на друга.

– Егорка, – воскликнул он, – да ты влюбился?

Тот покраснел еще больше.

– Ну, да… а чего… как-то так, вот… Не, а че такого?!

– Да не, ниче, – сказал Дмитрий, улыбаясь все шире. Таня тоже смотрела на Егора смеющимися глазами. Тот покосился сначала на нее, потом на Диму.

– Да ну вас! – вскипел он. – Обоих!

Дима глянул на Таню, потом на Егора, и все трое прыснули со смеху.