Эта мысль срабатывает словно призыв — Дез появляется из дыма, как одно из моих воспоминаний. Он весь покрыт сажей и пеплом. Порыв ветра развевает непослушные тёмные волосы, а в расплавленном золоте глаз сверкает безрассудство. Он замечает приставленный к моему горлу клинок, а также стекающую по груди кровь, поэтому вынимает свой меч из ножен и принимает убийственно спокойный вид.

— Отпусти её.

Но меч по-прежнему упирается мне в горло. Я подавляю переполняющее меня чувство облегчения. Ему не следовало идти за мной, и когда всё закончится, мне придётся ответить за все свои ошибки.

Горячая и липкая кровь вытекает из пореза, капая на пол. А пот попадает в открытую рану и жжёт. Я вижу, что в Дезе взял верх командир. Во-первых, я никак не могу ему помочь. Одно движение — и солдат вонзит клинок мне в горло. Во-вторых, Дез стоит слишком далеко и не сможет помешать.

Но Дез не простой солдат. Его густые чёрные брови сходятся на переносице, когда он обращается к своей магии. Мужчина прикасается к медной монетке, скрытой под одеждой, чтобы усилить свой дар убеждения.

Все боятся робари, поскольку мы можем опустошать разум. Но персуари способны уловить настроение и отголоски чувств, а затем использовать их, заставив другого потерять контроль и действовать на эмоциях.

Сила Деза разливается в воздухе, воздействуя на наше восприятие. Он может ухватить ваше намерение сделать добро, заставляя отдать все монеты первому встречному. Раскрыть всем вокруг ваши тайные желания. Убедить спрыгнуть со скалы, если у человека изначально был такой порыв.

Под натиском магии Деза, солдат застывает на месте. Его рука дрожит, отчего кончик лезвия царапает мою кожу, повторно задевая рану. Я не в силах сдержать крик боли, когда неприятное ощущение расползается по моей шее и плечам. Дез подходит к нам почти вплотную. Я чувствую покалывание от его магии, словно по моей коже ползают невидимые жуки.

— Отпусти её. Сейчас же, — повторяет Дез.

Когда он использует свой дар, в его голосе появляется гипнотическое потустороннее звучание. Его магия выглядит естественной, как и всегда. Должно быть, он использовал готовность солдата подчиняться приказам. Только теперь команды поступают от мориа. Солдат пытается сопротивляться действиям, которые не в силах контролировать. Его трясёт от внутренней борьбы, мужчина сопротивляется изо всех сил. Но Дез сильнее, поэтому ему приходится подчиниться приказу.

Освободившись, я отскакиваю от них в сторону и подхожу к телу Селесты. Я всё ещё должна достать альман. Кровь стекает по коже, но боль от пореза на шее не сравнится с жаром от новых шрамов на ладонях.

— Брось свой меч, — приказывает Дез.

Лицо солдата краснеет. Я видела, как легко подчиняются другие, но этот продолжает бороться, замерев на месте словно статуя. Вот почему нас боятся. Нашу силу не могут объяснить ни алхимики, ни священники. Это одновременно дар и проклятье.

— Зачем тебе ещё один меч, — бормочу я так тихо, чтобы только Дез смог услышать, присаживаясь рядом с телом Селесты.

— Может, и незачем, но мне так хочется, — Дез поднимает руку, и воздух нагревается вокруг стражника.

Солдат дёргается, его рука трясётся всё сильнее, пока он окончательно не уступает. Меч с лязгом падает на пол. Дез подбирает оружие и направляет окровавленное лезвие на солдата.

— Убей меня, тварь! Ну же! — выплёвывает стражник.

Дез не спеша обходит его и приставляет остриё меча к эмблеме семьи Фахардо, вышитой на форме чистильщика, — крылатому льву с копьём в зубах и пламенем вокруг.

— Это было бы слишком просто, — отмечает Дез с ухмылкой. — Я хочу, чтобы ты вернулся к своим и передал им, что мерзкий мориа пощадил твою жизнь. Скажи им, что шепчущие вернут себе свои земли, а вы больше никогда не сможете нам навредить.

— Король и Правосудие уничтожат тебя! Всех вас! — кричит солдат.

Пока всё его внимание обращено на Деза, я пользуюсь моментом и поворачиваю к себе лицо Селесты. Надавливаю пальцами на её горло, но ничего не чувствую. Я же видела в воспоминании Фрэнсиса, как она глотает камень!

Я надавливаю на её челюсть, заставляя приоткрыть рот, и замечаю в глубине горла мягкое белое свечение. У меня сводит живот от едкого запаха рвоты и обугленной кожи. Я закрываю глаза и пытаюсь достать камень, ощущая рукой её опухший язык. Да простит меня Матерь всего сущего. Я прерывисто выдыхаю и обхватываю пальцами альман, осторожно вытаскивая и кладя его в карман.

— Пойдём отсюда, Рен. До Каролины день пути.

Я киваю, хотя у нас нет никаких дел в той провинции. Стражник не выглядит таким наивным, чтобы купиться на эту уловку, даже под внушением Деза. Но он должен будет отчитаться начальству о произошедшем, во всех унизительных подробностях. Его руководство пошлёт королевских солдат на это бессмысленное задание, поэтому им придётся разделиться. Может, это даже даст нам время добраться до лагеря без происшествий.

— Жди снаружи и не двигайся, пока мы не уйдём, — приказывает Дез.

Действие магии прекратится, как только мы отойдём достаточно далеко. Но нам нужно спешить. Я бросаю быстрый взгляд на стражника. Покрасневшее лицо, слюна пузырится на искривлённых от злости губах. Эта встреча только усилила его ненависть к мориа. Но наша нынешняя задача — спастись самим.

Дез закидывает мою руку себе на плечо, а затем мы вместе покидаем дом, растворяясь на задымлённых улицах.



Глава 4

Мы с Дезом находим остальных членов отряда — Саиду, Марго и Эстебана — и уже впятером выдвигаемся на север. Впереди полдня пути по извилистым тропинкам Вердинского леса. Даже королевская стража не может быть повсюду одновременно, а из-за густых деревьев с громадными ветвистыми корнями, выступающими из-под земли, лес почти непроходим. Чистильщики наверняка не смогут проехать на лошадях.

Мы двигаемся целенаправленно, пробираясь через покрытые росой кустарники и следуя за лучами света, что смогли пробиться сквозь густые кроны деревьев. Мы не останавливаемся, пока не уходим на достаточно безопасное расстояние от Эсмеральдас. К тому моменту, как мы добираемся до берега реки Агуадульсе, ботинки уже отсыревают от наших вспотевших ног. Быстрое течение прозрачных вод радует взор. Мы сбрасываем свои вещи и оружие, чтобы удобно расположиться на берегу. Я снимаю запасные перчатки, набираю ледяную воду в ладони и начинаю жадно пить, пока пальцы не занемели от холода, а живот не свело от боли. Затем снимаю импровизированную повязку, которую Саида наложила на мою рану перед тем, как мы зашли в лес.

Саида, как и Дез, — персуари, но ещё она хороший целитель. В те времена, когда королевство Мемория было свободным и процветало, персуари часто становились лекарями, поскольку способны лечить недуги, поддерживая при этом спокойствие и безмятежность своих пациентов. Я сжимаю зубы, чтобы сдержать рвущийся из горла стон, пока промываю рану. Ледяная вода немного притупляет боль, но раз уж мы нашли место для ночёвки, придётся позволить Саиде зашить её.

— Мы разобьём лагерь здесь, между этими валунами, — решает Дез, осмотрев местность.

Корни деревьев возвышаются над землёй настолько высоко, что создаётся ощущение, будто могучие стволы вот-вот поднимутся и отправятся в путь. Это хорошее место в тени, как раз рядом с упавшим деревом, с помощью которого мы потом сможем перебраться через реку. Меч чистильщика всё ещё у Деза, но он и не думает очистить его от крови.

Эстебан хмуро смотрит на меня. Но к этому я уже привыкла.

— Меня беспокоят люди короля, — заявляет он, почёсывая свою неровную щетину, которую всё пытается отрастить. С его ровной смуглой кожей и полными губами, он бы выглядел более привлекательно, если бы побрился. Впрочем, его характер это не исправит. — Чистильщики предупредят пограничников на въезде в провинцию. Они усилят проверки или увеличат пошлины. Мы и так едва…

— Давай сначала переживём эту ночь, — Дез старается, чтобы его голос звучал бодро. — Не существует миссии без трудностей. Это даже к лучшему, мы не будем расслабляться.

Эстебан закрывает на секунду глаза, его густые чёрные ресницы отбрасывают тени на высокие скулы. Он пытается собраться, ведь спорить с Дезом задача не из лёгких. Эстебан, будучи на год младше меня, пришёл к шепчущим из цитадели Кресценти, где балом правят бесконечные празднества и веселье, а палящее солнце и высокие пальмы являются неотъемлемой частью повседневности. Он прочищает горло:


— Дез…

— Не сейчас, — в решительном голосе Деза слышится усталость. Он поднимается, осматривая свой отполированный меч и заставляя Эстебана едва заметно вздрогнуть. Саида держит голову опущенной, склонившись над своим набором для наложения швов.

— А когда? — Марго показывается из-за спины Деза, уперев руки в узкие бёдра. Она на четыре пальца ниже его, но в гневе словно становится выше. Под голубыми глазами Марго пролегают тёмные круги, а веснушчатое лицо покраснело от солнца и ветра. Она даже не пытается скрывать следы от ожогов, как обычно делают другие иллюзионари. Единственная вольность в её образе — пара крупных серёжек из чистого золота. И даже те она носит в качестве металлических проводников для усиления своей магии.

— Спокойно, Марго, — мягко говорит Саида, заранее предчувствуя бурю, которая вот-вот разразится.

Эстебан усмехается:

— Тут нечего обсуждать.

— То есть мы не будем говорить о том, что произошло в деревне? — возмущается Марго. — Или наша маленькая разжигательница может делать всё, что ей вздумается, подвергая тем самым всех нас опасности?

Я вздрагиваю от её слов, и Саида успокаивающе прикасается к моему плечу. Злость закипает у меня под кожей, но я не буду нарываться на драку с Марго. Хотя бы пока рана не заживёт. Ноздри Деза раздуваются.

— Что ты хочешь услышать, Марго? Мы сделали всё возможное, чтобы добраться до Селесты поскорее. Хоть и опоздали, но еще не всё потеряно.

Её голубые глаза, холодные и бездушные, теперь смотрят на меня. А широкие губы кривятся в усмешке:

— Не всё потеряно?! Да мы даже не знали, вернётесь ли вы живыми. Но потом всё-таки явились: одна с ног до головы в крови, а другой с новой игрушкой. Не ты ли всё время предупреждал, что нельзя привлекать внимание? Показал бы чистильщикам тайный проход через горы, чего уж теперь?

Терпеть не могу, когда она так говорит, но я проглатываю все оскорбления, которые вертятся на языке, лишь бы не усугубить ситуацию.

— Хватит, — низкий и глубокий голос Деза эхом разносится над гладью воды.

Саида отматывает с катушки длинную чёрную нить и отрезает её быстрым движением карманного ножа. Марго недовольно поджимает губы. Эстебан откручивает крышку своей фляги. А я всё еще слышу, как поёт мама Фрэнсиса. Глаза жгут подступающие слёзы, поэтому я зажмуриваюсь, заталкивая очередное украденное воспоминание подальше в темноту, где ему и место.

— Я знаю, вы все устали, — Дез запускает пальцы в волосы, — но мы нашли альман, а до горной границы осталось совсем немного. Мы будем в безопасности, когда вернёмся в Анжелес.

— А потом что? — следующие слова она произносит едва слышно: — Десять месяцев уже прошло, как мы потеряли цитадель Риомар.

Услышав эти слова, Дез замирает вместе со всеми. Но Марго не останавливается даже после того, как при всех напомнила ему о самом крупном его поражении.

— Если мы потеряем больше территорий, если продолжим отступать, нас оттеснят до скал, а дальше — только в море. Мы можем позволить нашим людям бежать в другие страны, но тогда придётся забыть о безопасной и спокойной жизни.

— Я не хуже тебя знаю, как давно потерял Риомар, — произносит он с таким терпением, каким я никогда не могла похвастаться. — Я думаю об этом каждый день. Каждый день.

— Я не…

— Я знаю, что ты хотела сказать. Так слушай внимательно. Я сделаю всё возможное, чтобы выиграть войну. Но я не смогу сделать это в одиночку. Мне нужен каждый из вас. Весь отряд, — его золотистые глаза устремлены на Марго, которая выпрямляется, но не по стойке смирно, а с откровенным вызовом. — И Марго, если бы ты считала, что надежды нет, то давно бы уже от нас ушла.

Она вздёргивает подбородок и указывает пальцем на меня.

— Я остаюсь, чтобы убедиться, что она не предаст нас снова. Всякий раз, когда она участвует в миссиях, ты напрасно рискуешь своей жизнью.

Я привыкла к нападкам Марго даже больше, чем к подколам Эстебана, ведь она каждый раз указывает на мои ошибки. Всё то время, что мы провели вместе в пути, я отчетливо ощущала их неодобрение. Но сейчас всё по-другому. Когда Дез забрал меня из отряда мусорщиков в свой, Марго первая указала на мою медлительность, неуклюжесть и неспособность держать в руках меч. Я тренировалась днями и ночами, чтобы доказать насколько она неправа, но этого оказалось недостаточно. Иногда мне кажется, что она только и ждёт, когда я побегу назад к Правосудию. Я ненавижу тот факт, что мою суть можно описать в трёх словах. Мусорщица. Воровка. Предательница.

Дадут ли они мне шанс стать кем-то большим? Сегодня я собственной рукой вытащила волшебный камень из горла мёртвой женщины. У меня больше нет сил, чтобы бороться с Марго. Но за меня заступается Дез, вопреки моему желанию.

— Давай на чистоту, Марго, — Дез смотрит на всех с вызовом, побуждая их возразить. — Ты злишься, потому что я вернулся за Рен? Или потому что именно она спасла жизнь мальчику? Ведь это не ты была рядом, когда я вошёл в горящую деревню.

— Ты приказал нам оставаться на месте! — взрывается Эстебан. — Мы должны были пополнить запасы.

Дез обнажает зубы в невесёлой улыбке:

— Вот видите? У каждого была своя роль. Кроме того, мы все живы, а Рен раздобыла камень Селесты.

— И попалась, — ворчит Марго.

— Когда мы попадаемся, а это случается даже с лучшими из нас, мы продолжаем бороться до конца. Главное — выполнить миссию. Уничтожить Руку Правосудия. Восстановить наше королевство и территории наших предков. Разве не так?

— Так, — соглашается Эстебан.

— Отлично. Мы все живы и всё ещё вместе. К сожалению, Селесты Сан-Марина больше нет с нами, — Мы все киваем, и он выдерживает небольшую паузу, прежде чем продолжить: — Саида, зашьёшь рану Рен, пожалуйста?

— Сделаю, что смогу.

Игла и нить уже лежат на обрезке чистой ткани, а Саида моет руки с мылом в реке.

— Остальные помогают разбить лагерь, — инструктирует Дез, одновременно пытаясь поймать мой взгляд.

Но я не могу на него смотреть. Он ведь не понимает. Не может понять. Я не хочу, чтобы он заступался за меня. Это только усложняет мои отношения с остальными.